мне
за посягательство на мою свободу. Я уже посылал тебе вызов через  твоего
дворецкого, стало быть ты знаешь, чего я требую, и обязан ответить  мне.
Вот моя перчатка.
   - Я не отвечаю на вызов своего пленника, - сказал Фрон де Беф, - и ты
также не должен отвечать, Морис де Браси. Жиль, - продолжал он, - повесь
перчатку Франклина на один из оленьих рогов там, на стене. Пусть  она  и
висит там до тех пор, пока ее владелец не будет выпущен  на  свободу.  А
тогда, если он вздумает требовать ее обратно или скажет, что я  противо-
законно взял его в плен, клянусь поясом  святого  Христофора,  он  будет
иметь дело с человеком, который никогда еще не отказывался идти навстре-
чу врагу, все равно пешему или конному, одному или сопровождаемому свои-
ми вассалами!
   Саксонских пленных увели прочь и в ту же минуту впустили монаха  Амв-
росия, находившегося в полном смятении.
   - Вот это настоящий Deus vobiscum! [23] - сказал Вамба, проходя  мимо
духовного лица. - А все остальные были фальшивые.
   - Мать пресвятая, - сказал монах, озираясь на собравшихся рыцарей,  -
наконец-то я в безопасности и среди настоящих христиан!
   - В безопасности - это верно, - сказал де Браси, - а что до настоящих
христиан, то вот тебе могущественный барон Реджинальд Фрон де Беф, кото-
рый чувствует глубочайшее омерзение ко всем евреям. А это добрый  рыцарь
Храма, Бриан де Буагильбер, беспощадный истребитель  сарацин.  Коли  это
плохие христиане - уж не знаю, каких тебе еще надо!
   - Вы друзья и союзники преподобного отца нашего во Христе, приора Эй-
мера из аббатства Жорво, - сказал монах, не замечая иронии в  ответе  де
Браси, - и по рыцарскому обету и по христианскому милосердию ваш долг  -
выручить его, ибо, как говорит блаженный Августин в  своем  трактате  De
Civitate Dei... [24]
   - К черту все это! - прервал его Фрон де Беф. - Скорее скажи,  в  чем
дело, монах! Нам некогда слушать тексты из писаний святых отцов.
   - Sancta Maria! [25] - воскликнул отец Амвросий.  -  Как  быстро  эти
грешные миряне приходят в раздражение! Но да будет вам известно, храбрые
рыцари, что некие лютые злодеи, позабывшие  страх  божий  и  уважение  к
церкви и не убоявшиеся велений  святого  папского  престола  -  si  quis
suadente Diabolo... [26]
   - Слушай-ка, отче, - сказал храмовник, - все это мы  сами  знаем  или
наперед угадываем. Скажи-ка лучше прямо, что сталось с  твоим  хозяином:
не в плену ли он, и если в плену, то у кого?
   - Так оно и есть, - отвечал Амвросий, - он в  руках  бесовских  слуг.
Ими полны здешние леса, и они знать не хотят, что в писании сказано: "Не
прикасайся к помазаннику моему и пророкам моим не учиняй никакого зла".
   - Вот еще новая работа для наших мечей, господа, - сказал Фрон де Беф
своим товарищам. - Итак, вместо того чтобы прислать нам людей на  подмо-
гу, приор Эймер от нас же ожидает  помощи!  Всегда  приходится  помогать
этим ленивым попам в самое неподходящее время. Но говори же, монах, ска-
жи толком: чего хочет от нас твой хозяин?
   - Извольте выслушать, - сказал Амвросий. - Учинив дерзновенными рука-
ми насилие над нашим преподобным настоятелем, эти бесовские исчадия  ог-
рабили все его сундуки и сумки, отняли у него  двести  монет  чистейшего
золота и теперь требуют еще большую сумму денег. Без этого они не согла-
шаются выпустить его из своих нечестивых рук. А потому  преподобный  наш
отец обращается к вам - к своим друзьям - с просьбой  выручить  его,  то
есть уплатить за него требуемый выкуп или же отбить его у неприятеля си-
лой оружия.
   - Черт бы побрал твоего приора! - сказал Фрон де Беф. - Должно  быть,
он сегодня натощак хлебнул через край. Где же это видано, чтобы норманс-
кий барон раскошеливался в пользу какого-то духовного лица,  когда  всем
известно, что у них денег вдесятеро больше, чем у нас? И  что  можем  мы
предпринять для его освобождения силой оружия, когда нас держит взаперти
враг в десять раз сильней нас самих и мы  с  минуты  на  минуту  ожидаем
приступа?
