зирая на только что выслушанные  уве-
щевания, не замедлил рассказать ему все свои приключения.
   Рыцарь Лишенный Наследства был удивлен щедростью Ревекки, которой он,
впрочем, решил не пользоваться, не менее, чем великодушием  разбойников.
Впрочем, он недолго размышлял об эти странных событиях, потому что хотел
поскорее лечь спать. Ему было необходимо как  следует  отдохнуть,  чтобы
набраться сил для завтрашнего состязания.
   Итак, рыцарь лег на роскошную постель, приготовленную в его шатре,  а
верный Гурт растянулся на полу, покрытом вместо ковра медвежьими  шкура-
ми, у самого входа, чтобы никто не мог проникнуть  к  ним,  не  разбудив
его.
 
 
   Глава XII
 
   Герольды уж не ездят взад-вперед,
   Гремит труба, и в бой рожок зовет.
   Вот в западной дружине и в восточной
   Втыкаются древки в упоры прочно,
   Вонзился шип преострый в конский бок.
   Тут видно, кто боец и кто ездок.
   О толстый щит ломается копье,
   Боец под грудью чует острие.
   На двадцать футов бьют обломки ввысь...
   Вот, серебра светлей, мечи взвились,
   Шишак в куски раздроблен и расшит,
   Потоком красным грозно кровь бежит [14].
   Чосер
 
   Настало безоблачное, великолепное утро. Солнце только что  показалось
на горизонте, и наиболее праздные - или самые ревностные -  зрители  уже
потянулись с разных сторон по зеленому лугу к ристалищу, чтобы  пораньше
занять удобные места. Вслед за ними явились маршалы со своими прислужни-
ками и герольды. Они должны были составить списки участников общего тур-
нира; каждый рыцарь обязан был указать, на чьей  стороне  он  собирается
выступить. Подобная предосторожность была нужна для того,  чтобы  равно-
мерно распределить сражающихся и не давать численного перевеса  ни  той,
ни другой партии.
   В соответствии с обычаями турниров  рыцарь  Лишенный  Наследства  был
признан главой первой партии, Бриан де Буагильбер, как лучший после него
боец предыдущего дня, назначен был главой второй. К нему примкнули,  ко-
нечно, все зачинщики турнира, за исключением Ральфа де Випонта,  который
все еще не оправился после своего падения. С обеих сторон не было недос-
татка в доблестных и знатных рыцарях.
   Несмотря на то, что общие турниры были гораздо опаснее одиночных сос-
тязаний, они всегда пользовались большим успехом среди  рыцарей.  Многие
рыцари, которые не отваживались на единоборство с прославленными бойцами
из числа зачинщиков, охотно выступали в общем турнире, где могли выбрать
себе равного по силам противника. Так и на этот раз: в каждую партию за-
писалось по пятидесяти рыцарей, и маршалы, к великой досаде  опоздавших,
объявили, что больше не могут принять.
   К десяти часам утра все поле, окружавшее ристалище, было усеяно всад-
никами, всадницами и пешеходами, опешившими на турнир. Вскоре  затрубили
трубы, возвещавшие прибытие принца Джона и его свиты, а за ними - и  це-
лой толпы рыцарей, как желавших сразиться, так и других, не имевших  та-
кого намерения.
   К этому времени  приехал  и  Седрик  Сакс  с  леди  Ровеной,  но  без
Ательстана, который облекся в боевой панцирь и заявил, что станет в ряды
бойцов. К немалому удивлению Седрика, он записался в  партию  Бриана  де
Буагильбера.
   Седрик решительно возражал против неблагоразумного выбора своего дру-
га, но Ательстан дал ему такой ответ, какие могут давать  люди,  которые
упорствуют, но не в состоянии доказать свою правоту.
   У него была особая причина присоединиться к партии храмовника, но  он
умолчал о ней из осторожности. Хотя по вялости  характера  он  ничем  не
проявил своей особой преданности леди Ровене, тем не менее он был далеко
не равнодушен к ее красоте. Ательстан считал, что его брак с Ровеной де-
ло решенное, так как Седрик и  другие  родственники  красавицы  выразили
свое согласие. Поэтому гордый властитель Конингсбурга с затаенным неудо-
вольствием смотрел на то, как герои вчерашнего по праву победителя  изб-
рал Ровену королевой праздника. Ательстан вознамерился наказать  его  за
такое предпочтение,  которое,  как  ему  казалось,  чем-то  вредило  его
собственному сватовству. Уверенный в своей несокрушимой силе и  убежден-
ный льстецами в том, что он в бою обладает большим искусством, он решил-
ся не только оставить рыцаря Лишенного Наследства без своей могучей  по-
мощи, но и при случае обрушиться на него всею тяжестью своей боевой  се-
киры.
