снения.  У  мальчишки  голова  полна  объяснениями.   Что
случилось?
     Он пытался собраться с мыслями, вынимая Пипа  из-под  плаща.  Матушка
Мастиф  попятилась.  Минидраг   повис,   как   обрывок   веревки.   Лежал,
свернувшись, на коленях  хозяина,  и  если  не  спал,  то  очень  правдиво
изображал сон.
     - Кто-то похитил Пипа. Эти люди называют  себя  улучшителями.  Но  на
самом деле им нужен был  я.  Они...  -  Он  с  напряженным  лицом  пытался
вспомнить. - Один из них сказал, что меня нужно исправить. Что  исправить?
Что им нужно было от меня?
     Она долго молчала, глядя на  мальчика.  Похоже,  он  говорит  правду.
Узнал не больше,  чем  рассказал  ей.  Не  обращая  внимания  на  близость
страшной змеи, она села и обняла его за плечи.
     - Послушай меня, мальчик. Слушай внимательно, потому что для тебя это
важно. Мне не нужно говорить тебе, что ты особый. Ты всегда был особенным.
Тебе придется это скрывать, и нам вообще нужно скрыться. Драллар - большой
город.  Можем  переместить  магазин,  если  понадобится.  Но  тебе   нужно
научиться жить тихо,  держать  свои  отличия  при  себе,  иначе  мы  снова
привлечем к себе это ненужное и опасное внимание.
     - Но это глупо, мама. Только потому,  что  я  иногда  ощущаю  чувства
других людей?
     - Да. А может, и еще что-то.
     - Ничего больше нет. Я ничего больше не могу.
     - Так ли это, мальчик? А как ты ушел от этих людей? - Она  посмотрела
мимо него на улицу, неожиданно встревожившись. - Они придут за тобой?
     - Не думаю. Когда я уходил, большинство их было вроде бы  мертво.  Не
знаю, как я от них ушел.  Мне  кажется,  кто-то  из  них  что-то  взорвал.
Произошел большой взрыв. Я попал из здания прямо на улицу.
     - Тебе повезло, что ты уцелел. Но я все же удивляюсь. Ну, может,  так
оно и лучше. Может, хорошо, что ты не очень много знаешь о  себе.  Мозг  у
тебя всегда был развит лучше тела. Может, в нем еще что-то есть.
     - Но я не хочу быть особенным, - настаивал он почти со слезами.  -  Я
хочу быть таким, как все.
     - Я знаю, мальчик, - мягко ответила она. - Но  каждый  должен  играть
теми картами, какие сдала  судьба,  а  если  тебе  выпадает  джокер,  надо
научиться играть и с ним, обратить его в свое преимущество.
     - Не хочу никаких  преимуществ!  Особенно  если  они  приносят  такие
неприятности.
     - Довольно, мальчик! Отличие всегда можно превратить в  преимущество.
Тебе пора выбрать профессию. Я знаю,  работать  в  таком  магазине  ты  не
хочешь. А что хочешь?
     Он немного подумал, прежде чем ответить.
     - Мне нравится делать других людей счастливыми.
     Она печально покачала головой.
     -  Иногда  мне  кажется,  что  ты  не  заинтересован  в  том,   чтобы
зарабатывать на жизнь. Но если тебе это нравится, ты должен  найти  способ
кормиться этим.
     - Я временами мечтаю о том, чтобы стать врачом и лечить людей.
     - Советую тебе нацелиться немного пониже, мальчик.
     - Ну, хорошо. Тогда актером.
     - Нет, это слишком низко. Будь  разумен.  Что-нибудь  такое,  чем  ты
можешь заняться сейчас, без многих лет учебы и подготовки.
     - Я  мог  бы  давать  представления  прямо  на  рынке,  -  сказал  он
задумчиво. - Я хорошо жонглирую. Ты ведь видела?
     - Да, и кричала на тебя,  когда  ты  играл  моими  товарами.  Но  это
разумная мысль. Мы найдем тебе хорошее место на улице. Ведь не  можешь  ты
попасть в неприятности, давая представление перед местными зрителями.
     - Конечно! Пойду прямо сейчас потренируюсь.
     - Спокойней, мальчик, спокойней. Ты чуть не засыпаешь стоя,  а  я  не
хочу, чтобы ты ломал мои вещи или себя самого. Иди  ложись.  Я  приготовлю
тебе что-нибудь поесть. Иди, мальчик, и не забудь прихватить с собой  твое
чудовище.
     Неся утомленного Пипа в руках, Флинкс встал и прошел  мимо  витрин  с
товарами в глубь дома. Матушка Мастиф смотрела ему вслед.
     Что  стало  с  мальчиком?  Каким-то  образом  он   привлек   внимание
влиятельных и опасных людей. Ну, есть  вероятность,  что  теперь  какое-то
время они не будут его тревожить. Особенно если  они  остались  "вроде  бы
мертвы".
     Но как он спасся? Иногда он по-прежнему пугает ее. Нет, он никогда не
причинит вреда ее старой голове. Наоборот, совсем наоборот,  как  доказало
его упрямое преследование и освобождение ее в  недавние  дни.  Но  в  этом
юноше действуют  силы,  которые  недоступны  пониманию  простой  владелицы
магазина, силы, которыми он, может быть, не сумеет  управлять.  И  это  не
только чтение эмоций других людей. В этом она была убеждена. Можно  только
догадываться, что еще есть в нем: ясно, что мальчик еще сам не знает себя.
     Ну, что ж, пусть немного поиграет в жонглера.  Это  безвредно.  И  не
принесет ему неприятностей.
     Она весь остаток дня повторяла себе это, а вечером смотрела,  как  он
спит.  Ложась  наконец  в  свою  постель,  она  подумала,   что   оставила
воображаемые страхи за собой, но это оказалось не так.
     Она чувствовала,  что  мальчик,  мирно  спящий  в  соседней  комнате,
способен на большее, чем представления на улицах. На  гораздо  большее.  И
она каким-то образом знала, что эта проклятая вселенная, которая постоянно
сует свой космический нос в дела невинных граждан, ни за что не оставит ее
Флинкса в покое.



