лазурное  озеро  в
объятиях двух увенчанных снегами пиков и  наблюдать  за  постоянным  ходом
строительства на южном берегу.
     Когда Флинкс наконец  повернулся  к  ней,  на  лице  его  было  такое
печальное выражение, что просто потрясло ее.
     - Что случилось? Почему ты такой печальный? - спросила она.
     - Кто такой печальный?
     Она медленно покачала своей сердцеобразной головой. Когда он никак не
откликнулся, она показала на приозерную долину.
     - Не знаю, чем тебе быть разочарованным.  Твои  подопечные,  кажется,
взялись за твою игру в цивилизацию с большим энтузиазмом.  Можетитак  ведь
побывал на борту корабля? Что бы там он ни сказал им,  оно,  должно  быть,
оказалось действенным. Они не вернулись, и с тех  пор  много  месяцев  нет
никаких признаков другого корабля.
     В ответ он показал  на  северный  берег  озера.  Там  росла  огромная
металлическая суперконструкция. Она была почти такой же длинной, как  само
озеро.
     - Что-нибудь из-за корабля?
     Он покачал головой:
     - Нет... из-за причины его постройки. Сил, я достиг  только  половины
того, что наметил сделать. Я знаю, что мать моя умерла, но  я  по-прежнему
не знаю, кем был мой отец, что с ним случилось,  -  он  посмотрел  на  нее
твердым взглядом. - А я хочу знать, Сил. Может быть, он тоже  давно  умер,
или жив, и даже худшее животное в человеческом образе, чем  оказалась  моя
сестра, но  я  хочу  знать,  и  я  узнаю,  -  закончил  он  с  неожиданной
страстностью.
     - А как это связано с кораблем?
     Теперь он раздвинул губы в невеселой улыбке.
     - А зачем, по-твоему, уйюррийцы строят корабль?
     - Не знаю... для забавы, ради исследований... зачем?
     - Это подарок для меня от них, маленький сюрприз Пушка. Он знает, что
я хочу отправиться на поиски отца, поэтому они делают все, что в их силах,
чтобы помочь мне в поисках. Я им сказал, что они не смогут сконструировать
здесь  корабль  с  КК-двигателем...  что  это  надо  делать  за  пределами
гравитации планеты. Знаешь,  что  он  мне  ответил?  "Мы  устроим...  иным
способом слишком много хлопот".
     - Он отыскал уйюррийку - самую тощую, какую  я  когда-либо  видел,  -
мыслящую только математическими  категориями.  Она  такая  ненормальная  -
перевод ее  имени  вышел  как  "Интегратор",  -  что  может  почти  понять
Можетитака. Ням поставила перед ней задачу. Две недели назад она расколола
проблему  посадки  в  гравитационный  колодец  на   КК-двигателе.   Ученые
Содружества пытались разрешить эту задачку пару сотен лет.
     Он вздохнул.
     - И все для того, чтобы помочь мне найти отца, Сил...  Что  случится,
если уйюррийцы найдут, что остальной космос, наша  цивилизация  им  не  по
нраву? Что, если они решат "поиграть" с ней? Что мы спустили с привязи?
     Она уселась на истноги и  стопоруки  и  поразмыслила.  Прошли  долгие
минуты. Инкрустированный эмалью жук улетел.
     - Если и ничего другого, - сказала, наконец она, глядя на корабль,  -
то это способ отправиться домой. Ты слишком много беспокоишься, Флинкс.  Я
не думаю, что наша цивилизация будет сильно интересовать этих существ.  Их
интересуешь ты. Помнишь,  что  сказал  Можетитак?  "Если  новая  игра  нам
наскучит, мы вернемся к старой".
     Флинкс обдумал это и немного посветлел, затем внезапно встал.
     - Полагаю, ты права, Сил. Мне не будет никакого толку от беспокойства
об этом. Когда они закончат корабль, настанет время отправиться домой. Мне
нужна  твердость  Мамаши  Мастифф,  и  мне  нужно  будет  на  время  снова
затеряться. - Он странно посмотрел на нее. - Ты поможешь?
     Силзензюзекс обратила взгляд огромных многофасеточных глаз  на  Пипа,
наблюдая, как мини-дракончик сложил перепончатые  крылья  и  спикировал  в
нору вслед за отступающим  млекопитающим.  Из-под  земли  донеслись  звуки
драки.
     - Это обещает быть  интригующим...  с  чисто  научной  точки  зрения,
конечно, - задумчиво произнесла она.
     - Конечно, - согласился Флинкс с невозмутимым, как и положено, видом.
     Из норы высунулась узкая рептильная голова, и заостренный язык быстро
метнулся в их  направлении.  Пип  надменно  поглядел  на  них,  чешуйчатый
чеширский кот...
























