еще ждешь от всего лишь млекопитающих и  насекомых?
Слияние было только началом выхода твоей и моей расы  из  долгого  темного
века. Содружеству и Объединенной Церкви всего  несколько  веков.  Чего  ты
ждешь от них так скоро. Нирванны? Утопии? - она  покачала  головой,  жест,
позаимствованный транксами у человечества.
     - Не мне и не тебе ставить себя превыше Церкви, помогшей вывести  нас
из этих темных времен.
     - Церковь, Церковь, вечно твоя всемогущая Церковь! - закричал  он.  -
Почему ты ее защищаешь? Ты думаешь, она состоит из святых?
     - Я никогда не утверждала, что она совершенна, - ответила она на это,
проявляя и сама некоторую горячность. - Сами Советники утверждали  бы  это
последними. Это одно из ее достоинств. Естественно, она несовершенна,  она
никогда не стала бы утверждать обратное.
     - Именно это мне однажды и сказал Цзе-Мэллори, -  задумчиво  произнес
он.
     - Что... кто?
     - Некто, кого я знал, тоже покинувший Церковь  по  своим  собственным
причинам.
     - Цзе-Мэллори, снова эта фамилия, - задумчиво проговорила она.  -  Он
был тем напарником по стингеру моего дяди, о котором ты  упоминал  раньше.
Бран Цзе-Мэллори?
     - Да.
     - На собраниях клана говорили о нем также, как и о  Трузензюзексе,  -
она встряхнулась,  резко  возвращаясь  к  настоящему,  бесполезно  грустно
думать о том, чего она, вероятно, уже никогда не сможет испытать вновь.  -
Ну а теперь, когда ты решил,  что  вселенная  несовершенна  и  что  орудия
разума несколько меньше, чем всеведущи, что ты  предлагаешь  нам  на  этот
счет предпринять?
     - Поговорить с нашими будущими друзьями, уйюррийцами.
     - И что же они  сделают?  -  усмехнулась  она.  -  Забросают  камнями
челноки барона, когда тот вернется? Или лучеметы, которые здесь  наверняка
запасены в избытке?
     - Возможно, - допустил Флинкс. - Но даже если они  ничего  не  смогут
сделать, я думаю, среди них у нас будет куда  больше  шансов  выжить,  чем
тут, ожидая, когда Руденуаман надоест держать  нас  при  себе.  Когда  это
случится, она отделается от нас как от старого платья.  -  Он  дал  своему
мозгу прозондировать, не видя больше причин прятаться от  Силзензюзекс.  -
За дверью стоит только один охранник.
     - Откуда ты знаешь... ах да, ты мне сказал, - ответила она сама себе.
- Насколько обширны твои таланты?
     - Не имею ни малейшего представления,  -  честно  ответил  он  ей.  -
Иногда  я  могу  воспринять  паука  в  комнате.  А  другой  раз...  -   он
почувствовал, что лучше сохранить несколько секретов. - Просто положись на
мое слово, что снаружи только  один  охранник.  Полагаю,  наша  покорность
убедила Руденуаман, что нам не требуется пристальное наблюдение.  Как  она
выразилась, нам тут некуда бежать.
     - Не уверена, что я не согласна с ней, -  пробормотала  Силзензюзекс,
обратив взгляд к холодным горам за окном. - Хотя должна признать, что если
мы сбежим, она может оставить нас в покое. В горах мы  будем  представлять
для нее не больше опасности, чем здесь.
     - Надеюсь, она так и думает, - признался он. -  Барон  бы  с  ней  не
согласился. Нам нужно убираться сейчас же. -  Соскользнув  с  постели,  он
подошел  к  двери  и  тихо  постучал.  Дверь  ушла  в  стену,  и  охранник
внимательно посмотрел на них, с  расстояния  в  несколько  шагов,  заметил
Флинкс.
     Это был  высокий  худощавый  человек  с  усталым  выражением  лица  и
волосами, ставшими слишком рано седыми. Насколько мог судить Флинкс, он не
был ААнном в человеческой личине.
     - Вы прервали мое чтение, - кисло уведомил он  Флинкса,  указывая  на
расположенный поблизости лентопросматриватель.  Это  напомнило  Флинксу  о
другой ленте, которую он сам хотел прочесть. Несмотря на  бушующее  в  нем
беспокойство, ему придется подождать с просмотром этой ленты до куда более
позднего времени, если он вообще когда-нибудь состоится.
     - Что вам надо? - было ясно, что этот человек хорошо осведомлен об их
пока полном сотрудничестве.  Флинкс  мысленно  закричал,  вызывая  у  себя
ощущение страха.
