если  ты  предпочитаешь,  -  наконец
провозгласила  коммерсантка.  Она   показала   на   длинные   вешалки   со
спецодеждой. - А  теперь  наденьте  одну  из  них,  внутри  горы  довольно
холодно.
     Облачившись  в  защитную   одежду,   они   последовали   за   ней   и
инженером-ААнном по широкой прямоугольной дороге.  Металл  вскоре  уступил
место голой скале. Размещенные с равными промежутками  однопролетные  дуги
из дюралесплава помогали поддерживать потолок.
     Термальный костюм Флинкса был  частично  открыт,  разрешая  маленькой
рептильной голове выглядывать изнутри, водя немигающими глазами, когда она
наблюдала холодное окружение. Двойные ряды ярко пылающих  световых  трубок
отбрасывали по туннелю ровное излучение.
     - Этот сектор уже  исчерпан,  -  объяснила  Руденуаман.  -  Кристаллы
находятся в жиле, уходящей горизонтально в гору.
     Они замедлили шаги.
     - Сеть из нескольких добавочных вспомогательных штреков тянется вдоль
жил поменьше. Некоторые  проходят  чуть  выше,  а  другие  -  ниже  нашего
нынешнего местонахождения. Мне говорили, что камни  возникли  в  случайных
очагах вулканической скалы, заполненных  когда-то  газом.  Янусские  камни
создала необычная комбинация давления и жара.
     - Сами камни находятся в разных сортах  породы  горы,  как  алмазы  в
кимберлите на Земле и Броникских  радужных  кратерах,  разрабатываемых  на
Эвории. Во всяком случае, именно так говорят мне мои инженеры.
     Игнорируя  употребленное   по   отношению   к   нему   притяжательное
местоимение, Меево сделал краткий жест признания:
     -  Это  так.  Схожие  примеры  изолированных  образований  кристаллов
имеются и в пределах Империи, хотя ничего столь необычного, как это.
     Что-то щекотнуло мозг Флинкса,  и  он  стал  вглядываться  в  неясную
глубину шахты.
     - К нам кто-то идет, - наконец объявил он.
     Руденуаман повернулась посмотреть и праздно заметила:
     - Всего лишь  несколько  туземцев.  Они  примитивные,  но  достаточно
разумные, чтобы сделаться хорошими чернорабочими. У них нет никаких орудий
труда, никакой цивилизации и никакого языка,  помимо  немногих  урчаний  и
имитированных человеческих слов. Они не носят даже минимальной одежды.  Их
единственная  претензия  на  рудиментарный  разум  проявляется  в  простых
модификациях,  делаемых  ими  в  домах-пещерах:  перекатывание  валунов  в
переднюю часть, чтобы уменьшить вход, копание вглубь горы,  и  так  далее.
Они  выполняют  для  нас  тяжелую  черновую  работу,  и  они  осторожны  с
обнаруженными ими камнями.
     Мы упростили бурильное оборудование для них. Мех их достаточно  густ,
так что холод внутри горы, кажется, их не беспокоит, что является  большим
счастьем для нас. Даже в термальных костюмах для людей было бы  трудно,  а
для  ААннов  -  невозможно,  дальше  разрабатывать  отложения  кристаллов,
учитывая, насколько глубоко тянется  теперь  шахта  в  гору.  Если  они  и
возражают против  холода,  то,  кажется,  готовы  рисковать  ради  наград,
выдаваемых им нами в обмен за каждый камень.
     - И чем же вы их вознаграждаете?  -  с  любопытством  поинтересовался
Флинкс. Объемистые фигуры все еще медленно приближались к  ним.  Волосы  у
него на затылке вздыбились, и Пип сильно зашевелился  в  складках  теплого
костюма.
     - Ягодами, - с отвращением  отрезал  Меево.  -  Ягодами  и  фруктами,
орехами и клубнями.  Корнееды!  -  закончил  он  с  характерным  для  всех
плотоядных презрением.
     - Значит, они вегетарианцы?
     - Не совсем, - поправила  Руденуаман.  -  Они  явно  вполне  способны
переваривать мясо, и у них есть необходимые для охоты зубы и когти, но они
намного больше предпочитают фрукты и ягоды, которые им  может  добыть  наш
автоматический сборщик урожая.
     - Грязекопатели, - буркнул инженер-ААнн. Он взглянул на Руденуаман: -
Извините, что выхожу из вашей игры, но меня ждет работа, - он повернулся и
неуклюже двинулся обратно по шахте.
