сь, - негромко сказал капитан. Он смотрел на полицейского.  В
разговор вмешался второй американец. Это был лейтенант и тоже  летчик.  Но
ему было меньше двадцати пяти лет; он носил  красные  бриджи,  франтовские
ботинки, и китель его, если не считать воротника,  был  чисто  английского
покроя.
   - Да это один из тех морячков, -  сказал  он.  -  Их  тут  каждую  ночь
выуживают из канав. Видно, вы редко бываете в городе.
   - Да, - сказал капитан, - я  о  них  слышал.  Теперь  вспоминаю.  -  Он
заметил, что хотя на улице  было  много  прохожих  -  солдат,  штатских  и
женщин,  -  а  сами  они  стояли  рядом  с  людным  кафе,  никто  даже  не
остановился:  наверное,  зрелище  было  привычное.   Капитан   спросил   у
полицейского:
   - Почему бы вам не отвести его на корабль?
   - Да я уж и без вас думал об этом, капитан, -  ответил  тот.  -  Но  он
говорит, что не может затемно вернуться на корабль,  он  его,  видите  ли,
прячет после захода солнца.
   - Прячет?
   -  Стойте  прямо,  моряк!  -  рявкнул  полицейский,   подтолкнув   свою
безжизненную ношу. - Может, хоть капитан тут что-нибудь разберет. Лично  я
ни черта не пойму! Он говорит,  что  прячет  свой  корабль  под  причалом.
Загоняет его на ночь под  причал  и  не  может  оттуда  вывести,  пока  не
начнется отлив.
   - Под причал? Что же это за корабль? - спросил  капитан  теперь  уже  у
лейтенанта. - Они тут что, ходят на моторках?
   - Да, в этом роде, - сказал лейтенант. - Вы же их  видели,  эти  лодки.
Катера с маскировочной окраской, по всей форме. Так и шныряют  по  гавани.
Вы их видели. А моряки целый день носятся, а ночью спят в канавах.
   - Да, - сказал капитан.  -  Я-то  думал,  что  эти  катера  обслуживают
корабельное начальство. Неужели у них просто так гоняют офицеров?..
   - А черт их знает, - сказал лейтенант. - Может, гоняют с одного корабля
на другой за горячей водой для бритья. Или за сдобными булками.  А  может,
если забыли подать салфетку или еще в этом роде...
   - Ерунда, - сказал капитан. Он снова посмотрел на молодого англичанина.
   - Уверяю вас, - настаивал лейтенант. - Город ими всю ночь напролет  так
и кишит. Все канавы полны, а военная полиция разводит их по домам,  словно
няньки младенцев из парка. Может, французы для того  и  дают  им  моторки,
чтобы разгрузить от них на день канавы.
   - Ага. Понятно, - сказал капитан. Но ничего ему не было понятно, да  он
и не слушал и не верил тому, что слышит. Он снова поглядел на мальчика.  -
И все же, - сказал он, - вы не можете бросить его в таком виде.
   Пьяный снова попытался взять себя в руки.
   - Все в порядке,  уверяю  вас,  -  сказал  он,  уставившись  стеклянным
взглядом на капитана. Голос у него был  приятный,  веселый  и  говорил  он
очень вежливо. - Я привык, хотя мостовая тут дьявольски жесткая.  Надо  бы
заставить французов что-нибудь сделать. Гости заслуживают более  приличной
площадки для игр, а?
   - Вот он и занял эту  площадку  всю  как  есть,  -  с  яростью  вставил
полицейский. - Видно, думает, что он - целая футбольная команда.
   В это время к ним  присоединился  пятый.  На  этот  раз  из  английской
военной полиции.
   - Ну-ка, - сказал он, - что тут такое еще? Что тут еще?
   Потом он заметил капитанские нашивки и отдал честь. Услышав его  голос,
молодой англичанин обернулся, покачиваясь, вглядываясь.
   - Ах, это ты, Альберт? Пр-ривет, - сказал он.
