был их первый опыт. Когда луч прожектора удалился, он встал
и побежал к проволоке. Автоматически часть заграждения отошла  в  сторону.
Двое в форме, поднявшись, неуклюже преградили ему путь штыками.
     -  Ваши  документы!  -  потребовал  один  из  них.  Юные  лейтенанты,
мальчишки с трясущимися губами. Играющие в солдатиков. Жалость и презрение
охватили Толби. Он резко засмеялся и шагнул вперед.
     - Прочь с дороги!
     Один из них озабоченно включил карманный фонарик.
     - Стой, назови пароль на сегодня! - И штыком преградил путь,  руки  у
него тряслись.
     Толби опустил руку в карман, мгновенно вытащил пистолет и, когда  луч
прожектора начал уходить в сторону, выстрелил в  обоих.  Штыки  со  звоном
упали на землю, а он нырнул вперед. Со всех  сторон  послышались  вопли  и
заметались неясные фигурки. Поднялась беспорядочная стрельба.
     Ночь  осветилась.  Он  бегом  обогнул  угол,  пробежал  мимо  склада,
перелетел лестничный пролет и очутился у громадного здания.
     Он вынужден был действовать  быстро.  Сжав  свой  айронитовый  посох,
Толби нырнул в мрачный коридор, стуча башмаками. Сзади  за  ним  в  здание
ворвались солдаты. Молнии энергии взорвались рядом, и целая секция потолка
обрушилась за ним. Он добрался до лестницы  и  быстро  начал  подниматься.
Оказавшись на следующем этаже, Толби нащупал дверную ручку. Что-то  позади
него щелкнуло. Он полуобернулся, поднял револьвер...
     Ошеломляющий удар заставил его распластаться у стены, револьвер выпал
из руки. Призрак наклонился над ним, сжимая винтовку.
     - Кто вы? Что вы здесь делаете?
     Не солдат. Мужчина со щетиной на  подбородке,  в  грязной  рубашке  и
мятых брюках. Глаза опухшие и красные. Пояс для  инструментов:  молоточки,
плоскогубцы, отвертки.
     Толби с трудом поднялся.
     - Если бы у вас не было винтовки...
     Фаулер отступил чуть назад.
     - Кто  вы?  Рядовым  запрещено  находиться  на  этом  этаже.  Вы  это
знаете... - тут он увидел посох из айронита. - Ради всего святого! - мягче
произнес он. - Вы  тот  человек,  которого  они  не  смогли  взять.  -  Он
засмеялся. - Вы тот, кто сумел уйти.
     Пальцы Толби сжали посох,  но  Фаулер  мгновенно  отреагировал.  Дуло
винтовки вздрогнуло и очутилось на уровне глаз Толби.
     - Полегче, - предупредил Фаулер.
     Он слегка повернулся - вверх по лестнице  спешили  солдаты,  громыхая
сапогами.  Мгновение  он  колебался,  затем  махнул  винтовкой  в  сторону
лестницы перед ними.
     - Вверх, пошли.
     Толби моргнул.
     - Что...
     - Вверх! - Дуло винтовки уткнулось в Толби. - Быстрее!
     Сбитый с толку анархист ринулся вверх по лестнице. Фаулер следовал за
ним по пятам. На третьем этаже Фаулер резко  толкнул  его  в  дверь  дулом
винтовки, прижатой к спине.  Он  очутился  в  коридоре  с  массой  дверей.
Бесконечные офисы.
     - Идите! - рычал Фаулер. - Туда по холлу. Быстрее!
     Толби двинулся, его мысли смешались.
     - Какого дьявола вы...
     - Я бы никогда не смог сделать этого, - выдохнул Фаулер ему в ухо.  -
Даже через миллион лет. Но это надо сделать.
     Толби остановился.
     - Что это?
     Они  с  вызовом  смотрели  друг  на  друга,  лица  перекошены,  глаза
сверкают.
     - Он здесь, - бросил Фаулер, указывая дулом винтовки на  дверь.  -  У
вас единственный шанс. Используйте его...
     Толби колебался лишь мгновение. Затем бросил:
     - Хорошо. Я сделаю это.
