вечества  не  будет  свалена силой этой операции. Остальная
часть человечества... которая  живет  в  смерти  и  при  помощи
смерти, потому что они и являются смертью, сделаны ею. Может ли
одно  существо полностью снять вуаль, не сняв ее со всего мира,
и раз уж оно подняло эту  вуаль  для  себя,  то  может  ли  оно
продолжать  существовать и не исчезнуть с глаз мертвых, которых
мы называем живыми? Какими глазами смогли бы они  увидеть  его,
эти "живущие", которые видят только смерть и субстанцию смерти?
Когда больше нет мути, они не видят ничего. Должна быть хотя бы
минимальная  связь со старыми человеческими органами. Возможно,
Мать  собиралась  установить  эту  связь  или  подготовить  ее.
Подготовить  глаза  мира.  Тысячи  глаз наших клеток. И однажды
будут сражены лишь наши  разумы,  тогда  как  наши  тела  будут
пробуждены  от долгого кошмара. Иногда у нас возникает чувство,
что вся мистерия будущего чрезвычайно проста, что она  обладает
немыслимой   (в  буквальном  смысле)  простотой,  и  что  нечто
захватит нас самым неожиданным образом.  Иногда  мы  чувствуем,
что все уже здесь, действительно здесь, и будет достаточно лишь
небольшого щелчка -- нам только надо найти, где. Если бы только
одно существо смогло увидеть, понять механизм. Мать видела все,
и она сказала все - это можно прочесть, это тысячи раз написано
в ее собственных словах, только мы не понимаем, что они значат.
Нечто просто не может быть схвачено разумом. Нечто нужно найти.
Мы  бредем  наощупь,  как слепые люди, в давно уже открытом. Мы
идем наощупь в  открытии  Матери.  Мы  движемся  через  великую
Амазонию, которой не хватает только имени, в чем-то уподобляясь
первому  человеку,  пытающемуся в первый раз назвать свой мир и
его объекты и вызвать вещи из несуществования посредством слова
-- он заставлял их прийти в бытие, называя их. Собираемся ли мы
найти место, ключ, который заставит нас увидеть, слово, которое
привнесет все это в бытие?
     И  ее  последние  слова,  ее  самые  последние  слова   на
Плэйграунде  перед собравшимися детьми, нацеленные на то, чтобы
они  смогли  увидеть  новый  мир   и   прикоснуться   к   нему,
возвращаются ко мне сейчас с невыразимой остротой: По существу,
громадное  большинство людей подобны узникам с закрытыми окнами
и дверьми, так что они задыхаются (что вполне  естественно),  и
все  же у них есть ключ, который открывает окна и двери, но они
не используют его... Они боятся --  боятся  потерть  себя.  Они
хотят  оставаться тем, что они называют "собою". Они любят свою
ложь и свое рабство. Нечто в них любит это и привязано к  нему.
Они  чувствуют,  что  без  своих  границ они не могли бы больше
существовать. Вот почему путешествие столь длинно и трудно.
     Это было 26 ноября 1958 года.
     А пока она говорила, малыши из "зеленой"  группы,  которые
быстро  заснули  на  матах  на  земле  возле  ее кресла, начали
"видеть вещи". Теперь, когда  им  по  двадцать,  они  могли  бы
рассказать,   что  видели.  Они  видели  странную  Мать,  более
высокую, чем она была, с телом, казавшимся сделанным из  другой
субстанции,   субстанции,   которая  излучала  свет  изнутри  -
настоящую Мать; для них это было  "настоящей  Матерью".  И  они
спросили, или спросил один из них: "Почему ты пришла такой, как
мы?  Почему ты не пришла такой, какой являешься на самом деле?"
Типичная реакция ребенка, еще не совращенного разумом; казалось
удивительным не то, что Мать была светящейся и более высокой, а
то, что материально она была не такой.  "Почему  ты  не  пришла
такой,  какой  являешься  на  самом деле?" И Мать также типично
ответила: Потому что если бы я не пришла такой же, как  вы,  то
никогда  не  смогла  бы быть близкой вам и не смогла бы сказать
вам: станьте такой, как я.
     Но конечно же! Миру не нужно быть  сраженным  чудом,  даже
чудом   одного   великолепного   тела:   ему   требуется  найти
собственное чудо. Когда мир найдет это, тогда все чудеса  будут
естественными.  Мистерия Матери в нашем собственном несознании.
Мы должны найти ключ, мы должны открыть  дверь.  Тогда  все  мы
станем такими, как она -- или, возможно, мы уже такие, как она!
Возможно,  настоящее  тело уже здесь. Утеряно звено. Есть некая
вуаль, которую нужно  поднять...  Мать  совершенно  друга,  мир
совершенно  другой -- мы ничего не понимаем из этого. Над миром
распростерта вуаль смерти. Есть глаза, которые видят  смерть  и
вызывают смерть. Они назовут нас сумасшедшими или шизофрениками
или  параноиками -- потому что они так фатально очарованы своей
смертью, они просто не видят вещи другими, чем "как они  есть",
это      их     "закон",     их     "здравый     смысл",     их
"но-я-вижу-ия-касаюсь-этого" -- как обезьяны, чувствующие  тени
деревьев.    Мы    чувствуем   тень   невидимого   мира.   Наши
"патентованные"  факты  сегодняшнего   дня   --   это   научное
ребячество   улучшенных   обезьян.  По  сути,  -  сказала  Мать
поразительно  острым  образом,  -  материалистическое  мышление
является евангелием смерти.
     Но   предположим,  что  у  нас  есть  отвага  покончить  с
евангелиями раз  и  навсегда,  будь  то  евангелии  смерти  или
вечного  рая, что тогда? Предположим, мы начали верить в истину
материи, в божественную  возможность  материи,  в  божественную
жизнь в истинном теле?
     Что  же,  тогда  мы  должны  пойти  и  поискать  настоящую
материю, это все, безо всяких предвзятостей улучшенных обезьян,
будь то научных,  материалистических  или  спиритуалистических.
Бесхитростно.  С  глазами,  открытыми  для неожиданного. Потому
что, в любом случае, это там, где мы меньше всего его ожидаем.
     И это будет концом материализма. Потому что материализм  -
это  разум,  имеющий  дело с нечто отличным от себя. Другой мир
есть просто... как он есть.
     Этот материализм должен уйти вместе с той религией.