   Так как принц Джон намекнул, что ему хотелось  бы  обеспечить  победу
партии зачинщиков, де Браси и другие приближенные к принцу рыцари  запи-
сались в их партию. С другой стороны, много славных рыцарей  саксонского
и норманского происхождения, как уроженцев Англии так и чужих стран, за-
писалось в противную партию, желая выступить под началом такого  превос-
ходного бойца, каким оказался рыцарь Лишенный Наследства.
   Как  только  принц  Джон  заметил,  что  избранная  королева  турнира
подъехала к ристалищу, он с самым любезным видом, который умел  принять,
когда хотел. поскакал к ней навстречу, снял шляпу и сам помог ей сойти с
лошади, а вся его свита обнажила головы, и один из важнейших  сановников
спешился и взял под уздцы ее лошадь.
   - Как видите, - сказал принц Джон, - мы первые подаем пример проявле-
ния верноподданнических чувств королеве любви и красоты и сами  возведем
ее на трон. Благородные дамы, - обратился он к галерее, - извольте  сле-
довать за вашей повелительницей, если желаете, в свою  очередь,  удосто-
иться таких же почестей.
   С этими словами принц провел леди Ровену к тронной ложе, а самые кра-
сивые и знатные из присутствующих дам поспешили вслед за  нею,  стараясь
сесть как можно ближе к своей временной королеве.
   Когда леди Ровена заняла свое место, раздалась торжественная  музыка,
наполовину заглушаемая приветственными криками толпы. Блестящее оружие и
доспехи рыцарей ослепительно сверкали на солнце; бойцы толпились по обо-
им концам ристалища и с жаром обсуждали расположение своих сил.
   Герольды призвали к молчанию на время чтения правил турнира.  Правила
эти были введены для того, чтобы по возможности уменьшить опасность сос-
тязания, во время которого рыцари должны были сражаться отточенными  ме-
чами и заостренными копьями.
   Бойцам воспрещалось колоть мечами, а позволено было только рубить. Им
предоставлялось право пустить в ход палицу или секиру, но отнюдь не кин-
жал. Упавший с коня мог продолжать бой только с пешим противником. Всад-
никам же воспрещалось нападать на пешего. Если бы рыцарю удалось загнать
противника на противоположный конец ристалища, где он сам, или его  ору-
жие, или лошадь коснулись бы внешней ограды,  противник  был  бы  обязан
признать себя побежденным и предоставить своего коня и доспехи в  распо-
ряжение победителя. Рыцарь, потерпевший такое поражение, не  имел  права
участвовать в дальнейших состязаниях. Если выбитый из седла не в состоя-
нии был подняться сам, его оруженосец или паж имел право выйти на  арену
и помочь своему хозяину выбраться из свалки, но в  таком  случае  рыцарь
считался побежденным и проигрывал своего коня и оружие. Бой  должен  был
прекратиться, как только принц  Джон  бросит  на  арену  свой  жезл  или
трость. Это была мера предосторожности на случай, если  состязание  ока-
жется слишком кровопролитным и долгим. Каждый рыцарь, нарушивший правила
турнира или как-нибудь иначе погрешивший против законов рыцарства,  под-
вергался лишению доспехов; вслед за тем ему на руку надевали щит,  пере-
вернутый нижним концом вверх, и сажали верхом  на  ограду,  на  всеобщее
посмеяние.
   После того как были объявлены  эти  правила,  герольды  в  заключение
призвали всех добрых рыцарей дополнить свой долг и заслужить благосклон-
ность королевы любви и красоты. Возвестив все  это,  герольды  стали  на
свои места. Тогда с обоих концов арены длинными вереницами выступили ры-
цари и выстроились друг против друга двойными рядами; предводитель  каж-
дой партии занял место в центре переднего ряда, после того как разместил
в полном порядке всех бойцов.
