ducation].  Действительно, нужно было
буквально вбивать в головы этих детей, что они делают будущее: "Это вос-
хитительно,  вы так не думаете?", -- говорила она им. Мы открываем буду-
щее.  Мы открываем его без того, чтобы быть ограничены всеми "это невоз-
можно" или "это возможно".  Возможно все, и она никогда не уставала пов-
торять им:  Когда что-то кажется невозможным вам? Когда вы пытались сде-
лать это.  Если бы вы никогда не пытались сделать это, то оно никогда не
казалось бы вам невозможным. И, прежде всего, почему вы пытались сделать
это?  Потому что это находится в вашем сознании. Если бы этого не было в
вашем  сознании,  вы никогда не пытались бы сделать это.  И в ту минуту,
когда оно приходит в ваше сознание,  становится совершенно очевидно, что
это есть нечто,  что вы будете реализовывать. Вы не способны реализовать
лишь то, что находится вне вашего сознания. Это так просто! Нет?
     Трудность на  пути  к будущему заключалась в сознании;  ключом было
изменение сознания.  Изменить сознание -- это,  прежде всего, демонтиро-
вать  старые невозможности,  широко раскрыть двери и перестать возводить
стены между нами самими и возможностями будущего -- мы постоянно  возво-
дим стены, мы постоянно сооружаем какие-то конструкции. Необходимо спус-
титься прямо в клетки тела, чтобы снести эти конструкции, а тем временем
она старалась открыть двери:  Сомнение делает жестким сознание, оно пок-
рывает его коркой, которая блокирует его восприимчивость. Это как нанес-
ти на что-то лакировку, чтобы препятствовать контакту. Мы все время пре-
бываем в полнейшем чуде,  мы купаемся в будущем;  оно здесь  вечно,  оно
полное,  совершенное  и  переполняющее все -- но мы можем соприкоснуться
лишь с тем и реализовать лишь то,  с чем мы  можем  установить  контакт.
Амазония здесь, совершенная, Супраментал здесь, совершенный -- все зави-
сит от того,  с чем мы можем соприкоснуться.  Имей мы веру,  мы могли бы
трансформироваться  за  секунду...  Только вера должна простираться вниз
прямо до клеток.  И первый шаг -- это открытый разум.  Первая сена нахо-
дится в разуме; грандиозная стена, коллективная, тысячелетняя, поддержи-
ваемая миллионами и миллионами "разумных" людей:  "Но посмотри  же!  Это
невозможно!" Если вы усвоите, раз и навсегда, -- говорила она им, -- что
вся вселенная (или,  если угодно,  наша земля, чтобы заострить проблему)
является ни чем иным, как Божественным, Кто забыл Себя, тогда куда же вы
поместите слабость?  Конечно же,  не в Божественное!  Поэтому в забытье.
Следовательно,  если  вы боретесь с забытьем,  то боритесь со слабостью.
Она учила их верить,  прежде всего,  в самих  себя.  Изменение  сознания
действительно начинается с выкорчевки старого леса в нас.  Будь мы чисто
самими собою,  мы были бы совершенно божественны.  Это верно.  Это  даже
ключ к будущему.  "О, но посмотри сюда!", -- возражают старые эволюцион-
ные типы,  -- они говорят "но", и мгновенно еще глубже погружаются в ты-
сячелетнюю трясину.  После они легко могут уколоть:  "Ну я же тебе гово-
рил." Не должно быть никаких "но".  Должно быть абсолютное ДА. Мы должны
выбраться из старой мировой трясины. Мы должны перестать находиться сре-
ди мертвых,  которые думают, что они живы и только волочат за собой хро-
мосомы своих дедушек.  По существу, ЕДИНСТВЕННАЯ ВЕЩЬ, которую вы должны
неустанно делать,  -- говорила она учителям,  -- это учить их  познавать
самих  себя и выбирать собственную судьбу...  Учить их исследовать себя,
понимать себя И ХОТЕТЬ СЕБЯ.  Это гораздо важнее,  чем учить их  истории
земли или даже происхождению земли.  А ученикам она все повторяла и пов-
торяла:  Вы здесь для того,  чтобы стать представителями новой расы. Все
зависит от вашей воли и вашей искренности. Если вы больше не хотите при-
надлежать к обычному человечеству,  если вы больше не хотите быть только
развитыми  животными,  если вы хотите стать новыми людьми,  реализующими
супраментальный идеал Шри Ауробиндо, если вы хотите жить новой и высокой
жизнью на обновленной земле,  тогда вы найдете здесь всю помощь, необхо-
димую для продвижения.  Человечество не является последней ступенью зем-
ного творения. Эволюция продолжается, и человек будет превзойден. Каждо-
му предоставлено решать,  хочет ли он участвовать в  приключении  нового
вида.

