не сломанной косточки, но  он  это  сделал!  Потом
оставалась проблема его отрезанной руки. Если бы я  поднял  температуру  в
кабине до нормальной, он бы истек кровью насмерть. Если  я  оставил  бы  в
кабине вакуум, он замерз бы. Он и так наполовину был  ледышкой,  хотя  его
костюм оставался почти герметичным. Поэтому мне пришлось придумать способ,
как загерметизировать кабину и одновременно держать в ней температуру ниже
нуля. Просто-напросто не делают таких  систем  жизнеобеспечения.  Пришлось
мне повозиться, обходя разные микросхемы.
     - Он что-нибудь сказал?
     Сэм немного помялся, потом сказал:
     - Не особенно. Просто стонал себе и стонал.
     Я как раз в этот момент оглянулся назад и заметил, что Дарла стоит на
пороге кухни, внимательно вслушиваясь - собственно говоря, подслушивая.
     - Давай дальше, - сказал я.
     - Ну вот, я понесся по дороге обратно к рикксианскому порталу, но там
вообще никакого движения не было. Пришлось мне мчаться весь путь  назад  к
дороге на земной лабиринт.  Вопил,  как  дьявол,  всем  шоферюгам,  и  два
тяжеловоза наконец взяли его с собой. Кстати,  по  дороге  я  видел  наших
рикксианских друзей.
     - Я знаю, они здесь. Как ты думаешь, он выжил?
     - Он вырубился совсем, когда до него  добрались  шоферы  тяжеловозов,
поэтому не могу знать. Но он, ей-богу,  чертовски  живучий  тип,  я  таких
встречал.
     Сэм сделал паузу.
     - Как тебе кажется, я ничего неправильного не сделал?
     - Да нет, черт возьми, ты сделал именно то, что нужно.
     - Ну что же, моя совесть, по крайней мере, чиста. Так или  иначе,  он
уже в этих гонках не участвует.
     Дарла шагнула  вперед  и  принесла  мне  миску  говяжьего  бульона  и
кракерсы. Я сказал  ей  спасибо  и  накинулся  на  еду,  прикончив  ее  за
рекордное время. Я запил все это банкой пива "звездное  облако".  Рыгал  я
отчаянно громко. Я улыбнулся Винни, которая  сидела  на  сиденье  стрелка,
приканчивая остатки своего травяного обеда. Она рыгнула и улыбнулась мне в
ответ. Есть вещи, которые действительно распространены по всем вселенном.
     - Позор, как в наши дни разгуливают молодые девушки, даже не  краснея
от того, что на них ничего нет, - сказал Сэм.
     - Я это уже слышала, Сэм, - откликнулась Дарла. - Скажи  мне  только,
что тебе это не нравится.
     - Я старею. Черт, я и есть старый. Собственно говоря, я мертвый.
     - Сэм, кончай нести чушь, - сказал я. - Ты никогда не  умрешь,  и  ты
это знаешь. Разве я тебе не говорил, что тебя надо  три  раза  похоронить,
прежде чем ты согласишься остаться под землей? Ты же  будешь  возвращаться
обратно, как Джон Ячменное Зерно.
     - Что за разговоры! Где твое уважение к умершим? - хихикнул Сэм.
     - Дарла, я просто подшучивал над тобой. В мое время  ханжи  говорили,
что мораль уже не может пасть ниже. Я, кстати, с этим  согласен.  Это  был
декадентский период, если такой термин тебе о чем-то говорит.  Проведи  со
мной уик-энд на новой Бете, и я тебе про это расскажу такое...
     - Назови время, когда тебе удобно, Сэм - и я с удовольствием.
     Он рассмеялся.
     - Джейк, расскажи мне еще  про  того  кита,  который  собирается  нас
проглотить. Похоже на то, что он побил рекорд даже  той  ледяной  рыбы  на
Альбионе. Я тебе никогда  не  рассказывал  про  то,  как  я  отправился  в
экспедицию, чтобы проследить их миграционные маршруты? Это было, когда  ты
еще в школу ходил. Должно быть, двадцать пять... нет, тридцать стандартных
лет назад...
     Сэм продолжал плести историю, которой много раз надоедал мне  за  все
прошлые годы, и мне даже странно стало - к чему это он клонит, пока  я  не
услышал его голос по внутрикостным проводникам в ухе.
     - Сынок, мужайся.  Дарла  -  агент.  Мне  кажется,  она  работает  на
Петровски.
     Ну что же, вот и начались неприятности, и  шило  наконец  вылезло  из
мешка. Мне, наверное, трудно было бы держать про себя все свои  подозрения
на этот счет. Я понял, что и сам  понимал,  что  давно  уже  что-то  не  в
порядке.