     К этому времени четверо туземцев  подошли  достаточно  близко,  чтобы
Флинкс различил индивидуальные характерные черты. Каждый был выше  рослого
человека и в два-три раза шире, почти толстяки. Сколько  от  этого  объема
составлял  невероятно  густой  коричневый  мех,  отмеченный   черно-белыми
кляксами, он не мог сказать.  По  сложению  и  общему  виду  они  были,  в
сущности, урсиноидами, хотя и имели плоскую морду вместо вытянутого  рыла.
Она заканчивалась почти невидимым черным носом,  выглядевшем  чуть  ли  не
комично на таком массивном создании.
     Концы каждой из четырех семипалых  лап  увенчивали  короткие  толстые
когти, и эти создания, похоже, могли с равной легкостью  передвигаться  на
всех четырех лапах или стоя прямо. Никаких хвостов  не  было.  На  макушке
располагались короткие округлые уши. Пока  самыми  отличительными  чертами
были глаза, как у долгопятов: огромные, словно блюдца, янтарно светившиеся
в флюоресцентном освещении туннеля. В их центре  плавали  огромные  черные
зрачки, похожие на обсидиановые желтки.
     - Судя по их внешности, они ведут в основном ночной  образ  жизни,  а
дневной  -  лишь  минимально,  -  заметила  заинтригованная  Силзензюзекс.
Туземцы заметили новоприбывших, и все  поднялись  на  задние  ноги,  чтобы
получше разглядеть  их.  Когда  они  стояли  выпрямившись,  то,  казалось,
заполняли собой весь туннель. Флинкс заметил легкий  изгиб  в  уголках  их
ртов,  создававший  ложно  комическую  дельфиновидную  улыбку  на   каждом
массивном лице.
     Он был готов задать Руденуаман еще один вопрос, когда  что-то  сильно
зашевелилось  в  его  термальном  костюме.  Лихорадочная  попытка  Флинкса
схватить его оказалась слишком запоздалой, чтобы  удержать  Пипа.  Летучий
змей выскочил и устремился вперед по шахте к туземцам.
     - Пип... подожди, нет же никакой!...
     Он начал было говорить, что  не  было  никакой  причины  нападать  на
мохнатых великанов. Ничего страшного  или  угрожающего  не  царапнуло  его
чувствительный мозг. Если мини-дракончик разъярит  огромных  туземцев,  то
сомнительно, что кто-нибудь из них выберется из этого туннеля живым.
     Игнорируя призыв хозяина, Пип добрался до ближайшего из созданий.  На
задних ногах огромный зверь достигал почти трех  метров  ростом  и  весил,
должно  быть,  по  меньшей  мере  полтонны.  Огромные   светящиеся   глаза
разглядывали крошечный призрак, чей яд почти всегда был смертелен.
     Пип спикировал прямо на  голову.  В  последнюю  секунду  перепончатые
крылья  забили  в  воздухе,  когда  мини-дракончик  затормозил   -   чтобы
приземлиться и легко обвиться вокруг  плеча  туземца.  Монстр  бесстрастно
поглядел на мини-дракончика,  а  затем  обратил  свой  тусклый  взгляд  на
Флинкса, в шоке глядевшего в ответ на великана, разинув рот.
     Второй раз в своей жизни Флинкс потерял сознание.
     Сон был новым и очень глубоким. Он  плавал  в  середине  бесконечного
черного озера под угнетающе близким ночным небом.
     Было так темно, что он не видел  ничего,  даже  собственного  тела...
которого тут могло и не быть.
     На фоне эбеновых небес дрейфовали четыре  ярких  огонька.  Крошечные,
пляшущие точечки немигающего золота двигались, вычерчивая  непредсказуемые
и все же рассчитанные узоры, словно светляки.  Они  плясали  и  кружились,
проносились и скакали неподалеку от его глаз, которых он не имел, и все же
ясно видел их.
     Иногда они плясали вокруг друг друга, а однажды все четверо исполнили
какое-то  хитрое   сплетение   и   расплетение,   столь   же   сложное   и
многозначительное, сколь и быстро забытое.
     - Теперь он вернулся, - заметил первый светляк.
     - Да, он вернулся, - согласились одновременно двое других.
     Флинкс с интересом заметил, что последний из четырех светляков не был
постоянным, немигающим огоньком, как  он  сперва  подумал.  В  отличие  от
других, он непериодически вспыхивал и гас, словно  лампа,  работающая  при
флюктуирующем  токе.  Когда  он  мигал,  то  полностью  исчезал,  а  когда
загорался, то вспыхивал ярче, чем любой из других.
