и
скрылись в столбе пыли.
   Выпутаться из стремян, вылезть из-под упавшей лошади  и  вскочить  на
ноги было для храмовника делом одной минуты. Вне себя от ярости, которая
увеличивалась от громких и радостных криков  зрителей,  приветствовавших
его падение, он выхватил меч и замахнулся им на своего  победителя.  Ры-
царь Лишенный Наследства соскочил с коня и также обнажил меч. Но  марша-
лы, пришпорив коней, подскакали к ним и напомнили бойцам, что по законам
турнира они не имеют права затевать подобный поединок.
   - Мы еще встретимся, - сказал храмовник,  метнув  гневный  взгляд  на
своего противника, - и там, где нам никто не помешает.
   - Если встретимся, в том будет не моя вина, - отвечал рыцарь Лишенный
Наследства. - Пешим или на коне, копьем ли, секирой или мечом - я всегда
готов сразиться с тобой.
   Они бы, вероятно, еще долго обменивались  гневными  речами,  если  бы
маршалы, скрестив копья, не принудили их разойтись. Рыцарь Лишенный Нас-
ледства возвратился на свое прежнее место, а Бриан  де  Буагильбер  -  в
свой шатер, где провел весь остаток дня в гневе и отчаянии.
   Не слезая с коня, победитель потребовал кубок вина и, отстегнув  ниж-
нюю часть забрала, провозгласил, что пьет "за здоровье всех честных анг-
лийских сердец и на погибель иноземным тиранам!" После этого он приказал
своему трубачу протрубить вызов зачинщикам и попросил герольда  передать
им, что не хочет никого выбирать, но готов сразиться с каждым из  них  в
том порядке, какой они сами установят.
   Первым выехал на ристалище Фрон де Беф, громадный богатырь, в  черной
броне и с белым щитом, на котором была нарисована черная  бычья  голова,
изображение которой наполовину стерлось  в  многочисленных  схватках,  с
хвастливым девизом: "Берегись, вот я". Над этим противником  рыцарь  Ли-
шенный Наследства одержал легкую, но решительную победу: у обоих рыцарей
копья переломились, но при этом Фрон де Беф потерял стремя, и судьи  ре-
шили, что он проиграл.
   Третья стычка незнакомца произошла с сэром Филиппом де Мальвуазеном и
была столь же успешна: он с такой силой ударил барона копьем в шлем, что
завязки лопнули, шлем свалился, и только благодаря этому сам  Мальвуазен
не упал с лошади, однако был объявлен побежденным.
   Четвертая схватка была с Гранменилем. Тут рыцарь Лишенный  Наследства
выказал столько же любезности, сколько до сих пор выказывал  мужества  и
ловкости. У Гранмениля лошадь была молодая и слишком горячая;  во  время
стычки она так шарахнулась в сторону, что всадник не мог попасть в цель,
противник же его, вместо того чтобы воспользоваться таким преимуществом,
поднял копье и проехал мимо. Вслед за тем он воротился на свое  место  в
конце арены и через герольда предложил Гранменилю еще раз помериться си-
лами. Но тот отказался, признав себя побежденным не  только  искусством,
но и любезностью своего противника.
   Ральф де Випонт дополнил список побед незнакомца, с такой силой грох-
нувшись оземь, что кровь хлынула у него носом и горлом, и  его  замертво
унесли с ристалища.
   Тысячи радостных голосов приветствовали единодушное решение принца  и
маршалов, присудивших приз этого дня рыцарю Лишенному Наследства.
 
 
   Глава IX
 
   ...Другими девами окружена,
   Стояла как владычица она -
   Царицей быть могла она одна.
   Там не было красавиц, равных ей,
   Ее убор был всех одежд милей.
   Ее венец и праздничный наряд
   Красив без пышности, без роскоши богат;
   И вербы ветвь в руке ее бела -
   Она ее в знак власти подняла.
   "Цветок и лист"
 
   Уильям де Вивиль и Стивен де Мартиваль, маршалы турнира, первые позд-
равили победителя.
