кивнул  в
направлении уже удалившегося юноши. - С чего вы вообще помешались на  этом
пареньке? Он не силен, не богат и не особенно красив.
     - Меня интересует его голова, а не тело, - вздохнул  Чаллис,  -  хотя
речь идет о моих удовольствиях. - Пыхтя,  словно  проткнутая  подушка,  он
повел их сквозь суетящуюся, кричащую толпу. Люди, транксы и  представители
дюжины других коммерческих рас легко, словно смазанные, скользили вокруг и
мимо них, сплошь занятые важными делами.
     - Дело в моем янусском камне. Он вызывает у меня скуку.
     Лицо низенького выразило отвращение.
     - Как может  заскучать  кто-либо,  достаточно  богатый,  чтобы  иметь
янусский камень?
     - О-о... Но я заскучал, дорогой Нолли, заскучал.
     Нангер полуосклабился:
     - Что за беда, Чаллис? Вас  подводит  воображение?  -  Он  рассмеялся
коротким зычным лающим смехом.
     Чаллис усмехнулся ему в ответ:
     - Едва ли, Нангер, но мой мозг, кажется, не годится для  того,  чтобы
производить тот четкий, детальный раствор, на какой способен кристалл. Для
этого мне нужна помощь. Вот потому-то в эти последние месяцы я и трудился,
подыскивая подходящего ментоадепта, пытаясь  найти  вспомогательный  мозг,
требующийся для управления кристаллом. Я заплатил  уйму  денег  за  нужную
информацию, - закончил он, кивая знакомому высокому осирийцу.  Птицевидный
щелкнул в ответ клювом и сделал жест своей грациозной страусиной шеей, его
выделяющаяся из общей  массы  фигура,  покачиваясь,  уверенно  пробиралась
через толпу.
     Нангер  остановился  купить  кусок  пирога;  Чаллис  продолжил   свое
объяснение, когда они пошли дальше.
     - Так вы понимаете, зачем мне нужен этот паренек?
     Теперь Нолли говорил с явным раздражением:
     - А почему бы просто не нанять  его?  Посмотреть,  не  станет  ли  он
участвовать добровольно?
     Лицо Чаллиса выразило сомнение.
     - Нет, я думаю, это не сработало бы, дорогой Нолли. Ты ведь знаком  с
некоторыми из моих фантазий и  тому  подобным?  -  Голос  его  стал  вдруг
нечеловечески спокойным и пустым. - Ты принял бы участие по доброй воле?
     Нолли отвел взгляд от ставших внезапно пугающими зрачков, и, несмотря
на свое прошлое, содрогнулся.
     - Нет, - еле слышно прошептал он. - Нет, полагаю, не принял бы...


     - Здорово, малыш, - прогремел Сморчок Симм  -  этот  великан  был  не
способен разговаривать иначе, чем криком. - Как жизнь, и что ты  слышал  о
Малайке?
     Флинкс сел на один из  табуретов,  выстроившихся  рядом  с  изогнутой
стойкой, заказал пиво со специями для себя и чашку соленых крендельков для
Пипа. Летучий змей грациозно соскользнул с плеча Флинкса и  проделал  свой
путь к деревянной чашке  с  трапециевидной  выпечкой.  Это  действие  было
замечено сидевшей поблизости парой пучеглазых отталкивающих типов, которые
быстренько покинули свои места и ретировались к самым удаленным кабинкам.
     - У меня довольно давно не было никаких контактов с Малайкой, Симм. Я
слышал, что он занимается бизнесом где-то за пределами нашей системы.
     Богатый друг-коммерсант  Флинкса  дал  ему  возможность  покончить  с
представлениями  своего  личного  цирка   одного   актера,   снабдив   его
существенной суммой за помощь в исследовании тар-айимской  планеты  Кранг.
Много денег ушло на устройство Мамаши Мастифф, приемной матери Флинкса,  в
хорошо обеспеченной товарами лавке в  одном  из  лучших  рыночных  округов
Драллара.  Ворча  на  свою  капризность,  старуха  вызволила  Флинкса  еще
ребенком с невольничьего ряда  и  вырастила  его.  Она  была  единственной
когда-либо известной ему родней. Она все еще ворчала, но с любовью.
