му полисмены, заприметив контрабанду в
ваших белоснежных зубках, не схватили вас у моего лотка?

В ту же секунду Киттен, резким движением рук сорвав повязку, ударила Франца
ногой прямо в колено и почувствовала, как хрустнула вражья надколенная
чашечка. Детина скорчился от невероятной боли и осел на пол. Седда включил
автопилот и потянулся к Кай-Сунг, но это было последнее, что удалось ей
увидеть: на голову опустилось что-то тяжелое, нахлынули волны кромешной
тьмы и беспамятства.

Когда девушка вновь пришла в сознание, то обнаружила себя лежащей черт
знает на чем и попробовала пошевелить конечностями: почти безрезультатно.
Руки и ноги были привязаны к тулову, тулово же в свою очередь - к скамейке
и накрепко. Киттен ужом вилась на этой холодной деревянной сковородке.
Озноб делался все сильнее: с Кай-Сунг стянули одежду. Впрочем, крепчающая
прохлада мало заботила прелестную Киттен. Больше всего ее волновала
собственная беспомощность. Даже запястья были прикручены веревками к
брусьям скамьи. Следовало пожалеть и об утраченных тряпках, ибо в опояску
было вшито миниатюрное ружьишко.

С усилием повернувшись на левый бок и напрягши все свое белое молодое тело,
Киттен попробовала развязать зубами узел на правом запястье. Попытка, как
того и следовало ожидать, провалилась. Накатала внезапная слабость, все
поплыло перед глазами. К тому же, выяснилось, что на голове у Кай-Сунг
поселилась громадная шишка, очевидно не имевшая никакого отношения к
прическе.

- Пилар! - послышался знакомый голос.

Под этим именем девушка проходила по легенде, созданной для ее прикрытия
майором Орвеналиксом. Невзирая на жесткую фиксацию шеи, Киттен удалось
поворотить буйную головушку и скосить очи на небольшое кресло, в котором
сидел Порсупах. Енот был с ног до головы залит полипановой пеной, успевшей
уже затвердеть. Томианца упаковали с не меньшей тщательностью, чем
идиотскую статуэтку из черного коралла, которую Киттен приобрела у Йорка.
Сознание девушки отчасти прояснилось, и теперь она желала получить как
можно больше визуальной информации. Конечно, ворочать головой оказалось
довольно затруднительно, но зато глаза вращались в пазах вполне свободно и
могли быть наведены на любой объект с потрясающей точностью. Юная
разведчица обратила внимание на то, что жгут, которыми ее прикрутили к
скамейке, сильно походил на прекрасной выделки кожу и нисколько не натирал
ни шеи, ни лодыжек, ни запястий. Впрочем, не следовало надеяться на
человеколюбие преступников. Видимо, ничего другого у них просто не нашлось.

Скосив глаза вправо (скосив почти до полного вывиха), Кай-Сунг заприметила
какого-то пожилого мужчину, скорее даже и вовсе старика. Он сидел в ногах у
нее на грубом табурете. На нем болтался дорогой, но до оторопи безвкусный
костюм. Седые волосы разделялись аккуратным пробором, несколько смещенным к
левому уху, и сползались к затылку, где их ожидала толстая воронкообразная
косичка. Лицо старика не выражало, казалось, ничего, кроме напряженной
тревоги и заботливости, каковое выражение взбесило Киттен. Лучше б он
озирал ее с неприкрытой ненавистью!

Дедок был просто безобразен. И не то, чтобы он обладал какой-то особенно
неприятной внешностью. Нет, скорее наоборот. Но от него буквально разило
непорядочностью, даже козлищем. Кому-то хрыч мог нравиться, а кого-то -
приводить в ужас. Киттен выбрала последнее.

- Привет, дорогуша! - изрек старичина тоненьким, почти девическим голоском,
но без признака робости, душевной квелости, нерешительности и т. п. - Я
рад, что ты наконец пробудилась! Позволь представиться...

- Не позволю, - резко заявила Кай-Сунг. - Не позволю до тех пор, пока вы не
освободите меня и моего друга! Затем вы должны будете отчитаться в
содеянном. Только после всего этого я, возможно, соглашусь свести
знакомство с вами. Э-хе-хе, разве так обходятся с клиентами, а?