   - Опять, мистер Хоуп? - сказал полицейский и бросил через плечо: -  Что
тут еще?
   - Да вроде ничего, - ответил американский  полицейский.  -  Здорово  вы
воюете! Но мое дело - сторона. Нате. Возьмите его себе.
   - А что, капрал? - спросил капитан. - Что он натворил?
   - Да вот этот, верно,  скажет,  что  ничего  особенного.  -  Американец
мотнул головой в сторону английского полицейского. -  Покуражился  парень,
пошутил... Заглядываю я тут на эту улицу и вижу: вся забита грузовиками  с
пристани, а водители вопят, не поймут, отчего пробка. Иду вперед  -  стоят
на целых три квартала, и на перекрестках стоят; подхожу к тому месту,  где
пробка, а там собрались посреди  мостовой  человек  десять  шоферов  и  не
знают, что делать. Крикнул им: "Что тут у вас?" Вижу: валяется этот  самый
тип...
   - Полегче, мой милый, это офицер его величества... - перебил американца
английский полицейский.
   - Выбирайте выражения, капрал, - поддержал  его  капитан.  -  Итак,  вы
нашли этого офицера...
   - Улегся баиньки прямо посреди улицы, подложив  пустую  корзину  вместо
подушки. Лежит себе, скрестив ноги, засунув руки за голову, и  препирается
с шоферами, - надо ли ему давать им дорогу  или  нет.  Говорит,  грузовики
могут объехать по другой улице, а вот он не может лежать на другой  улице,
потому что его улица - эта.
   - Его улица?
   Мальчик прислушивался к ним вежливо, с интересом.
   - На постое я тут, понимаете? - сказал он. - Порядок должен быть  и  на
войне. На постое, по жребию. Моя улица, посторонним  вход  запрещен,  ведь
так? Следующая улица - Джимми Уотерспуна. Но по его  улице  могут  ездить,
пока Джимми ею не пользуется. Еще не лег спать.  Бессонница.  Я  же  знал.
Говорил им. По той улице грузовики еще ходят. Понимаете?
   - Так было дело, капрал? - спросил капитан.
   - Да, он ведь и сам говорит! Не пожелал вставать. Лежит, препирается  с
шоферами. Приказал  одному  из  них,  чтобы  тот  куда-то  сходил,  принес
воинский устав...
   - Устав его величества, - поправил капитан.
   - ...и прочитал, кто имеет право на эту улицу - он или грузовики. Тогда
я его поднял, а тут и вы подошли. Вот и все. С вашего разрешения, капитан,
я сейчас передам его на руки кормилице его королевского вели...
   - Довольно, - прервал его капитан. - Можете идти. Я  сам  займусь  этим
делом.
   Капрал откозырял и пошел дальше. Теперь мальчика поддерживал английский
полицейский.
   -  Может,  отвести  его  домой?  -   спросил   капитан.   -   Где   они
расквартированы?
   - Толком не знаю, сэр, расквартированы ли они вообще.  Мы...  я  обычно
вижу их тут в кабаках до самого рассвета. Не  похоже,  чтобы  у  них  были
квартиры, сэр.
   - Значит, они живут у себя на судах?
   - Как вам сказать, сэр... Можно их назвать и судами... Но надо  здорово
хотеть спать, чтобы заснуть на таком судне.
   - Понятно, - сказал капитан. И он взглянул на полицейского. - А что  же
это за суда?
   На этот раз тон у полицейского стал решительным и бесстрастным.  Словно
наглухо заперли дверь.
   - Точно не могу вам сказать, сэр.
   - Понятно, - сказал капитан. - Но сегодня он вряд ли сможет просидеть в
кабаке до рассвета.
   - Постараюсь найти кабак, где ему дадут поспать  в  задней  комнате  на
столе, - сказал полицейский. Но капитан его уже не слушал.  Он  глядел  на
другую сторону улицы, где тротуар пересекали огни  кафе.  Пьяный  отчаянно
зевал, как зевают дети; рот у него был розовый  и  бесхитростно  открытый,
как у ребенка.