     Пип вырвался из-под подушек на постели и пролетел через дверь, прежде
чем охранник успел отложить свой просматриватель. В руке у  него  появился
лучемет, но вместо того, чтобы стрелять, охранник скрестил обе руки  перед
лицом. Флинкс прыгнул через дверной  проем  и  двинул  ногой  в  солнечное
сплетение противнику. Только закрытые веки помешали его  глазам  выскочить
из орбит.
     С громким "бум" часовой ударился  о  противоположную  стену,  осел  и
привалился,  словно  тряпичная  кукла,  к  ножке  стула.   На   этот   раз
мини-дракончик ответил на зов Флинкса. Он снова  напряженно  устроился  на
плече Флинкса, прожигая взглядом потерявшего сознание охранника.
     Силзензюзекс поспешно подошла к нему сзади:
     - Почему он не выстрелил сразу же? Фактически... - Она  заколебалась,
и Флинкс почувствовал как работает ее ум.
     - Совершенно верно. Здесь никто не признал  в  Пипе  опасного  зверя.
Единственная, кому я сказал, - это телохранительница Руденуаман.  Во  всей
этой суматохе она пренебрегла уведомить об этом всех прочих. Мы же здесь в
капкане без надежды на побег, помнишь? Единственными, кто еще  знал,  были
Чаллис и Махнахми. Он мертв, а она сбежала.
     Флинкс сделал жест в сторону охранника:
     - Вот почему я отозвал Пипа и вырубил его  сам.  Все  по-прежнему  не
ведают полных способностей Пипа. Раньше или позже Линда вспомнит, что надо
рассказать об этом хозяйке. Но к тому времени мы уже должны  оказаться  на
свободе. Второго шанса Руденуаман нам не даст.
     - Что мы будем делать теперь?
     -  Нас  никто  не  видел,  кроме   небольшого   корпуса   вооруженных
сотрудников  службы  безопасности  и  нескольких   человек   на   руднике.
Предприятие это приличных размеров. Веди себя так, словно ты  знаешь,  что
делаешь, и мы сможем выйти отсюда неостановленными.
     - Ты сумасшедший, - нервно пробормотала она, когда они вошли в  лифт.
- Может, это и большая база, но все равно она замкнутая община. Здесь  все
должны друг друга знать.
     - Ты сама служила в бюрократической системе, а все еще не  понимаешь,
- печально заметил Флинкс. -  При  подобной  сложной  операции  все  очень
сильно   склонны   придерживаться   собственной   специальности.    Каждый
взаимодействует с людьми в пределах  этой  специальности.  Здесь  едва  ли
однородное  маленькое  общество.  Если  мы  не  наткнемся  на  одного   из
охранников, встречавших нас на взлетной полосе,  мы  сможем  передвигаться
вполне свободно.
     - Пока наш часовой остается без сознания, - напомнила она  ему.  -  А
потом они бросятся искать нас.
     - Но, держу пари, не  за  пределами  границ  базы.  Руденуаман  будет
больше  раздражена,  чем  разгневана.  Она  будет  считать,  что   здешняя
окружающая среда позаботится о нас  сама.  И  так  оно  и  случится,  если
уйюррийцы нам не помогут.
     Они вошли в кабину лифта и тронулись вниз.
     - Что заставляет тебя думать, будто они помогут?
     - У меня сложилось впечатление, что  им  не  терпится  поговорить  со
мной. Если бы с тобой было десять тупоголовых транксов,  говорящих  только
на нижнетранксийском, и вдруг появляется  одиннадцатый,  разве  бы  ты  не
захотела с ним поговорить?
     - Может быть, на какое-то время, - допустила она.  -  Конечно,  после
того как я услышала бы все, что он может  рассказать,  я  могла  бы  также
захотеть его съесть.
     - Не думаю, что уйюррийцы это сделают.
     Лифт достиг уровня земли.
     - Что придает тебе такую уверенность? Ягоды, не ягоды, а они всеядны,
помни. Что, если они просто телепатические болваны?
     - Если я неправ насчет них, то мы умрем куда  более  чистой  смертью,
чем в руках у Руденуаман. Я ставлю на две вещи: на сон и на тот факт,  что
я никогда раньше не видел Пипа, летящим к какому-либо существу, которое он
не собирался атаковать. - Протянув руку вниз,  он  погладил  затылок  Пипа
сквозь ткань комбинезона.
     - Ты была права, Сил, когда сказала, что он летел к  большему  теплу,
но тепло заключалось не в мехе уйюррийца. - Дверь лифта ушла в  стенку,  и
они смело вышли в пустынный холл.