     - Мы напугали тебя? - поинтересовался мигающий.
     Ответил бестелесный голос, странно похожий на его собственный:
     - Я увидел, как Пип... - начал было говорить голос-сон.
     - Сожалею, что мы крикнули тебе, - извинился первый светляк.
     - Сожалеем, что закричали, - хором подхватили двое других.  -  Мы  не
собирались причинять тебе вреда. Мы не собирались пугать тебя.
     - Я увидел, как Пип, - задумчиво произнес Флинкс,  -  обвился  вокруг
плеча одного из туземцев. Я никогда не видел, чтобы Пип делал это раньше с
чужаком. Ни с Мамашей Мастифф, ни с Трузензюзексом, ни с кем.
     - Пип? - переспросил третий голос.
     - О, - объяснил второй светляк, - он имеет в виду  маленький  твердый
ум.
     - Твердый, но вкусный, - согласился первый. - Как чунут.
     - Ты подумал, что маленький твердый ум собирался причинить нам  вред?
- спросил первый голос.
     - Да, но вместо этого он ответил вам  открытостью,  какой  я  никогда
раньше не видывал. Значит, вы тоже должны вещать на  эмпатическом  уровне,
только ваши мысли дружеские.
     - Если ты говоришь, что мы  должны,  -  рассудил  третий  светляк,  -
значит - должны.
     - Но только когда должны, - строго добавил четвертый голос,  вспыхнув
ярче, чем трое других, прежде чем исчезнуть.
     - Почему четвертый среди вас  приходит  и  уходит,  словно  туман?  -
пробормотал голос-сон Флинкса.
     - Четвертый? А... - объяснил первый голос, - это Можетитак.  Такое  у
него имя, на эту неделю, во всяком случае. Меня зовут Пушок. -  У  Флинкса
возникло впечатление, что другие два огонька стали чуть поярче.  -  А  это
Ням и Голубой. - На миг вспыхнул четвертый огонек.
     - Они пара, - сказал он, а затем снова погас.
     - Опять пропал, - заметил Флинкс с бестелесной отвлеченностью.
     - Это же Можетитак, помнишь? - напомнил голос-Пушок. - Иногда  он  не
здесь. Остальные из нас всегда здесь. И имен своих мы тоже не  меняем,  но
Можетитак появляется и  пропадает,  и  меняет  свое  имя  примерно  каждую
неделю.
     - Куда уходит Можетитак, когда он пропадает?
     Голубой ответил откровенно:
     - Мы не знаем.
     - Тогда откуда он появляется, когда возвращается?
     - Никто не знает.
     - Спроси его, - предложили вместе Ням и Голубой.
     Можетитак вернулся со своим огоньком, ярче, чем у любого из них.
     - Почему ты меняешь свое имя каждую неделю, и куда ты уходишь,  когда
пропадаешь, и откуда ты являешься, когда возвращаешься? -  поинтересовался
голос-Флинкс.
     - О, нет никаких сомнений в этом, - сообщил  ему  Можетитак  напевным
голосом-сном и снова погас.
     Пушок заговорил конфиденциальным шепотом-сном:
     - Мы думаем, что Можетитак немного безумен. Но все равно  он  хороший
парень.
     Флинкс рассеянно заметил, что он начинает погружаться под поверхность
черного озера. Над ним курьезно кружились и ныряли четыре огонька.
     - Ты первый, кто с нами заговорил, - произнес голос-Пушок.
     - Приходи и поговори с нами еще, - с удовольствием попросила  Ням.  -
Забавно иметь того, с кем можно поговорить. Маленький твердый слушает,  но
говорить не может. Это забавная новая штука!
     Голос-сон  Флинкса  пробулькал   сквозь   углубляющуюся   маслянистую
жидкость:
     - Куда мне следует пойти, чтобы поговорить с вами.
     - К концу длинной воды, - сказала ему Ням.
     - К концу длинной воды, - подтвердил Голубой.
     - К противоположному концу длинной  воды,  -  добавил  Пушок,  бывший
довольно-таки точнее других.
     - Никаких сомнений в этом, - согласился Можетитак,  загоревшись  едва
ли на секунду.
     "В этом, в этом..." слова тонули в мягкой ряби, производимой медленно
погружавшимся телом  Флинкса.  Погружавшимся,  погружавшимся  пока  он  не
коснулся дна озера. Сперва коснулись его ноги, потом бедра, потом спина и,
наконец, голова.