   Они попросили его снять шлем  или  поднять  забрало,  прежде  чем  он
предстанет перед принцем Джоном, чтобы получить из его рук приз.  Однако
рыцарь Лишенный Наследства с изысканной вежливостью отклонил их просьбу,
говоря, что на этот раз не может предстать с открытым лицом по причинам,
которые объяснил герольдам перед выступлением на арену.  Маршалы  вполне
удовлетворились этим ответом, тем более что в те  времена  рыцари  часто
произносили самые странные обеты и нередко давали клятву хранить  полное
инкогнито на определенный срок или пока не случится то или другое  наме-
ченное ими происшествие. Поэтому они не стали  доискиваться  причин,  по
которым победитель желает оставаться неизвестным, а  просто  доложили  о
том принцу Джону и попросили разрешения у его светлости представить  ему
рыцаря, чтобы принц лично вручил ему награду за доблесть.
   Любопытство Джона было сильно возбуждено этой таинственностью.  Он  и
так был недоволен исходом турнира, во время которого  зачинщики,  бывшие
его любимцами, потерпели поражение от руки одного и того же рыцаря. Поэ-
тому он высокомерно ответил маршалам:
   - Клянусь пресвятой девой, этот рыцарь,  очевидно,  лишен  не  только
наследства, но и вежливости, раз он желает предстать перед нами с закры-
тым лицом! Как вы думаете, господа, - обратился он к своей свите, -  кто
этот гордый храбрец?
   - Не могу догадаться, - отвечал де Браси. - Вот уж не думал, чтобы  в
пределах четырех морей, омывающих Англию, нашелся боец, способный в один
и тот же день победить этих пятерых рыцарей! Клянусь честью, мне не  за-
быть, как он сбил де Випонта! Бедняга иоаннит вылетел  из  седла,  точно
камень из пращи.
   - Ну, об этом нечего особенно распространяться, - сказал один из  ры-
царей иоаннитского ордена, - храмовнику также порядком досталось. Я  сам
видел, как ваш знаменитый Буагильбер трижды перевернулся на земле,  каж-
дый раз захватывая целые пригоршни песку.
   Де Браси, который был в дружеских отношениях с храмовниками, собирал-
ся возразить иоанниту, но принц Джон остановил его.
   - Молчите, господа! - сказал он. - Что вы спорите попусту?
   - Победитель, - молвил маршал де Вивиль, - все  еще  ожидает  решения
вашей светлости.
   - Нам угодно, - отвечал Джон, - чтобы он дожидался, пока не  найдется
кто-нибудь, кто мог бы угадать его имя и звание. Даже если ему бы  приш-
лось простоять в ожидании до ночи, он не озябнет после такой горячей ра-
боты.
   - Плохо же вы изволите  чествовать  победителя!  -  сказал  Вальдемар
Фиц-Урс. - Вы хотите заставить его ждать до тех пор, пока мы  не  скажем
вашей светлости того, о чем мы понятия не имеем. Я по крайней  мере  ума
не приложу. Разве что это один из тех доблестных воинов,  которые  вслед
за королем Ричардом ушли в Палестину, а теперь пробираются домой из Свя-
той Земли.
   - Может быть, это граф Солсбери? - сказал де Браси. - Он примерно его
роста.
   - Скорее сэр Томас де Малтон, рыцарь Гилслендский, - заметил Фиц-Урс,
- Солсбери шире в кости.
   И вдруг в свите зашептались, но кто шепнул первым, трудно  было  ска-
зать:
   - Уж не король ли это? Быть может, это сам Ричард Львиное Сердце?
   - Помилуй бог! - сказал принц Джон, побледнев как смерть  и  попятив-
шись назад, как будто рядом ударила молния. - Вальдемар!.. Де Браси... И
все вы, храбрые рыцари  и  джентльмены,  не  забывайте  своих  обещаний,
будьте моими верными сторонниками!
   - Бояться нечего! - сказал Вальдемар Фиц-Урс. - Неужели вы так  плохо
помните богатырское сложение сына вашего отца, что  подумали,  будто  он
мог уместиться в панцире этот бойца? Де Вивиль и Мартиваль,  вы  окажете
наилучшую услугу принцу, если сию же минуту приведете победителя к  под-
ножию трона и положите конец сомнениям, от которых у  его  светлости  не
осталось румянца на лице! Всмотритесь в  него  хорошенько,  -  продолжал
Вальдемар, обращаясь к принцу, - и вы увидите, что он на три дюйма  ниже
короля Ричарда и вдвое уже в плечах. И лошадь под ним  не  такая,  чтобы
могла выдержать тяжесть короля Ричарда.