     -  Вот  так,  молодцом,  -  продолжал  Сэм,  -   держи   бесстрастную
физиономию. Нет никаких доказательств, но ты  послушай  запись  того,  что
говорил в кабине Петровски.
     Тут раздался голос Петровски, который долго бормотал что-то по-русски
прямо мне в ухо.
     - К тому времени он уже начинал бредить, сынок. Вот послушай.
     Бормотание, потом имя... потом еще какое-то бормотание,  потом  снова
имя, снова и снова. Имя прозвучало, как Дарь-я. Я  учил  русский  очень  и
очень давно, но мне думается, что Дарья - это не русский эквивалент Дарлы.
Если такому имени могло быть вообще соответствие на русском. Я  повернулся
к тому месту, где горел на панели глаз Сэма, и молча покачал головой.
     - Нет? Господи, сынок, извини. Я потратил  страшно  много  времени  и
сил, пытаясь разобрать по-русски какие-то слова, очень трудно это было, он
же, носитель языка,  говорил  быстро,  и  мне  показалось,  что  это  было
"Дарла". Но только звучало как-то странно.
     Но это слово и могло быть "Дарла", подумал я,  слыша,  как  Петровски
снова и снова повторяет "Дарьюшка, Дарьюшка...", а  потом  еще  одно  имя,
совершенно неожиданно: "Мона".
     - А что ты про это скажешь, а, сынок?
     По нашим шоферским каналам  я  слышал  такие  слухи,  что  у  Моны  в
последнее время был роман с  офицером  милицейской  разведки,  к  тому  же
весьма высокопоставленным, по крайней мере, так поговаривали  ребята.  Так
что это мне было даже понятно. Но мог ли  Петровски  страстно,  безумно  и
немедленно влюбиться в Дарлу, как только ее увидел? Поскольку  я  все-таки
знал этого  человека,  пусть  очень  и  очень  мало,  мне  это  показалось
маловероятным.
     - Ну что же, Джейк, тут все равно есть над чем подумать.
     Такое осторожное выражение Сэма про то, что я тут  услышал,  еще  раз
подчеркнуло для меня, что задача нуждается  не  в  том,  чтобы  ее  больше
продумывали, а в том, чтобы узнать побольше фактов.
     - Сэм, - сказал я вслух, - прости,  что  перебиваю  твой  потрясающий
рассказ, но я хотел бы, чтобы ты для меня кое-что поискал.
     - Я как раз дошел до самой потрясающей части. Ну да ладно, чего  тебе
надо?
     - Ты все еще записываешь программы новостей, когда есть возможность?
     - Каждый раз, когда мне выпадает шанс, как гласит  моя  программа.  У
меня даже есть шестичасовые новости с Голиафа. А что?
     - Сколько времени ты их хранишь?
     - Тридцать стандартных дней, потом я их выкидываю.
     - МЕРТЕ. Ладно, слушай. Я хочу, чтобы ты выискал в своих записях  все
из  новостей  с  такими  ключевыми  словами:  "Кори  Уилкс",   "разведка",
"Колониальная Ассамблея", "ретикулянцы", "милиция" и...  э-э-э...  сейчас,
что еще?..
     - Карта Космострады?
     - Это маловероятно, но все равно - давай!
     - А почему "Колониальная Ассамблея"?
     - Так, мне просто кажется, что это имеет значение.
     - Правильно. Уилкс наверняка будет мелькать в новостях, как  паршивая
кошка, которую гонишь в дверь, а она лезет в форточку. Он обожает общаться
с сильными мира сего и не самыми сильными,  лишь  бы  известными,  поэтому
постоянно лезет в новости и на экран. Ладно,  давай-ка  я  спущусь  в  тот
пыльный подвал, где хранятся мои старые газеты. Если хочешь,  могу  начать
прямо сейчас.
     - Хочу, - сказал я. - Но пока не зачитывай, пока я тебе не  скажу.  А
пока что я просто обязан принять душ.