   - Я и об этом хотел доложить вам, - сказал монах, - да вы так  спеши-
те, что не даете мне договорить. Но, господи помилуй, я уж стар,  а  эти
богопротивные драки совсем сбили меня с толку. Дело в том, что они окру-
жают замок и подвигаются к его стенам.
   - На стены! - вскричал де Браси. - Посмотрим, что делают эти негодяи!
   Он распахнул решетчатое окно, которое выходило на площадку, одного из
выступов, и тотчас крикнул оттуда тем, кто оставался в зале:
   - Клянусь святым Денисом, старый  монах  говорит  правду!  Они  несут
большие щиты, а стрелки их на опушке леса темнеют, словно грозовая туча.
   Реджинальд Фрон де Беф также взглянул на поле,  схватил  рог,  громко
затрубил и приказал своим людям становиться по местам на стены замка.
   - Де Браси, охраняй восточную сторону, где  стены  пониже  остальных.
Благородный Буагильбер, ты опытен в науке нападения и обороны  -  возьми
на себя присмотр за западной стеной. Я сам стану у барбикена.  Но  прошу
вас, доблестные друзья мои, не ограничиваться обороною одного определен-
ного места. Сегодня мы должны поспевать всюду, помогать всем, кому  при-
ходится туго. Нас очень немного, но храбростью и быстротой действий мож-
но возместить этот недостаток. Не забывайте, что мы имеем дело с  мошен-
никами и ворами.
   - Благородные рыцари! - вопил отец Амвросий среди поднявшейся сумато-
хи. - Неужели никто из вас не  выслушает  поручения  преподобного  отца,
приора Эймера из Жорво? Заклинаю тебя, благородный сэр Реджинальд,  выс-
лушай меня!
   - Отстань! Ступай бормочи свои заклинания небесам, - отвечал разгоря-
ченный норманн, - а нам, на земле, некогда их  слушать...  Эй,  Ансельм,
распорядись, чтобы кипятили смолу и масло - мы выльем их на головы  этим
наглецам! Смотри, чтобы у самострелов было побольше  стрел.  Поднять  на
башне мое знамя! То, старое, на котором бычья голова. Эти мерзавцы скоро
узнают, с кем им придется иметь дело.
   - Доблестный господин, - приставал к нему отец Амвросий, - я дал обет
послушания, должен же я исполнить волю моего настоятеля.  Дозволь  доло-
жить тебе...
   - Уберите этого болтуна! - крикнул Фрон де Беф. - Заприте его  в  ча-
совню, пускай перебирает свои четки, пока не кончится побоище. Для  свя-
тых Торкилстона будет новостью услышать молитвы да акафисты. Такой чести
им не оказывали, пожалуй, с тех пор, как изваяли их из камня.
   - Не оскорбляй святых, сэр Реджинальд, - сказал де Браси, - нам может
понадобиться их помощь, прежде чем мы разгоним этот сброд.
   - Ну, я не жду от них никакой помощи, - отвечал Фрон де  Беф.  -  Вот
разве притащить их к бойницам да свалить на  головы  этих  злодеев.  Там
есть святой Христофор, такой огромный, что он один может раздавить целый
отряд.
   Между тем храмовник наблюдал за движениями неприятеля гораздо  внима-
тельнее, нежели грубый Фрон де Беф или его легкомысленный собеседник.
   - Клянусь честью моего ордена, - сказал он, - эти  люди  наступают  в
таком образцовом порядке, какого трудно было ожидать от них. Посмотрите,
как искусно они пользуются каждым деревом или кустарником и как  успешно
укрываются от наших самострелов. Я не вижу у них ни знамен,  ни  знаков,
но готов прозакладывать свою золотую цепь,  что  ими  предводительствует
какой-нибудь рыцарь или благородный дворянин, опытный в военном деле.
   - Я вижу его, - сказал де Браси. - Вот мелькают перья рыцарского шле-
ма и блестит панцирь. Видите высокого человека в черной кольчуге? Он ве-
дет вон тот дальний отряд мошенников-иоменов.  Клянусь  святым  Денисом,
это, наверно, тот самый рыцарь, которого  мы  прозвали  Черным  Лентяем.
Помнишь, Фрон де Беф, он вышиб тебя из седла на турнире в Ашби?