   Во время его речи маршалы подвели рыцаря Лишенного Наследства к  под-
ножию деревянной лестницы, подымавшейся с арены к трону принца. Джон был
чрезвычайно расстроен мыслью, что его царственный брат, которому он  был
так много обязан и которого столько раз оскорблял, внезапно  появился  в
пределах своего королевства, и даже все доводы Фиц-Урс а не могли  окон-
чательно рассеять его подозрения.  Прерывающимся  голосом  принц  сказал
несколько слов в похвалу доблести рыцаря Лишенного  Наследства  и  велел
подвести боевого коня, приготовленного в награду победителю; сам  же  он
все время тревожно ждал, не раздастся ли из-под опущенного забрала этого
покрытого стальными доспехами рыцаря  низкий  и  грозный  голос  Ричарда
Львиное Сердце!
   Но рыцарь Лишенный Наследства ни слова не  сказал  в  ответ  на  при-
ветствие принца, а только низко поклонился.
   Двое богато одетых конюхов вывели на арену великолепного коня в  пол-
ном боевом снаряжении самой тонкой работы. Упершись одной рукой о седло,
рыцарь Лишенный Наследства вскочил на коня, не дотронувшись до  стремян,
и, подняв копье, дважды объехал арену с искусством первоклассного наезд-
ника, испытывая прекрасные стати лошади и заставляя ее менять аллюр.
   При других обстоятельствах можно было бы подумать, что  им  руководит
простое тщеславие. Но теперь все усмотрели в этом лишь вполне естествен-
ное желание получше ознакомиться со всеми  достоинствами  полученного  в
дар коня, и зрители снова приветствовали рыцаря хвалебными криками.
   Между тем неугомонный аббат Эймер шепотом напомнил принцу, что теперь
настало время, когда победитель должен проявить уже не доблесть, а изящ-
ный вкус, избрав среди прелестных дам, украшавших галереи,  ту,  которая
займет престол королевы любви и красоты  и  вручит  приз  победителю  на
завтрашнем турнире. Поэтому принц Джон поднял жезл, как  только  рыцарь,
во второй раз объезжая арену, поравнялся с его ложей. Рыцарь тотчас  по-
вернул лошадь и, став перед троном, опустил копье почти до самой земли и
замер, как бы ожидая дальнейших приказаний принца.  Все  были  восхищены
искусством, с которым седок мгновенно справился с разгоряченным конем  и
заставил его застыть, как изваяние.
   - Сэр рыцарь Лишенный Наследства, - сказал  принц  Джон,  -  раз  это
единственный титул, каким мы можем именовать вас... Вам предстоит теперь
почетная обязанность избрать прекрасную даму, которая займет трон  коро-
левы любви и красоты и будет главенствовать на завтрашнем празднике. Ес-
ли вы, как чужестранец, затрудняетесь сделать выбор и пожелаете  прислу-
шаться к советам другого лица, мы можем только заметить, что  леди  Али-
сия, дочь доблестного рыцаря Вальдемара Фиц-Урса,  давно  считается  при
нашем дворе первой красавицей и занимает в то же время наиболее почетное
положение. Тем не менее вам предоставляется полное  право  вручить  этот
венец кому вам будет угодно. Та дама, которой вы его передадите, и будет
провозглашена королевой завтрашнего турнира. Поднимите ваше копье.
   Рыцарь повиновался, и принц Джон надел на конец копья венец из  зеле-
ного атласа, который был окружен золотым обручем, украшенным  зубцами  в
виде сердец и наконечников стрел, наподобие того, как герцогская  корона
представляет ряд земляничных листьев, чередующихся с шариками.
   Делая прозрачный намек относительно дочери Вальдемара Фиц-Урса, принц
Джон думал одновременно достигнуть нескольких целей, ибо ум  его  предс-
тавлял странную смесь беспечности и самонадеянности с  хитростью  и  ко-
варством. Во-первых, ему хотелось изгладить из памяти  свиты  неуместную
шутку по поводу Ревекки, а во-вторых - расположить к себе  отца  Алисии,
Вальдемара, которого он побаивался и чье неудовольствие он навлек на се-
бя уже несколько раз на протяжении этого дня. Да и к самой Алисии он  не
прочь был войти в милость, потому что Джон был почти так же  распутен  в
своих забавах, как безнравствен в своем честолюбии. Кроме того,  он  мог
создать рыцарю  Лишенному  Наследства  (к  которому  он  уже  чувствовал
сильнейшее  нерасположение)  могущественного  врага  в  лице  Вальдемара
Фиц-Урса, который был бы оскорблен, если бы его дочь обошли выбором, что
было весьма вероятно.