     Все остальные к тому времени уже выбрались  из  сауны,  свеженькие  и
вычищенные до блеска, и  уселись  есть.  Я  пошел  к  заветному  шкафчику,
вытащил литр "старой привычки" и тяпнул как следует. Приливные  силы  были
чудовищные. Потом я полез в сауну, тоже не больше шкафчика,  чтобы  сперва
попариться, а потом принять туманную ванну. Стоя в  клубящемся  тумане,  я
отключил свои мысли, и вся схема, весь узор и смысл  последних  дней  ярко
высветились передо мной. Тонких деталей я, конечно, пока не замечал, но  в
основном я понял общие закономерности.  Я  стал  видеть  и  понимать,  что
происходило. Если мне повезет, дальше я  начну  соображать  больше.  Самой
большой неизвестной величиной была Дарла, но даже она постепенно принимала
четкие очертания, как силуэт в тумане. Туман частично прояснился  там,  на
берегу. Что же я, собственно  увидел?  Могла  ли  ее  внезапная  ранимость
оказаться горем, а ее страсть - утешением вдовы?
     После того, как я побрился и сменил одежду, - еще одна стопка родного
напитка   сопутствовала   этому   -   я   снова   превратился   в    нечто
человекообразное. И прошел вперед.
     Мы провели еще двадцать минут в очереди,  прежде  чем  подобрались  к
ряду моряков, которые брали плату за проезд. Если я хотел увидеть  Краузе,
то очередь мне не  подходила,  поэтому  я  перестроился  и,  к  возмущению
кого-то позади себя, попал в нужную мне очередь. Сердитый сигнал  клаксона
инопланетного автомобиля раздался сзади меня,  но  я  не  обратил  на  это
внимания.
     - Эй, там, внизу!
     Краузе смотрел вниз, перебирая билеты в руке. Он  посмотрел  вверх  и
сказал:
     - Как дела, камрада?.. - потом он меня узнал. - О-о-о... Я-то  думал,
что у вас поломка...
     - А мы починили нашу машинку как  следует.  Теперь  насчет  платы  за
проезд. Ты ведь собирался нам рассказать, как  можно  обменять  металл  на
здешнюю наличность на борту корабля, правда же?
     - Да-а-а-а... Я просто  забыл  об  этом  упомянуть.  Простите,  -  Он
вытащил красный диск из  кармана,  аккуратно  прикрепил  его  к  переднему
иллюминатору и тщательно его разгладил.
     - Ну да, конечно, вы просто  заезжайте  внутрь,  запаркуйтесь,  потом
поднимитесь наверх в кабину стюарда и там поменяете деньги.  Он  вам  даст
квитанцию, и вы ее отдадите, когда будете высаживаться  на  берег.  Да,  и
еще... эта наклейка не сотрется без специального средства.
     - А мы и не думали пробовать ее снимать. Как ты  думаешь,  сколько  с
нас причитается за проезд и этот тяжеловоз?
     - Э-э-э... трудно сказать так сразу, сэр.
     - Попробуй догадаться.
     - Примерно пятьдесят консолей, - он еще подумал. - Может, и меньше.
     - Тут множество пассажиров.  Как  насчет  тех  сверхоплат  за  лишних
пассажиров, про которые ты говорил?
     Он посмотрел в сторону.
     - Не в этом рейсе. Только в особых случаях.
     - Вот как, значит... - я показал на зияющую пасть. - Это что же,  нам
прямо туда и въезжать?
     Он хрюкнул от смеха, вдруг приняв очень дружелюбный вид.
     - Ага. Здорово потрясает с непривычки, правда? Ну ничего, мы со своей
старушкой плаваем уже пятый год, а она еще никого не переварила.  Особенно
пассажиров. Ты к ней привыкнешь.
     - Вот сюда и въезжать?
     Он обернулся и показал.
     - Да, сэр, в такое большое отверстие вон там...
     Я сорвал с его башки шляпу.
     - Хороша шляпа, - сказал я.
     - Э-э-э, сэр...
     - Вот так - оп! Прости, - когда он наклонился, чтобы поднять  упавшую
шляпу, я схватил пригоршню немытых сальных  белесых  волос  и  прижал  его
физиономию к входному люку во всего размаху. Он поцеловался со стеклом как
следует.
     - Джейк, не надо было так... - сказала  Сьюзен,  когда  мы  двинулись
дальше.
     - Я знаю. Но мне это доставило чрезвычайное удовольствие.
     Я повел тяжеловоз прямо в пасть морской твари.



                                    15

     Глотка оказалась  зияющей  пещерой,  которая  сужалась  к  пищеводной
трубке, которая, в свою очередь, уходила туннелем в нутро  этого  морского
зверя-острова. Стены этого прохода были бледными и влажными, по ним  время
от времени проходила дрожь перистальтики. Ехать было  трудно,  потому  что
роллеры очень скользили, но держались мы довольно неплохо. Примерно  через
четверть клика или около того труба открылась в  огромную  темную  камеру.