Конец смерти

     9 декабря 1958 года, точно восемь лет спустя  после  того,
как  Шри  Ауробиндо  был  помещен под большое огненное дерево с
желтыми листьями, Мать собралась погрузиться в свое тело и была
вынуждена прекратить всякую внешнюю деятельность. 7 декабря она
сыграла свою последнюю партию в теннис и сделал свой  последний
дневной  визит  на Плэйграунд. Ей не требовалось решать чтолибо
или делать что-то произвольно: сами обстоятельства заставили ее
сделать то, что  предполагалось  --  отчасти  грубо.  И  это  в
точности  характеризует  работу новой Силы в мире: она работает
материально, создает  обстоятельства,  которые  вынуждают  наше
действие.  Когда  возникает  некая "проблема" или трудность или
колебание, эта Сила никогда не  дает  ментального  ответа:  она
дает  физический  ответ, через факты и обстоятельства. Эта Мощь
действует исключительно и ошеломляюще на уровне  голой  материи
-- и  грубо,  через  "поразительные" примеры, если требуется. С
растущим чувством удивления и замешательства годами я наблюдал,
как в точности развивается эта Сила. Люди хотят видеть  чудеса.
Можно  удивляться,  почему  --  мир  полон  чудес. Но требуется
смотреть в нужное место и под правильным углом, не предпочитая,
чтобы обстоятельства шли в том или ином  направлении,  даже  не
предпочитая  наслаждаться так называемым добрым здравием. Тогда
видишь, как работают вещи -- в самых микроскопических  деталях.
Начинаешь  оценивать  грандиозное  тождество материи, в котором
малейшее обстоятельство, мельчайшая встреча, малюсенький толчок
как будто бы подстегивается той же самой великой  волной  Силы,
которая  побуждает  землетрясение  или революцию. И иногда даже
схватываешь проблеск того, как  маленький  толчок  здесь  может
породить  грандиозный отклик где-то там; как маленькая истинная
вибрация здесь, в  маленькой  трещине  материи,  отзывается  по
всему  миру  существ  и вещей. Новый мир поистине нов. Этот мир
больше не использует разум: это материя, играющая с собой,  как
и всегда, сознательная материя, истинная материя, развивающаяся
и   находящаяся   в   процессе  прорыва  через  все  ментальное
несознание, которое покрывает ее.
     В возрасте  восьмидесяти  одного  года  Мать  начала  йогу
клеток.  Она вступила в "как" и "почему" Смерти. Она собиралась
попытаться растворить вуаль, пройти через смерть, не умирая,  и
подготовить  в  клетках своего тела тысячи глаз наших маленьких
клеток, которые однажды будут пробуждены, возможно, без  нашего
об этом знания. И все изменится.
     Смерть  будет мертва, потому что мы больше не видим ее. За
исключением тех,  кто  хочет  этого.  Произойдет  загадочная  и
быстрая  дегенерация  элементов,  которые не могут развиваться:
тех, которые верят в истину смерти.