     "В этом месте есть что-то странное", - подумал он. Небо  было  чернее
воды, а вода, по мере того, как он тонул, становилась светлее, вместо того
чтобы темнеть. На дне же было так ярко, что стало больно глазам.
     Он открыл их.
     Блестящее,  почти  металлическое  сине-зеленое   лицо,   на   котором
господствовали два фасеточных драгоценных  камня,  озабоченно  глядело  на
него. Вдохнув, он почувствовал запах кокосового масла  и  орхидей.  Что-то
пощекотало его левое ухо.
     Ища  источник,  он  обнаружил  лежащую  у  него  на  груди  маленькую
рептильную морду Пипа.  Выскочил  длинный  острый  язык  и  несколько  раз
ткнулся   в   его   щеку.   Явно   удовлетворенный   состоянием   хозяина,
мини-дракончик расслабился и соскользнул  с  подушки,  удобно  свернувшись
поблизости.
     Подушки?
     Глубоко вздохнув, Флинкс улыбнулся Силзензюзекс. Она  отодвинулась  и
он увидел, что они находятся в маленькой, аккуратно меблированной комнате.
Через высокие окна лился солнечный свет.
     - Как ты себя чувствуешь? - спросила она его  с  резкими  щелчками  и
свистами симворечи. Он кивнул и посмотрел, как  она  благодарно  осела  на
спальную-сидячую платформу по другую сторону комнаты.
     - Слава Улью. Я уж думала, ты умер.
     Флинкс положил голову на поддерживающую руку:
     - Вот уж не думал, что это имеет для тебя такое большое значение.
     - А, заткнись, - с  неожиданной  горячностью  оборвала  она  его.  Он
заметил  в  ее  голосе  замешательство  и  подавленность,  когда   в   ней
соперничали чувства и факт. - Было  много  случаев,  когда  я  с  радостью
перерезала бы тебе горло, если бы не находилась под клятвой защищать тебя.
А потом было равное число других случаев, когда я почти  желала,  чтобы  у
тебя был не скелет, а хитин. Вроде того случая, еще  на  Земле,  когда  ты
спас мне жизнь, и когда ты противостоял этой варварской молодой  самке.  -
Флинкс увидел, как нервно подрагивают  ее  антенны,  неуверенно  сжимается
грациозный изгиб ее яйцекладов. - Ты -  самое  сводящее  с  ума  существо,
какое я когда-либо встречала, человек Флинкс!
     Он осторожно сел и обнаружил, что внутри у него все действовало также
хорошо, как и снаружи.
     - Что случилось? - в замешательстве спросил он. -  Нет,  погоди...  Я
помню, что отключился, но не помню почему. Меня что-нибудь ударило?
     - Тебя никто и пальцем не тронул.  Ты  рухнул,  когда  твой  приятель
кинулся на одного из туземных рабочих. К счастью, это маневр, кажется, был
просто блефом. Туземец был не настолько знающим, чтобы  испугаться,  -  ее
выражение стало озадаченным. - Но почему бы это заставило  тебя  упасть  в
обморок?
     - Не знаю, - уклончиво ответил он. - Вероятно, из-за  шока,  когда  я
представил себе, как остальные туземцы разрывают нас на куски, после  того
как Пип убьет одного из их числа. Когда же он не убил, то  шок  умножился,
потому что Пип попросту не относится так к чужакам, - Флинкс заставил себя
казаться безразличным.  -  Так  значит,  естественный  мех  нравится  Пипу
больше, чем термальный костюм, и он прильнул к  одному  из  туземцев.  Вот
что, вероятно, и случилось.
     - И что это доказывает? - поинтересовалась Силзензюзекс.
     - Что я слишком легко падаю в обморок, - скинув ноги  с  постели,  он
бросил на нее мрачный взгляд. - По крайней мере, теперь  мы  знаем  почему
этот мир находится под Эдиктом.
     - Ш-ш-ш! - она чуть не упала со спальной платформы. - Почему...  нет,
подожди, - предостерегла  она  его.  Прошло  несколько  минут,  в  течение
которых она проделала тщательное  обследование  комнаты,  проверяя  места,
которые Флинкс никогда бы не додумался проверить.
     - Все чисто, - объявила наконец она с удовлетворением.  -  Я  считаю,
что по их мнению мы не можем сказать такого, что стоит слушать.
     - Ты уверена? - спросил в замешательстве Флинкс. - Я об  этом  как-то
не думал.
     Силзензюзекс, похоже, обиделась.
     - Я же говорила тебе, что проходила обучение в  Службе  Безопасности.
Нет, кроме меня тебя здесь некому слушать.