- Дорогая, мне кажется, что твой интерес к моим делам продиктован отнюдь не
жгучим желанием приобрести товар. И все-таки я представлюсь, хотите вы того
или нет. Итак, меня зовут Доминик Роуз, в просторечии - Лорд. Ты милочка,
находишься сейчас в моей резиденции, что на добрую сотню миль удалена от
Реплер-Сити. Конечно, тут тебе жизнь медом не покажется, но что поделаешь,
иначе поступить я не могу из соображений личной безопасности. Видишь ли, в
моей частной лечебнице нынче проходят обследование двое пилотов. Один попал
туда с подозрением на перелом голени и надколенной чашечки, а у другого -
шесть аккуратных дырок в брюхе. Это уж, надо полагать, работа вашего
дружка!

- Покорнейше прошу простить меня, Лорд, - вмешался Порсупах, - я метил
Седду в глаза, но нечаянно оступился, и вышла небольшая промашка. Но
поверьте, мой дядя отъест ему уши, если проведает о том, что он сделал с
драгоценным племяшом и прелестной Пилар!

- Если ты будешь настолько нагл, томианец, что у меня от твоих выходок
вдруг заколет в печени, то грозному дядюшке придется жевать уши не лютого
ворога, но собственного племянничка, запомни! Впрочем, само существование
столь кровожадного и мстительного родственника еще ничем не доказано. Ну а
теперь, - тут Доминик повернулся к Кай-Сунг, - если вы, ребята,
признаетесь, на кого работаете, то все мы сможем избежать массы крайне
неприятных процедур. Если вы находитесь в услужении у власть предержащих,
то скажите, у каких именно? Если же вы льете воду на мельницу правосудия и
прочей чепухи, то...

- Неужели вы не верите нам? - возмутилась, перебивая старика, Киттен. - Вы
же наверняка успели проверить наше барахлишко и...

Кай-Сунг чувствовала себя довольно неуверенно. Интересно, с чего бы этому
хрычу быть таким прямолинейным? Впрочем, подобные типы страсть не любят
многословия и приступают к делу без всяких муторных прелюдий. Они точно
знают, чего хотят.

- О да, - согласился Роуз, - если верить вашим документам, то вы и в самом
деле некто Пилар ван Хойблен, молодая леди с изрядным количеством
деньжонок, прибывшая на Реплер ради приятного провождения времени с планеты
Мила-4. Не сомневаюсь, что и в случае проверки все здесь вполне сойдется.

- Так почему же вы считаете возможным сомневаться в подлинности моих ксив?

- По целому ряду причин, детка. И одна из этих причин тебе хорошо известна.
Мне сказали, что ты открыто куришь контрабандные сигары, а простецы-фараоны
не только воздерживаются от того, чтобы немедленно тебя свинтить, но и даже
вообще проходят мимо, как бы и не замечая злостного нарушения законов. Уже
один этот факт говорит о многом и заставляет думать, что ты, милочка, не
совсем тот человек, за которого выдаешь себя! Впрочем, я не исключаю, что
зовут тебя именно Пилар ван Хойблен, но вот что ты далеко не простая
туристка с тугим кошельком - это уж как пить дать. У меня, знаешь ли, нюх
на подобных тебе пройдох, и он еще никогда не подводил меня. Какими бы
убедительными не казались твои документики, они свидетельствуют о теснейшей
связи с полицией, причем на самом высоком уровне. Если сюда прибавить еще
интерес к винту, наркотику очень дорогому и очень редкому, лишь недавно
появившемуся на черном рынке, то образ юной, на славу обеспеченной особы,
рыщущей по белу свету в поисках приключений, разваливается прямо на глазах.
Конечно, ваше удостоверение личности и кредитная карточка в абсолютном
порядке, мои ребята уже успели все это проверить. Но подобная безупречность
делает тебя вдвое более подозрительной персоной. Ксивы невероятно трудно
подделать, и только очень немногие организации могут себе позволить такую
роскошь. В основном это, бесспорно, правоохранительные структуры и
пара-тройка моих конкурентов. Однако последних мы вынуждены исключить, ибо
метод их действий чрезвычайно прост: взрывчатка, побольше взрывчатки! К
ряженью, враждующие со мной торговцы дурью прибегают крайне редко, даже,
можно сказать, вовсе не прибегают. Что же это значит? Это значит, что в
своих размышлениях мы вынуждены остановиться единственно на
правоохранительных органах. Знаешь, милочка, я крепко недолюбливаю
всяческие ведомства и засевших в них бюрократов. Если ты оттуда, то я
вынужден буду признаться и в ненависти к тебе лично. Да, я ненавижу всех
тех недоумков, которые путаются под ногами у бедного старика и мешают ему
зарабатывать на хлеб насущный. В особенности же мне не по нутру смазливые
туристочки, рядящиеся в судейские одежды и поражающие порок столь
самозабвенно, что тысячи и тысячи судеб оказываются впоследствии
искалеченными. Иногда и не одни судьбы. Так, я убежден, что не будь ты
сейчас связана по рукам и ногам, у меня бы уже точно трещали все кости! А
ты же знаешь, я немолод, и мои кости очень хрупкие. Они не выдержали бы
этих ваших приемчиков. Я слаб здоровьем, что и говорить, вот разве что
голова пока еще кое-чего соображает. Ну что, милочка, кто вас подослал?
Убежден, что не местная полиция - она слишком мелка для таких дел. Может
быть, Содружество? Нет? Неужто сама Церковь?!