     Конец первой части



     Сатпрем.
     Мать или Новый Вид. Том 2

---------------------------------------------------------------------------

 Трилогия книг о Матери:
   I  The Divine Materialism
  II  The New Species
 III  The Mutation of Death

---------------------------------------------------------------------------

This book was first published in France under the title Mere ou
L`Espece Nouvelle by  Editions  Robert  Laffont,  S.A.,  Paris.
Satprem, 1976
Mother  or  The New Species. English translation copyright 1983
by Institute for Evolutionary Research,  Ltd.  All  rights  re­
served. For information address: Institute for Evolutionary Re­
search, 200 Park Avenue, Suite 303 East, New York, N.Y.  10166.
---------------------------------------------------------------------------

 1998. Москва. Перевод с английского Игоря Савенкова.
 © Copyright 1998 Игорь Савенков, перевод с английского
 Email:savenkov@ext1.ccas.ru
---------------------------------------------------------------------------

                                                    Она работает здесь
                                           в теле, чтобы принести вниз
                                               нечто еще не выраженное
                                              в этом материальном мире,
                                    чтобы трансформировать жизнь здесь

                                                         Шри Ауробиндо

     I. ТОТ ВЕЛИКИЙ ВЗГЛЯД

     Начиналась новая жизнь.
     Нечто закрылось в этом неистовом сердце, подобно тяжелой серебряной
двери, за которой она переносила свою боль в тишине, что, возможно, было
ужасно. Нечто  навсегда укоренилось там,  что-то вроде взгляда,  который
мог быть кромешне черным и золотым в своих глубинах, железной волей, ко-
торая неотступно уставилась на Смерть.  Теперь она знала:  это был "воп-
рос, данный мне для разрешения". Она отслеживала Врага во всех его обли-
чиях; за всеми жестами,  шагами,  словами,  той или иной личностью,  она
смотрела на Врага и пронзала его форму. Я не знаю в мире никакого друго-
го существа,  которые  бы  так постоянно и столь непреклонно придержива-
лось бы невероятно цельной воли -- не стоило делать ни одного вдоха  той
жизни, не  стоило проживать даже секунду из двадцатичетырехчасового дня,
чтобы не посветить их завоеванию того или поискам того.  Он ушел, должен
ли был уйти? Полный упадок. И это был даже не Шри Ауробиндо, на которого
она смотрела -- это было за пределами Шри Ауробиндо,  "нечто",  что было
подобно великому Тому:  Абсолюту,  Всевышнему -- и что значат слова? Так
или иначе слова абсурдны. То, что удерживает все от того, чтобы оно сра-
зу же не развалилось,  подобно чудовищному фарсу.  Ведь, так оно и есть,
как вещи предстоят с первого  взгляда,  мир  является  крайней  чудовищ-
ностью, завуалированной только нашим несознанием. Без той вуали несозна-
ния мир был бы непереносим.  Убери иллюзию, и останется лишь выбор между
Нирваной или  самоубийством -- и Тем,  единственной надеждой обрести ка-
кой-либо смысл.  Единственно позитивная вещь  во  всей  этой  чудовищной
бессмыслице. Противоположная   сторона  Смерти.  Иначе  Смерть  является
единственным абсолютом,  торжествующим повсюду, в каждом уголке, ожидаю-
щей нас на следующем повороте дороги,  где она снимет свою маску и, сме-
ясь, выбьет всю нашу болезненную глупость.  То или Смерть.  В промежутке
между ними  нет  ничего,  кроме маскарада и марионеток в этом маскараде.
Либо устремляешься к Тому,  либо ты уже в лапах смерти.  То, единственно
возможная и  живая  вещь  в  этой пародии на жизнь,  которая не является
жизнью, единственная Сила,  которая может бросить вызов силе смерти пов-
сюду. И если мы не верим в это, тем хуже для нас -- это значит, что наше
имя уже занесено в скрижали смерти. На самом деле, это не вопрос "веры",