   Красивое и вместе с тем устрашающее зрелище представляли эти  рыцари,
молодцевато сидевшие на конях, в богатых доспехах, готовые устремиться в
ожесточенный бой. Словно железные изваяния возвышались они на своих бое-
вых седлах и с таким же нетерпением ожидали сигнала к битве, как их рез-
вые кони, которые звонко ржали и били копытами, выражая желание ринуться
вперед.
   Рыцари подняли длинные копья, на  их  отточенных  остриях  засверкало
солнце, а плюмажи и вымпелы заколебались над их шлемами. Так они стояли,
пока маршалы проверяли ряды обеих партий, желая убедиться, что в  каждой
из них равное число бойцов. Счет подтвердил, что все в сборе. Тогда мар-
шалы удалились с ристалища, и Уильям де Вивиль громовым голосом восклик-
нул:
   - Laissez aller! [15]
   Трубы затрубили, копья разом склонились и укрепились в упорах,  шпоры
вонзились в бока коней, передние ряды обеих партий полным галопом понес-
лись друг на друга и сшиблись посреди арены с такой силой, что  гул  был
слышен за целую милю. Задние ряды с обеих сторон медленно двинулись впе-
ред, чтобы оказать поддержку тем из своих, которые пали,  либо  попытать
свое счастье с теми, кто победил.
   Об исходе схватки сразу нельзя было ничего сказать, так как поднялось
густое облако пыли. Только через минуту взволнованные  зрители  получили
возможность увидеть, что происходит на поле битвы. Оказалось, что добрая
половина рыцарей обеих партий выбита из седла.  Одни  упали  от  ловкого
удара копьем, другие были смяты непомерной силой и  тяжестью  противника
на коне, иные лежали на арене, не имея сил подняться; иные успели  вско-
чить на ноги и вступить в рукопашный бой с теми из врагов, которых  пос-
тигла та же участь; получившие тяжелые раны  шарфами  зажимали  льющуюся
кровь и пытались выбраться из толпы.
   Всадники, лишившиеся копий, сломанных в яростной схватке, снова сомк-
нулись и, обнажив мечи, с боевыми кликами обменивались такими ударами  с
противниками, как будто от исхода этого боя зависели их  честь  и  самая
жизнь.
   Сумятица увеличилась еще более, когда к месту схватки подоспели  вто-
рые ряды, бросившиеся на помощь своим товарищам.  Сторонники  Бриана  де
Буагильбера кричали: "Босеан, Босеан! За храм, за храм!" А противники их
отвечали на это криками: "Desdichado! Desdichado!  ",  превратив  девиз,
начертанный на щите их вождя, в свой боевой клич.
   По мере того как бойцы сражались с возрастающей яростью и с  перемен-
ным успехом, волна победы перекатывалась то к  южному,  то  к  северному
концу ристалища, смотря по тому, которая партия  одерживала  верх.  Лязг
оружия, возгласы сражающихся и звуки труб  сливались  в  ужасающий  шум,
заглушая стоны раненых, беспомощно распростертых на арене  под  копытами
коней. Блестящие доспехи рыцарей покрывались пылью и кровью, а удары ме-
чей и секир оставляли на них вмятины и трещины. Пышные перья,  сорванные
со шлемов, падали, как снежные хлопья. Вид рыцарского войска утратил во-
инское великолепие и пышность и мог внушать только ужас или сострадание.
   Но такова сила привычки, что не только простолюдины, всегда жадные до
кровавых зрелищ, но даже знатные дамы, наполнявшие галереи, глядели,  не
отрываясь, на побоище с захватывающим интересом и волнением; однако  они
не выражали желания отвести глаза от  столь  ужасного  зрелища.  Правда,
иные прелестные щечки бледнели; по временам, когда чей-нибудь возлюблен-
ный, брат или муж внезапно падал с лошади, раздавались испуганные  возг-
ласы. Но большинство дам поощряли бойцов рукоплесканиями, махали платка-
ми и шарфами и восклицали: "Молодецкое копье! Добрый меч!", когда ловкий
удар или толчок попадал в поле их зрения.
   Если даже прекрасный пол принимал такое живое участие в кровавой  по-
техе, можно себе представить, с каким азартом следили за ней мужчины. Их
волнение выражалось громкими кликами при каждом новом повороте боя; взо-
ры всех были прикованы к происходящему на арене; глядя на зрителей, мож-
но было подумать, что они сами раздают или получают удары. В минуты  за-
тишья слышались громкие восклицания герольдов:
   - Сражайтесь, храбрые рыцари! Человек умирает, а слава живет! Сражай-
тесь! Смерть лучше поражения! Сражайтесь, храбрые рыцари, ибо прекрасные
очи взирают на ваши подвиги.