   Капитан обратился к полицейскому:
   - Если не трудно, зайдите в кафе и вызовите водителя капитана  Богарта.
Я сам позабочусь о мистере Хоупе.
   Полицейский удалился. Теперь капитан сам поддерживал пьяного, взяв  его
под руку. Тот снова зевнул, как усталый ребенок.
   - Потерпите, - сказал капитан. - Сейчас подойдет машина.
   - Ладно, - произнес мальчик сквозь зевоту.



   2

   Едва усевшись в машину между двумя американцами, он безмятежно  заснул.
Но хотя езды до аэродрома было  всего  минут  тридцать,  проснулся  еще  в
дороге, с виду совсем свежий, и стал просить виски. Когда  они  входили  в
офицерскую столовую, он казался  трезвым  в  своей  щегольски  заломленной
фуражке, криво застегнутом кителе и намотанном на  шею  выпачканном  белом
шелковом шарфе, на котором был вышит какой-то  значок.  Он  только  слегка
мигал   от   яркого   света.   Богарт   узнал   значок   клуба    учеников
аристократической английской школы.
   - Вот! - воскликнул мальчик уже совсем трезвым и звонким  голосом,  так
что люди в столовой стали на него оглядываться. -  Замечательно!  Глоточек
виски, а?
   И, словно гончая по следу, он направился прямо к бару в  углу.  За  ним
двинулся лейтенант, а Богарт подошел к  столику  в  противоположном  конце
столовой, за которым пятеро офицеров играли в карты.
   - Каким же это флотом он командует? - спросил один из них.
   - Когда я его нашел, он командовал целым бассейном шотландского  виски,
- сказал Богарт.
   Другой офицер поднял голову.
   - Где-то я его видел, - сказал он, приглядываясь к  гостю.  -  Наверно,
сразу не узнал потому, что он на ногах. Обычно они валяются в канавах.
   - Один из тех самых ребят? - спросил первый.
   - Ну да. Кто же их не знает! Развалятся на  обочине  тротуара,  а  двое
умученных полицейских тянут их за рукава...
   - Ага, знаю, - подтвердил первый. Теперь уже  все  пятеро  разглядывали
молодого англичанина. Стоя возле бара, он разговаривал громко и весело.  -
И   все   один   в   одного,   -   продолжал   рассказчик.   -   Лет    по
семнадцать-восемнадцать. Гоняют взад-вперед на своих лодочках.
   - Ах, вот как они забавляются! - вмешался в разговор третий. -  Значит,
к женским вспомогательным войскам придали еще  и  детский  морской  отряд?
Господи, ну и свалял же я дурака, когда пошел в авиацию. Да  ведь  сколько
зря трепались насчет этой войны!
   - Ну нет, - сказал Богарт. - Не верю, что они катаются тут просто так.
   Но его не слушали, а разглядывали гостя.
   - Работают по часам, - сказал первый. - Посмотришь  на  кого-нибудь  из
них после захода солнца, и по тому, как он  пьян,  можно  часы  проверять.
Одного только не пойму:  что  в  таком  состоянии  можно  на  другое  утро
увидеть?
   - Наверно, когда англичанам нужно послать на корабль приказ,  -  сказал
другой, - его печатают в нескольких  экземплярах,  выстраивают  моторки  в
ряд, носом туда, куда надо, каждому из этих  мальцов  дают  по  бумажке  и
командуют "марш". А те, кто не найдет  корабля,  кружат  по  гавани,  пока
куда-нибудь не причалят.
   - Нет, тут что-то не то! - протянул Богарт.
   Он хотел еще что-то сказать, но в это время  гость  отошел  от  бара  и
приблизился к ним с бокалом в руке. Шел он довольно твердо, но щеки у него
пылали, глаза блестели, и голос был очень веселый.