     Покинув строение, они  начали  идти  между  зданиями,  направляясь  к
озеру. Мимо них прошло несколько человек. Флинкс никого из них  не  узнал,
и, к счастью, никто из них тоже не узнал двух пленников.
     Когда  они  приблизились  к  окраинам  базы,  Флинкс  замедлил  шаги,
обострив чувства  ко  всему,  что  должно  быть  автоматикой  обороняемого
периметра. Силзензюзекс поискала скрытую сигнализацию. Они не  нашли  даже
простой ограды. В этой долине явно не водилось никаких крупных плотоядных,
а мнение коммерсантки о туземцах они уже знали.
     Добравшись до скрывающих деревьев, они сразу ускорили  шаг,  двигаясь
настолько быстро, насколько позволяла поврежденная стопорука Силзензюзекс.
Несмотря на ненормально долгий день, солнце находилось низко в небе. Когда
солнце, наконец, ушло за один  из  возвышающихся  заснеженных  пиков,  его
тепло  быстро  растворилось  в  горном  воздухе.   На   Силзензюзекс   это
подействует в первую очередь и наиболее жестоко, но Флинкс не  сомневался,
что он тоже был опасно незащищенным в своем тонком комбинезоне.
     Он надеялся, что их мохнатые хозяева  смогут  что-нибудь  предпринять
насчет этого. Если их никто не  ждет  на  противоположном  конце  озера  -
"длинной воды" его сна, - он будет очень смущен. И очень сожалеть.
     На нижнем  конце  озеро  сужалось  до  маленькой  отдушины,  а  затем
кувыркалось с ярким весельем всех горных ручьев вниз по склону,  танцуя  и
падая с текучей хореографией на скалы, сломанные стволы и ветви.  Несмотря
на густоту верхнего леса, плотный, похожий на земной  вереск,  покров  рос
здесь буйно.
     Флинкс сорвал маленькие кустики с цветами, со странными  похожими  на
иглы листьями и центрами размножения.  По  этим  джунглям  нижнего  уровня
зарывались, извивались и шмыгали мелкие мохнатые существа.
     Силзензюзекс  пренебрежительно  понюхала,  свистя  своими  спикулами,
когда они следили, как крошечное создание с десятью  мохнатыми  ножками  и
миниатюрными копытами юркнуло в нору на противоположном берегу ручья.
     - Примитивный мир, - прокомментировала она. -  Никаких  насекомых.  -
Она уже дрожала. - И не удивительно. Этот мир слишком холоден для них -  и
для меня.
     Флинкс начал рыскать глазами по лесу и тер ладони друг о друга. Время
от  времени  он  совал  руку  за  пазуху   комбинезона   погладить   Пипа.
Мини-дракончик тоже происходил из парникового мира. Он становился недвижим
в инстинктивном усилии сохранить энергию и тепло тела.
     - Я, знаешь, тоже не чувствую  себя  здесь  как  дома,  -  сказал  ей
Флинкс. Обеспокоенно посмотрев вверх, он увидел, что солнце уже наполовину
проглочено горой с хребтом, как у покалеченного динозавра.
     - Мы можем здесь до смерти замерзнуть сегодня ночью или  вернуться  и
рискнуть встретиться с той самкой, - запинаясь, выдавила  Силзензюзекс.  -
Чудесный выбор ты предоставил нам.
     - Не понимаю, - озадаченно пробормотал он. - Я был настолько  уверен.
Голоса были такими ясными.
     - Во сне все ясно, - философски заметила  она.  -  Это  реальный  мир
никогда не имеет смысла, теряет четкость по краям. Я все еще  не  уверена,
что ты не потерял немного четкость по краям, Флинкс.
     - Хо, хо, - грянул голос,  словно  молоток  ударил  по  дну  большого
металлического котла. Это был настоящий голос, а не телепатический шепот.
     - Шутка. Я люблю шутки!
     Сердце Флинкса вернулось к нормальному стуку, когда он и Силзензюзекс
стремительно обернулись и  увидели  огромную  широкую  фигуру,  выходившую
вперевалку между двух деревьев. Особых физических отличий между  туземцами
не наблюдалось.
     Флинкс, однако, теперь знал, что надо искать нечто  менее  очевидное.
Оно ярко замигало ему, сильное, скрытое  мысленное  свечение,  похожее  на
светляка, напомнил он себе.
     - Здравствуй, Пушок. У  тебя  есть  чувство  юмора,  но,  пожалуйста,
больше к нам так не подкрадывайся.