   - Тем лучше, - сказал Фрон де Беф, - значит, он сам напрашивается  на
мою месть. Это, должно быть, какой-нибудь трус. Недаром он побоялся  ос-
таться на ристалище и не решился взять приз, который достался  ему  слу-
чайно. Мне бы, конечно, никогда не удалось встретить его среди дворян  и
настоящих рыцарей, и я очень рад, что он все-таки попался мне  на  глаза
среди подлых иоменов.
   Тут разговор прервался, так как  неприятель  решительно  двинулся  на
приступ. Каждый из рыцарей отправился на свой пост в  сопровождении  тех
немногих людей, которых удалось собрать для защиты замка, и стал  в  хо-
лодной решимости ждать грозившего им нападения.
 
 
   Глава XXVIII
 
   Бродячее отверженное племя
   Таинственные знанья сохранило;
   Они в пустынях, чащах и морях
   Подспудные сокровища находят,
   И в их руках полны волшебной силы
   Обыкновенные цветы и травы.
   "Еврей"
 
   Мы принуждены сделать небольшое отступление, чтобы сообщить  читателю
некоторые сведения, необходимые  для  понимания  последующего  рассказа.
Впрочем, читатель и сам, конечно, догадался, что Ревекка упросила своего
отца подобрать Айвенго, оставленного без помощи на арене, и увезти его в
занимаемый Исааком дом на окраине города Ашби.
   При других обстоятельствах ничего не стоило бы уговорить Исаака  сог-
ласиться на это. От природы человек он был добрый и не способный  забыть
оказанные ему благодеяния. Но над ним тяготели вековые предрассудки  его
гонимого племени.
   - Праведный Авраам! - воскликнул еврей. - Он хороший юноша, и у  меня
сердце болит, глядя, как кровь сочится сквозь его вышитую куртку и течет
по панцирю, который недешево обошелся... Но взять его к нам в дом... По-
думай хорошенько, что ты говоришь! Ведь он христианин, а по нашему зако-
ну нам разрешается вступать в сношения с иноверцами и язычниками  только
по торговым делам.
   - Не говори так, дорогой отец! - возразила Ревекка. - Правда, нам  не
следует участвовать в их играх и веселье, но когда  язычник  ранен  и  в
несчастье, он становится братом еврея.
   - Жаль, что я не знаю, что  сказал  бы  на  этот  счет  раввин  Иаков
Бен-Тудель! - сказал Исаак. - Однако нельзя допустить, чтобы этот добрый
юноша до смерти истек кровью! Позови Сифа и Рейбена, пускай несут его  в
Ашби.
   - Нет, - сказала Ревекка, - его надо положить на мои носилки, а я до-
еду на одной из верховых лошадей.
   - Но тогда на тебя будут глазеть эти нечестивые псы! - прошептал Иса-
ак, подозрительно оглядывая толпу рыцарей и оруженосцев.
   Ревекка, занятая различными распоряжениями, уже не  слушала  его,  но
Исаак схватил ее за рукав и вполголоса с ужасом сказал:
   - Праведный Аарон! А что, если юноша не выживет? Если  он  умрет  под
нашим кровом, нас обвинят в его смерти, и толпа разорвет нас на части.
   - Не умрет он, батюшка, - отвечала Ревекка, осторожно высвободив свой
рукав из пальцев отца. - Он останется жив, если мы подберем его, но если
мы этого не сделаем, то поистине будем отвечать за его гибель перед  бо-
гом и перед людьми.
   - Ох, - молвил Исаак, - мне нестерпимо жалко глядеть на кровь,  соча-
щуюся из его ран, будто каждая капля - золотая монета, уходящая из моего
кошелька. И мне ли не знать, что праведная Мириам, дочь раввина Манассии
из Византии, душа которого в раю, научила тебя искусству врачевания и ты
отлично знаешь свойства зелий и силу эликсиров. А  потому  поступай  как
хочешь. Ты у меня хорошая девушка, ты мне ниспослана  как  благословение
божие, как радостная песнь, и мне самому, и дому моему, и  всему  народу
израильскому...
   Однако опасения Исаака не были напрасны. Благородный  и  великодушный
поступок Ревекки на обратном пути в Ашби привлек к ней внимание  хищного
Бриана де Буагильбера. Храмовник дважды поворачивал коня,  чтобы  еще  и
еще раз полюбоваться на прекрасную еврейку, и мы уже видели, какое  впе-
чатление произвели на него ее прелести, когда случай предал ее во власть
этого бессовестного развратника.