Там уже были припаркованы сотни машин,  многие  другие  продолжали  искать
себе место, их фары видны были вдалеке от того места, куда приехали мы.  Я
последовал за машинами, въезжающими в этот гигантский холл.
     - Чтоб мне... - сказал Сэм. Потом добавил: - Не могу  придумать  даже
подходящего ругательства, чтобы оно подошло к этому случаю. Я потерял  дар
речи.
     Мы тоже. У нас заняла довольно много  времени  попытка  добраться  до
места парковки, и мы проехали все это время в молчании. Наконец мы увидели
матросов  в  белых  куртках  и  красно-белых  полосатых  шароварах  -  они
управляли движением и распределением автомобилей по  стоянкам.  Их  мощные
фонари рассекали тьму, словно ножи. Я подкатил к одному  из  них,  тощему,
невысокому парнишке с детским личиком, и  приоткрыл  иллюминатор.  Повеяло
слабым запахом разложившейся рыбы плюс еще застойной  водичкой,  но  общий
запах этого места был не столь плох. Просто пахло морем.
     - Куда нам, матрос? Похоже, что у вас не хватает места.
     - Во-о-он туда, звездный  толкач!  -  прокричал  матрос,  оказавшийся
молоденькой девчонкой, и  показал  нам  фонариком,  осветившим  в  бешеной
пляске лучей стену зеленовато-белой живой ткани.
     Я медленно подкатил тяжеловоз вперед, пока перед машины, ее  моторное
отделение, не коснулось стены. Ткань задрожала,  слегка  отпрянула,  потом
медленно снова вернулась на место и стала  наплывать  на  моторный  кожух,
потом движение остановилось.
     - Вгоните машину в нее! - прокричала девчонка, перекрывая шум мотора.
- Толкайте стену!
     Так я и  сделал.  Стена  уступила  нашему  нажиму,  отпрянув,  словно
занавес в театре под ветерком. Немного погодя я  почувствовал,  что  стена
сопротивляется, и подал назад, нажав к тому же на тормоз.
     - Вперед! - сказала мне девчонка высоким звонким голосом. - Эта штука
на клик растянется, прежде чем порвется хоть на сантиметр.  Ну  давай  же,
вперед толкай свой свиномобиль!
     - Есть, капитан! - я поддал газу, стена  затрепетала  и  подалась.  Я
гнал тяжеловоз вперед, пока не услышал: "Хватит!"
     - Интересно, мы главное блюдо или только закуска? - спросил Джон.
     - Тут, наверное, около пятисот машин, - заметил Роланд.
     - Больше, - рискнул возразить я.
     Кто-то ловко забарабанил  по  входному  люку.  Я  повернулся,  и  луч
фонарика ослепил мою сетчатку.
     - Эй, ты, морская швабра! - зарычал я. -  Хочешь,  покажу,  как  тебе
будет, если я с тобой то же самое сделаю?!
     - Полегче, шоферюга, - это была  та  самая  девчонка-матрос,  которая
нашла  нам  место  на  стоянке.  Она  была  совсем  молоденькая  -   такая
молоденькая, что невозможно было даже себе представить, - лет шестнадцать,
не больше. Антигеронические лекарства не  могут  дать  вам  такой  детской
кожи.  Она  дается  только  юностью.  Волосы  она   носила   коротка   под
традиционной морской шапочкой-блюдцем,  но  они  были  не  белобрысыми,  а
золотистыми.
     И она совсем не была такой худышкой, как мне сперва  показалось.  Она
просто цвела под этой грубой матросской формой.
     - Вам здесь, знаете ли, оставаться нельзя, - сказала она.
     Я заморгал и огляделся.
     - А как насчет тех, кто не дышит кислородом?
     - На них мы плевать  хотели,  но  все  человеческие  существа  должны
покинуть трюм. Таковы правила техники  безопасности,  -  она  повернулась,
чтобы уйти.
     - Погоди минутку, - окликнул я ее. - Не задирай так носа.  Ответь  на
пару вопросов.
     - Только покороче. Мы и так уже опаздываем.
     - Консолидированные Внешние Миры - это лабиринт, занятый людьми?
     - По большей части, да.
     - Хм-м-м-м... и еще - мы что, уже в желудке этой твари?
     - Нет, это предпищеварительный мешок.  У  Фионы  два  таких  мешка  и
двенадцать желудков, но мы стараемся ими не пользоваться, разве что  груза
очень много. Их приходится опрыскивать ингибиторами пищеварения  -  а  они
так плохо пахнут, не говоря уже о запахе в самих желудках.
     - Фиона? А это самка?
     - Трудно сказать с уверенностью, самка или самец.
     - Вот как? Мда-а-а...
