еть эту  за-
пись,  но  скорее  это  некая позитивная прозрачность убирает записанную
привычку.  Есть агрегаты, маленькие группы клеток, которые сохранили от-
печаток, отпечатки, которые они получили; есть маленькие потайные уголки
-- множество темных маленьких мест; и затем внезапно разворачивается па-
мять обстоятельств, частных случаев и чувств и ощущений, которые создали
этот отпечаток:  это видится в новом Свете,  чтобы быть очищенным. И за-
тем... да, ты много путешествуешь таким вот образом. Ты путешествуешь по
грандиозному миру, ты понимаешь. И это не прошлые вещи, они... это гран-
диозное Настоящее, в котором ты путешествуешь. Вся предыстория и история
прямо здесь,  непосредственно,  без "вчера".  Есть целая память, которая
должна исчезнуть, грандиозная память -- в действительности, все "естест-
венное" функционирование должно исчезнуть.  А в чем  должна  заключаться
эта операция,  в конечном итоге?  Это необъятная передача мощности,  как
сказала Мать,  переход от маленького индивидуального  сознания,  которое
провело  бороздку за бороздкой и медленно захлопнуло себя в той или иной
тюрьме,  "намагнитило" эти и другие клетки,  загипнотизировало и заперло
свою  субстанцию в неком функционировании,  которое сделало некий смысл,
свой смысл,  к великому неделенному и тотальному Сознанию,  для которого
каждая  "секунда"  является новым творением без какого-либо последствия,
без какой-либо памяти,  можно было бы сказать:  пульсацией. Фантастичес-
кая,  тотальная  Пульсация,  которая непогрешимо и точно и автоматически
организует каждое из своих "мгновений":  она есть и она совершенна.  Это
совершенно новый способ бытия на земле.  Другое время, другой ритм, дру-
гое функционирование.  Пластичность,  в точности  противоположная  нашей
фиксированности, потому что для нас зафиксироваться означает быть; и нет
стены,  мы чувствуем это просто как эфемерное ничто.  И  это  составляет
смерть,  необходимость смерти -- разбить на куски эту корку,  чтобы про-
должать прогрессировать. Мы ведем окаменелую жизнь, мы окаменели прямо с
колыбели.  Обучение сознания клеток означает научить их выбирать божест-
венное Сознание,  божественное Присутствие,  божественную Мощь (все  это
без слов),  "нечто"...  Это выбор каждой секунды между правлением старых
законов Природы и правлением Всевышнего  Сознания.  Правление  открытого
воздуха против правления аквариума, можно было бы сказать.
     "Выбор"; легче сказать, чем сделать это, ведь как это транслировать
на уровень клеток?  Глядя со своих высот,  разум может держаться, но за-
пись все равно продолжается внизу. Есть лишь один способ научить клетки:
полностью их дезорганизовать -- то Сознание,  которое мы называем супра-
ментальным, является потрясающим дезорганизатором, на каждом уровне: оно
расстраивает все. Не щадится ни одна из тюрем, будь то моральная, духов-
ная, национальная или клеточная.  И,  в конечном итоге,  есть лишь  одна
тюрьма, как  раз  та,  которую  медленно уничтожала Мать -- когда рухнет
эта, обрушатся и все остальные;  наше "нагромождение"  политических  или
религиозных историй цепляется за простую маленькую блокированную клетку.
Так что это Сознание начинает с того,  что набрасывает одну хорошую  бо-
лезнь, или  несколько,  на  это тело,  чтобы научить его функционировать
по-другому (то же самое оно делает с нациями), и это продолжается до тех
пор, пока вы не поймете.  Это "болезнь трансформации",  - говорила Мать.