    Алан Дин Фостер.
    Зелье (Флинкс--5).

A.Foster. Bloodhype, 1973


"Я ем, следовательно, я существую!" Ничего изысканнее и глубже этой формулы
сознание Вома не выдавало никогда, даже в самые безоблачные - то есть
попросту безоговорочно сытые - времена. Тем более не до доводки
мыслительного аппарата было теперь, во дни торопливо сменяющих друг друга
голодных обмороков. Вом обессилел настолько, что не мог уже развлечь себя
ничем, в том числе и воспоминаниями о прежнем благополучии: для того, чтобы
подняться с перцептивных корточек и хотя бы вполсилы поскрести по
заповедным сусекам памяти, требовалась уйма энергии. А где взять эту
последнюю, когда ты распластан на голых камнях и отнюдь не по-отечески
палим тупым чужестранным Солнцем? Вому приходилось пробавляться метеоритной
пылью (а это вам, надо сказать, не молочная смесь для полугодовалых
гуманоидов!) да отвратительными гамма-лучами. Чтобы эти, с таким трудом
добывавшиеся, крохи усваивались как можно полнее и эффективнее, Вом
растекся по обращенной к чахленькому светилу поверхности планеты гигантским
пятном. Это случилось несколько тысячелетий тому назад. Сколько именно? Вом
не знал точно. А еще скорее - не помнил и не находил нужным припоминать:
энергию надлежало строжайшим образом экономить.

Когда-то давным-давно, в этой уютной и милой, даром что безымянной,
галактической провинции, жизнь существовала повсюду, также и на той, ныне
потухшей и остывшей, болванке, которую Вом на треть обтягивал сейчас, как,
положим, продравшаяся рукавица обтягивает шляпку банальнейшей штопальной
горькушки. Тут развилась и довольно успешно функционировала своя, абсолютно
самостоятельная экосистема: растения (одноклеточные и многоклеточные,
лишайники, голосемянные), животные (позвоночные и беспозвоночные,
теплокровные и те, чья кровь нагревалась или остывала в зависимости от
изменений в температурном режиме планеты), насекомые (сухопутные,
плавающие, летающие). На вершине биологической пирамиды, на самом ее
острие, так сказать, таборовала, всем внизу заправляя, некая гуманоидная
раса, которая, однако, почти полностью вымерла к тому моменту, когда на
планету пожаловал Вом.