Киттен презрительно цыкнула и тяжело вздохнула.

- Да, дед, совсем ты уже выстарился, а еще говоришь, что голова хорошо
работает. Да у тебя мозги-то, наверное, ссохлись все. Коровяк в башке, вот
и бредишь! Совершенно маниакальные фантазии!

Доминика трудно было вывести из себя.

- Ты столь же неистова, - сказал он, - сколь и прекрасна, и одно без
другого, видимо, довольно трудно помыслить. А что касается моих фантазий,
то они отнюдь не безумны. Я раскручу свое воображение на полную катушку и
сделаю все, что мне взбредет на ум, только бы заставить тебя сознаться...
Сказанное касается и твоего дружка. Ну, енот, - обратился Роуз к Порсупаху,
- не желаешь ли ты ответить на парочку безобидных вопросиков?

- Никогда! - завопил томианец. - Когда моя семья узнает о ваших
бесчинствах, то отомстит самым жестоким образом. Вы страсть как пожалеете о
том, что мы и впрямь не оказались заурядными правительственными
марионетками. Мой дядя - крупнейший лесопромышленник на...

- Какой актер! - воскликнул Роуз, не давая Порсупаху завершить свою
пламенную речь. - Какая потрясающая игра! Впрочем, согласен, теоретически
существует возможность того, что вы и в самом деле - парочка придурковатых
туристов и контрабандные сигары курите только по одной беспечности своей
или, положим, дали на лапу какому-нибудь местному чинуше. Однако в
последнем случае сумма взятки должна была бы составить сумму просто
фантастическую. Но... все может статься. Если так, то заранее приношу свои
извинения за то, что сейчас с вами проделаю. Уж не обессудьте. А пока...

Доминик нажал какую-то кнопку. Тотчас послышался скрип открываемой двери и
в огромном проеме появилась фигура высокорослого мужчины с обнаженным
мускулистым торсом и черным колпаком на голове, в каковом уборе были
сделаны прорези для глаз и для рта.

Киттен собрала все свое мужество и рассмеялась.

- Вот это маскарад! Аж мороз по коже... Хотя, дед, знаешь, от твоего ката
сильно воняет ветошью. Ну к чему эти фокусы?

- Что поделаешь, - развел руками Доминик и добродушнейшим образом
улыбнулся, - я приверженец старинных традиций. Думаю, это довольно
справедливо, ведь на вас, на молодежь, не угодишь, хоть тресни!

Обряженный в заплечных дел мастера мужчина подошел к Киттен, катя перед
собой какой-то скрипучий столик, на котором красовался весьма вместительный
железный ящик. Столик остановился в головах у Кай-Сунг, а из ящика детина
принялся извлекать различные хирургические инструменты, жестко
поблескивавшие при свете ртутных ламп.

- Э-э, дедушка, пытать будете? - съехидничала Киттен. - Фу, пытки - это
очень нехорошее занятие. Впрочем, - переменила она тон, - если ты, старый
пердун, настаиваешь на таком кретинизме, то я могу предложить тебе
что-нибудь поизысканнее всего этого лома. Нельзя же столь бессовестно
плестись в хвосте передовой технической мысли! А еще хвалился своим могучим
воображением...