Мать имела их добрую полдюжины каждый день. Наиболее трудно то, что сама
ткань тела сплетена из Неведения, так что всякий раз, когда Сила, Свет и
Мощь стремятся проникнуть где-то, то сначала должно быть удалено это Не-
ведение [или старый способ дыхания,  можно было бы сказать]. И то же са-
мое переживание происходит всякий раз,  вплоть до каждой детали. Это не-
кое отрицание  из-за невежественной глупости (не из-за дурной воли,  нет
дурной воли),  это инертная и невежественная глупость,  которая отрицает
возможность божественной  Мощи  [или  открытого  воздуха],  и всякий раз
должна быть уничтожена.  На каждом шагу, во всякой детали, всегда должно
быть устранено одно и то же.  То есть, естественное, которое дает ощуще-
ние надежности:  все прочее просто ужасные чудеса.  В  действительности,
для  клеток  "чудеса" являются очень серьезной формой заболевания.  Чудо
должно иметь массу терпения,  прежде чем оно будет принято как самая ес-
тественная вещь в мире.  Если бы только эта больная земля знала, что она
посередине проживания чуда...  возможно, вещи пошли бы быстрее. Она тоже
учится на своих уроках, как Мать.
     И переживание повторяется.  Оно не такое же,  как в  царстве  идей:
там, как только вы поняли и узнали что-то,  все кончено; сомнения и глу-
пости могут возвращаться к тебе снаружи, но как только вещь установлена,
так  свет  здесь,  и  противоположности  автоматически отталкиваются или
трансформируются.  Но с клетками совсем не так! Для каждой маленькой со-
вокупности клеток это не так,  что она воспринимает вещи со стороны: она
ПОСТРОЕНА таким образом!  Она построена инертным  и  глупым  Неведением.
Инертным  и глупым автоматизмом.  И так автоматически она отрицает (даже
не "отрицает", нет воли к отрицанию: она НЕ МОЖЕТ понять, это противоре-
чие -- ВСТРОЕННОЕ противопоставление -- божественной Мощи). И всякий раз
происходит некое действие -- действительно в каждой детали и  почти  чу-
десной  природы -- и она внезапно принуждается увидеть,  что эта божест-
венная Сила всемогуща.  Если посмотреть под другим углом,  то это  некое
вечное маленькое чудо.  Например,  в прошлый раз,  когда ты был со мной,
наступила ужасная боль вот здесь [левая сторона],  такая  боль,  которая
заставляет людей вопить (они думают,  что очень "больны", ты знаешь). Но
ты не увидел ничего,  не так ли,  я ничего не показала.  И пока  ты  был
здесь,  я не беспокоилась об этом -- я просто думала о чем-то другом.  А
как только ты ушел,  я сказала себе:  не к чему этому продолжаться.  Так
что  я  сконцентрировалась,  призвала  Господа  и поместила Его сюда [на
больное место].  И почти мгновенно:  первой реакцией является СОСТОЯНИЕ,
отрицающее возможность божественного Действия (это не воля,  а автомати-
ческое отрицание),  затем всегда приходит Улыбка,  которая отвечает (вот
что интересно: никогда нет гнева, раздражения, никогда нет силы, которая
накладывает себя,  просто Улыбка), и почти мгновенно боль исчезает -- То
устанавливается, светлое, тихое... Но это не окончательно, напоминаю те-
бе,  это только первый контакт: переживание возвращается по другому слу-
чаю,  по другой причине, и теперь есть уже начало сотрудничества. Клетки
выучили,  что с приходом Того условия изменились (они помнят,  что очень
интересно),  и так что они начинают сотрудничать,  и Действие становится
даже более быстрым. Затем это возвращается в третий раз, через несколько
часов;  но теперь КЛЕТКИ САМИ призывают и требуют божественное Действие,
потому что они помнят.  [Они помнят вольный воздух.] Так что То приходит
в великолепии,  как нечто установленное... Меняется не расстройство! Оно
возвращается со своей регулярностью, в этом его работа -- вызывает изме-
нение именно восприимчивость,  реакция клеток. Мы должны лечить не Расс-
тройство,  это "восприятие" расстройства...  Если бы мир понял это,  это
явилось бы всемогущим секретом.  Нет расстройства!  Нечего лечить -- нет
расстройства,  которое надо лечить:  нужно лечить просто позицию. С этой
позицией исчезает Расстройство,  как если бы его никогда и не было.  Бо-
лезненная иллюзия расстройства...  предназначенная,  возможно, для того,
чтобы  заставить  нас  открыть собственное автоматическое всемогущество.
Как однажды Мать воскликнула:  Расстройство -- это не  воспринимать  То!