   - Слушайте, ребята, составьте мне компанию... - Он вдруг умолк, заметив
что-то очень интересное. Взгляд  его  был  прикован  к  кителям  офицеров,
сидевших за столиком.
   - Вот оно что... Послушайте! Вы летаете? Вижу, все до  одного.  Ах  ты,
господи! Вот, наверно, весело, а?
   - Еще как! - ответил ему кто-то из офицеров. - Еще как весело!
   - Но, небось, опасно.
   - Да, чуть-чуть пострашней, чем играть в теннис, - сказал другой.
   Гость посмотрел на него живо, доброжелательно, пристально.
   В разговор вмешался третий:
   - Богарт говорит, что вы командир корабля?
   - Ну, кораблем его трудно  назвать.  Спасибо  за  комплимент.  И  не  я
командир. Командир -  Ронни.  Чуточку  выше  меня  по  званию.  Ничего  не
поделаешь, годы.
   - Ронни?
   - Ага. Симпатяга. Но старик. И зануда.
   - Зануда?
   - Ужас! Не поверите. Стоит нам завидеть дым, когда бинокль у меня, и он
сразу меняет курс. Так бобра не убьешь! Вот уже две недели как счет у  нас
- два в его пользу.
   Американцы переглянулись.
   - Какого бобра?
   - Такая игра. Понимаете, у него мачты вроде  решетки.  Видишь  мачту  -
хлоп! Убил бобра. Очко. Хотя "Эргенштрассе" теперь не считается.
   Люди, сидевшие вокруг стола, снова переглянулись. Богарт сказал:
   - Понятно. Кто из  вас  первый  увидит  судно  с  такими  мачтами,  тот
получает очко. А что такое "Эргенштрассе"?
   - Немецкое судно. Взяли в плен. Грузовое. Передняя мачта оснащена  так,
что издали похожа на решетку. Разные там тросы, рангоут...  Лично  мне  не
казалось, что она похожа на решетку. Но Ронни говорит, что похожа.  Как-то
раз он зачел ее себе. А потом судно перевели в другой  конец  бухты,  и  я
зачел его себе. Поэтому мы решили больше его не считать. Понятно, а?
   - Еще бы! - ответил тот, кто сказал про теннис. - Ясно как день.  Вы  с
Ронни катаетесь на катере и играете: кто первый убьет бобра.  Гм-м...  Это
здорово. А вы играли когда-нибудь в...
   - Джерри! - оборвал его Богарт.
   Гость не шевельнулся. Все так же улыбаясь, он смотрел на Джерри  широко
открытыми глазами.
   А тот все разглядывал гостя.
   - На вашей с Ронни лодке, небось, заранее вывешен белый флаг?
   - Белый флаг? - переспросил молодой англичанин. Он уже не улыбался,  но
лицо его еще было вежливым.
   - А что такого? Если уж на судне такая команда, как вы двое, почему  бы
заранее не вывесить флаг...
   - Да нет, - сказал гость. -  Еще  есть  Барт  и  Ривс,  только  они  не
офицеры.
   - Барт и Ривс? -  переспросил  собеседник.  -  Значит,  и  они  с  вами
катаются? А в бобра они тоже играют?
   - Джерри! - снова перебил его Богарт. Тот поглядел на капитана.  Богарт
кивнул ему. - А ну-ка, пойдем со мной. - Тот встал. Они отошли в сторонку.
- Оставь его в покое, - сказал Богарт. - Сейчас же, слышишь? Он  ведь  еще
совсем ребенок. Когда тебе было столько  лет,  сколько  ему,  ты  тоже  не
очень-то много смыслил. У тебя едва хватало ума, чтобы  в  воскресенье  не
опоздать в церковь.
   - Моя страна тогда не воевала четвертый год, - сказал Джерри. -  Тратим
деньги, мучаемся, подставляем голову под пули, а ведь в  этой  драке  наше
дело - сторона! Английская матросня!.. Если бы не мы, немцы взяли бы их на
цугундер еще год назад...
   - Замолчи, - сказал Богарт. - Ты меня не агитируй!