     Фаулер последовал за ним.
     - Будьте осторожны. Не горячитесь. Здесь есть  несколько  КПП.  Идите
прямо все время, сколько сможете. И, ради бога, поспешите!
     Последние слова Толби едва расслышал. Он уже бежал вперед.  Достигнув
двери, рванул ее.
     Солдаты и офицеры были застигнуты врасплох. Толби метнулся вперед,  а
они кинулись врассыпную. Пока они  барахтались  по  полу,  нащупывая  свое
оружие, Толби проскользнул в другую дверь и  промчался  мимо  перепуганной
девушки за письменным столом, с открытым ртом и расширившимися глазами.
     А вот и третья дверь.
     Юноша со светлыми волосами и возбужденным лицом вскочил  и  схватился
за свой пистолет. Толби, безоружный, оказался в ловушке. Солдаты были  уже
близко. Он крепко сжал свой посох  и  отпрянул  назад,  а  блондин-фанатик
выстрелил наугад. Пуля пролетела мимо, обдав его жарким дуновением.
     - Грязный анархист! - вскрикнул Грин.
     Лицо его исказилось, он выстрелил еще раз и еще.
     - Ублюдок, шпион!
     Толби метнул свой посох, вложив в бросок всю свою силу. Посох  описал
дугу, едва не размозжив голову Грину, но в последний момент тот уклонился.
Ловкий и проворный, он, скалясь, прыгнул вперед. Посох ударился о стену  и
покатился, звеня, по полу.
     - Твой дорожный посох! - выдохнул Грин и выстрелил.
     Пуля была умышленно направлена мимо. Грин играл с ним, словно кошка с
мышкой. Толби наклонился и прыгнул вперед, схватив посох. Грин с  горящими
глазами наблюдал за ним.
     - Брось его снова! - прорычал он.
     Толби прыгнул. Он застиг юнца врасплох. Грин от столкновения упал, но
сразу же пришел в себя и начал душить Толби. Тот был тяжелее, несмотря  на
изрядное истощение после нелегкого пути через горы. И все-таки сил у  него
оставалось очень мало. А Грин был  в  прекрасной  форме.  Его  мускулистое
проворное тело вырвалось из захвата  анархиста.  Руки  Грина  вцепились  в
горло противника, тот ударил его в пах. Юнец отшатнулся и  сложился  вдвое
от боли.
     - Все в порядке, - выдохнул Грин с искаженным и потемневшим  от  боли
лицом.
     Его рука нащупала пистолет. Дуло глянуло Толби в лицо...
     В этот момент половина головы Грина исчезла. Руки  его  разжались,  и
пистолет упал на пол. Тело постояло несколько мгновений, а  затем  рухнуло
на пол, как груда тряпья.
     Толби  заметил  блеск  дула  винтовки  в  руках  мужчины  с   набором
инструментов на поясе. Тот энергично махнул ему:
     - Быстрее!
     Толби помчался вниз по устланной коврами лестнице,  освещенной  двумя
большими  мерцавшими  желтыми   лампами.   Толпа   чиновников   и   солдат
беспорядочно следовала за ним, крича и стреляя куда попало.
     Он рванул на себя толстую дубовую дверь и остановился.
     Перед ним была огромная роскошная комната.  Драпировки,  великолепные
обои. Лампы. Книжные  шкафы.  Толстые  ковры.  Потоки  тепла.  Монитор.  В
дальнем конце громадный письменный стол из красного дерева.. Блеск роскоши
прошлого.
     За столом сидел призрак, просматривая груды бумаг.  Его  внешний  вид
разительно контрастировал с великолепием обстановки.  Это  была  огромная,
изъеденная коррозией металлическая оболочка, гнутая и позеленевшая, вся  в
заплатах. Древняя машина.
     - Это вы, Фаулер? - спросил робот.
     Толби медленно продвигался вперед,  сжав  посох  из  айронита.  Робот
резко повернулся.
     - Что это? Позовите Грина и снесите меня вниз, в убежище. С одного из
постов на дороге сообщили, что агент Лиги уже...