     - Это все?
     - Пожалуй, все, если не  считать  вопроса,  все  ли  матросики  такие
красивые, как ты.
     - А, заткнись, - ответила она и зашагала прочь.
     - Эй! Еще одно!
     - Что? - нетерпеливо ответила она.
     - Как нам выбраться наверх?
     - На лифте.
     Лифт. Он оказался неподалеку, круглая  шахта,  закованная  в  металл,
восходящая к дыре в крыше, если только можно назвать живую  ткань  крышей.
Соединение крыши и шахты было окружено и  герметизировано  губчатым  белым
воротником,  видимо,  поставленным  для  того,   чтобы   не   травмировать
окружающие  живые  ткани.  Кабина  лифта  была  овальной   и   прозрачной,
подвешенном на толстых тросах.
     - Любая конструкция, которую придется ставить в такой вот зверюшке, -
сказал Роланд, - больше будет похожа  не  на  инженерную  операцию,  а  на
хирургическую.
     - Да, но пациент достаточно крепок, чтобы пережить ее, - сказал я,  а
потом добавил вполголоса: - Ты поставил передатчик?
     - Да, в основание рамы.
     - Ты как считаешь, по этой шахте сигнал Сэма до нас дойдет?
     - Не вижу причин, по которым мог бы не  дойти.  Но  как  ты  выведешь
сигнал из шахты и через двери - если тут вообще будут двери.
     - А мы, разумеется, поставим еще один передатчик сверху - и все.
     Кабина заполнялась,  и  нас  прижали  к  задней  ее  стенке.  Высокий
глуповатый инопланетянин с перепонками между пальцами на ступнях  наступил
мне на ногу, отступая назад, потом повернул свою рыбью башку  и  прохрипел
что-то явно извиняющееся.
     Путешествие наверх было очень длинным. Внешняя  дверь  наверху  шахты
была декоративной откидной решеткой, которая открывалась во  что-то  вроде
плюшевого фойе древнего земного отеля. Там стояли кожаные пуфики и кресла,
подходящие по цвету и стилю диваны, кофейные столики, пепельницы повсюду и
масса растений в горшках. Стены были отделаны красно-золотой  тканью.  Это
была сцена из прошлого - и весьма искусно имитированная,  ничего  похожего
на быстро создаваемый и функциональный  декор,  который  сейчас  заполонил
земной лабиринт. Это было огромное  декоративное  пространство,  до  краев
заполненное разумной плотью.
     - Вот это настрой, - сказал Джон.
     Я повернулся к Дарле.
     - Ты кого-нибудь знакомого тут заметила?
     Она долго осматривала помещение, потом сказала:
     - Нет, вроде бы никого.
     - Ну да, пока, однако они тут или скоро тут  появятся.  Все,  кто  за
нами гонялся. Даже, возможно, Уилкс.
     - Он-то здесь будет, - сказала она так,  словно  наверняка  знала,  а
может, так оно и было.
     Еще одно длинное ожидание, на сей раз, чтобы получить  каюту,  и  это
после того, как мы отстояли в кабинет  стюарда.  Я  дал  Дарле  ее  монеты
назад, заплатил тридцать восемь с половиной кредиток за наш проезд,  отдал
Джону деньги, чтобы частично возместить то, что  он  потратил  на  меня  в
больнице еще на Голиафе,  и  обменял  примерно  четверть  своего  золотого
запаса на консоли. Когда подошло время записаться  в  судовой  журнал  для
получения каюты, я приготовил свое фальшивое  удостоверение  личности,  но
клерк отмахнулся от него.
     - Нам не нужно вашего удостоверения личности,  сэр,  просто  назовите
свое имя. Это свободное общество.
     Я посмотрел на пластиковую карточку,  которая  утверждала,  что  меня
зовут Т.Квакки Карп, эсквайр, и я подумал, что есть время убежать и  время
остановить свой бег. Настало время мне развернуться и  посмотреть  в  лицо
борзым, какими бы они ни были. Я отложил удостоверение в сторону.
     - Джейк Мак-Гроу с друзьями.
     Он наклонился над клавиатурой компьютера, потом быстро выпрямился.
     - Как вы сказали?.. Джейк Мак-Гроу?
     - Правильно.
     - Тогда мы рады приветствовать вас на борту "Лапуты", сэр.
     - Я-то рад сейчас очутиться где угодно. Скажите, когда  мы  доберемся
до цели нашего рейса? И куда мы, собственно, направляемся?
     - Мы должны добраться до Морского Дома завтра во второй половине дня,
сэр. Это самый крупный город здесь