   - ...А этот субчик ведет себя, будто тут пикник или ярмарка... "Весело!
- Голос Джерри стал визгливым. - Но, небось, опасно, а?"
   - Тс-с! - сказал Богарт.
   - Ну, дали бы мне застукать их с этим самым Ронни где-нибудь в порту. В
каком хочешь порту. Хотя бы и в Лондоне. И ничего мне для этого  не  надо,
кроме старенького самолета! Черта лысого! И самолета не  надо!  Хватит  на
них и велосипеда с парочкой поплавков. Я бы им прописал, что такое война!
   - Ладно, пока что оставь его в покое. Он скоро уйдет.
   - Что ты будешь с ним делать?
   - Возьму утром с собой в полет. Пусть  сидят  впереди  вместо  Харпера.
Говорит, что умеет обращаться с пулеметом. Будто у них на лодке тоже  есть
"льюис". Он мне даже рассказывал, что однажды сбил  бакен  с  дистанции  в
семьсот метров...
   - Дело, конечно, хозяйское. Может, он тебя и побьет.
   - Побьет?
   - Ну да, в бобра. А потом ты сразишься с Ронни.
   - Я ему хоть покажу, что такое война, - сказал Богарт. Он посмотрел  на
гостя. - Его сородичи три года воюют, а он ведет себя, как школьник, шутки
сюда, видите ли, шутить приехал. - Он снова взглянул на Джерри.  -  Но  ты
его не трогай.
   Когда они подходили к столику, до них донесся громкий и  веселый  голос
мальчика:
   - ...Если он первый схватит бинокль, то подойдет поближе  и  рассмотрит
как следует, а если первый увижу я, сразу меняет курс, так что  мне  виден
один только дым. Зануда. Ужас прямо! Но "Эргенштрассе" теперь не  в  счет.
Если по ошибке укажешь на нее, сразу теряешь два очка. Эх, если  бы  Ронни
на нее клюнул, мы тогда были бы квиты!



   3

   В два часа ночи молодой англичанин все еще разговаривал,  и  голос  его
был так же звонок и весел. Когда ему в 1914 году  исполнилось  шестнадцать
лет, отец пообещал ему поездку в Швейцарию. Но началась война, и  пришлось
удовольствоваться путешествием с гувернером  по  Уэльсу.  Но  они  все  же
забрались довольно высоко, и он даже посмеет утверждать, не в  обиду  будь
сказано тем, кому довелось побывать в Швейцарии, что с вершин Уэльса можно
видеть очень далеко, не хуже, чем в Швейцарии.
   - Да и вспотеешь не меньше и так же дух захватывает, - прибавил он  для
убедительности. А  вокруг  него  сидели  американцы,  уже  видавшие  виды,
трезвые, взрослые, и слушали его с холодным удивлением. Они стали выходить
поодиночке и возвращались в летных комбинезонах, держа  в  руках  шлемы  и
очки. Появился вестовой, неся поднос с чашками кофе, и гость вдруг  понял,
что давно уже слышит рев моторов в темноте за стеной.
   Наконец встал и Богарт.
   - Пойдемте, - сказал он мальчику. - Вам надо что-нибудь на себя надеть.
   Когда они вышли из столовой, рев моторов раздался  совсем  громко,  как
будто лениво громыхал гром. Вытянувшись в  ряд  вдоль  невидимой  бетонной
площадки,  мерцали,  будто  подвешенные  в  воздухе,   невысокие   цепочки
сине-зеленых огней.
   Они пересекли аэродром, направляясь к жилью Богарта. Там на койке сидел
лейтенант Мак-Джиннис и затягивал ремни на летных сапогах. Богарт  снял  с
гвоздя меховой комбинезон и бросил его на койку.
   - Надевайте, - сказал он.
   - Думаете, мне это понадобится?  -  спросил  гость.  -  Разве  мы  идем
надолго?
   - Вероятно, - сказал Богарт. - Лучше  оденьтесь  как  следует.  Наверху
холодно.