     - Фактически, - продолжал он, потягивая поперченный отвар, -  Малайка
хотел, чтобы я отправился  с  ним.  Но  хотя  я  и  уважаю  этого  старого
гедониста, у  него  в  конечном  итоге  возникнет  идея  облачить  меня  в
накрахмаленный костюм, зачесать мне  волосы  назад  и  выработать  хорошую
дикцию. - Флинкс заметно содрогнулся. - Я не смогу этого  вынести.  Скорей
уж я вернусь к жонглерству и играм в отгадки со зрителями.  А  что  насчет
тебя, о отец неотесанных мужиков? Я слышал, что муниципальные войска снова
досаждали тебе.
     Хозяин бара  оперся  своей,  два  с  половиной  метра  ростом,  почти
двухсоткилограммовой тушей на амортизирующую стойку из дерева и  пластика,
которая протестующе затрещала:
     - Рыночный уполномоченный явно воспринял как личное оскорбление,  что
я выкинул первую группу чиновных  добродеев,  присланных  им  закрыть  мое
заведение. Может быть, мне не  следовало  ломать  их  фургон.  Теперь  они
пытаются действовать хитрее. Только на этой неделе у  меня  побывал  один,
утверждавший, что он своими глазами  видел,  как  я  подавал  определенные
галлюциногенные напитки лицам, не достигшим совершеннолетия.
     - Ты явно заслужил, чтобы тебя  вздернули  за  твои  крайности,  -  с
псевдосерьезным видом заметил Флинкс. Он тоже считался по  закону  слишком
юным для многого, что подавал ему Симм.
     - Так или иначе, - продолжал великан, - этот чертов сын  вылетает  из
задней кабинки,  машет  своей  муниципальной  карточкой  умиротворителя  и
пытается сказать мне, что я арестован. Он, мол, намерен  забрать  меня,  и
мне лучше всего спокойно отправиться с  ним.  -  Сморчок  Симм  сокрушенно
качал массивной головой, пока Флинкс сделал несколько больших глотков.
     - И что же ты сделал? - Флинкс слизнул жидкость с уголков рта.
     - Я действительно не хотел больше никаких неприятностей и уж  конечно
не  еще  одного  обвинения  в  нападении.  Я   подумал,   что   намекающая
демонстрация  умеренно  физического  характера  действенно  убедит   этого
господина изменить свое мнение. Она убедила, и он тихо  удалился.  -  Симм
показал на опустевшую теперь кружку Флинкса: - Еще налить?
     - Разумеется, так что ты сделал? - повторил он.
     - Съел его карточку умиротворителя. Вот  твое  пиво,  -  он  поставил
вторую кружку рядом с первой.
     Флинкс  понимал  удовлетворение  Сморчка   Симма.   Ему   требовалось
поддерживать свою репутацию. Его заведение было одним из немногих  мест  в
Дралларе, куда человек мог зайти с гарантией, что на него не  нападут  или
как-нибудь не облапошат буйные разбойники. И все потому, что Сморчок  Симм
беспристрастно разделывался со всеми такими нарушителями спокойствия.
     - Вернусь через минуту, - сказал Флинкс своему другу. Он  соскользнул
с табурета и направился в то помещение, чья планировка и  назначение  мало
изменились за последние несколько столетий. Как только он вошел  туда,  на
него навалилось изобилие богатых ароматов и ощущений: застоявшегося  пива,
крепких  напитков,  беспокойства,  напряжения,  старой  воды,   влажности,
полного страха  ожидания.  Комбинация  насыщенных  мыслей  и  носящихся  в
воздухе запахов чуть не подавила его.
     Посмотрев налево, где это давление было  сильнее  всего,  он  заметил
легкое подергивание обеспокоенно следившего за ним человека. Флинкс увидел
внешнее спокойствие этого человека и почувствовал его внутренний страх.  В
одной руке он держал осмотический шприц, его палец  обвился  вокруг  него,
словно это было оружие. Когда Флинкс  начал  было  звать  на  помощь,  его
подымающийся крик оборвало что-то темное и тяжелое,  опустившееся  ему  на
голову. Мысленный же крик оборвал холод шприца...
     Он очнулся и увидел беспорядочную  панораму  огней.  Они  раскинулись
перед ним и ниже его, видимые сквозь стену и пол из прозрачного пластика.
     Он медленно поднялся, сел с некоторыми затруднениями,  поскольку  его
запястья сковывали хромированные металлические наручники. От них  тянулась
длинная трубка из гибкого металла, исчезавшая среди  богатой  мебели.  Эта
цепь извивалась по толстому прозрачному ковру, словно  какой-то  червяк  с
зеркальной спиной.