                             А. Д. Фостер


















                          Тар-аиймский кранг

                                - 1 -

                                ГЛАВА 1

     Флинкс  был  этичным  вором,  в  том  смысле,  что он крал только у
жуликов.  И  притом  только  тогда,  когда  это  становилось   абсолютно
необходимо.  Хотя  и,  наверное, не абсолютно. Но он старался. Его этика
носила легко адаптирующийся к требованиям окружающей среды  характер.  А
когда  человек  живет  один  и  еще  не  достиг  семнадцати лет, в таких
вопросах требуется делать определенные скидки.
     Можно  было  бы возразить - если бы Флинкс захотел слушать (событие
крайне маловероятное) - что выносить окончательное решение, кто попадает
под   определение  жулика,  а  кто  -  нет,  есть  проявление  страшного
тоталитаризма. Философ знающе кивнул бы, соглашаясь с  этим.  Флинкс  не
мог  позволить  себе  такой  роскоши.  Его  этика диктовалась борьбой за
выживание, а не абстракциями. И к его большой чести, он сумел, насколько
возможно,  оставаться  на позициях общепринятой мирской морали. Впрочем,
этим он был обязан случаю.
     Как  правило,  свой  скромный  доход  он получал, по большей части,
честно. Причина этого заключалась  не  только  в  его  выборе,  но  и  в
обыкновенном   здравом   смысле.   Чересчур   преуспевающий  вор  всегда
привлекает нежелательное внимание. В конечном итоге вступает в  действие
"закон уменьшения отдачи" в применении к преступной деятельности.
     Да и дралларские тюрьмы славились своей негостеприимностью.
     Хорошие  места  в  городе для демонстрации своих талантов бродячими
жонглерами,  менестрелями  и  тому  подобными   личностями   имелись   в
ограниченном количестве. Некоторые были намного лучше других. То, что он
в своем сравнительно  малом  возрасте  сумел  обеспечить  себе  одно  из
наилучших, являлось данью удаче и стойкости старой Мамаши Мастифф. Она с
детства зарезервировала ему небольшой  помост  рядом  со  своей  лавкой,
отгоняя   других   предприимчивых   циркачей  криком  или  выстрелом,  в
зависимости от случая и силы покушавшегося на место  конкурента.  Мамаша
Мастифф  было, конечно, не настоящее имя, но все называли ее именно так.
Включая  Флинкса.  На  рынках  Драллара  настоящие   имена   и   фамилии
употреблялись  редко.  Они  плохо  помогали  поискам  и  слишком  хорошо
сборщикам налогов. Поэтому каждого нового  обитателя  быстро  награждали
более  подходящим  именем. Мамаша Мастифф, например, имела поразительное
сходство  с  земной  представительницей  семейства  собачьих   того   же
названия. Имя это дали смеха ради; хотя и приняли с плохой миной, но тем
не менее приняли. А ее язвительный характер вполне  дополнял  физическое
сходство.
     Флинкс был сиротой. Вероятно,  невольным,  как  и  большинство  ему
подобных.  И  все  же, кто мог сказать что-либо точно, не проходи Мамаша
Мастифф в то время мимо загонов  для  рабов  и  не  взгляни  случайно  в
определенном направлении, она бы никогда и не заметила его. По причинам,
которых она так никогда до конца и  сама  не  поняла,  она  купила  его,
вырастила, направила учиться ремеслу, как только он достаточно подрос. К
счастью,  его  театральные  наклонности  обнаружились  в  очень   раннем
возрасте,  наряду  с  его  другими,  довольно  своеобразными, талантами.
Поэтому проблема выбора  ремесла  разрешилась  сама  собой.  Он  обладал
острой,  хотя  и несколько мрачной, наблюдательностью и поэтому сделался
своим собственным наилучшим  учеником.  Оно  и  к  лучшему,  потому  что
артисты  постарше  всегда  становились  в его присутствии нервозней, чем
надо  бы,  и,  предпочитая  не  признаваться  в   этом,   объявили   его
неподдающимся обучению и предоставили самому себе.