(нечто,  улыбающееся  и  чудодейственное То,  везде и всегда.) Ведь есть
ПЕРМАНЕНТНАЯ Реальность, ПЕРМАНЕНТНЫЙ божественный Порядок, а Расстройс-
тво, теперешняя Ложь -- неспособность воспринимать это. И в конце, Расс-
тройство является тюрьмой,  великим Сознанием, которому препятствую течь
-- это болезнь,  смерть, сумасшедший и смертный трепет мира. И Мать зак-
лючила:  Теперь я знаю -- я знаю трюк!  Все это нацелено  на  то,  чтобы
учить клетки. Это не так, что кто-то болен и должен постепенно вылечить-
ся: это обучение клеток, чтобы научить их... как жить. Однако Мать доба-
вила:  Беда во всей этой атмосфере физического разума, которая полна лю-
бой постижимой глупости;  следует всегда быть начеку и отметать их прочь
-- мнение докторов,  пример других людей,  все это...  всю эту ужасную и
вечно присутствующую мешанину Неведения, которую ты должен постоянно от-
метать. Это наша старая проблема. И это не просто атмосфера одного тела,
это атмосфера везде и повсюду. Мы купаемся в этой мешанине.

Передача мощности

     Но это лишь начало обучения клеток существованию Того, улыбающегося
чуда. Для них припасены еще более радикальные операции -- в действитель-
ности, то, что происходит, это одна и та же операция: передача мощности.
Это переход от тысяч лет привычек, кристаллизованных в законы, к велико-
му Закону,  который  является скорее не-законом или спонтанной изобрета-
тельностью каждой секунды. Можем мы вообразить себе тело, которое должно
снова обучаться тому,  как жить каждую секунду,  или, можно было бы ска-
зать, переоткрыть жизнь каждую секунду  --  постоянное  возрождение  те-
ла?... Все же как раз с этим мы и имеем дело. Эта работа включает в себя
изменение сознательного базиса всех клеток -- но не  всех  одновременно!
Это было бы невозможно.  Даже мало-помалу это очень трудно: момент изме-
нения сознательного базиса -- это...  почти как паника в клетках и  впе-
чатление: О,  нет,  вот что произойдет!  Так что иногда это трудно.  Она
закрывала свои глаза и становилась очень бледной,  или,  когда доза была
слишком сильной, все могло казаться просто дезорганизованным -- хотя, на
самом деле, это не доза была слишком сильна, она была в совершенстве от-
мерена, но были окружающие трудности,  примешанные к ней: Я борюсь и бо-
рюсь... слишком много лжи вокруг меня. Я буду слышать это до самого кон-
ца. И различные функции тела овладеваются одна за другой,  в чудесно ло-
гическом порядке,  в соответствии с функционированием тела. Это происхо-
дит группами,  почти  что способность за способностью или частью способ-
ностей, и некоторые немного трудны [передачи,  включающие в себя нервы и
сердце --  особенно нервы -- будут,  на самом деле,  наиболее опасными и
болезненными.] Не знаю. Поскольку это совершенно ново, не знаю, будет ли
легче ничего не делать.  [Было множество людей, поджидавших ее за дверью
или даже в ее комнате.] Вероятно,  нет, не в этом дело; дело в общей по-
зиции остальных.  Это дает некую коллективную поддержку во время перехо-
да. В то время,  когда отходит  сознание,  которое  обычно  поддерживает
клетки, чтобы уступить другому сознанию свое место, клетки нуждаются (не
знаю, именно ли клетки нуждаются,  но...),  есть потребность в  поддерж-
ке... (как бы выразиться?) некое сотрудничество коллективных сил. Это не
очень много, это не совершенно необходимо, но это немного помогает. Есть
моменты почти что муки,  ты знаешь,  ты просто подвешен -- возможно,  на
несколько секунд,  но эти секунды ужасны.  [И тогда  ученики,  глядя  на
Мать, думали:  Мать очень больна, Мать покидает нас, Мать... Темная кол-
лективная атмосфера,  в которую непосредственно затягивались ее клетки.]
И даже  это исходит от глупого инстинкта само-сохранения,  прочно укоре-
нившегося в глубинах клеточного сознания -- оно знает  это.  Оно  знает.