   Битва шла с переменным успехом. Каждый из зрителей старался  отыскать
глазами предводителей, державшихся в самой гуще  сражения  и  ободрявших
товарищей восклицаниями и собственным примером.  Оба  совершали  славные
подвиги, оба не находили среди всех остальных рыцарей  равных  противни-
ков. Побуждаемые взаимной враждой, прекрасно понимая, что падение одного
из них равносильно решительной победе  другого,  они  все  время  искали
встречи. Но сумятица и беспорядок в начале боя были таковы, что  все  их
старания ни к чему не приводили: их постоянно разлучали другие участники
турнира, в свою очередь стремившиеся помериться силами  с  предводителем
враждебной партии.
   Но мало-помалу ряды сражавшихся стали редеть: одни признали себя  по-
бежденными, других прижали к ограде в конце арены, третьи лежали на зем-
ле раненые, и храмовник с рыцарем Лишенным  Наследства  сошлись  наконец
лицом к лицу. Соперники схватились со всей яростью  смертельной  вражды.
Искусство, с каким они наносили и отражали удары,  было  таково,  что  у
зрителей невольно вырывались единодушные возгласы восторга и одобрения.
   Но именно в эту минуту партия рыцаря Лишенного Наследства оказалась в
очень трудном положении: на одном фланге его сторонников  теснила  бога-
тырская рука Реджинальда Фрон де Бефа, на другом - могучий Ательстан оп-
рокидывал и рассеивал всех, попадавшихся ему на пути.  Видя,  что  перед
ними нет более непосредственных противников, оба эти рыцаря,  по-видимо-
му, подумали одновременно, что доставят решительную победу своей партии,
если помогут храмовнику сладить с его врагом. Поэтому оба разом поверну-
ли коней и с разных сторон помчались на рыцаря Лишенного Наследства. Не-
вероятно, чтобы один человек мог устоять против  такого  неожиданного  и
неравного нападения, если бы его не предупредили общие  крики  зрителей,
которые не могли оставаться безучастными  свидетелями  такой  неминуемой
опасности.
   - Берегись, берегись, сэр Лишенный Наследства! - кричали со всех сто-
рон, так что рыцарь успел вовремя заметить новых противников.
   Изо всей силы ударив храмовника, он осадил свою лошадь назад и  увер-
нулся от нападения Ательстана и Реджинальда Фрон де Бефа. Оба эти рыцаря
едва не столкнулись друг с другом и, не удержав вовремя  своих  лошадей,
промчались между соперниками. Однако они тотчас исправили свой промах  и
вместе с Брианом де Буагильбером втроем напали на рыцаря Лишенного  Нас-
ледства.
   Ничто не могло бы спасти его, если бы не удивительная сила и резвость
благородного коня, доставшегося ему накануне после победы. Это его выру-
чило, тем более что лошадь Буагильбера была ранена, а кони Ательстана  и
Реджинальда Фрон де Бефа изнемогали под грузом своих гигантских  хозяев,
закованных в тяжелые доспехи. Рыцарь Лишенный  Наследства  с  таким  ис-
кусством управлял своим конем, а благородное животное так быстро ему по-
виновалось, что в течение нескольких минут он мог  отбиваться  сразу  от
трех противников. С быстротою сокола увертывался он от врагов,  бросаясь
то на одного, то на другого, на лету ударяя мечом  и  тотчас  отскакивая
назад, не получая предназначенных ему ответных ударов.
   Все зрители бешено рукоплескали его искусству, однако было ясно,  что
он все-таки должен пасть под напором троих противников. Тогда вся знать,
окружавшая принца Джона, стала единодушно упрашивать его  поскорее  бро-
сить жезл на арену, чтобы спасти доблестного рыцаря от бесславного пора-
жения, вызванного численным превосходством противников.
   - Ну нет, клянусь небом, - отвечал принц Джон, - этот выскочка, скры-
вающий свое имя да еще пренебрегающий нашим хлебосольством, уже  получил
приз, пускай теперь выигрывают другие.