                                - 2 -

     Она также достаточно рано внушила ему, что в Дралларе независимость
всегда была чем-то больше, нежели неосязаемой мыслью. Независимость была
имуществом, несмотря на то, что ее не положишь в  карман  или  сумку,  и
поэтому  должна  цениться  как  таковое.  И  все же, когда Флинкс поймал
Мамашу Мастифф на слове  и  переехал  жить  отдельно,  печаль  долго  не
отставала от нее, как новый слой краски. Но она никогда не открывала ему
этого из страха проявить слабость. Ни в словах, ни в лице. Его подгоняли
любовно, но твердо. К тому же она знала, что для нее смерть может прийти
в любое время, и хотела, чтобы это задело его жизнь как можно меньше.
     Флинкс  снова почувствовал в душе мягкую боль, как от подслащенного
зондирования, из-за знания  того,  что  Мамаша  Мастифф  доводилась  ему
приемной  матерью,  а  не  родной.  Отцом  его был случай, а наследием -
удача. О своих истинных  родителях  он  ничего  не  знал,  равно  как  и
аукционист. В его карточке имелось даже больше пробелов, чем обычно, она
не сообщала ничего, даже самой  элементарной  родословной.  Помесь.  Это
проявлялось  в  его  длинных  оранжево-рыжих  волосах  и оливковой коже.
Причина его сиротства навеки останется столь же неясной, как и лица  его
родителей.  Он дал потоку городской жизни войти к себе в мозг и затопить
неприятные мысли.
     Один  турист,  более проницательный, чем большинство его собратьев,
заметил однажды, что идти через большой центральный рынок  Драллара  все
равно,  что  стоя  в  низком  прибое  давать  лизать  себя геометрически
терпеливым волнам. Моря Флинкс никогда не видел, так что  сравнение  это
оставалось  неясным.  На  Мотыльке  вообще  было  мало  морей, и никаких
океанов. Только бесчисленные озера ослепительной голубизны, по сравнению
с которой лазурь казалась жалким подражанием.
     Планета с  необычайной  быстротой  выходила  из  своего  последнего
ледникового   периода.   Быстро   уменьшающиеся   ледники  оставляли  ее
поверхность словно изрытой оспой сверкающей ляпис-лазурной  глади  озер,
прудов   и   больших   водоемов.  Почти  ежедневные  дожди  поддерживали
установленный отступающими ледниками уровень  воды.  Драллару  случилось
располагаться  в исключительно сухой долине, хороший дренаж и отсутствие
ливней и, более специфически, грязи являлись  одной  из  главных  причин
роста   города.   Здесь   купцы   могли  торговать  своими  товарами,  а
ремесленники ставить мастерские,  не  страшась,  что  их  будет  смывать
несколько раз в год.
     Круговорот воды на Мотыльке также отличался от данного  явления  на
многих  других  планетах  челанксийского  типа,  в  остальном достаточно
схожих с родиной Флинкса. Появление пустынь предотвращалось  отсутствием
настоящих  горных  хребтов,  перегораживающих  путь обремененному влагой
воздуху.  Соответствующее  отсутствие  океанских   бассейнов   и   общая
неровность  местности  так  и  не  дали шанса возникнуть крупной системе
стока воды. Рек на Мотыльке было бессчетное количество, как и  озер,  но
они  были  по  большей  части небольшими по длине и объему воды. Поэтому
вода на планете распространялась по ее поверхности  довольно  ровно,  за
исключением  двух  больших  ледяных  шапок на полюсах и остатков крупных
ледниковых систем на материках. Мотылек представлял собой Величие Прерии
Земли с хвойными деревьями вместо кукурузы.
     Полиритмичный речитатив зазывал,  торговавших  вразнос  товарами  с
тысячи  миров, образовывал резкий контраст к сравнительно ровному гомону
и ропоту толпы.  Флинкс  прошел  мимо  знакомой  галантерейной  лавки  и
мимоходом  обменялся  с  ее  владельцем  короткой  тайной  улыбкой. Этот
почтенный рослый блондин среднего возраста только что  закончил  продажу
пары курток из шкуры дурфарка двум броско одетым инопланетянам - по цене
в три раза больше, чем они стоили. В голове Флинкса лениво  проструилось
еще  одно  изречение:  "Те,  кто  прибывают в Драллар не готовыми купить
шкуру, неизбежно ее покупают".