Это старая  привычка...  Этот  инстинкт  само-сохранения объясняет самые
первые прутья тюрьмы.  Первая индивидуализированная Материя,  она больше
не воспринимает,  что  обладает  всей  Жизнью и грандиозностью Мощи всей
вселенной -- есть "я", и оно напугано. Оно вступило в смерть. Мать приб-
лижалась к этому корню.  И этот процесс всегда был одним и тем же: В тот
критический момент есть полная сдача всего в теле,  его существования  и
всего, и это наполнено светом и силой.  Это Отклик.  Тюрьма уступает,  и
все здесь.  Сдача старого вида. Не проходит и дня без доказательства то-
го, что одна доза,  даже не полная доза,  мельчайшая доза, ничтожная ка-
пелька Того,  может вылечить тебя за минуту (нет так,  что "может",  оно
лечит); все время в равновесии,  и малейшая неудача может означать расс-
тройство и конец,  тогда как просто с капелькой Того...  все  становится
светом и прогрессом. Две крайности. Две крайности рядом друг с другом.
     Придет время,  когда эти крайности будут не рука об руку, а неверо-
ятным образом  переплетутся  друг с другом.  Это медленное продвижение к
мистической границе, к парадоксальному состоянию, которое подобно смерти
и жизни в одно и то же время:  одновременно на этой и той стороне. В те-
чение этих лет Мать "совершенствует сдачу",  как она обычно говорит.  Мы
говорим о трансформации, даже о преображении, но есть переход от старого
движения к новому движению, от старого статуса к новому статусу, что яв-
ляется нарушением равновесия, и для того, что все еще принадлежит старо-
му творению,  это нарушение равновесия кажется опасным и  производит  то
впечатление, что  все ускользает,  что больше нет какой-либо опоры.  Так
что именно здесь ваша вера должна быть непоколебимой.  Но вера, отличная
от ментальной веры,  которая является само-поддерживающейся: вера в ощу-
щении. И это очень трудно.  Год за годом мы можем отмечать этот прогресс
к тому новому состоянию и как бы следовать курсу,  нанесенному на карту:
В течение перехода между этими двумя видами сознания встречается момент,
когда ты чувствуешь себя совершенно глупым -- ты больше не можешь думать
или делать что-либо,  ты совершенно никчемен и теряешь связь  с  вещами.
Всякий раз, когда какая-либо часть подвергается изменению (что я назвала
"смена господина"), у тебя такое чувство, что все кончено. В первый раз,
когда это происходит,  ты опасаешься; после ты привыкаешь к этому и дер-
жишься спокойно;  затем внезапно проглядывает свет.  И это: Тысячелетняя
привычка, что  все  идет  иначе,  так сильно внедрена здесь,  что у тебя
ощущение... растягивания жгута; пока ты тянешь, эффект ощущается, но ес-
ли натяжение ослабить,  хотя бы на секунду, тогда все возвращается назад
просто по привычке. Что заставляет тебя быть в постоянном напряжении. Но
так не будет вечно.  Это переход от одной привычки к другой.  И [в "дру-
гой" привычке] есть это необычайное ощущение нереальности страдания, не-
реальности болезни,  нереальности... Это довольно странно. [Нереальность
законов аквариума.] И затем есть все те тысячелетние  привычки,  которые
приходят, пытаются  противодействовать и говорят,  что нереальна как раз
ситуация, в которой ты оказался!...  Есть моменты неописуемого великоле-
пия, ты знаешь, но они мимолетны. И другое состояние здесь, оно вокруг и
постоянно давит.  Затем движение становится более точным и  интенсивным:
Идет работа  по переходу во всех ее деталях,  и это не легко.  Взять,  к
примеру, привычку клеток черпать силу снизу, через питание и т.д.; когда
ты хочешь трансформировать это в постоянную привычку черпать силу сверху
в каждую секунду и в каждой детали,  то  встречается  трудный  момент...
("свыше" -- это манера выражаться, потому что на самом деле нет никакого
направления, нет ни верха, ни дна, ни чего-либо подобного). Но это озна-
чает, что ты больше не получаешь поддержку на поверхности,  будь для то-
го, чтобы стоять или гулять, сидеть или двигаться... И если приходит па-
мять о  прошлом  способе -- обычном способе,  универсальном способе всех
человеческих существ -- тогда внезапно это как если бы...  (это действи-
тельно странно), как если бы тело не могло больше ничего делать! Как ес-
ли бы оно было готово упасть в обморок.
     И это не "как если бы".