Как он очутился здесь? Нечего было и пытаться ответить на этот вопрос:
воспоминания неизменно оказывались куда более энергоемкими, нежели
сиюминутные ощущения, даже самые сильные и основополагающие. Правда, у
Вома, где-то в отдаленнейших глубинах сознания, брезжили по временам
кое-какие смутные видения, говорившие за то, что некогда он господствовал в
тысячах и тысячах миров и что власть его не знала границ, но прояснить эти
видения не представлялось возможным. Вом помнил только, что сразу по
прибытии на планету он пытался, не опускаясь, между прочим, до прямых
пресмыкательств, ассимилироваться с некоторыми туземными формами жизни, но
опыт не удался, как, в общем-то, и раньше никогда не удавался. Разумеется,
Вом в уныние впадать не стал, а стал подмазываться к последним
представителям гуманоидной расы, вымиравшей как-то неряшливо и суетно. Те
не пожелали водиться с Вомом и взялись за оружие, так что пришлось съесть
строптивцев. Чем, если рассудить по справедливости, не контакт? Контакт, и
даже прямее всех прямых!

Когда с гуманоидами было покончено, Вом принялся за все остальное,
посчитав, что уж коль от его дружбы отказались существа в той или иной мере
разумные, то заведомо бестолковым тварям незачем эту дружбу и предлагать. В
рацион его вошли тогда даже сине-зеленые водоросли и бактерии. Он продолжал
есть до тех пор, пока поверхность планеты не превратилась в совершеннейшую
пустыню.

Впоследствии, изо дня в день утюжа своим, условно говоря, брюхом угрюмые
валуны, Вом жестоко корил себя за несколько недальновидную прожорливость,
находя утешение лишь в том, что запасенных организмом питательных веществ
должно хватить надолго. Тут он был и впрямь недалек от истины, но все же
сделаться сытым надолго отнюдь не значит отпасть от голода навсегда. И вот
этот голод наступил. Пришлось задуматься о спасении собственной шкуры. Вом
применил избитую, но не единожды оправдывавшую себя тактику: он стал
посылать в космос ультразвуковые сигналы определенной частоты, рассчитывая
прикликать столь нехитрым способом каких-нибудь цивилизованных созданий,
более или менее любопытных. Предполагалось, что когда эти последние явятся
на планету, Вом, внезапно стушевавшись до полной неосязаемости, прокрадется
на их корабль и будет доставлен одураченными таким образом пилотами в
другой, новый мир, конечно же, изобилующий самой восхитительной пищей.

Однако на сей раз Вому пришлось ждать что-то уж слишком долго: несколько
сотен лет никто не отзывался. Когда же наконец контакт был установлен, то
выяснилось, что контактеры как-то обескураживающе башковиты и
могущественны. Вому не доводилось еще встречаться со столь глубокомысленной
расой. Он потерял контроль над собой и уничтожил с перепугу всех вышедших с
ним на связь астронавтов вместе с их кораблями. Погиб целый флот. Это и
стало фатальной ошибкой Вома. Соплеменники погибших мигом раскумекали,
какого масштаба опасность им угрожает, и направили к отчасти
обволокнувшейся Вомом планете четыре звена тяжеловооруженных космолетов,
пилотировавшихся самыми совершенными роботами. Впрочем, даже роботы не
смогли уразуметь всей глубины открывшегося их мутным очам явления, не
поняли ни в малой степени, что за субчик такой этот Вом. Экспедиция цели
своей не достигла, космолеты убрались восвояси.

Вом долгое время пытался отловить еще какие-нибудь межзвездные суда, но в
том захолустье, где он увяз, таковые отнюдь не кишели. Если же иные корабли
и приближались к злосчастной планете, то все равно не садились на нее:
аномальное поведение большинства бортовых систем ясно указывало на то, что
данная область в высшей степени непригодна для разудалых испытательских
вояжей.

Изолированный от всех и вся, Вом все-таки не терял надежд на спасение, хотя
и худел с катастрофической быстротой. Действительно, вскоре разразилась
неподалеку жесточайшая фотонная буря. Автоматические патрульные станции, с
полвека уже тупо доглядывавшие за опасной планетой, вышли из строя, Вому же
удалось подкрепиться немного крохотными гроздьями аминокислот, носимых
обычно туда-сюда по всей галактике разнообразными ураганами. Правда, очень
скоро обнаружилось, что в фотонном вихре сгинули не только патрульные
жестянки, но и все те цивилизации, которые наводняли подобными жестянками
космос. Мыслящее пятно сделалось абсолютно одиноко. Как ни крути, а надо
было ему, пятну, оставить в живых хоть парочку каких-нибудь инфузорий.
Авось делиться бы начали ладком да рядком, почковаться - или что они там
делают? Глядишь, запасы пищи и пополнились бы. Так нет же, все до последней
крошки подметено!.. А теперь еще этот смерч... У, тоска!