   Именно так и случилось. Рыцарь Лишенный Наследства  миновал  располо-
женную вблизи от трона принца ложу, где Алисия восседала во  всей  славе
своей горделивой красоты, и медленно проехал дальше вдоль арены, пользу-
ясь своим правом пристально разглядывать многочисленных красавиц,  укра-
шавших своим присутствием это блистательное собрание.
   Любопытно было наблюдать, как различно они себя вели в то время, ког-
да рыцарь объезжал арену: одни краснели, другие старались принять гордый
и неприступный вид; иные смотрели прямо перед  собой,  притворяясь,  что
ничего не замечают. Многие откидывались назад с несколько деланным испу-
гом, тогда как их подруги с трудом удерживались от улыбки; две  или  три
открыто смеялись. Были и такие, что поспешили скрыть свои  прелести  под
покрывалом; но, по свидетельству саксонской летописи, это были  красави-
цы, уже лет десять известные в свете. Возможно, что мирская  суета  нес-
колько им наскучила, и они добровольно отказывались от своих прав, усту-
пая место более молодым.
   Наконец рыцарь остановился перед балконом, где сидела леди Ровена,  и
ожидание зрителей достигло высшей степени напряжения.
   Должно сознаться, что если бы, намечая свой  выбор,  рыцарь  Лишенный
Наследства руководствовался тем, где во время турнира наиболее интересо-
вались его успехами, ему следовало отдать предпочтение именно этой части
галереи. Седрик Сакс, восхищенный поражением храмовника, а еще более не-
удачей, постигшей обоих его  злокозненных  соседей  -  Фрон  де  Бефа  и
Мальвуазена, - перегнувшись через перила балкона,  следил  за  подвигами
победителя не только глазами, но всем сердцем и душой.  Леди  Ровена  не
меньше его была захвачена событиями дня, хотя она ничем не выдавала сво-
его волнения. Даже невозмутимый Ательстан как будто вышел из своей обыч-
ной апатии: он потребовал большую кружку мускатного вина и объявил,  что
пьет за здоровье рыцаря Лишенного Наследства.
   Другая группа, помещавшаяся как раз под галереей, занятой саксами, не
меньше их интересовалась исходом турнира.
   - Праотец Авраам! - говорил Исаак из Йорка в ту минуту, как  происхо-
дило первое столкновение  между  храмовником  и  рыцарем  Лишенным  Нас-
ледства. - Как прытко скачет этот христианин! Доброго коня привезли  из-
далека, из самой Берберии, а он с ним так обходится, как будто это осле-
нок! А великолепные доспехи, которые так дорого обошлись Иосифу Перейре,
оружейнику в Милане! Он совсем не бережет их, словно нашел их на большой
дороге!
   - Но если рыцарь рискует собственной жизнью и телом, отец, -  сказала
Ревекка, - можно ли ожидать, что он будет беречь коня и доспехи в  такой
страшной битве.
   - Дитя, - возразил Исаак с раздражением, - ты сама не знаешь, что го-
воришь! Его тело и жизнь принадлежат ему самому, тогда как конь и воору-
жение... О отец наш Иаков, о чем я говорю... Он хороший  юноша.  Молись,
дитя мое, за спасение этого доброго юноши, его коня и доспехов.  Смотри,
Ревекка, смотри! Он опять собирается вступить в бой  с  филистимлянином.
Бог отцов моих! Он победил! Нечестивый филистимлянин пал от  его  копья,
подобно тому как Ог, царь Бешана, и Сихон, царь Армаритов, пали от мечей
отцов наших! Ну, теперь он отберет их золото и серебро, их боевых  коней
и доспехи. Все будет его добычей!
   Такую же тревогу и такое же волнение испытывал  почтенный  еврей  при
каждом новом подвиге рыцаря, всякий раз пытаясь наскоро вычислить  стои-
мость лошади и доспехов, которые должны были поступить во владение побе-
дителя. Стало быть, в той части публики, перед которой  остановился  ры-
царь Лишенный Наследства, особенно интересовались его успехами.