     - Ладно,  причина,  по  которой  этот  мир  был  помещен  под  Эдикт,
встретила нас сегодня в  туннеле.  Это  туземцы...  Урчащие  гоблиноглазые
чернорабочие Руденуаман. Они и есть причина.
     Еще с минуту она продолжала пялиться на него, подумывала  засмеяться,
решила, что лучше не стоит, когда увидела, насколько он серьезен.
     - Невозможно, - наконец пробормотала она.  -  Ты  подвергся  какой-то
галлюцинации. Туземцы наверняка не  больше  того,  чем  кажутся:  большие,
дружелюбные  и  тупые.  Они  еще  недостаточно  развились,  чтобы  Церковь
изолировала этот мир.
     - Напротив, - возразил он. - Они куда больше того, чем кажутся.
     Она выглядела раздраженной:
     - Если это правда, то почему они долгие часы выполняют тяжелую черную
работу при температуре замерзания в обмен на несколько несчастных орехов и
ягод?
     Голос Флинкса безутешно упал:
     - Этого я еще не знаю, - он поднял взгляд. - Но я знаю вот  что:  они
прирожденные телепаты.
     - Иллюзия, - твердо повторила она. - Испытанная тобой галлюцинация.
     - Нет, - голос его был твердым, уверенным. - Я сам обладаю некоторыми
слабенькими талантами. И понимаю  разницу  между  галлюцинацией  и  связью
мозга с мозгом.
     - Будь по-твоему, - вздохнув,  провозгласила  Силзензюзекс.  -  Спора
ради давай временно считать, что это была не иллюзия.  И  все  же  это  не
причина для Церкви помещать мир под Эдикт.  Целая  раса  -  телепатов  это
только  теория,   но   этого   недостаточно,   чтобы   исключить   их   из
ассоциированного членства в Содружестве.
     - Дело не только в этом, - серьезно объяснил  Флинкс.  -  Они...  ну,
умнее, чем кажутся.
     - Я в этом сомневаюсь, - фыркнула она. - Но даже расу умных телепатов
не сочли бы такой угрозой.
     - Намного умнее.
     - Я не поверю в это, пока не увижу доказательств, - возразила она.  -
Если бы они представляли какую-то серьезную угрозу Содружеству...
     - Почему же еще Церковь поместила этот мир под Эдикт?
     -  Флинкс,  у  них  нет  никаких  орудий,  никакой  одежды,  никакого
разговорного языка - никакой цивилизации. Они  рыскают,  урча,  в  поисках
корней и плодов, живут в пещерах. Если они потенциально такие  умные,  как
ты утверждаешь, почему они упорно прозябают в нищете?
     - Это, - признал Флинкс, - очень хороший вопрос.
     - У тебя есть на него очень хороший ответ?
     - Нет. Но я убежден,  что  нашел  причину  действий  Церкви.  К  чему
приводит помещение расы под Эдикт?
     -  Никаких  контактов  с  внешними  сторонами,   бороздящими   космос
народами,  -  процитировала  она.  -  Самые  строгие  наказания  за  любое
нарушение Эдикта. Раса вольна развиваться на свой собственный лад.
     - Или вольна пребывать в состоянии  застоя,  -  пробурчал  Флинкс.  -
Содружество и Церковь помогали множеству первобытных народов. Почему же не
уйюррийцам?
     - Ты позволяешь себе судить о высшей политике Церкви, -  пробормотала
она, снова отодвигаясь от него.
     - Не я! - почти крикнул он, шумно стукнув обеими руками по одеялу, и,
быстро жестикулируя, продолжал.  -  Это  Церковный  Совет  позволяет  себе
манипулировать  судьбами  рас.  А  если  не  Церковь,   то   правительство
Содружества. А если не  Содружество,  то  крупные  корпорации  и  семейные
фирмы. И потом, есть Империя ААннов, которая ставит себя превыше всего.  -
Он принялся в гневе расхаживать вдоль постели.
     - Господи, меня до смерти тошнит от организаций,  думающих,  что  они
имеют право устанавливать, как следует развиваться другим!
     - А что бы ты предложил взамен? - бросила она ему вызов. - Анархию?
     Флинкс снова тяжело сел на постели, уткнувшись  лицом  в  ладони.  Он
устал и был чересчур молод.
     - Откуда мне знать. Я  знаю  только  одно:  меня  начинает  чертовски
тошнить от того, что сходит за разум в этом углу мироздания.
     - Не могу поверить, что ты столь невинен, - проговорила  она  на  сей
раз помягче. - Чего ты