- Поверь, птичка, - осклабился старикан, - в этих стенах гащивали эстеты и
похлеще тебя и тоже кричали, что отказываются подвергаться не вполне
созвучной запросам их нежных тел экзекуции. Кипятились жутко: подай,
дескать, им чего-нибудь посвежее, попикантнее, а то все членовредительство
да членовредительство. Но я быстро остужал их прогресситский пыл. Я
говорил, что в рассуждении пыток свято придерживаюсь традиции,
насчитывающей уже не одну тысячу лет, и воздерживаюсь от новомодной химии,
предпочитая ей задушевнейшее усекновение пальчиков на ручках и на ножках
или что-нибудь вроде того. Гости, как правило со мной соглашались, что и не
удивительно, ведь человеколюбия мне, дочка, не занимать. Вот ты говоришь -
ветошь, а между тем набор этих вот инструментов - игрушка крайне дорогая. И
ни малейшей опасности того, заметь, что в организм жертвы будет занесена
инфекция.

- Да, я как только увидела тебя, так по глазам сразу поняла: добрый
старичишко и очень заботливый!

Киттен говорила, задыхаясь от бессильной злобы. Она дернула ногой, пробуя
крепость узлов на лодыжке.

- Тебе, детка не разорвать путы. Эти веревки сучили самые усидчивые транксы
на Кампусе. А что до хирургического скарба, то присмотрись повнимательнее и
ты увидишь, что на каждом инструменте выгравировано клеймо той или иной
эльворской лаборатории. Надеюсь, тебе известно, что именно на Эльворе -
средоточие самого совершенного оборудования для клиник и госпиталей?
Вглядись, как сверкает вот этот скальпель! Он красивее, чем Альтеклер!

Киттен смотрела куда угодно, только не на пакостные железяки. Для
ознакомления со всей этой мерзостью ей хватило одного-единственного
взгляда. Там, где Роузу сияла красота, бедной девушке, прямиком из черной
дыры паскудного ящика, зияла срамота. Несчастная содрогнулась. Что делать,
бывают ситуации, когда даже опытным оперативникам делается отчасти не по
себе!

- Насколько я понимаю, - сухо заметила Кай-Сунг, - передо мною совершенный
импотент!

- Это ты о нем? - кивнул Роуз на инквизитора.

- О тебе, дедуля, о тебе. Мне представляется, что посредством истязания
невинных ты загоняешь в глубь своей ничтожной душонки сексуальные позывы.
Это называется "сублимацией".

- Ах, как нас изящно оскорбляют! - захлопал в ладоши Доминик. - Как
остроумно ты меня поддела! Я читал учебники по психоанализу, милочка. Твое
заключение обо мне верно лишь наполовину. Заметь, что проведение экзекуции
я предоставил вот этому молодому человеку, которого едва ли кто дерзнет
обвинить в половом бессилии. Именно к нему будут обращены все твои мольбы.
Между прочим, он очень настойчиво добивался у меня права истязать тебя
собственноручно. И я с удовольствием сложил с себя сию обременительную, но
отрадную обязанность. Видишь ли, по ходу пытки у меня неизбежно возникают
проблемы, особливо с такими симпатичными жертвами: я очень увлекаюсь,
забываю об утилитарной стороне дела и, разумеется, все порчу. Этот парень
куда терпеливее, но нередко и отдается любимому делу целиком. Не забывай
также о том, что мой юный коллега подходит к труду творчески, с
приличествующим молодости жаром! Разумеется, относительно сегодняшнего
мероприятия он был детально проинструктирован, дабы недостаток личного
опыта вполне компенсировался мудрыми указаниями наставника.

Киттен слегка повернула голову и с ужасом посмотрела на плечистого роузова
пестуна. Девушка почти бессознательно напустила на себя вид ни в чем не
повинной, беспомощной и бесконечно доверчивой девицы, надеясь, что грозный
экзекутор в конце концов смягчится.

- Я давно хотел взрезать какой-нибудь прелестнице ее нежный животик в
области лобка, причем взрезать без применения анестезии, являющейся не
более чем досадной помехой при такого рода операциях. И вот сегодня, надо
полагать, желание мое осуществится!

Молодой человек, по-видимому, сказал все, что намеревался сказать и,
поигрывая длинными хирургическими зажимами, сбросил с головы колпак.

Это был Рассел Кингсли.