     Робот  умолк.  Его  холодные,  механические  линзы-глаза  впились   в
человека. Он щелкал и жужжал в удивлении.
     - Я вас не знаю.
     И тут он увидел посох из айронита.
     - Агент Лиги, -  произнес  робот.  -  Вы  тот,  кто  прорвался  через
заграждения. - Третий. Вы явились сюда. И не уйдете обратно.
     Его неуклюжие металлические пальцы шарили среди предметов  на  столе,
затем в ящике. Он нашел пистолет и неловко его поднял.
     Толби выбил его, и он, звеня, покатился по полу.
     - Беги! - закричал он роботу. - Беги!
     Робот оставался недвижимым. Посох Толби опустился на его "голову".
     Хрупкий сложный мозговой блок робота был разнесен на куски.  Катушки,
провода, реле посыпались на его стол. Все механизмы были разбиты.
     Робот приподнялся в кресле, затем накренился и  осел,  растянулся  во
весь рост на полу. Многочисленные детали покатились во все стороны.
     - Великий Боже, - произнес Толби, увидев все это впервые.
     Трясясь, он наклонился над остатками машины.
     - Да, ну и развалюхой же он был!
     Его окружили служащие.
     - Он убил Борса!
     Изумленные потрясенные лица.
     - Борс мертв!
     Медленно подошел Фаулер.
     - Вы убили его, все в порядке. Все кончено.
     Толби стоял, сжимая в руках свой посох из айронита.
     - Бедняга, - произнес он кротко. - Абсолютно  беспомощный.  Он  сидел
здесь, а я пришел и убил его. У него не было возможности спастись.
     В здании начался настоящий бедлам.
     Охваченные горем солдаты и чиновники  бродили,  как  потерянные.  Они
натыкались друг на  друга,  собирались  в  группки,  что-то  восклицали  и
отдавали бессмысленные приказы.
     На Толби никто не обращал внимания. Фаулер  собирал  остатки  робота.
Подобно  Шалтай-Болтаю,  сброшенному  со  стены,  он  никогда  больше   не
взберется наверх.
     - Где женщина? - спросил Фаулера Толби. -  Агент  Лиги,  которую  они
привели.
     Фаулер медленно выпрямился.
     - Я проведу вас.
     И он повел Толби по забитому людьми холлу  в  то  крыло  здания,  где
находился госпиталь.
     Сильвия встала, опасливо  всматриваясь  в  двух  мужчин,  вошедших  в
комнату.
     - Что происходит?
     И тут она узнала своего отца.
     - Папа! Слава Богу! Так это ты сбежал!
     Толби захлопнул дверь, чтобы избавиться от хаоса звуков в коридоре.
     - Как ты себя чувствуешь? Как твоя нога?
     - Поправляется. Что случилось?
     - Я убил его. Робота. Он мертв.
     На мгновение воцарилось молчание. Снаружи, в холле, служащие носились
взад и вперед. Новость быстро распространялась.
     Растерянные солдаты  оставляли  свои  посты  и  слонялись  без  дела,
собираясь в плотные группки под стенами здания.
     - Все кончено, - сказал Фаулер.
     Толби кивнул.
     - Знаю.
     - Они устали сидеть  на  корточках  в  своих  стрелковых  ячейках,  -
пояснил Фаулер. - Они  будут  растекаться  по  домам.  Как  только  узнают
новость, начнут дезертировать и бросать свое снаряжение.
     - Хорошо, - проворчал Толби. - Чем скорее, тем лучше.
     Он прикоснулся к винтовке Фаулера.
     - Вы, я надеюсь, также.
     Сильвия стояла, глубоко задумавшись.
     - Ты полагаешь...
     - О чем ты?
     - Не сделали ли мы ошибку?
     Толби устало вздохнул.
     - Зачем об этом думать?
     - Он делал то, что считал  правильным.  Они  построили  свои  дома  и
фабрики. Это целый мир. Они избавились от многих  богов.  Я  наблюдала  за
всем этим в окно. Это заставило меня думать. Они сделали  так  много.  Так
много.
     - Они сделали много оружия, - заметил Толби.
