а прервала его речь с невольной улыбкой, которая на  мгнове-
ние озарила ее лицо, обычно задумчивое и грустное.
   - Я живу в Англии, сэр рыцарь, - сказала она, - и говорю  по-английс-
ки, хотя по одежде и происхождению принадлежу к другой стране.
   - Благородная девица... - начал Айвенго, но Ревекка  снова  поспешила
его прервать.
   - Сэр рыцарь, - сказала она, - не величайте меня титулом благородной.
Лучше сразу узнайте, что ваша служанка - не более  как  бедная  еврейка,
дочь того самого Исаака из Йорка, которому вы недавно  оказали  покрови-
тельство. А потому и он и все его домочадцы обязаны вас  окружить  самым
заботливым уходом и попечениями.
   Не знаю, довольна ли была бы прекрасная Ровена, если бы узнала, с ка-
ким чувствам ее верный рыцарь взирал вначале на красивые черты и блестя-
щие глаза прекрасной Ревекки; блеск этих глаз был так смягчен и  как  бы
затенен густой бахромой шелковистых ресниц, что какойнибудь  менестрель,
наверно, сравнил бы их с вечерней звездой, сверкающей из-за  переплетаю-
щихся ветвей жасмина... Но Айвенго был слишком искренним католиком, что-
бы сохранить те же чувства к еврейке. Ревекка сама предвидела это, поче-
му и поспешила назвать имя своего отца. Однако прекрасная и мудрая  дочь
Исаака была не лишена женских слабостей, и она грустно вздохнула,  видя,
как быстро у Айвенго почтительное восхищение и  даже  нежность  уступили
место холодному и не очень глубокому чувству признательности  за  неожи-
данную помощь. Правда, и раньше в обхождении Айвенго не было заметно ни-
чего, кроме естественного для каждого юноши преклонения перед  красотой;
но в том, что одно слово могло подействовать как магическое заклинание и
лишить Ревекку заслуженного благородного преклонения, было нечто  унизи-
тельное не только для нее, но и для ее угнетенного народа,  которому  не
полагалось воздавать должное.
   Впрочем, Ревекка благодаря своей мягкости и  беспристрастности  и  не
подумали винить Айвенго в том, что он разделял общие  предрассудки  того
времени и своего вероисповедания, как ни больно было ей видеть,  что  он
относится к ней как к представительнице отверженного племени.  Напротив,
прекрасная еврейка продолжала с теми же терпением и преданностью  ухажи-
вать за ним. Она сообщила ему, что им необходимо спешить  с  отъездом  в
Йорк и что Исаак решил и его взять с собою и до  тех  пор  заботиться  о
нем, пока его здоровье не будет окончательно восстановлено. Айвенго  ре-
шительно воспротивился этому плану, ссылаясь на то, что вовсе не  желает
доставлять своим благодетелям дальнейшие хлопоты.
   - Разве нет в Ашби, - сказал он, - или где-нибудь в окрестностях  ка-
кого-нибудь франклина или хотя бы богатого крестьянина,  который  согла-
сился бы взять на свое попечение раненого земляка, пока он  не  будет  в
состоянии снова носить оружие? Неужели нет поблизости саксонского монас-
тыря, куда бы меня приняли?.. Нельзя ли по крайней мере перенести меня в
Бертон, где мне наверно, окажет гостеприимство наш родственник,  настоя-
тель аббатства святого Витольда?
   - Бесспорно, - отвечала Ревекка с печальной улыбкой, -  и  худший  из
перечисленных вами приютов был бы для вас более приличным жилищем, неже-
ли дом презренного еврея. Однако, сэр рыцарь, если  вы  не  желаете  ли-
шиться своего врача, вам надо ехать с нами. Как вам известно, евреи уме-
ют лечить раны, хоть и не наносят их. А в нашем семействе к тому же  еще
со времен царя Соломона хранятся некоторые врачебные  секреты,  целебную
силу одного из этих средств вы испытали. Ни один назареянин... простите,
я обмолвилась, сэр рыцарь... ни один христианский лекарь в пределах  че-
тырех британских морей не в силах поставить вас на ноги скорее чем через
месяц.
   - А как скоро ты можешь сделать это? - спросил с нетерпением Айвенго.
   - Через восемь дней, если будешь терпеливо и послушно  исполнять  мои
предписания, - отвечала Ревекка.