- Отдохни немного, Майджиб, - сказал Хаммураби, посмотрев в окошко низко
летевшего над водной гладью аэромобиля. - Едва ли Роуз предпримет
какие-либо неосмотрительные меры, грозящие ему потерей прибылей. Он стар,
но не глуп. Наш козырь - в небе, за тысячу миль отсюда. Старичишке не
удастся добраться до хранящегося на "Умбре" порошка.

- Пусть так, - ответил Такахару, - но я бы чувствовал себя спокойнее, если
вы забыли об опасной идее личного свидания с Домиником и просто связались
бы с ним по коммуникатору.

- Э-э, Мадж, он не поверит ни единому слову. Если станут говорить с
"Умбры". Конечно, можно было не лететь самим в его логово, а предложить
встречу на борту нашего судна, но этому старому лису не нужно так доверять,
мало ли пронесет чего... Ему нужны весомые доказательства серьезности моих
намерений? Пожалуйста, я предоставлю их явочным порядком!

В виду острова Такахару сбавил скорость взятой напрокат тачки и стал
выбирать удобное местечко для посадки. Скучавший от бездействия Хаммураби
пялился в окошко и отмечал про себя, что крупные вечнозеленые растения
спускались почти к самой воде, где передавали эстафету косматым густо-бурым
водорослям. Подобную картинку капитан наблюдал и на прочих островах
архипелага, включая Уилле Лендинг (остров, где располагалась столица).
Ничего удивительного: всякой растительности в экваториальных областях
надлежит быть гуще и разнообразнее, чем в любых других климатических
поясах.

Посадочная площадка находилась рядом с небольшой естественной бухтой.
Хаммураби и Такахару заприметили на ней несколько воздушных судов, среди
которых отыскался даже один транспортный корабль весьма внушительных
размеров.

Когда аэромобиль Малькольма и Майджиба стал заходить на посадку, в кабине
послышалось жужжание коммуникатора. Такахару включил канал связи. Крохотный
экран дисплея вспыхнул, но никакого изображения на нем почему-то не
появилось.

- Эй, вы, в голубом болиде, назовите себя и отчитайтесь в цели визита!

Мэл наклонил голову так, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с камерой
видеопередатчика и заговорил в микрофон:

- Малькольм Хаммураби, владелец и капитан транспортного звездолета "Умбра".
Мне необходимо лично увидеться с Домиником Роузом. По делу, срочно! В
согласии с предварительной договоренностью я и мой пилот прибыли сюда
безоружными.

Мадж и Мэл ждали ответа. Вентиляторы аэромобиля гудели, как рой пчел.

Вскоре на экране появилась легкая рябь, потом какие-то полосы, потом снег и
наконец - мятая физиономия некоего средних лет джентльмена, старавшегося
выглядеть свежим и бодрым.

- Вы прилетели слишком рано, капитан. У сэра Доминика Роуза в настоящую
минуту - совещание. Впрочем, мне приказано заняться вашей посадкой. Его
светлость не может встретить вас лично, но не беспокойтесь, вы очень скоро
будете доставлены в резиденцию сэра Роуза. Прошу вас, садитесь на третью
полосу!

Экран погас сразу, как только с него исчезла рожа диспетчера.

- Ловок сукин сын! - с укоризной заметил Такахару. - Мне кажется, он во
многом смахивает на своего хозяина.

- Разве ты видал когда-нибудь Роуза? - удивился Мэл.

- Нет, но его репутация мне отчасти известна. Однажды один мой хороший
знакомый купил у одного из дилеров Лорда ампулу триацина, надеясь с помощью
этого препарата вылечить своего любимого шпица от подагры. В ампуле
оказались чернила.

Старпом сбросил газ, и аппарат легко обогнул небольшой кратер потухшего
вулкана, высившегося у самого причала.

- Бедная собачка издохла, - добавил Мадж.

- Если честно, старина, - признался Мэл, - я не видел Роуза уже целую
вечность, однако уверен, что он не сильно изменился. Знаешь, весьма
любопытный тип. Обычно к старости люди начинают бояться смерти. Не таков
Доминик. С годами он не только не сделался благочестивее, но даже, пожалуй,
развил в себе прежние дурные наклонности. Видимо, адовы муки ничуть не
пугают его.

- Ну, коли так, капитан, - усмехнулся Такахару, - в настоящее время Роуз
наверняка утратил уже всякое представление о нравственном законе. Неужели
вы полагаете, что с ним можно иметь дело?