     - Чувство юмора, - откликнулся, словно эхо, великан. - Это  означает,
что я люблю устраивать шутки? - он возвышался над ними  на  задних  ногах,
словно башня. - Да. Что лучше, чем устройство шуток?  Кроме,  может  быть,
строительства пещер, еды, сна и занятия любовью.
     Флинкс заметил, что широко улыбающийся рот двигался.
     - Вы разговариваете, - заметила одновременно с ним Силзензюзекс.  Она
повернулась к Флинксу: - Мне показалось, что ты сказал, что они телепаты?
     - Можем пользоваться и мыслеречью тоже, -  сказало  что-то  у  нее  в
голове, заставив подпрыгнуть.
     - Так вот что значит телепатия,  -  прошептала  она,  переживая  этот
новый опыт. - Она, в своем роде, очень пугающая.
     - Зачем же утруждать себя речью? - поинтересовался Флинкс.
     - Это менее действенно, но более забавно, - прохрипел в ответ Пушок.
     - Намного более забавно, - подхватили два голоса. Появились  бредущие
к ручью Ням и Голубой. Опустившись на четвереньки,  они  принялись  лакать
воду.
     - Почему же вы говорите так с людьми на базе?
     - База? Большие металлические пещеры?
     Флинкс кивнул и был вознагражден мысленным пожатием плечами.
     - Никто не просит нас много говорить. Мы видим у них внутри,  что  им
нравится, чтобы мы говорили вот так, - и  он  продолжал,  выдав  несколько
урчащих слов и фыркнутых фраз.
     - Это делает их счастливыми. Мы  хотим,  чтобы  все  были  счастливы.
Поэтому мы так и говорим.
     - Не уверен, что понимаю, - признался Флинкс, усаживаясь на камень  и
дрожа. У его плеча материализовалась  чудовищная  фигура,  и  Силзензюзекс
подпрыгнула на полметра вверх.
     - Никаких сомнений в этом, - прогремел Можетитак. Одна  лапа  сжимала
два скомканных предмета, в то время как другая держала большой пластиковый
футляр. Флинкс почувствовал, как теплая мысль окатила  его,  словно  ведро
горячей воды, а затем Можетитак пропал.
     - Что это было? - захотела узнать разинувшая рот Силзензюзекс.
     - Можетитак,  -  рассеянно  ответил  ей  Флинкс,  изучая  принесенное
подвижным уйюррийцем. - Термальные костюмы: один - для тебя,  один  -  для
меня.
     Забравшись  в  самообогревающуюся  облегающую  одежду,  они   провели
несколько роскошных минут, размораживаясь, прежде чем начали  исследование
содержимого большого футляра.
     - Еда, - заметила Силзензюзекс. - Два лучемета...
     Флинкс сунул руку вглубь контейнера, сознавая, что дрожит. "И  это...
даже это". Он вытащил руку, держа маленькую, слегка помятую катушку.
     - Как? - спросил он с благоговейным трепетом Пушка. - Как он узнал? -
Улыбка Пушка была искренней и выходила за  пределы  застывшей  у  него  на
устах.
     - Можетитак играет в свои собственные  игры.  Для  Можетитака  все  -
игра, и он очень хорош в играх. Лучше, чем любой  из  семьи.  В  некоторых
отношениях он как переросший детеныш.
     - Детеныш, - согласилась Ням. - Но большой огонек.
     - Очень большой огонек,  -  согласился  Голубой,  поднимая  голову  и
слизывая длинным языком воду с морды.
     - Забавно, когда есть с кем поговорить, - игриво заметил Пушок. Затем
он выдал впечатление обиженно нахмурившегося.  -  Другие  прибыли,  но  не
высадились. Можетитак видел их и говорит, что они делали какие-то странные
вещи  своими  конструкциями,  орудиями  вроде  тех,  что  в  металлических
пещерах. Они очень разволновались, а потом улетели.
     - Церковная  изыскательская  партия,  -  без  нужды  прокомментировал
Флинкс.
     - Мы не поняли, почему они улетели, - сказал обеспокоенный  Пушок.  -
Мы желали, чтобы они спустились и поговорили. Мы опечалились и  хотели  им
помочь, потому что они были чем-то напуганы.  -  Снова  мысленное  пожатие
плечами. - Хотя мы могли и ошибиться.
     - Не думаю, что вы ошибались,  Пушок.  Их  кое-что  напугало,  что  и
говорить.
     Силзензюзекс не обращала на него внимания. Она  с  отвисшими  жвалами
уставилась на Пушка. Флинкс повернулся к ней и спросил:
     - Теперь ты понимаешь, почему этот мир поставили под Эдикт?