     Затем курс стал ясным:  Больше не та же самая вещь заставляет  тебя
действовать --  под "действием" я понимаю все:  ходить,  гулять,  просто
все. Центр больше не тот же.  Например, в это утро клетки тела, то есть,
форма тела,  несколько раз чувствовали,  что оставаться ли им вместе или
распасться -- зависит от  определенной  позиции.  Наряду  с  восприятием
(иногда почти дуальным или одновременным), восприятием того, что застав-
ляет тебя двигаться,  действовать или знать:  старый способ,  остающийся
как память,  и новый способ,  для которого, очевидно, нет причины распа-
даться, кроме как если ты сам выберешь его -- это  бессмысленно,  иногда
совершенно бессмысленно:  зачем  распадаться!  На  другой стороне тюрьмы
смерть не имеет смысла,  она не существует.  Но есть граница между этими
двумя позициями. И в момент, когда ты снова проваливаешься в старое соз-
нание, или,  скорее,  когда старое сознание появляется вновь, если ты не
очень внимателен, тогда это вызывает обморок... В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ есть
ощущение нереальности жизни и реальности того, что можно было бы назвать
вечным: нет  ощущения смерти,  она просто ничего не значит.  Нет ничего,
кроме выбора.  И расстройство не имеет значения,  ПРИЧИНЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ:
это фантазия. Смерть состоит в том, чтобы просто быть в неправильной по-
зиции, занимать неправильное положение.  Или же подчиниться  старой  ги-
бельной привычке.  Нет ничего смертного, кроме неправильно поставленного
сознания. И контраст или противопоставление [этих двух состояний]  огор-
чительно, болезненно;  жалуются оба состояния:  старое, потому что чувс-
твует, что падает в обморок,  и новое, потому что его не оставляют в по-
кое [полсотни  людей ждут за дверью].  Когда ты в том или другом состоя-
нии, все в порядке,  но когда оба вместе,  это не очень приятно. И также
есть некое ощущение неопределенности:  ты не совсем уверен, где ты нахо-
дишься, здесь ты или там -- ты не совсем уверен.  И затем глупость людей
и вещей становится поистине жестокой, потому что даже в обычном сознании
все эти усложнения не имеют для меня никакого  смысла,  но  затем,  если
из-за необходимости  удерживать  одновременно  два  почти противоречивых
состояния, ты добавляешь эту массу глупостей, то это не очень-то приятно.
     И все  же  ключ  был  спрятан в том противоречивом и парадоксальном
состоянии. Потому что на самом деле это был не вопрос перехода на ту или
иную сторону,  от одной позиции к другой,  а вопрос трансформации самого
перехода в третье состояние, которое комбинировало эти два. Короче гово-
ря, это почти так, как если бы нужно было просверлить отверстие или про-
тянуть мост между двумя состояниями, чтобы заменить теперешнюю необходи-
мость прыгать из одного мира в другой. Мост должен быть построен в теле,
а не вне его.  Мост в теле.  Переход между "жизнью" и "смертью"  --  это
место,  где  третья  реальность  должна прийти в бытие.  Ячейки сети или
прутья клетки,  что порождает некое обращение от жизни  к  смерти  (или,
скорее,  от смерти к жизни) должны быть изменены в непрерывную и целост-
ную жизнь. Тело, являющееся местом нашего заключения, само должно найти,
и через собственное заточение,  ключ к непрерывной жизни. Жизни, которая
находится на обоих сторонах и которая,  в конечном счете,  не имеет сто-
рон.  Не должно быть никаких "сторон" -- тогда "смерти" больше не будет:
будет нечто иное. Нечто иное на обоих сторонах. Очевидно, новый тип жиз-
ни.
     Тот тип жизни,  который медленно зрел в теле Матери --  медленно  и
острожно и рискованно: Да, скажу тебе, это действительно странное состо-
яние... Бывают даже моменты, когда ты чувствуешь, что простой пустяк мог
бы заставить тебя потерять контакт, и только если ты остаешься спокойным
и индифферентным -- индифферентным --  могут  продолжаться  вещи.  Чтобы
быть способным соединить две стороны, вы должны установить полную индиф-
ферентность к смерти,  сделать смерть нереальной,  она  должна  утратить
свой смысл.  Смерть должна потерять все свое зна