это вопрос дыхания;  если уж с иллюзией покончено, то это больше не воп-
рос для обдумывания, существует ли кислород, или вопрос изучения метафи-
зики кислорода:  или дышишь,  или умираешь.  Это так просто. То означает
дыхание. Мы можем назвать это "китом",  если угодно,  но если мы  не  на
спине этого  кита,  то  очень скоро будем втянуты на самое дно -- это не
так уж далеко.  Это завтра.  Это даже прямо перед нашими носами:  смерть
проскакивает в  прошлое и снова проскальзывает назад в каждый момент на-
шей жизни,  подобно молчаливой акуле, элегантной и улыбающейся -- очаро-
вательной. Истина  состоит  в  том,  что уход Шри Ауробиндо толкнул меня
прямо ко Всевышнему, без каких-либо посредников. Или То, или ничто, пре-
дельно просто. Ничто означает Смерть. Она говорила "Всевышний" или "Гос-
подь" или "Ты" -- не имеет значения. Это был просто ее способ взывания к
тому, что  нисколько  не заботит,  как мы его называем,  но что является
единственной вещью, которой можно дышать перед лицом вездесущей всесиль-
ной смерти.  И,  может статься, что все наши человеческие переживания --
все, без исключения -- независимо от их видимости или языка,  существуют
исключительно, единственно и абсолютно ради того, чтобы вести каждого из
нас к единственной Секунде,  когда мы поворачиваемся к  этой  уникальной
Возможности: внезапно мы говорим:  то, или смерть. Мы обращаемся к Пози-
тивной Вещи,  к кислороду,  мы раскрываем наши руки,  и как идиоты,  или
нет, твердим:  То,  то,  то...  единственный  абсолют  -- это Всевышний,
единственное постоянство -- это Всевышний,  единственный  оплот  --  это
Всевышний, единственное бессмертие -- это Всевышний. И только то сущест-
вует. Иначе невозможно, иначе это живая смерть. Все переживания, все без
исключения, предназначены  вести  нас  туда.  Это первая секунда жизни в
царстве Смерти. И тогда приходит такое поглощающее, такое абсолютное пе-
реживание... Неопределенность,  неустойчивость, мимолетность, непостоян-
ная и нестойкая природа всякой вещи; можно не зависеть НИ ОТ ЧЕГО -- все
распалось -- кроме Всевышнего, потому что Он есть все. Только Все, в его
вечности, никогда не терпит крах... Слова глупы, но это переживание. Как
только вы имели это переживание, все кончено: все остальное -- это прос-
то детали, результат того. Тогда мы поистине спасены; или, скорее, обло-
жены со всех сторон смертью -- которую мы не замечали раньше.  Мы спасе-
ны, потому что дышим. Мы начали видеть настоящее лицо "жизни". Мы начали
сражаться со смертью.  Мы с теми,  кто тянет эволюцию к той стороне,  на
которой можно дышать -- в действительности,  мы не "с теми":  мы со Все-
вышним. "С  теми"  -- это все еще часть нашей смертной путаницы.  И безо
всякой дрожи мы можем переносить великий,  всесильный взгляд Матери, ко-
торый открывался,  иногда, за серебряной дверью... потому что это взгляд
ужасающ для всех тех маленьких смертей,  которых мы держим внутри  самих
себя. Я провожу свое время, покрывая себя вуалью: слой за слоем, слой за
слоем, так чтобы остаться невидимой. Иначе... невыносимо.
     Временами.., я видел.
     Так что теперь мы знаем,  что означает Жизнь в этом царстве Смерти.
Она отправилась завоевывать это, настоящую жизнь для земли -- против на-
ших бесчисленных маленьких смертей.  Когда земля сможет переносить  этот
взгляд, она  ближе  подойдет к тому,  чтобы быть настоящей землей,  ведь
тогда она избавится от своей чудовищной солидарности со смертью. Возмож-
но, не найдется ни одного существа,  которое,  так или иначе, не содейс-
твовало бы смерти. Это ужасает. Но те двадцать три года жизни Матери бы-
ли ужасными годами.
     Коротко говоря, каждое существо в этой эволюционной лаборатории яв-
ляло собой  некий  образчик,  в каждом из которых должна быть решена эта
проблема смерти.