я_Маленькое окно души

     "Да, но  все же",  -- возражают мудрые ученые мужи,  -- "они должны
немного научиться истории и географии,  а также химии и тригонометрии, и
затем...". Полный список, прямо до самой смерти. Достаточно лишь просто-
го, маленького, микроскопического "да, но все же", и мы незаметно оказа-
лись привязанными  к нашему трупу (который,  более того,  не принадлежит
нам; он находится в законном владении похоронного бюро). И это факт, что
Мать учила  их химии (в великолепных лабораториях, организованных Павит-
рой), географии и всему прочему -- но иным путем.  Все заключается в том
"другом пути". "Любым избранным методом", -- говорил Шри Ауробиндо. Суп-
раментал будет просачиваться любым образом,  даже  через  тригонометрию,
только мы должны помнить, что это все средства... к чему-то иному. С са-
мого начала мы должны понять,  что это просто "упражнения",  как гантели
для накачки  "мускул  сознания" и что сознание является рычагом -- разум
-- это просто инструмент для формирования материи,  для проникновения  в
эту субстанцию и насыщения этой субстанции, которая наследует механичес-
кую инерцию протоплазмы.  Мы думаем, что разум предназначен для творения
евангелий, философий или марксизма,  но все это просто переходные эволю-
ционные ступеньки, предназначенные для того, чтобы притягивать все боль-
ше и больше сознания в материю.  Вот цель,  скрытый ключ,  причина всего
этого движения.  Разум поистине является выдающимся мучителем, он не ос-
тавляет нас в покое ни на минуту; ничто другое не подходит лучше для то-
го, чтобы препятствовать нашей дремоте в блаженстве природной  эволюции.
Если мы перепутаем химическую валентность и упустим степень доктора гар-
вардского университета,  что же, это наше неправильное представление как
"развитых животных".  К счастью, намерения эволюции гораздо более чудес-
ные.
     И поэтому она учила их "иным путем".
     По вечерам,  после  партии  в теннис,  она приходила на Плэйграунд,
изящная,  спокойная,  белая,  одетая в японские геты, длинные панталоны,
ками,  цвет которых зависел от дня -- потому что и цвета имели свое зна-
чение,  представляя специфические мощности и центры сознания -- и с  го-
ловным убором белого муслина, чтобы защититься от ветра. Хотя она должна
была подрезать свои длинные волосы. И "зимой" маленькая шелковая накидка
покрывала ее уже ссутулившиеся плечи.  Ей было семьдесят три года.  Этот
Плэйграунд поистине был ее особой лабораторией. Они делали там гимнасти-
ку -- массу -- упражнения на бревне,  дзю-до, асаны хатха-йоги, все мыс-
лимое, бокс и скачки с препятствиями, и чего там только ни было. Девочки
опоясывали  головы  белыми  платками и носили шорты -- шорты в Индии,  в
1950 г.  -- это скандал, позор! -- и они были в группах вместе с мальчи-
ками,  а группы отличались цветом шорт:  были группы в красных шортах, в
голубых шортах,  в шортах цвета хаки; зеленые шорты носили самые малень-
кие,  белые  шорты носили восемнадцатилетние,  были и серые шорты -- все
цвета радуги.  Царила здоровая,  веселая,  как бы праздничная атмосфера.
Помимо прочего, было забавно и интересно подготавливать новый вид. И без
родителей -- она не хотела никаких родителей,  эти  родители  ужасны.Они
немедленно  втискивали  вас  в  старую атавистически-кулинарную колею со
всеми своими хлопотами об общих холодных и "хороших манерах". Есть дети,
которые приходят ужасно хорошо воспитанными -- такими учтивыми, с такими
хорошими манерами,  они отвечают тебе так вежливо... они производят впе-
чатление маленьких полуживых марионеток -- прямо отполированные,  хорошо
причесанные,  хорошо ухоженные -- но это снаружи, а внутри: бестолковые.