   Едва он произнес эти слова, как неожиданный случай решил судьбу  тур-
нира.
   В числе сторонников Desdichado был один  рыцарь  в  черных  доспехах,
верхом на вороной лошади, такой же крепкой и мощной, как и сам  всадник.
У этого рыцаря на щите не было никакого девиза, и до сих пор он почти не
принимал участия в битве, ограничиваясь отражением  случайных  противни-
ков, никого не преследуя и сам никого не вызывая. Словом, он играл  ско-
рее роль зрителя, нежели деятельного  участника  в  турнире,  и  зрители
прозвали его Le noir Faineant - Черным Лентяем. Теперь этот рыцарь слов-
но проснулся. Видя, как яростно теснят предводителя его партии, он  вон-
зил шпоры в бока своей лошади и, как молния, помчался на помощь  товари-
щу, зычным голосом крикнув:
   - Desdichado! Иду на выручку! И пора было выручать его.  В  то  время
как рыцарь Лишенный Наследства бился с храмовником, Фрон  де  Беф  занес
над ним меч. Однако, прежде чем Фрон де Беф успел нанести  удар,  черный
всадник хватил его по голове. Скользнув по гладкому шлему, меч со страш-
ной силой обрушился на броню коня, и Фрон де  Беф,  оглушенный  яростным
ударом, рухнул на землю вместе с лошадью. Тогда Черный  Лентяй  направил
коня к Ательстану Конингсбургскому. Бросив меч, сломавшийся в схватке  с
Фрон де Бефом, он выхватил из рук увальня сакса  тяжелую  секиру  и  так
ударил его по гребню шлема, что Ательстан без чувств растянулся на  зем-
ле. Совершив эти два подвига, за которые зрители наградили его тем более
бурными выражениями восторга, что их не ожидали,  Черный  Рыцарь,  каза-
лось, снова впал в состояние вялого безучастия и спокойно отъехал в  се-
верный конец ристалища, предоставляя своему предводителю самому  распра-
виться с Брианом де Буагильбером. Теперь это было уже не  такой  трудной
задачей, как раньше. Потеряв много крови, лошадь храмовника не выдержала
последнего столкновения с рыцарем Лишенным Наследства и свалилась. Бриан
де Буагильбер скатился на землю, запутавшись ногой в стремени. Его  про-
тивник мигом соскочил с коня и, занеся роковой меч над головой повержен-
ного врага, велел ему сдаваться. Тогда принц Джон,  взволнованный  опас-
ностью, в какой находился рыцарь Храма, избавил Буагильбера от  унижения
признать себя побежденным: принц бросил на арену свой жезл и тем положил
конец состязанию.
   Впрочем,  последние  вспышки  битвы  догорали  сами  собой,  так  как
большинство рыцарей, остававшихся еще на поле битвы, как бы по взаимному
соглашению воздерживалось от дальнейшей борьбы, предоставив  предводите-
лям самим решать судьбу партии.
   Оруженосцы, благоразумно избегавшие подавать помощь своим хозяевам во
время битвы, толпой устремились на арену, чтобы подобрать раненых, кото-
рых с величайшей заботливостью и вниманием перенесли в соседние шатры  и
в другие помещения, заготовленные в ближайшем селении.
   Так кончилась достопамятная ратная потеха при Ашби де ла Зуш  -  один
из самых блестящих турниров того времени. Правда, только  четыре  рыцаря
встретили смерть на ристалище, а один из них попросту задохнулся от жары
в своем панцире, однако более тридцати получили тяжкие раны и увечья, от
которых четверо или пятеро вскоре также умерли, а многие  на  всю  жизнь
остались калеками. А потому в старинных летописях этот турнир  именуется
"благородным и веселым ратным игрищем при Ашби".
   Теперь принцу Джону предстояло рассудить, кто из рыцарей наиболее от-
личился в бою, и он решил отдать пальму первенства тому рыцарю, которого
народная молва окрестила Черным Лентяем.
   Некоторые из присутствовавших возражали принцу, указывая,  что  честь
победы на турнире принадлежала рыцарю Лишенному Наследства: он один одо-
лел шестерых противников и выбил из седла и поверг на землю предводителя
противной партии. Но принц Джон стоял на своем,  утверждая,  что  рыцарь
Лишенный Наследства и его сторонники непременно проиграли бы состязание,
ес