   То ли по нерешительности, то ли в силу каких-либо других причин побе-
дитель с минуту стоял неподвижно. Зрители молча, с напряженным вниманием
следили за каждым его движением. Потом он медленно и  грациозно  склонил
копье и положил венец к ногам прекрасной Ровены. В ту же минуту заиграли
трубы, а герольды провозгласили леди Ровену королевой любви  и  красоты,
угрожая покарать всякого, кто дерзнет оказать  ей  неповиновение.  Затем
они повторили свой обычный призыв к щедрости, и Седрик в порыве  сердеч-
ного восторга вручил им крупную сумму, да и Ательстан,  хотя  и  не  так
быстро, прибавил со своей стороны такую же солидную подачку.
   Среди норманских девиц послышалось  недовольное  перешептывание,  они
так же мало привыкли к тому, чтобы им предпочитали  саксонок,  как  нор-
манские рыцари не привыкли к поражениям в введенных ими  же  самими  ры-
царских играх. Но эти выражения неудовольствия потонули в громких криках
зрителей: "Да здравствует леди Ровена - королева любви и красоты!" А  из
толпы простого народа слышались восклицания: "Да здравствует  саксонская
королева! Да здравствует род бессмертного Альфреда!"
   Как ни неприятно было принцу Джону слышать такие возгласы, тем не ме-
нее он был вынужден признать выбор, сделанный победителем, вполне закон-
ным. Приказав подавать лошадей, он сошел с трона, сел на своего  скакуна
и в сопровождении свиты вновь выехал на арену. Приостановившись на мину-
ту у галереи, где сидела леди Алисия,  принц  Джон  приветствовал  ее  с
большой любезностью и сказал, обращаясь к окружающим:
   - Клянусь святыми угодниками, господа, хотя подвиги этого рыцаря  по-
казали нам сегодня крепость его мышц и костей, но  надо  признать,  что,
судя по его выбору, глаза у него не слишком зоркие.
   Но на этот раз, как и в течение всей своей жизни, принц Джон, к  нес-
частью для себя, не мог угадать характер тех, кого стремился  задобрить.
Вальдемар Фиц-Урс скорее обиделся, нежели почувствовал  себя  польщенным
тем, что принц так явно подчеркнул пренебрежение, оказанное его дочери.
   - Я не знаю ни одного правила рыцарства, - сказал Фиц-Урс, -  которое
было бы так драгоценно для каждого свободного рыцаря, как право  избрать
себе даму. Моя дочь ни у кого не ищет предпочтения; в своем  кругу  она,
конечно, всегда будет получать ту долю поклонения, которой она достойна.
   Принц Джон на это ничего не сказал, но так пришпорил своего коня, как
будто хотел сорвать на нем свою досаду. Лошадь рванулась с места и  вмиг
очутилась подле той галереи, где сидела леди Ровена, у ног  которой  все
еще лежал венец.
   - Прекрасная леди, - сказал принц, - примите эмблему вашей  царствен-
ной власти, которой никто не подчинится более искренне, чем Джон,  принц
Анжуйский. Не будет ли вам угодно вместе с вашим благородным родителем и
друзьями украсить своим присутствием наш сегодняшний пир в  замке  Ашби,
чтобы дать нам возможность познакомиться с королевой,  служению  которой
мы посвящаем завтрашний день?
   Ровена осталась безмолвной, а Седрик отвечал за нее на  своем  родном
языке.
   - Леди Ровена, - сказал он, - не знает того языка, на котором  должна
была бы ответить на вашу любезность, поэтому же  она  не  может  принять
участия в вашем празднестве. Так же и  я  и  благородный  Ательстан  Ко-
нингсбургский говорим только на языке наших предков и следуем их  обыча-
ям. Поэтому мы с благодарностью отклоняем  любезное  приглашение  вашего
высочества. А завтра леди Ровена примет на себя обязанности того звания,
к которому призвал ее добровольный выбор победившего рыцаря,  утвержден-
ный одобрением народа.
   С этими словами он поднял венец и возложил его  на  голову  Ровены  в
знак того, что она принимает временную власть.
   - Что он говорит? - спросил принц Джон,  притворяясь,  что  не  знает
по-саксонски, тогда как на самом деле отлично знал этот язык.
   Ему передали смысл речи Седрика по-французски.
   - Хорошо, - сказал он, - завтра мы сами проводим эту безмолвную цари-
цу к ее почетному месту. Но по крайней мере вы, сэр рыцарь,  -  прибавил
он, обращаясь к победителю, все еще стоявшему перед галереей, - раздели-
те с нами трапезу?
   Тут рыцарь впервые заговорил. Ссылаясь на усталость и на то, что  ему
необходимо сделать некоторые приготовления к предстоящему завтра  состя-
занию, он т