     Присмотревшись,  Флинкс  увидел,  что  огни  были  пульсацией  города
Драллара, среди них господствовали  находившиеся  слева  светящиеся  шпили
королевского дворца. Это зрелище позволило ему  сориентироваться.  Сравнив
положения дворца с узором нижних огней, он понял, что его держат пленником
в одном  из  четырех  отгороженных  инурбов  города.  В  этих  охраняемых,
огражденных от посторонних лиц анклавах находились  дома  высших  классов,
как дралларских, так и торговавших  здесь  жителей  иных  планет.  Значит,
напавшие на него были далеко не трущобные воры.
     Он был не в состоянии уловить  какие-либо  эмоции  или  мысли  вокруг
себя. Сейчас все заполонило собой легкое пульсирование в мускулах  правого
предплечья,  куда  попала  игла.  Совсем  иного  рода  ауру  порождал  его
собственный гнев за то, что он не заметил враждебных эманаций напавших  на
него до того, как зашел в туалет.
     Вдруг он заметил отсутствие еще  одного  ощущения:  пропал  утешающий
груз Пипа у него на плече.
     - Здравствуй, - робко поздоровался тонкий, серебряный голосок.
     Резко обернувшись,  Флинкс  оказался  лицом  к  лицу  с  ангелом.  Он
расслабился, скинул ноги с кушетки и с удивлением посмотрел на появившуюся
девочку. Ей не могло быть больше девяти-десяти лет, и  она  была  одета  в
голубовато-зеленый комбинезон с бахромой и длинными рукавами из  какого-то
прозрачного кружевного материала. Длинные белокурые покрытые лаком  волосы
волнами спадали до самых бедер. Младенчески голубые глаза смотрели на него
с удлиненного лица умудренного херувима.
     - Меня зовут Махнахми, - мягко уведомила она его; ее голос поднимался
и падал словно трель малой флейты. - А тебя?
     - Все зовут меня Флинкс.
     - Флинкс, - она пососала кончик большого пальца. - Это  смешное  имя,
но приятное.
     Улыбка показала превосходный жемчуг зубов.
     - Хочешь посмотреть, что мне купил папочка?
     - Папочка, - откликнулся словно эхо Флинкс, оглядывая комнату. В  ней
господствовали большая дуга прозрачной стены, балкон и находившаяся  внизу
искрящаяся панорама. Снаружи была ночь... но была ли это ночь того же дня?
Сколько он пролежал без сознания? Неизвестно... пока.
     Комната была меблирована в стиле позднего Сиберада:  пышные  подушки,
кресла  и  диван,  поднятые  на  тонких,   как   карандаши,   стропах   из
дюралесплава, со всем  прочим,  подвешенным  к  потолку  на  такой  тонкой
проволоке из дюралесплава,  что  остальная  мебель  казалась  плавающей  в
воздухе.  На  сводчатом  куполе  потолка  господствовали  массивные  ветви
люминесцентных кристаллов сподумена и кинзита. Они  окаймлялись  округлыми
люками,  открывавшими  теперь  заполненное  звездами  небо.  Климатические
регуляторы не давали вечернему дождю попасть в помещение.
     Его похититель был очень богатым человеком.
     Наблюдения прервал полный обиды из-за невнимания голос девочки:
     - Ты хочешь посмотреть ее или нет?
     Флинкс пожелал, чтобы подрагивание в правом предплечье поутихло.
     - Разумеется, - рассеянно кивнул он.
     Улыбка вернулась, когда девочка сунула руку в карман комбинезона. Она
подошла поближе, гордо  разжала  кулачок,  показывая  что-то,  лежащее  на
ладони. Флинкс увидел, что это миниатюрное пианино, сделанное  целиком  из
филигранного золота и настоящего жемчуга.
     - Оно действительно играет, - взволнованно сообщила она ему.
     Она дотронулась до крошечных клавиш, и  Флинкс  прислушался  к  почти
невоспринимаемым нотам.
     - Это для моей куклы.
     - Оно очень красивое, - похвалил  Флинкс,  вспоминая  времена,  когда
такая игрушка стоила бы ему кредитов больше, чем  он  мечтал  когда-нибудь
иметь. - А где сейчас твой папочка?
     - Здесь.
     Флинкс повернулся к  источнику  этого  простого  и  все  же  каким-то
образом угрожающего слова.
     - Да, я уже знаю, что вас зовут Флинкс,  -  сказал  вошедший,  махнув
унизанной кольцами рукой. - Я знаю о вас уже многое.