   - Клянусь пречистой девой, - сказал Уилфред, - коли не грех  произно-
сить ее святое имя в таком месте, теперь ни мне, ни  другому  рыцарю  не
время валяться в постели. Если ты выполнишь свое обещание, девица, я те-
бе заплачу. Добуду денег и наполню шлем серебряными монетами.
   - Я свое обещание выполню, - сказала Ревекка, - и ты на восьмой  день
от настоящего часа облачишься в свои ратные доспехи, если ты даруешь мне
только одну великую милость взамен обещанного серебра.
   - Если в моей власти исполнить твое желание, - отвечал Айвенго,  -  и
если честь дозволяет христианскому рыцарю сделать это для  особы  твоего
племени, я с радостью и благодарностью готов удовлетворить твою просьбу.
   - Так вот, - сказала Ревекка, - я только о том и хочу просить,  чтобы
ты впредь верил, что еврей способен оказать христианину  добрую  услугу,
ничего не желая получить взамен, кроме благословения великого отца наше-
го, одинаково сотворившего и евреев и христиан.
   - Грешно мне было бы сомневаться в этом, - ответил Айвенго. -  Я  без
дальнейших колебаний и вопросов вверяюсь твоему искусству, твердо  наде-
ясь, что благодаря тебе на восьмой день надену свой панцирь.
   А теперь, мой добрый врач, скажи мне, не знаешь ли ты чего  нового  о
благородном саксонце Седрике, о его домочадцах? О той красивой даме... -
Он запнулся, как бы не решаясь выговорить имя Ровены в доме еврея.  -  О
той, что была избрана королевой турнира?
   - О той, которую вы же избрали, сэр рыцарь, - сказала Ревекка. -  Ваш
выбор заслужил не меньшее одобрение, чем ваша доблесть.
   Несмотря на то, что Айвенго  потерял  очень  много  крови,  лицо  его
вспыхнуло ярким румянцем при мысли, что, пытаясь скрыть  свои  настоящие
чувства к Ровене, он только яснее их обнаружил.
   - Я хотел говорить не о ней, а о принце Джоне, - сказал он.  -  Кроме
того, мне хотелось бы знать, куда девался мой верный оруженосец и почему
он теперь не при мне.
   - А я воспользуюсь своей властью врача и прикажу вам молчать, -  ска-
зала Ревекка. - Пожалуйста, избегайте всяких тревожных мыслей, я  поста-
раюсь сообщить вам все, что вы желаете знать. Принц Джон прервал  турнир
и поспешно отправился в Йорк вместе со своими дворянами, рыцарями и пре-
латами, правдой и неправдой собрав столько денег, сколько они могли  вы-
жать из тех, кто слывет в здешней стране богачами. Говорят, что он наме-
ревается завладеть короной своего брата.
   - Ну, это ему не удастся без борьбы, - молвил Айвенго,  приподнявшись
на постели, - если хоть один верноподданный найдется в  Англии.  Я  буду
драться за Ричарда с храбрейшими из его противников.
   - Но для того, чтобы вы были в состоянии это сделать, -  сказала  Ре-
векка, дотронувшись до его плеча, - вы должны прежде всего слушаться ме-
ня и лежать смирно.
   - Правда, правда, - сказал Айвенго, - так смирно,  как  только  будет
возможно в эти беспокойные времена... Ну, так что же Седрик и его  домо-
чадцы? Расскажи скорее о благородном саксонце.
   - Только что был у нас его дворецкий, - сказала еврейка. -  Прибежал,
запыхавшись, к моему отцу за деньгами, которые отец  должен  Седрику  за
шерсть.
   От этого человека я узнала, что Седрик  и  Ательстан  Конингсбургский
ушли из дома принца Джона в великом гневе и тотчас собрались уезжать до-
мой.
   - А была ли с ними какая-нибудь дама на этом пиру? - спросил Уилфред.
   - Леди Ровена, - отвечала Ревекка с большей определенностью, чем  был
поставлен вопрос, - леди Ровена не поехала на пир к принцу и теперь,  по
словам того же дворецкого, отправилась в Ротервуд вместе с своим  опеку-
ном. Что же касается вашего верного оруженосца Гурта...
   - Ах! - воскликнул рыцарь. - Ты знаешь его имя?.. Да и  как  тебе  не
знать, - прибавил он тотчас, - когда еще вчера он получил от тебя  сотню
цехинов, - как я теперь убедился, только благодаря твоему великодушию  и
щедрости!
   - Не говори об этом! - сказала Ревекка, сильно покраснев.  -  Я  сама
вижу, как язык легко обнаруживает тайны,  которые  сердце  предпочло  бы
скрыть!