   Ревекка, не теряя времени, проводила больного в дом, который временно
занимал ее отец, и собственными руками омыла и перевязала раны  Айвенго.
Юные читатели романов и баллад, вероятно, помнят, как часто  в  те,  как
говорится, темные времена женщины были знакомы с тайнами врачебной  нау-
ки, и нередко случалось, что за ранеными рыцарями  ухаживали  красавицы,
чьи взоры наносили сердцам воинов неизлечимые раны.
   Но евреи, как мужчины, так и женщины, знали медицинскую науку во всех
ее разновидностях и практиковали с таким успехом, что в  случаях  тяжких
ран или болезней тогдашние монархи и могущественные бароны нередко обра-
щались за помощью к тому или другому мудрецу этого презираемого племени.
Еврейские врачи нимало не теряли от того обстоятельства, что среди хрис-
тиан существовало тогда убеждение, будто бы еврейские раввины имели глу-
бокие познания в колдовстве и особенно в кабалистике, самое название ко-
торой произошло от таинственной науки израильских мудрецов. Раввины и не
опровергали слухов о своих сношениях со сверхъестественными силами,  по-
тому что, с одной стороны, такая молва ничего не прибавляла (да и  можно
ли было что-либо еще прибавить!) к той ненависти, которую  питали  к  их
национальности, но, с другой стороны, за это к ним относились с  меньшим
презрением. Еврейского чародея можно было ненавидеть не меньше, чем рос-
товщика из евреев, но нельзя было обходиться с ним так же  презрительно.
Впрочем, принимая во внимание некоторые  изумительные  случаи  исцеления
ими различных болезней (случаи, занесенные в летописи), можно  предпола-
гать, что евреи действительно обладали тайнами врачевания, которые пере-
давали друг другу из рода в род, но тщательно скрывали их  от  христиан,
среди которых жили, по весьма понятному духу обособленности, вытекавшему
из их положения гонимой национальности.
   Прекрасная Ревекка основательно обучалась всему, чему  могли  научить
ее соплеменники; ее природные способности и сила ее ума помогли  ей  все
это запомнить, привести в порядок и  развить  самостоятельным  мышлением
гораздо глубже того, чего можно было ожидать от юной особы ее пола в том
веке, когда она жила. Сведения по медицине и  врачебному  искусству  она
получила от пожилой женщины по имени Мириам, дочери одного  из  знамени-
тейших  еврейских  раввинов  и  докторов.  Мириам  любила  Ревекку,  как
собственную дочь. Ходили слухи, что она передала Ревекке все тайные поз-
нания, которые получила от своего мудрого отца. Мириам стала жертвой су-
еверия и изуверства тех времен. Но ее врачебные секреты перешли по  нас-
ледству даровитой ученице. Ревекка, обладавшая не только красотой, но  и
обширными познаниями, пользовалась чрезвычайным уважением  среди  своего
народа, ее считали почти равной тем одаренным женщинам, о которых упоми-
нается в священном писании. Сам отец ее, отдавая невольную дань восхище-
ния ее талантам, что не мешало ему любить ее  безгранично,  предоставлял
ей несравненно большую свободу, чем было в обычае у евреев, и не  только
часто спрашивал у нее совета, но, как мы видели, подчас действовал, счи-
таясь с ее мнением больше, чем со своим собственным.
   Когда Айвенго принесли в жилище Исаака, он все еще  был  в  бессозна-
тельном состоянии, так как потерял много крови. Ревекка, осмотрев рану и
приложив к ней свои лекарства, сказала отцу, что если у больного не  бу-
дет лихорадки, а бальзам старой Мириам не утратил своей  целебной  силы,
то нечего опасаться за жизнь их гостя и он может завтра же отправиться с
ними в Йорк. Исаак немного смутился при таком известии.  Его  милосердие
не простиралось дальше Ашби. Он охотно оставил бы здесь раненого христи-
анина, поручив его уходу тех евреев, у которых  он  остановился,  уверив
хозяев этого дома, что все расходы возьмет на  себя.  Но  Ревекка  реши-
тельно высказалась против этого, приведя целый  ряд  веских  возражений.
Прежде всего она наотрез отказалась передать в  другие  руки  склянку  с
драгоценным бальзамом из опасения, что таким  образом  откроется  важная
врачебная тайна. Кроме того, она напомнила отцу, что Айвенго  -  любимец
Ричарда Львиное Сердце. А между тем в случае возвращения Ричарда в  Анг-
лию Исаак, снабжавший мятежного принца Джона деньгами, будет сильно нуж-
даться в могущественном заступнике перед королем.