В один прекрасный день (Вом кое-как догадался, что это был именно день, по
ощущавшемуся всем телом солнечному жару) на планету опустился странный
летательный аппарат - чуть больше курьерского болида, чуть меньше боевого
истребителя, изноздреванный пусковыми шахтами для ядерных ракет и с
навесными аннигиляционными пушками. Словом, по всем признакам корабль
принадлежал космофлоту Аанн, империи рептилий.

Вообще говоря, рептилии не имели права появляться в здешних местах, на
границах Содружества Гуманоидов. Однако космическая периферия редко когда
контролируется кем-либо, а если и контролируется, то весьма слабо. Поэтому
отважные разведчики то и дело проникали за кордон, благополучно минуя
патрульные посты Содружества. Иногда подобные вылазки предпринимались с
целью отыскания дополнительных энергетических ресурсов для Аанн, но чаще
рейды дерзких рептилий носили захватнический характер. Случалось, правда,
что нарушителей границы перехватывали сторожевые корабли, и тогда многие и
многие гнезда в империи оставались без своих хозяев. Правители Аанн обычно
не санкционировали грабительских походов своих поданных, так как по
заключенному с гуманоидами соглашению всякое проникновение рептилий за
границы содружества считалось незаконным. Однако прибыли от контрабанды не
обложенных таможенными пошлинами товаров были столь велики, что коммерсанты
империи упорно продолжали финансировать преступные экспедиции. Сам
император, разумеется, был прекрасно осведомлен обо всем этом, но отнюдь не
преследовал ослушников, чем косвенно только поощрял их, шедшую вразрез с
соглашением, деятельность.

Ракетные двигатели выбрасывали громадные снопы огня: начался процесс
торможения. Корабль-разведчик был сконструирован таким образом, что мог
совершать посадки даже на тех планетах, где не имелось системы космических
паромов. Такая конструкция потребовала дополнительных финансовых затрат, но
зато вполне себя оправдывала. Разумеется, судно не могло садиться на
обычной тяге, используемой в межзвездных полетах: чудовищная масса
разогнанных до сверхсветовой скорости частиц горючего, производимых КК или
другими похожими системами, оказывало разрушительное воздействие на грунт,
а иногда повреждало и не одни только поверхностные слои планетарной коры.
Ввиду этого космические корабли нередко снабжались специализированными
паромами, которые были способны, отстыковавшись от ракеты-носителя,
доставить пассажиров и грузы с орбиты на поверхность планеты.
Разведывательные же звездолеты совмещали в себе функции автономного судна и
парома.

Корабль совершил посадку неподалеку от южной оконечности Вома, каковая
оконечность мигом почувствовала вблизи себя источник аппетитнейшей энергии.
Вом буквально восстал из небытия, когда понял, что внутри свалившейся ему с
неба металлической капсулы находятся живые организмы. Он уже потянулся было
за этими организмами, но тут его закисшие от длительной спячки мозги
молнией пронзила мысль: "Не сейчас! Не сейчас! Терпение! Надо как можно
более полно использовать этот неслыханный подарок судьбы!" И Вом стал
потихоньку пробуждаться, не спеша реактивировать свою ненасытную утробу...

Старший штурман ВДНКЛМ уставился в иллюминатор, задумчиво пожевывая кончик
своего хвоста.

- Да-а, досточтимый господин капитан, - протянул он, от изумления забыв
даже поворотиться в сторону босса, - ничего подобного мне еще видеть не
доводилось.

Капитан Лаккота ПСЦРБ почесал свои, едва успевшие ороговеть после недавней
линьки вентральные пластины и, оставив без внимания реплику штурмана,
обратился к главному научному консультанту экспедиции, Кармоту МЗЛК, со
следующими словами:

- Ну что, дорогой Кармот, на этой планете ты должен попытаться оправдать
оказанное тебе лордом Илоджией - да святится его чешуя! - доверие. До сих
пор ты все больше лоботрясничал (вот разве что попотел немного в стычке с
истребителями гуманоидов), но зато теперь... Теперь, думаю, начнется
настоящая работа!