   - Но что касается этих денег, - сказал серьезно Айвенго, - честь обя-
зывает меня возвратить их твоему отцу.
   - Делай как тебе угодно, - сказала Ревекка, - но дождись, чтобы мино-
вало восемь дней, а до тех пор не думай и не говори ни о чем таком,  что
могло бы замедлить твое выздоровление.
   - Хорошо, добрая девушка, - сказал Айвенго, - с моей стороны было  бы
неблагодарностью сопротивляться твоим велениям...  Еще  слово  о  судьбе
бедного Гурта, и больше я ни о чем не буду тебя спрашивать.
   - К сожалению, я должна тебе сказать, сэр рыцарь,  что  он  взят  под
стражу по приказанию Седрика, - отвечала еврейка. Но, заметив,  что  это
известие произвело на Уилфреда удручающее впечатление, она тотчас приба-
вила: - Впрочем, кравчий Освальд говорил мне, что  если  Гурт  ничем  не
навлечет на себя хозяйского гнева, то Седрик  простит  его,  потому  что
Гурт - верный слуга, всегда был на лучшем счету и теперь  только  тем  и
провинился, что доказал свою преданность сыну Седрика. К тому же он  до-
бавил, что если слуги заметят, что Седрик продолжает гневаться на Гурта,
то все они, особенно шут Вамба, помогут Гурту бежать с дороги.
   - Дай бог, чтобы это удалось им! - сказал Айвенго. - Мне как будто на
роду написано приносить несчастье всякому, кто  будет  питать  привязан-
ность ко мне. Мой король почтил меня своей привязанностью,  приблизил  к
себе - и вот, как видишь, родной брат,  всем  ему  обязанный,  поднимает
оружие против него и хочет завладеть его короной. Моя  преданность  нав-
лекла гонения на прекраснейшую из женщин. А теперь мой отец  в  гневе  и
может убить бедного раба только за его преданность и любовь ко  мне.  Ты
видишь сама, какого носителя злой судьбы  вздумалось  тебе  врачевать  и
спасать. Образумься, отпусти меня, прежде чем  несчастья,  следующие  за
мной по пятам, как гончие псы, настигнут и тебя.
   - Нет, - сказала Ревекка, - твоя слабость и печаль, сэр рыцарь,  зас-
тавляют тебя неправильно толковать волю провидения. Ты возвратился к се-
бе на родину в такое время, когда она всего более нуждается в содействии
сильной руки и верного сердца. Ты смирил гордость твоих врагов  и  брата
твоего короля в ту минуту, когда они  особенно  кичились  своим  превос-
ходством. Правда, ты тяжело пострадал при этом, но разве ты  не  видишь,
что бог послал тебе и помощь и врача, хотя избрал его из среды  презрен-
нейшего племени. Поэтому не падай духом и верь, что провидение сохранило
тебя для чудесного подвига, который ты совершишь для своего народа. Про-
щай! Прими лекарство, которое я тебе пришлю через Рейбена, и после  пос-
тарайся хорошенько уснуть, чтобы набраться  сил  для  предстоящего  тебе
завтра переезда.
   Айвенго уступил этим доводам и подчинился распоряжению Ревекки. Успо-
коительное питье, которое принес Рейбен, помогло ему  уснуть  крепким  и
освежающим сном. Поутру приветливый врач увидел, что больной вполне  из-
бавился от всяких признаков лихорадки и способен перенести тяготы утоми-
тельного путешествия.
   Айвенго положили на конные носилки, в которых его привезли с турнира,
так, чтобы ему было удобно и покойно.  Только  в  одном  отношении  даже
мольбы Ревекки не могли обеспечить достаточное внимание к удобствам  ра-
неного рыцаря. Подобно тому разбогатевшему путнику, который описан в де-
сятой сатире Ювенала, Исааку всюду чудились воры и грабители. Зная,  что
и буйные норманские дворяне и отважные саксонские разбойники охотно  по-
живились бы на его счет, он боялся их как огня. Поэтому  он  всю  дорогу
гнал лошадей, останавливался только на самое короткое время  и  сокращал
трапезы. В конце концов ему удалось перегнать Седрика и Ательстана,  ко-
торые выехали на несколько часов раньше, но задержались в пути благодаря
долгому пиру в аббатстве святого Витольда. Но такова была целебная  сила
бальзама старой Мириам или такой силой обладал организм Айвенго, что  он
не пострадал от быстрой езды, как того опасалась лечившая его добрая де-
вушка.