                                - 3 -

     Подобные вещи не оскорбляли хорошо продуманных этических постулатов
Флинкса. Это была не кража. Caveat emptor.  Меха  и  древесное  волокно,
древесина и воды были Мотыльком. Разве можно украсть семечки у помидора?
Продавец был  счастлив  от  своей  продажи,  покупатели  довольны  своей
покупкой,  а  выручка  все  равно  пойдет  на  поддержание города в виде
мероприятий по улучшению быта и взяток. Кроме того, любой инопланетянин,
могущий  себе  позволить  поездку  на  Мотылек, вполне мог, черт возьми,
позволить себе платить по местным ценам.
     Планета эта была по большей части довольно открытой. Правительством
служила монархия, атавизм более ранних времен планеты. Историки находили
ее  странной и изучали ее, туристы считали ее колоритной и снимали ее, и
она лишь номинально нагоняла страх на своих граждан. Мотылек внезапно  и
без  подготовки  швырнуло  в  водоворот межзвездной жизни, и он выдержал
этот   трудный   переход   довольно   неплохо,   как   быстро   выяснили
несостоявшиеся заезжие культуртрегеры. Но на планете, где основная масса
туземного населения состояла из кочевых племен, следующих за  такими  же
кочевыми стадами, носящих мех животных, выказывавшими редкую драчливость
при потере названных мехов, представительное правительство оказалось  бы
крайне неудобным. А Церковь, естественно, не вмешивалась. Советники даже
себя не считали составляющими правительство и, следовательно, и подумать
не  могли  навязывать таковое другим. С демократией на Мотыльке придется
подождать, пока кочевники не позволят себя сосчитать, снабдить индексами
и    ярлыками,    занести    в   картотеки,   а   это   казалось   делом
далеким-предалеким. Было хорошо известно, что Королевское Бюро  Переписи
ежегодно публиковало цифры скорее комплиментарные, чем точные.
     Главными  промыслами планеты являлись продукты леса, меха и туризм.
И  ремесла.  В  бескрайних  лесах  планеты  изобиловали  покрытые  мехом
существа  всех  мыслимых  видов (и несколько немыслимых). Даже насекомые
носили  мех,  чтобы  укрыться  от  вездесущей  воды.  В  Лесных   Землях
произрастали  главные  разновидности твердой и мягкой древесины, включая
множество  уникальных  и  неклассифицированных  видов,  например,  некая
периодически  отмирающая  древесная  губка.  Когда  на Мотыльке поминали
"зерно", оно не имело никакого отношения к  муке.  В  гигантских  озерах
водилась  рыба,  которую  приходилось  ловить  с  модифицированных барж,
снаряженных забрасываемыми киборгами лесками. Широко  цитировалось,  что
из  всех  планет  Галактики  только  на  Мотыльке настоящие неподдельные
pisces [Fpisces (лат.) - рыбы] имели равный шанс уйти домой с рыбаком, а
не   наоборот.   А   охотники  только  начинали  открывать  этот  аспект
потенциальных возможностей  планеты  -  по  большей  части  оттого,  что
уходившие в огромные леса неподготовленными уже не возвращались.
     Драллар был столицей и самым  большим  городом  планеты.  Благодаря
удачным  галактическим  координатам  и  просвещенной  налоговой политике
сменявших друг друга королей,  он  стал  теперь  межзвездной  рассчетной
палатой  для  товарообмена и коммерческих сделок. Все крупные финансовые
дома имели здесь по крайней мере  филиал  штаб-квартиры,  зарезервировав
свои  более  пышные представительства для более "цивилизованных" планет.
Монарх и его чиновники были не более чем номинально коррумпированными, и
король  присматривал  за  тем,  чтобы народ не задавливали репрессивными
правилами и постановлениями. Делалось это, правда, вовсе не из  любви  к
простому  человеку.  Просто  это  было  хорошо  для  бизнеса.  А не будь
бизнеса,  не  было  бы  и  налогов.  Нет  налогов  -   значит,   нет   и
правительства.  А  нет  правительства  - значит, нет и короля, положение
дел, которого текущий монарх, Его Сушайшее Величество Король Деве Ног На
ХХIV, изо всех сил старался избежать.