Она хотела отклика изнутри. Она хотела огня внутри. Когда ты смотришь на
кого-либо,  кто сознает свою душу и живет в совей душе,  ты  чувствуешь,
что спускаешься, идешь глубоко, глубоко, глубоко в этого человека, дале-
ко,  далеко,  далеко вовнутрь... и тогда ты чувствуешь... маленький отк-
лик,  очень спокойный...  нечто теплое,  тихое,  богатое по содержанию и
очень спокойное,  очень полное,  как бы мягкое,  нежное -- это  душа.  И
иногда,  встречаются глаза, в которые ты не можешь войти, они как закры-
тые двери:два черных экрана.  И также, бывают глаза, которые открыты, ты
входишь  и  сразу же под поверхностью встречаешь нечто,  что вибрирует и
даже временами сияет;  оно вибрирует. Ты можешь быть сбит этим с толку и
можешь подумать:  "О! у него живая душа." Но это не так: это его виталь-
ное. Очаровательный маленький водоворот. Она принимала всех, кроме "чер-
ных экранов".  Она погружала свой алмазный взгляд, смешанный с мягкостью
или смехом или иронией,  она опускалась до самых глубин, как будто прон-
зая болота,  какие-то утолщения,  слой за слоем темных хороших манер,  и
она тянула,  вытягивала вперед, как бы из глубин шахты, маленькое чистое
пламя существа, нечто волнующееся поначалу, нечто странное, неизвестное,
нечто как бы вытягивающее шею как только что оперившийся птенец, что на-
полняет  все  совершенное новой и совсем неожиданной жизнью -- и вам хо-
чется танцевать и смеяться или даже рыдать, как если бы старые стены бы-
ли внезапно разрушены,  и вы внезапно очутились бы в мире,  залитом сол-
нечным светом,  больше не могли бы узнать себя.  И было чудесно сбросить
ношу той старой, абсурдной неразберихи, в которой ты жил в течение деся-
ти или двадцати лет как хорошо-ухоженный маленький робот. Старые привыч-
ки отпали. Появлялся иной способ дыхания. Внезапно жизнь обретала смысл.
Другой смысл. И все становилось возможным. Но иногда люди пасовали перед
этим взглядом: болото внутри них не могло этого вынести. Это и к лучшему
-- автоматическая отсортировка.  Как чудесно было бы, -- сказала она од-
нажды, протягивая мне цветок, -- брать сознание человека, как берут цве-
ток,  и поскольку ты смотришь на него с вибрацией Всевышней Любви, то он
раскрывается,  обретает форму и становится изумительным! "Да это как раз
то,  что ты делаешь!" -- ответил я.  И она рассмеялась как озорной ребе-
нок.  она  так  хотела всех и каждого,  все существа открыть к настоящей
жизни,  их настоящей жизни -- которая так просто и тихо кроется за  теми
абсурдными слоями.  Первое маленькое окошко, выглядывающее в другую эво-
люцию.  Первый шаг нового вида. "Нечто" сокрытое в самом сердце материи,
освобожденное от  своих старых человеческих путей.  Всегда кажется,  что
эволюция как бы отводит назад:  обнаруживаешь то,  что было там с самого
начала.  Как бы вспоминаешь. Я только закладываю в вас необходимость ис-
тины-сознания,  а все остальное вырабатывается автоматически. Мать брала
закрытый бутон розы и держала в своих руках:  роза распускалась.  О, как
бы она хотела открыть розу мира!
     И через  то маленькое окошко открывалось иное восприятие мира.  Это
маленькое окошко такое простое, оно почти всегда открыто или готово отк-
рыться в детях.  Но мы налепливаем на него всевозможные законы,  страхи,
опасения, семейных докторов, смертельные идеи и манеры, все эти "ты дол-
жен" и "ты не должен", "ты можешь" и "ты не можешь"; затем мы отправляем
детей в школу, чтобы заполнить то, что было блокировано за дверью: зава-
лить ложной географией,  ложной историей,  ложным законом жизни.  Все же
все было там,  открытым,  непосредственным,  досягаемым через  маленькое
окошко,  это  мир непосредственно на кончиках наших пальцев,  непосредс-
твенная география,  история всего:  великая История, текущая беспрепятс-
твенно,  безо  всяких дат,  позволяющая нам понять всю историю и все су-
щества.  Она учила их великой Истории,  по вечерам, после их упражнений.