   Но все  же  чрезмерная  торопливость  Исаака  возымела  роковые  пос-
ледствия. Его настойчивые требования ехать быстрее вызвали  недовольство
проводников.  Эти  нанятые  для  охраны  саксы  были  далеко  не   чужды
свойственному их национальности пристрастию к покою и сытной еде, за что
норманны и прозвали их лентяями и  обжорами.  Согласившись  сопровождать
Исаака в надежде полакомиться на его счет, они были в высшей степени ра-
зочарованы, когда оказалось, что тот нигде не позволяет останавливаться.
Они протестовали против быстрой езды и опасения загнать лошадей. В конце
концов Исаак совсем поссорился с ними из-за количества вина и пива,  ко-
торое они поглощали при каждой трапезе. Таким  образом,  когда  действи-
тельно наступила тревожная минута и опасения  Исаака,  казалось,  начали
сбываться, он был покинут недовольными наемниками, на защиту которых по-
лагался, не позаботясь, однако, расположить их в свою пользу.
   Именно в это время, как уже известно читателю, Исаака догнал  Седрик,
а вслед за тем они все вместе попали в руки де Браси  и  его  товарищей.
Сначала никто не обратил внимания на конные носилки. Однако де  Браси  в
поисках леди Ровены вздумалось заглянуть в них. Каково же было его удив-
ление, когда вместо леди Ровены там оказался раненый рыцарь! Думая,  что
он взят в плен саксонскими разбойниками, и надеясь на популярность свое-
го имени среди саксонцев, Айвенго поспешил назвать себя.
   Строгие понятия о рыцарской чести, никогда окончательно не покидавшие
де Браси, несмотря на все его легкомыслие и распущенность, запрещали ему
совершить какое-либо насилие над  рыцарем,  находившимся  в  беспомощном
состоянии. Точно так же он не мог предать его во власть  Фрон  де  Бефа,
зная, что тот не задумается при первом удобном случае умертвить  челове-
ка, имевшего право на его поместье. Но в то же время у де Браси не  хва-
тило великодушия отпустить на волю своего соперника. Тем более что и  по
поведению леди Ровены на турнире и еще раньше,  по  слухам  об  изгнании
Седриком сына из дома, он знал о предпочтении, оказываемом леди  Ровеной
Айвенго.
   Итак, де Браси оказался способным лишь к чему-то среднему между  доб-
ром и злом. Он приказал двум из своих слуг ехать по обеим сторонам носи-
лок и никого не подпускать к ним. Если к ним будут приставать с расспро-
сами, хозяин велел им говорить, что это пустые носилки  леди  Ровены,  в
которые положили одного из их товарищей, раненного во время  свалки.  По
приезде в Торкилстон, пока храмовник и Фрон де Беф были поглощены своими
делами, один - устремив свое внимание на деньги Исаака, а  другой  -  на
его дочь, слуги Мориса де Браси отнесли Айвенго, продолжая называть  его
раненым товарищем, в одну из отдаленных комнат замка. То  же  объяснение
дали они и хозяину дома, когда он потребовал, чтобы они шли на  стены  и
приняли участие в защите замка.
   - Раненый товарищ! - воскликнул барон в великом изумлении и гневе.  -
Не удивительно, что мужики и иомены отваживаются осаждать баронские зам-
ки, а шуты и свинопасы дерзают присылать  дворянам  вызовы,  коли  воины
превращаются в сиделок при больных, а бойцы из вольной дружины нанимают-
ся стеречь умирающего в ту минуту, когда замок в осаде! Ступайте на сте-
ны, проклятые лентяи! - крикнул он таким громовым голосом,  что  грозное
эхо прокатилось под сводчатым потолком. - Я вам говорю, по местам! Не то
я все кости вам переломаю этой дубиной.
   Слуги угрюмо отвечали, что и сами рады идти на стены, лишь бы Фрон де
Беф взялся оправдать их перед хозяином, который приказал им ухаживать за
умирающим.
   - За умирающим, мошенники! - кричал Фрон де Беф. - Говорю вам: мы все
превратимся в умирающих, если не примемся за дело как следует! Я  сейчас
пришлю вам смену - приставлю другую сиделку к вашему презренному товари-
щу. Эй, Урфрида! Проклятая старуха! Эй, саксонская ведьма!  Не  слышишь,
что ли? Ступай, ухаживай за раненым негодяем, раз за ним непременно  ну-
жен уход, а эти плуты пусть возьмутся за оружие! Вот вам  два  арбалета,
молодцы, и к ним вороты и стрелы. Становитесь у бойницы и смотрите, что-
бы каждый выстрел попадал в саксонскую башку!