   - Ты права, Ревекка, - в раздумье произнес Исаак. -  Было  бы  грешно
разоблачать секреты блаженной Мириам; когда бог посылает человеку добро,
не следует расточать его по-пустому и отдавать другим - все равно, будет
ли то золотая монета, или серебряная, или таинственное  снадобье,  заве-
щанное тебе мудрым врачом; что бы ни было, раз провидение  даровало  нам
что-либо, мы обязаны хранить его дары. А что  касается  Ричарда  Львиное
Сердце, мне лучше попасть в лапы идумейского льва, чем в его руки,  если
только он узнает о моих денежных сделках с его братом. Поэтому я  послу-
шаюсь твоего совета и возьму этого юношу в Йорк. Пусть наш дом будет его
домом, пока он не излечится от ран своих. И когда тот,  кто  прозывается
Львиным Сердцем, возвратится в Англию, о  чем  уже  ходят  слухи,  тогда
Уилфред Айвенго послужит мне каменной стеной, чтобы  укрыться  от  коро-
левского гнева. Он добрый юноша и хороший человек - соблюдает  назначен-
ный срок и возвращает то, что занял. Он оказывает помощь израильтянину -
защитил даже сына отца моего, когда тот был окружен разбойниками и исча-
диями дьявола.
   Вечер уже подходил к концу, когда Айвенго пришел в себя и начал  соз-
навать окружающее. Он очнулся от забытья, находясь под смутными  впечат-
лениями, которые естественно сопровождают возврат к сознанию из  обморо-
ка. Некоторое время он никак не мог связно или последовательно  предста-
вить себе события вчерашнего дня. Он чувствовал большую слабость и  боль
от ран. В его уме беспорядочно теснились неясные воспоминания об  ударах
мечей и копий, о жестоких схватках и нападениях, а в ушах звучали боевые
возгласы и бряцанье оружия. Наконец с большим усилием ему удалось отдер-
нуть полог своей постели, невзирая на боль от раны,  мешавшую  ему  дви-
гаться.
   К своему удивлению, он увидел, что находится в  комнате,  великолепно
убранной в восточном вкусе; ему в первую минуту даже показалось, что  он
перенесен во время сна обратно в Палестину. Это впечатление  еще  усили-
лось, когда тяжелая драпировка приподнялась и  в  комнату  проскользнула
женщина в богатом восточном одеянии. Вслед за нею вошел смуглый прислуж-
ник.
   Раненый рыцарь собрался было обратиться с вопросом к этому прелестно-
му видению, но она, приложив тонкий пальчик к рубиновым устам, приказала
ему молчать. Слуга, подойдя к кровати, раскрыл  раненого,  и  прекрасная
еврейка проверила, не сползла ли со своего места повязка и  нет  ли  ка-
ких-либо осложнений. Она выполнила это с такой  грацией,  так  просто  и
скромно, что даже и самый строгий блюститель нравов не  нашел  бы  здесь
ничего оскорбительного для женского достоинства. Самая мысль о том,  что
юная и красивая девушка ухаживает за мужчиной и собственноручно  перевя-
зывает ему рану, совершенно заслонялась и исчезала при виде этого благо-
детельного существа, явившегося на помощь тяжелобольному,  чтобы  облег-
чить его страдания и спасти от смерти. Ревекка сделала несколько  указа-
ний старому слуге, который часто помогал ей в  уходе  за  больными;  тот
быстро и ловко повиновался ей.
   Ревекка говорила по-еврейски, и звуки незнакомого языка произвели  на
Айвенго такое чарующее впечатление, словно это были магические  заклина-
ния какойнибудь добрей волшебницы. Они были непонятны для слуха, но мяг-
кость голоса и кроткое выражение лица говорившей ласкали и трогали серд-
це слушателя. Не пытаясь возобновить вопросы, Айвенго  безмолвно  подчи-
нился всему, что она считала нужным сделать для него. Но когда все  было
кончено и красавица, бывшая его врачом, собралась  уходить,  он  не  мог
больше противиться овладевшему им любопытству и сказал, обращаясь к  ней
по-арабски (этот язык он изучил во время своих странствований по Востоку
и думал, что он лучше других подходит для стоявшей перед  ним  девицы  в
тюрбане и восточном одеянии):
   - Прошу вас, любезная девица, будьте так добры...
   Но тут он