     II. НОВЫЙ ВИД

     Возникал почти новый Ашрам.  По сути, мы принимаем всех, всю землю,
и затем "взбалтываем",  и все бесполезное отсеивается.  Дети,  множество
детей, все больше и больше.  И,  честно говоря,  она была гораздо больше
заинтересована в детях, чем в учениках, которые знали все, что нужно или
не нужно было делать, и были полны света, йоги и переживаний: Они засты-
ли на своем пути.  Очень хорошие образцы, чтобы выставить их в музее, но
не для того, чтобы делать работу... Должна сказать, что для своей работы
я предпочитаю кого-либо,  кто знает очень мало,  кто много не упражнялся
по части само-контроля,  но кто имеет великое пламя стремления и  обилие
доброй воли.  Нечто податливое, прогрессивное, что не нужно разбивать на
мелкие кусочки,  чтобы сделать прогресс.  Действительно,  это  очевидно:
следующая жизнь, которая должна прийти, следующий шаг эволюции столь ра-
дикально отличается от того, чем мы являемся, что мы думаем и что мы ви-
дим на своих вершинах ортодоксального света -- даже наши качества совер-
шенно бесполезны и почти не связаны с теми,  которые будут двигать новым
видом --  что  мы  должны заставить наш разум культивировать нечто иное,
если мы не хотим продолжать идти во главе вымирающего вида. Нет никакого
смысла в  культивировании  практики  "раскачивания  деревьев" или даже в
"йоге", ведь, в любом случае, грядущее будет совершенно иным. Каковы ка-
чества будущего? Будет интересно обнаружить это.
     Она ясно видела,  она далеко заглядывала в будущее.  В 1943 г.  она
основала Школу Ашрама [Ashram School], насчитывавшую тогда двадцать пять
учеников; девять лет спустя их было около двух  сотен,  и  она  основала
Международный Университетский   Центр   Шри   Ауробиндо  [Sri  Aurobindo
International University Centre].  Не  забывайте,  все  вы,  находящиеся
здесь, --  говорила она,  -- что мы хотим реализовать нечто,  что еще не
существует на земле;  так что абсурдно искать где-либо пример того,  что
мы хотим сделать.  По существу, она пыталась внедрить в них чудо будуще-
го, невиденную возможность будущего, беспрецедентное "нечто", делаемое в
эволюционном тигле -- да,  эволюция "делается":  почему бы нам не делать
ее вместе?  Давайте сделаем другое существо на земле.  Это гораздо инте-
реснее,  чем  стремиться стать благосостоятельными преемниками сотой де-
мократической династии после Христа,  все снова и снова.  Прежде  всего,
она  старалась  выкорчевать  старый  шаблон смерти из сознания учителей;
иными словами,  она начала с учителей. Учителя сели за студенческие пар-
ты, и она "замешивала все тесто" вместе в странной, беспрецедентной сме-
си, в которой никто не был учителем и никто не был учеником, и в которой
все вместе искали формулу будущего:  дети делали это спонтанно, не забо-
тясь о каком-либо ложном "будущем", а учителя с их неистовым сопротивле-
нием  как  бы точно "просверливались" Матерью и самими учениками,  пока,
волей-неволей,  не был получен некий необычный результат. Для начала, не
было  никаких дипломов и никаких экзаменов (и это за четырнадцать лет до
реорганизации университета в Беркли в 1964 г.).  Но какая же шла борьба,
чтобы выкорчевать те семена из голов учителей! Зачем нужны дипломы? Что-
бы стать супер-пешками исчезающего вида? Около столетия человеческий вид
страдал  от всемирно распространенного заболевания,  которое сейчас дос-
тигло наиболее острого состояния:  эту болезнь  можно  назвать  утилита-
ризм...  Детям,  зараженным  этой  болезнью,  не место в Образовательном
Центре Ашрама [Ashram's Centre of E