     - У нас тоже есть оружие. Мы убиваем и разрушаем. У нас есть  все  их
недостатки и совсем отсутствуют их преимущества.
     - У нас нет  войны,  -  тихо  ответил  Толби.  -  Среди  этих  холмов
находятся десять тысяч человек. Все они были готовы драться, защищая  свой
маленький мирок. Они бы сбрасывали бомбы и смертоносные  вирусы,  если  бы
получили приказ.  Но  теперь  они  не  станут  сражаться.  Скоро  все  они
откажутся от борьбы.
     - Вся эта система быстро распадется, - согласился Фаулер. - Он уже  и
так почти потерял управление. Больше не в его силах было поворачивать часы
вспять.
     - Как бы то ни  было,  -  пробормотала  Сильвия,  -  свою  работу  мы
выполнили. - Она улыбнулась. - Борс делал свою работу, а мы свою. Но время
было на нашей стороне.
     - Верно, - согласился Толби. - Мы сделали свою работу  и  никогда  не
пожалеем об этом.
     Фаулер ничего не добавил. Он стоял, засунув руки в карманы, молчаливо
глядя в окно. Его пальцы что-то  нащупали.  Это  были  три  неповрежденные
синапсические катушки. Исправные элементы памяти мертвого  робота,  взятые
им из разбросанных остатков.
     Может быть, когда-нибудь, - подумал он. - Когда изменятся времена.





                                Филипп ДИК

                             ВЕРА НАШИХ ОТЦОВ




     Выйдя на улицу, он  обнаружил  прямо  перед  собой  безногого  нищего
толкача   на   деревянной   тележке-платформе.   Толкач   оглашал    улицу
оглушительными воплями. Чьен замедлил шаг, прислушался, но не остановился.
Ему не давало покоя последнее дело, которым он  занимался  в  Министерстве
произведений искусств в Ханое. Чьен был настолько поглощен своими мыслями,
что  совершенно  не  замечал   окружавший   его   водоворот   велосипедов,
мотороллеров  и   мотоциклов   с   небольшими   реактивными   моторчиками.
Соответственно, и безногий толкач сразу перестал существовать для него.
     - Товарищ! - позвал толкач, устремившись в погоню за Чьеном.
     Его тележка  приводилась  в  движение  гелиевой  батареей,  и  калека
управлялся с рычагами весьма ловко.
     -  У  меня  широкий  выбор  проверенных  временем  народных  травяных
средств.  Имеется  также  заверенный  юридически  список  лиц,  испытавших
благотворное воздействие лекарств. Если ты чем-то страдаешь, только назови
свою болезнь, и я помогу.
     - Прекрасно, но я здоров, - бросил Чьен, приостановившись.
     Разве что, - подумал он, - не мешало бы  избавиться  от  хронического
недомогания   всех   служащих   Центрального   Комитета   -    карьеризма,
заставляющего  их   атаковать   врата   всякой   выгодной   должности   на
государственной службе, включая и мою.
     - Могу вылечить лучевую болезнь, - монотонно  бубнил  толкач.  -  Или
усилить  сексуальную  потенцию.  Могу  обратить  вспять  течение   раковых
заболеваний, включая ужасную меланому, которая зовется черным раком...
     Калека подсунул  ему  подносик  с  набором  разнообразных  бутылочек,
алюминиевых баночек и пластиковых коробочек...
     -  ..."Если  соперник  настойчиво  стремится  занять  твою   выгодную
должность, я снабжу тебя особым веществом, внешне очень похожим на бальзам
для улучшения кожи, но на самом деле это изумительно эффективный токсин. И
цены, товарищ, низкие, низкие цены - у меня. А в знак особого  уважения  к
столь достойному товарищу, я готов принять послевоенные бумажные  доллары.
Предполагается их свободная международная конвертируемость, но реально они
стоят едва ли дороже хорошей туалетной бумаги...
     - Пошел ты к черту, - оборвал его Чьен  и  подал  знак  проплывавшему
аэротакси.
     Он уже и так опоздал на три с половиной минуты. Предстояла  важнейшая
встреча, и все его толстозадые начальники с наслаждением отметят в уме его
опоздание. Подчиненные сделают то же самое с еще большим наслаждением.