Она  садилась  под  большую рельефную карту Индии,  висевшую на стене --
карту единой Индии, той, которая никогда не была усечена Великобританией
или  изначальной ложью истории -- а рядом с ней стояла настольная лампа.
Она выглядела белоснежной, и, самое главное, можно было видеть ее глаза,
которые казались огромными под маленькой тюлевой повязкой, низко опущен-
ной на ее лбу.  Они усаживались на землю,  полукругом возле нее, учителя
вместе с учениками, уже почти тысяча человек. Она читала несколько стра-
ниц из "Синтеза Йоги" или,  возможно,  последние главы из "Жизни Божест-
венной": "Человек и Эволюция". Философия становилась простой -- она ока-
зывалась живым переживанием,  тем,  которое видишь и к которому прикаса-
ешься,  когда открывается внутренняя дверь, это эволюция прямо перед са-
мыми нашими глазами: ты видишь это, поэтому ты становишься этим. Пережи-
вание у тебя внутри,  поэтому ты в нем повсюду,  ты вступаешь в этот мир
так,  как входишь в собственный дом,  ведь мир в тебе. И все там. Все --
все, что ты можешь пережить и неизмеримо большее, что ты не можешь пере-
жить...  Знание, кажущееся приходящим к тебе снаружи -- это просто пред-
лог,  чтобы  вынести на поверхность то знание,  которое находится внутри
тебя.  В этой школе эволюции учителя нужны были не для того, чтобы "фор-
мировать",  а  чтобы информировать,  -- говорила она.  Нечему учить!  Вы
должны только выявить то, что уже там, это все. Мы являем собой необъят-
ную тотальность прямого знания, которое было позабыто... в уголке мозга.
     Но как можем мы прикоснуться к этому прямому знанию?
     Возможно, простенький обычный пример,  взятый из моего личного опы-
та, может помочь лучше понять эту необычайную физическую и даже физиоло-
гическую точность этого прямого познания.  Однажды кто-то принес мне фо-
тографию совершенно незнакомого мне человека,  живущего в шести  тысячах
миль отсюда;  я взглянул на нее...  невозможно объяснить.  Нахлынула вся
совокупность одновременного восприятия, охватывающая все уровни существа
-- все вибрации,  колебания, противоречия этой личности -- как можно вы-
разить это на ментальном языке?  Наш язык плоский,  как фотография, абс-
трактный,  пустой,  он описывает грехи и добродетели, длинные и короткие
носы,  но не описывает ничего из тех живых,  колышущихся и переплетенных
глубин,  которые  составляют существо.  Так как невозможно было дать ка-
кой-либо комментарий по поводу этой фотографии,  я  вдруг  непроизвольно
сделал  некий жест,  абсурдный жест,  как если бы я перетасовывал колоду
карт!  "Но это точно его манера!  Когда он  говорит,  то  всегда  делает
так!". Так оно и есть: оказываешься в человеке, находящимся за шесть ты-
сяч миль от тебя, не только в его голове, но и в его теле, перенимая его
манеры и физиологические рефлексы.  Точно знаешь, вплоть до вибраций (не
всегда приятных). И все здесь. Ты в булыжнике, в луже, в шестой египетс-
кой династии или в распускающимся цветке на краю тропы -- это более при-
ятно.  В присутствии Матери раскрывался весь мир, будущее, прошлое, ося-
заемая эволюция, чудесная Возможность; обыденное настоящее внезапно оза-
рялось глубинным смыслом,  как если бы вернулись все мировые династии  и
тысячелетняя История, чтобы напомнить о себе в тривиальном жесте и наде-
лить его смыслом для будущего земли.  Было так,  как если бы в  сознании
распахивались двери,  как если бы ее слова несли переживание, передавали
его:  с ней мы видели,  мы прикасались,  мир становился реальным  целым,
открытой книгой.  И все было так. Растворялись маленькие индивидуальнос-
ти,  и мы оказывались сразу же повсюду,  начинали чувствовать  во  всем,
воспринимать во всем, жить во всем, что живет "где-то там" и прямо здесь
и повсюду.  Это было просто, все становилось ОДНИМ. Вы можете понять или
знать что-то только потому что оно неким образом в вас или вы в нем. Ос-
тавались отдельные одухотворенные "мешки из кожи",  но просто для  того,