     Из шаровидной тени появились два человека. У одного  была  вмятина  в
черепе,  наполовину  оплавленная  каким-то   сильнейшим   жаром   и   лишь
приблизительно   реконструированная   инженерами    от    медицины.    Его
спутник-коротышка проявлял теперь больше самообладания, чем  когда  держал
для Флинкса шприц в туалете у Симма.
     Коммерсант снова обратился к нему:
     - Меня зовут Конда Чаллис. Наверное, вы слышали обо мне?
     Флинкс медленно кивнул:
     - Я знаю о вашей фирме.
     - Хорошо, - отозвался Чаллис. - Всегда приятно быть узнанным,  и  это
избавляет от определенных объяснений.
     Неприятное пульсирование в правом плече Флинкса начало утихать, когда
вошедший расположился в поджидавшем его кресле.  От  Флинкса  его  отделял
круглый плоский стол из металла и пластика. Полулицый  и  его  низкорослая
тень расположились поудобней - но не  слишком  удобно,  заметил  Флинкс  -
рядом с ними.
     - Я вижу, Махнахми, ты развлекала нашего гостя, - обратился Чаллис  к
девочке. - Теперь пойди куда-нибудь и поиграй, как положено пай-девочке.
     - Нет. Я хочу остаться и посмотреть.
     - Посмотреть? - напрягся Флинкс. - Что посмотреть?
     - Он  собирается  воспользоваться  кристаллом.  Я  знаю  это!  -  Она
повернулась к Чаллису:
     - Пожалуйста, папочка, позволь мне остаться и посмотреть! Я ни  слова
не скажу, обещаю.
     - Извини, детка, как-нибудь в другой раз.
     - Как-нибудь в другой раз, как-нибудь в другой раз, - повторила  она.
- Ты никогда не даешь мне посмотреть. Никогда, никогда, никогда! - И столь
же быстро, как солнце, вспыхнувшее после ливня, ее  лицо  озарила  широкая
улыбка. - Ну ладно, но позволь мне хотя бы попрощаться с ним.
     Когда Чаллис нетерпеливым кивком дал добро, она разве что не прыгнула
в объятия Флинкса. К большому его расстройству, она обвила  его  руками  и
ногами, чмокнула в щеку и прошептала  в  правое  ухо  ритмичным,  незрелым
сопрано:
     - Лучше делай, что он тебе говорит,  Флинкс,  или  он  выпустит  тебе
кишки.
     Каким-то образом он сумел сохранить на  лице  нейтральное  выражение,
когда она отпустила его с обезоруживающе невинной улыбкой.
     -  Пока.  Может  быть,  папочка  позволит  нам  потом   поиграть.   -
Повернувшись,  она  вприпрыжку  выбежала  из   комнаты   через   дверь   в
противоположной стене.
     - Э... интересная девочка, - сглотнув, заметил Флинкс.
     - Ну разве она не очаровательна, - согласился Чаллис. - Мать ее  была
исключительно красива.
     - Значит, вы женаты? Вы мне кажетесь человеком не того типа.
     Коммерсант, похоже, был искренне шокирован:
     - Я - с пожизненными брачными узами? Мой милый мальчик! Ее мать  была
куплена прямо здесь, в Дралларе, много лет назад. Прилагаемая  родословная
утверждала, что она  обладала  исключительными  талантами.  Они  оказались
очень небольшие, пригодные для салонных фокусов, но  мало  для  чего  еще.
Она, однако, была способна и на кое-что еще, так что я считал, что  деньги
потрачены не совсем напрасно. Единственным недостатком было рождение этого
ребенка,  произошедшее  в  результате  моего  опоздания   на   стандартную
дебиоинъекцию. Я не думал, что задержка будет иметь значение. -  Он  пожал
плечами. - Но я ошибся. Ее мать доставляла  мне  удовольствие,  поэтому  я
разрешил ей родить девочку... У меня, однако, есть  склонность  не  беречь
свое имущество. Мать после этого прожила недолго.  Временами  я  чувствую,
что девочка унаследовала мизерные таланты своей  матери,  но  все  попытки
доказать это потерпели неудачу.
     - И все же, несмотря на это, вы продолжаете держать ее при себе, -  с
любопытством  заметил  Флинкс.  На  секунду  Чаллис,   похоже,   смутился,
ощущение, которое быстро прошло.
     - На самом деле, это не так уж и загадочно. Учитывая, как  умерла  ее
мать,  о  чем  девочка   не   знает,   я   испытываю   некоторое   чувство
ответственности за нее. Хотя я не особенно люблю детей, она подчиняется  с
охотой, какой могут позавидовать и  те,  кто  постарше  ее.  -  Он  широко
усмехнулся,  и  у  Флинкса  возникло  впечатление  голого  белого  черепа,
наполненного ломаными ледяными торосами.