     - Под Эдикт, - повторил Пушок, смакуя  звуки  устной  речи.  -  Общее
предостережение,   заключающее   в   себе   философские    рационализации,
проистекающие...
     - Быстро ты учишься, Пушок, - сглотнул Флинкс.
     - О, разумеется, - с детским энтузиазмом согласился  великан.  -  Это
забавно. Давай поиграем в игру. Ты придумай понятие или новое слово, а  мы
попробуем усвоить его, идет?
     - Для изыскательской партии, проводившей здесь замеры,  это  была  не
игра, - вдруг объявила Силзензюзекс. Она посмотрела на Флинкса. - Я  вижу,
что ты пытаешься мне сказать.
     И к великану:
     - Они не высадились, потому что... потому что побоялись вас, Пушок.
     - Побоялись? Зачем  меня  бояться,  -  он  хлопнул  лапой,  способной
обезглавить человека, по своему торсу метровой ширины.  -  Мы  всего  лишь
живем, едим, спим, занимаемся любовью, строим пещеры и играем в игры...  и
устраиваем шутки, конечно. Чего тут бояться?
     - Твоего потенциала, Пушок, - медленно объяснил Флинкс. -  И  вашего,
Ням и Голубой, и твоего тоже, Можетитак, где бы ты ни был.
     - Где-то там, - любезно помогла Ням.
     - Они увидели ваш потенциал и шарахнулись, как черт от ладана, вместо
того чтобы спуститься и помочь вам. Поместили вас под Эдикт,  чтобы  никто
другой тоже не пришел вам на помощь. Они  надеялись  обречь  вас  всех  на
невежество. У вас неисчислимый потенциал, Пушок, но у  вас,  кажется,  нет
большого  стремления  им  воспользоваться.  Лишая   вас   этого,   Церковь
позаботилась о том, чтобы она могла...
     - Нет! - закричала в муке Силзензюзекс. - Я не могу в  это  поверить.
Церковь не стала бы...
     - Почему же это? - фыркнул Флинкс.  -  Всякий  может  побояться,  что
большой ребенок свалит глыбу.
     - Бояться неправильно, - скорбно заметил Пушок. - И печально.
     - Прав в обоих случаях, - согласился с ним Флинкс. Вдруг осознав, что
его желудок  требовал  внимания,  он  выудил  из  пластикового  контейнера
большой кубик обработанного  мяса  и  сыра  и  присел  на  камень.  Удалив
оберточную фольгу, он откусил большой кусок  от  него,  а  затем  принялся
искать в контейнере что-нибудь пригодное для Пипа.
     Силзензюзекс присоединилась к нему, но  проверяла  припасы  в  лучшем
случае  без  энтузиазма.  В  голове  у  нее  крутился   мощный   водоворот
конфликтующих, сбивающих с толку и деструктивных мыслей. Знание того,  что
сделала Церковь, вдребезги разбивало веру, которой  она  придерживалась  с
самого окукливания. Каждый раз, когда еще один идеал с треском рушился, он
вызывал у нее болезненный укол.
     Флинкс принял решение:
     - Вы хотели поговорить, поиграть в игру понятий и слов?
     - Да, давай поиграем, - с энтузиазмом прогнусавила,  подходя  мелкими
шажками, Ням.
     - Давай поговорим, - согласился Голубой.
     Флинкс  выглядел  мрачным,  учитывая,  что  он  затеял  совершить,  и
порадовался, открыв, что это решение  заставляло  его  испытывать  большее
удовлетворение, чем любое принятое им за всю его жизнь.
     - Уж не сомневайтесь, поговорим.



                                    11

     - Но не здесь, - вставил Пушок.
     - Определенно, не здесь, - откликнулся Голубой. - Пошли в Пещеру.
     Отвернувшись от Флинкса, он и Ням зашагали в ногу  через  лес.  Пушок
вперевалку тронулся за  ними,  предложив  жестом  Флинксу  и  Силзензюзекс
следовать за ним.
     -  Пещеру?  -  переспросил  Флинкс  попозже,  когда  он  и   дрожащая
транксийка, натирая волдыри от быстрого шага, взбирались на гору. - Вы все
разделяете одну пещеру?
     Пушок, казалось, удивился:
     - Все разделяют одну Пещеру.
     -  Значит,  вы  все  принадлежите  к   одной   семье?   -   выдохнула
Силзензюзекс.
     - У всех одна  семья,  -  рослый  туземец  был  явно  озадачен  этими