чтобы  все  не  смешалось вместе как каша,  это некий эволюционный трюк,
чтобы вылепить индивидов,  но за сценой,  или внутри, свободно струилось
великое Сознание, текло без барьеров, без законов -- и раз уж вы схваты-
вали тот Закон,  тогда...  Тогда все становилось возможным, тогда вы уже
оказывались  в следующей эволюции,  вы входили в новый вид с его великим
Сознанием, полным и ЕДИНЫМ как солнце: Если бы мы были распростерты пов-
сюду, если бы все вибрации, приходящие к нам или выходящие из нас, выра-
жали бы нужду слиться со  всем,  расшириться,  вырасти,  разрушить  наши
собственные  границы,  оставить  позади  свои пределы и в конечном итоге
отождествиться со всем, то нам нечего было бы терять, потому что мы име-
ли бы все.  Только мы не знаем этого.  И поскольку мы не знаем этого, то
не можем сделать это. Вместо этого мы начинаем накапливать, накапливать,
накапливать  --  но это невозможно,  мы не можем накапливать:  мы должны
отождествиться. Поэтому то малое, что мы имеем, мы стремимся вернуть на-
зад:  мы выдаем хорошую мысль и ожидаем ее признания; мы выказываем неж-
ные чувства и ждем того же самого...  потому что у нас  нет  способности
всегда иметь благие мысли,  у нас нет способности питать хорошие чувства
ко всему и любить все. Мы ощущаем себя такими, какими мы и являемся, ог-
раниченными и отрезанными от остального, так что мы боимся потерять все,
мы боимся потерять то, что имеем, потому что думаем, что ослабеем. Тогда
как  если вы способны отождествиться со всем,  тогда вам больше не нужно
брать.  Чем больше вы расширяетесь,  тем больше имеете.  Чем  больше  вы
отождествляетесь, тем больше вы становитесь. И вместо того, чтобы брать,
вы даете. И чем больше вы даете, тем больше растете...
     Она учила их настоящему Единству с миром -- не  тому,  которое  все
сокрушает и низводит на "благо масс"; а тому Единству, которое охватыва-
ет  все и входит во все и относится должным образом к безграничной слож-
ности составляющих элементов, потому что оно находится во всем, что дви-
жется,  чувствует,  живет и, будучи во всем, оно знает настоящую потреб-
ность каждой вещи и правильное движение в каждый момент.  Она заставляла
их прикоснуться к Спонтанности великого Точного Сознания:  ни планов, ни
предвидений,  которые всегда проваливаются, а единство с великим Течени-
ем,  заставляющее вас делать в каждое мгновение необходимый жест. И весь
Ашрам так и развивался,  незапланировано,  экспромтом, в некотором спон-
танном росте.  Казалось,  что работал другой закон. Прямой ключ, который
не нуждается ни в какой усложняющей науке, чтобы выразить себя.
     Если бы те дети оставались  верными  своему  стремлению  достаточно
долгое время,  то, возможно, сегодня там было бы довольно необычный уго-
лок мира,  подобие модели следующего способа бытия на земле -- но потер-
пел бы это остальной мир?... Единство работает обоими путями. "Остальной
мир" был также там,  в клетках тех детей.  Требовалось нечто более ради-
кальное, чем несколько расширенное сознание;  было совершенно необходимо
идти вниз до самых клеток мира,  чтобы изменить вещи  в  корне.  "Прямой
ключ" должен быть найден там.

     я_Вопрос позиции

     И те дети задавали вопросы,  тысячу разношерстных вопросов и всегда
по-французски. Мать хотела,  чтобы каждый говорил по-французски,  и сама
отвечала только по-французски. Там были дети со всего мира, вперемежку с
юными индийцами -- поистине, там была мировая лаборатория. Это были "за-
нятия по средам" ["Wednsday classes"], это время "Вопросов и Ответов", и
так было в течение восьми лет, вплоть до 1958 г. Подобно кристальной во-
де из горного источника и на самом простом языке, языке детей, она прив-
носила  вниз  струящееся  оккультное  знание,  которое обычно доверялось
только посвященным.  Эти простые занятия являли собой наиболее грандиоз-
ную "де-оккультизацию", происходившую когда-либо в истории. Она не хоте-
ла ничего "оккультного",  она хотела, чтобы были поведаны все тайны, она
хоте