     -  Она  достаточно  большая,  чтобы  понимать:  если  она  не   будет
слушаться, я просто-напросто продам ее. - Чаллис нагнулся вперед, сопя  от
усилия положить грудь на выпирающий живот. - Однако, вас доставили сюда не
для того, чтобы обсуждать детали моей домашней жизни.
     - Тогда зачем же меня сюда доставили? Я слышал что-то о кристалле.  Я
немного разбираюсь в хороших камнях, но я, разумеется, не специалист.
     - Да, кристалл.  -  Чаллис  отклонил  дальнейшие  устные  объяснения,
вместо этого  он  поманипулировал  переключателями,  скрытыми  наклоненным
противоположным краем стоящего между ними стола. Свет померк,  и  зловещая
пара подручных Чаллиса  исчезла,  хотя  Флинкс  чувствовал  поблизости  их
бдительное присутствие. Они находились  между  ним  и  единственной  четко
определенной дверью.
     Внимание Флинкса быстро отвлекло  тихое  гудение.  Когда  верх  стола
отодвинулся в сторону, он увидел все устройство. Стол был толстым  сейфом.
Что-то  поднялось  из  центральной  выемки,   скульптура   из   светящихся
компонентов, окруженных паутиной  тонких  проводов.  В  центре  скульптуры
находился прозрачный  шар  из  стеклосплава.  В  нем  содержалось  что-то,
выглядевшее похожим на  чистый  природный  кристалл  размером  примерно  с
голову человека. Он сиял странным внутренним светом. На первый  взгляд  он
напоминал кварц, но более длительное изучение показывало,  что  здесь  был
уникальнейший силикат.
     Центр кристалла был полым и имел неправильные очертания. Он был полон
темно-бордовых и  зеленых  частиц,  плававших  медленно,  как  во  сне,  в
прозрачной вискозной жидкости. Частицы были мелкими, как пылинки.  Местами
они почти достигали  стенок  кристалла,  хотя  у  них,  в  общем,  имелась
тенденция держаться компактно вблизи от его середины.  Иногда  бархатистые
пылинки резко дергались и носились  кругом,  словно  подгоняемые  какой-то
невидимой  силой.  Флинкс,  как  загипнотизированный,  уставился   в   его
смещающиеся глубины...


     На Земле жил богатый человек по фамилии Эндриксон, который  последнее
время, казалось, ходил будто во сне. Семья его любила, и друзья были очень
привязаны  к  нему.  Им  также,  сквозь  зубы,   восхищались   конкуренты.
Эндриксон, хотя  в  данный  момент  он  выглядел  кем  угодно,  только  не
человеком острого ума, был одним из тех странных гениев, которые  сами  не
обладают никакими творческими способностями,  но  проявляют  вместо  этого
редкую  способность  распоряжаться  и  направлять  таланты   людей   более
одаренных, чем они сами.
     В 5:30 вечера 25 числа пятого месяца Эндриксон шел медленнее обычного
по тщательно охраняемым коридорам Завода. У  Завода  не  было  названия  -
предосторожность, на которой настояли нервные  люди,  чьим  занятием  было
беспокоиться о таких вещах, - и он был построен на западном склоне Анд.
     Проходя мимо трудившихся на  Заводе  мужчин,  женщин  и  инсектоидных
транксов, Эндриксон приветливо кивал и всегда  удостаивался  почтительного
ответа. Они все двигались в противоположном направлении, поскольку рабочий
день для  них  закончился.  Они  все  были  в  пути  -  эти  очень,  очень
талантливые существа - к себе домой в Сантьяго, Лиму, Дели и  Нью-Йорк,  а
также в земные колонии транксов в бассейне Амазонки.
     Один, еще не сменившийся с дежурства,  вытянулся  по  стойке  смирно,
когда Эндриксон завернул за угол в последний защищенный  переход.  Увидев,
что посетитель не  был  его  непосредственным  начальником  -  господином,
носившим свое раздражение, как и свое нижнее белье, поверх брюк, -  хорошо
вооруженный охранник расслабился. Эндриксон, знал он, был другом всем.
     - Здравствуйте... Дэвис, - медленно произнес босс.
     Дэвис отдал честь, а затем внимательно изучил шефа, обеспокоенный его
внешним видом.
     - Добрый вечер, сэр. Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?
     - Да, спасибо, Дэвис, - ответил  Эндриксон,  -