   Слуги де Браси, скучавшие в бездействии, с  радостью  отправились  на
свои посты, а забота о раненом Айвенго была возложена  на  Урфриду,  или
Ульрику. Но она в это время терзалась такими жгучими воспоминаниями, бы-
ла так поглощена сознанием пережитых обид  и  надеждой  на  мщение,  что
очень охотно передала Ревекке обязанность присматривать за раненым.
 
 
   Глава XXIX
 
   О воин доблестный, взойди на башню,
   Взгляни на поле, расскажи о битве.
   Шиллер, "Орлеанская дева"
 
   Минуты серьезной опасности нередко  совпадают  с  минутами  сердечной
откровенности. Душевное волнение заставляет нас забыть об  осторожности,
и мы обнаруживаем такие чувства, которые в более спокойное время  поста-
рались бы скрыть, если не в силах вовсе подавить их. Очутившись опять  у
постели Айвенго, Ревекка сама удивилась той острой радости, которую ощу-
тила при этом, несмотря на всю опасность  их  положения.  Нащупывая  его
пульс и спрашивая о здоровье, она дотрагивалась до него так нежно и  го-
ворила так ласково, что невольно обнаружила гораздо более горячее  учас-
тие, чем сама того хотела. Голос ее прерывался, и  рука  ее  дрожала,  и
только холодный вопрос Айвенго: "Ах, это вы, любезная девица?" -  заста-
вил ее прийти в себя и вспомнить, что испытываемое ею чувство никогда не
может стать взаимным. Чуть слышный вздох вырвался из  ее  груди.  Однако
дальнейшие вопросы о его здоровье она задавала уже тоном спокойной друж-
бы.
   Айвенго поспешил ответить, что чувствует себя прекрасно, гораздо луч-
ше, чем мог ожидать.
   - И все благодаря твоему искусству, милая Ревекка! - прибавил он.
   "Он назвал меня милой Ревеккой, - подумала про себя девушка, - но та-
ким равнодушным и небрежным тоном, что он не подходит к этому слову. Его
боевой конь или охотничья собака для него дороже презренной еврейки!"
   - Мой дух страждет, добрая девушка, - продолжал Айвенго, - от тревоги
гораздо сильнее, нежели тело мучиться от боли. Из того, что при мне  го-
ворили здесь мои бывшие сторожа, я догадался, что нахожусь  в  плену.  А
если я не ошибаюсь, грубый голос человека, который только что прогнал их
отсюда, принадлежит Фрон де Бефу; по-видимому, мы в его замке. Если так,
то чем же это может кончиться и каким образом могу я защитить  Роверу  и
моего отца?
   "А о еврее и о еврейке он не упоминает, - подумала опять  Ревекка.  -
Да и что ему за дело до нас, и как справедливо наказывает  меня  бог  за
то, что я позволила себе так много думать о рыцаре".
   Осудив таким образом самое себя, она поспешила сообщить  Айвенго  все
сведения, какие успела собрать. Но их было очень немного. Ревекка  сооб-
щила ему, что в замке всем распоряжаются храмовник  Буагильбер  и  барон
Фрон де Беф, что снаружи замок осаждают, - но кто - неизвестно. Она ска-
зала ему еще, что в настоящую минуту в замке заходится христианский свя-
щенник, который, быть может, знает больше.
   - Священник! - радостно воскликнул Айвенго. - Позови его сюда, Ревек-
ка, если можно! Скажи, что больной просит его духовного утешения.  Скажи
ему что хочешь, только приведи сюда. Должен же я предпринять что-нибудь!
Но как я могу действовать, не зная, как обстоит дело?
   Согласно этому желанию Айвенго, Ревекка попыталась привести Седрика в
комнату раненого рыцаря. Но мы видели, что ей это не удалось из-за  вме-
шательства Урфриды, также подстерегавшей мнимого монаха. Ревекка возвра-
тилась к Айвенго сообщить ему об этом.
   Они не успели даже посетовать на свою неудачу и  придумать  какой-ни-
будь иной план, как глухой шум, уже давно раздававшийся в замке, превра-
тился в отчаянный грохот и гам.
   Наверху, вдоль зубчатых стен, равно как и по узким и извилистым лест-
ницам и коридорам, ведущим к бойницам и другим защитным пунктам,  разда-
вались тяжелые и