                                - 4 -

     И к тому же Драллар обладал собственным запахом.
     Вдобавок   к   местным  жителям,  в  Дралларе  занимались  бизнесом
представители полусотни других разумных рас. Для поддержания постоянного
уровня   жизни  этого  скопления  коммерции  требовалось  фантастическое
разнообразие  органического  горючего.  Поэтому  сам  центральный  рынок
окружала   кажущаяся   бесконечной   серия   закусочных,  автоповаров  и
ресторанов, образовывавших в действительности одну огромную  непрерывную
кухню.  Конечная  комбинация  ароматов,  производимых этими заведениями,
сливалась в неповторимую атмосферу.  На  более  рафинированных  торговых
перекрестках  такие  экзотические  миазмы держали бы, как приличествует,
под замком. В Дралларе же не имелось для разложения никакого озона. Хлеб
насущный для одного являлся для другого ядом. А деликатес для одного мог
вызвать у другого тошноту.
     Но  благодаря  какой-то  случайности химии, или химии случайностей,
испарения так хорошо смешивались  в  естественно  влажном  воздухе,  что
любое  потенциально  вредное  воздействие  сводилось  на  нет. Оставался
только вечно кружащийся густой запах,  щекотавший  горло  и  оставлявший
неожидавшие того рты в состоянии непрерывного слюноотделения. Всякий мог
получить обманчиво полный и сытный обед, просто просидев часок в  центре
рынка  и  вдыхая  его  ароматы.  Не  так  уж  много других мест в Рукаве
приобрели то, что можно лучше всего описать как обонятельную  репутацию.
И  это  правда,  что гурманы прилетали из такой дали как Земля и Процион
всего лишь для того, чтобы посидеть на окраинах рынка и поучаствовать  в
долгих  и  бурных  состязаниях,  в  которых  участники пытались опознать
обрывки ароматов, выносимые наружу влажным ветерком.
     Причина кругового расположения данных заведений была простой. Любой
бизнесмен мог подкрепиться на окраинах  рынка,  а  затем  погрузиться  в
водоворот  коммерции  без  необходимости  беспокоиться о том, что важную
сделку прервет внезапный порыв, скажем, едкого дыма, прего,  от  горящих
дров  дерева  бан.  Большую часть дня огромный круг служил восхитительно
хорошо, но в обеденные часы он заставлял  рынок  больше  чем  когда-либо
походить  на это проницательное туристское сравнение с морскими отливами
и приливами.
     Флинкс  остановился  у  лотка  старого Кики, торговца сладостями, и
купил пирожок с  тиксом.  Эта  стряпня  готовилась  на  основе  крепкого
местного  гибридного  зерна.  Внутри  он  начинялся  кусочками  фруктов,
ягодами  и  маленькими,  недавно  созревшими  мясистыми  орехами  парма.
Законченный продукт затем обмакивали в чан с тепловатым золотистым медом
и давали ему затвердеть. Он был жестким на зубах, но, ах, что  творил  с
небом!  У  него  имелся один недостаток: плотность. Кусать тикс было все
равно, что жевать старую  изоляцию  скафандра.  Но  он  обладал  высокой
калорийностью;   орехи-парма   являлись   слабым  наркотиком,  а  Флинкс
испытывал нужду в небольшой  стимуляции  перед  выступлением.  Но  более
всего Драллар был знаменит своей архитектурой.
     Сооружения на рынке являлись  довольно  низкими,  но  за  пределами
продовольственных  полумесяцев  виднелись древние стены, остатки Старого
Города. За ними и среди них были  рассеяны  здания,  где  шла  коммерция
поважней.  Именно  здесь-то  и  текла  живая  кровь  Мотылька,  а  не  в
живописных ларьках ниже. Каждый день в темных задних комнатах и конторах
этих  старых  и  новых  строений  обменивались продукты экономики дюжины
миров. Там находились  рестораны  для  гурманов,  обслуживающие  богатых
спортсменов,  возвращавшихся  с озер и воротивших нос и закрывавших окна
от плебейских испарений, наступавших на них с продовольственных  ларьков
внизу.  Там чучельники занимались своим шумным искусством, набивая шкуры
пушистых яксмов и прикрепляя к щитам  кошмарные  ч