   Гость взял комбинезон.
   - Видите ли, какое дело... - сказал он. - Нам с Ронни надо завтра... то
бишь сегодня, самим сделать небольшую вылазку. Как вы  думаете,  Ронни  не
рассердится, если я немножко опоздаю? А вдруг он не захочет меня ждать?
   - К завтраку мы вернемся, - сказал  Мак-Джиннис.  Он  был  очень  занят
возней со своим сапогом. - Положитесь на меня.
   Мальчик взглянул на него.
   - Когда вам надо быть здесь? - спросил Богарт.
   - Трудно сказать, - ответил мальчик. - Думаю,  что  это  неважно.  Ведь
только от Ронни зависит, когда нам выходить. А он меня дождется, даже если
я немножко запоздаю.
   - Дождется, - подтвердил Богарт. - Надевайте комбинезон.
   - Ладно, - ответил тот. Летчики помогли ему натянуть комбинезон. - А  я
ведь еще ни разу не летал, - сказал он доверительно.  -  Держу  пари,  что
оттуда видно куда дальше, чем с гор, а?
   - Больше, во всяком случае, - сказал Мак-Джиннис. - Вам понравится.
   - Еще бы. Лишь бы Ронни меня дождался. Вот, небось, весело! Но  опасно,
правда?
   - Что вы! - сказал Мак-Джиннис. - Шутите!
   - Придержи язык. Мак, - сказал Богарт. - Пошли. Хотите еще кофе?  -  Он
обратился к гостю, но ответил ему Мак-Джиннис:
   - Нет. У нас  есть  кое-что  получше  вашего  кофе.  От  кофе  остаются
противные пятна на крыльях.
   - На крыльях? - удивился мальчик. - Откуда же на крыльях берется кофе?
   - Говорят тебе, молчи, Мак, - приказал Богарт. - Пошли.
   Они  снова  пересекли  аэродром  и  приблизились  к  грядкам   мигающих
сине-зеленых огней. Когда они подошли почти вплотную,  гость  различил  во
мгле очертания "хэндли-пейджа".  Самолет  был  похож  на  спальный  вагон,
который, вздыбившись,  врезался  в  каркас  нижнего  этажа  недостроенного
небоскреба. Гость притих и смотрел на машину, как зачарованный.
   - Больше крейсера, ей-богу, - заговорил он,  как  всегда,  торопливо  и
звонко. - Теперь понимаю. Ну, конечно, он не может летать весь целиком. Вы
меня не обманете! Я уже их видал. Обе части летают отдельно: в одной будем
сидеть мы с капитаном Богартом, а в другой - Мак еще с кем-нибудь, да?
   - Нет, - сказал Мак-Джиннис. Богарт куда-то исчез. - Весь  он  взлетает
целиком. Весело, правда? Как мотылек, а?
   - Как мотылек? - удивился мальчик. - А-а,  понимаю.  Крейсер.  Летающий
крейсер. Понимаю.
   - И вот что, -  продолжал  Мак-Джиннис.  Он  протянул  руку,  и  ладони
мальчика коснулось что-то холодное - бутылка. -  Когда  стошнит,  глотните
как следует.
   - А разве меня стошнит?
   - Непременно. Всех тошнит. Какой ты без этого летчик. А вот  эта  штука
спасает. Ну, а если не поможет, тогда...
   - Что тогда? Ага, понял... Что?
   - Только не через борт. Не надо блевать через борт.
   - Не через борт?
   - Ветром отнесет нам с Боги в глаза. Ничего  не  видно.  Хана.  Крышка.
Понимаете?
   - Еще бы! А что  делать?  -  Голоса  их  звучали  негромко,  отрывисто,
сурово, как у заговорщиков.
   - Опустите голову и валяйте.
   - Ага, понимаю.
   Вернулся Богарт.
   - Покажите ему, пожалуйста, как пройти в переднюю кабину.
   Мак-Джиннис пролез в люк.