Кармот МЗЛК сильно уступал в смысле роста и штурману, и капитану, да и
вообще был самым миниатюрным астронавтом на борту разведчика. Капитан
считал Кармота этаким декаденствующим щеголем из-за его несколько
франтоватой внешности и привычки красить резцы красным лаком. Миллион лет
назад, полагал ПСЦРБ, такой карлик сделался бы легкой добычей какого-нибудь
кровожадного племени. Однако сегодня ум и хорошие манеры ценились гораздо
выше, нежели могучая комплекция, сильные лапы и острые когти. Кармот же был
умен, обладал прекрасной памятью и некоторыми навыками прямохождения, а уж
что касается чисто практической сметки, то здесь он далеко превосходил
остальных членов экипажа. Конечно, Лаккота недолюбливал хитрого и
изворотливого коротышку, но чувств своих старался особенно не выказывать,
ибо понимал, что за настоящих профессионалов своего дела, к каковым тот,
бесспорно, принадлежал, следует держаться на флоте изо всех сил.

- Мне здесь не нравится, - отозвался наконец консультант.

- Тебе платят не за то, что ты способен столь четко формулировать свои
ощущения, - едко возразил Лаккота. - Считаю своим долгом напомнить, что
обязанности научного эксперта или, если угодно, консультанта, состоят
исключительно в оценке того, насколько прибыльной окажется эксплуатация
выбранного нами объекта.

- Повторяю, мне здесь не нравится, - буркнул Кармот. - Я не могу понять,
что за объект передо мною. А все непонятное мне, как правило, не нравится.

- Слишком знакомая позиция, - усмехнулся Лаккота. - Но может быть, ты
все-таки хорошенько подумаешь и скажешь, с чем именно мы столкнулись на
этой яйцеоставленной планете? Знаю, что скажешь, а нравится тебе это нечто
или не нравится - дело десятое! Говори, Кармот.

- Слушаюсь, господин капитан, - довольно невнятно пробормотал МЗЛК, лениво
грызя свою лапу. - Итак, - приступил он, встряхнувшись, - на это громадное
пятно первым обратил мое внимание юный дозорный Плаулок, еще на орбите. Я
поразился не столько наблюдательности молодца, сколько его здравомыслию: он
считывал показания приборов, на удивление, точно, хотя обычно, как и всякий
новичок, он был склонен делать на основе подобных показаний самые
фантастические выводы и строить наинелепейшие воздушные замки. - Тут Кармот
вынул из пасти лапу и ткнул пальцем в иллюминатор. - Милостивые государи! -
раздельно проговорил он. - Перед нами - черное пятно неслыханных размеров:
площадь его составляет приблизительно девять тысяч квадратных клавитов.
Пятно повторяет все неровности запятнанного - простите за тавтологию -
участка с точностью, моему осмыслению не поддающейся: жидкий слепок с
каждой кочки, с каждого бугорка. Жидкий слепок - нечто в высшей степени
абсурдное с точки зрения всех известных нам физических теорий!

- Теперь о свойствах этого пятна, господа! Ни один из тех типов излучения,
которые мы способны произвести, не влияет на него. Возможно, какие-то более
совершенные устройства и способны дать некоторые результаты, но мы не
располагаем сведениями о существовании таких чудо-устройств. Какими же
сведениями мы располагаем? А вот какими! Мы знаем, что направленный пучок
энергии не отражается, но напротив - целиком поглощается таинственным
черным пятном. Об этом свидетельствуют результаты анализов грунта, добытого
из-под сгустка. Каким-то загадочным манером оно поглощает все доходящие до
него виды излучений. Думаю, что также оно высасывает энергию из тех
объектов, которые имеют органическую структуру...

Два дня тому назад я вместе со старшим геологом Ониддом СРСДК вышел из
корабля, чтобы взять пробу этого непонятного вещества. Мы наивно полагали,
что выполнить подобную задачу нам не составит никакого труда.

- И вас постигла неудача, не так ли? - встрял штурман Паантон, все еще
жевавший свой хвост и пяливший свои ярко-красные глаза в иллюминат