     Но калека-толкач сказал тихо:
     - Товарищ, ты ОБЯЗАН купить что-нибудь.
     - Почему же? - негодующе поинтересовался Чьен.
     - Потому что, товарищ,  я  ветеран  войны.  Я  сражался  в  последней
титанической войне Народного Демократического Объединенного фронта  против
презренных сил империалистов. Я  потерял  нижние  конечности  в  битве  за
национальное освобождение при  Сан-Франциско.  -  Теперь,  в  тоне  калеки
появились торжественные нотки.  Если  ты  откажешься  купить  предлагаемый
ветераном товар, рискуешь уплатить штраф или  даже  оказаться  в  тюремной
камере. ТАК ГЛАСИТ ЗАКОН. А вдобавок - подумай о своей репутации.
     Чьен устало кивнул, отпуская аэротакси.
     - Согласен, - сдался он. - Я должен купить что-нибудь.
     Он окинул взглядом жалкий набор знахарских лекарств и  выбрал  наугад
бумажный пакетик.
     - Вот это.
     Калека рассмеялся.
     - Товарищ, это сперматоцид. Его покупают женщины,  которые  не  имеют
политического права приобрести  таблетки.  Тебе  он  едва  ли  пригодится,
поскольку ты мужчина.
     - Закон, - торжественно изрек Чьен,  -  не  требует  покупать  только
полезное. Я должен купить просто что-нибудь. Я беру этот пакет. - Он полез
за бумажником, разбухшим  от  пачки  послевоенных  инфляционных  долларов.
Будучи слугой государства, Чьен получал эти доллары четыре раза в неделю.
     - Поведай мне о своих проблемах, - настаивал калека-толкач.
     Чьен уставился на него. Он был шокирован - такое наглое  вторжение  в
личную жизнь, да еще со стороны негосударственного служащего!
     - Ладно, товарищ, - сказал калека, видя  реакцию  Чьена.  -  Не  буду
настаивать. Как врач  -  народный  целитель  -  ограничусь  тем,  что  мне
известно.
     Он задумался, изможденное лицо его стало серьезным.
     - Ты часто смотришь телевизор? - неожиданно спросил он.
     Захваченный врасплох, Чьен признался:
     - Каждый вечер, кроме пятницы. По пятницам я хожу в клуб  упражняться
в завезенном с побежденного Запада эзотерическом искусстве рулевого.
     Это было единственное хобби Чьена. Всю остальную энергию он  посвящал
исключительно партийной деятельности.
     Калека выбрал серый пакетик.
     - Шестьдесят торговых долларов, - объявил он. -  Гарантия  полная.  В
случае, если не подействует согласно назначению, прошу обратиться  ко  мне
для полного и щедрого возмещения затрат.
     - А как оно должно подействовать? - ехидно поинтересовался Чьен.
     - Снимет усталость после долгих и утомительных своею бессмысленностью
официальных монологов. Это успокаивающий порошок. Прими  его,  как  только
опять окажешься перед фактом длинной вечерней  официальной  телепроповеди,
которая...
     Чьен заплатил и взял пакетик. Фигу я тебя приму, - решил он в уме.  -
Все-таки это грабеж среди белого дня. Сделали ветеранов  привилегированным
классом. Теперь они кормятся за счет  нас  -  молодого  поколения,  -  как
стервятники.
     Забытый серый пакетик так и остался в кармане его пиджака. Чьен вошел
в величественное здание Министерства произведений искусства, чтобы  начать
рабочий день в собственном солидном кабинете.


     В приемной его ожидал плотного  телосложения  смуглолицый  мужчина  в
коричневом шелковом двубортном костюме с жилеткой, производства  Гонконга.
Рядом  с  незнакомцем  стоял  непосредственный  начальник  Чьена,   Ссу-Ма
Тзо-Пин. Он представил их  друг  другу  на  кантонском  диалекте,  которым
Тзо-Пин владел довольно слабо.
     - Товарищ Тунг Чьен, познакомьтесь с товарищем Дариусом  Петелем.  Он
представляет новое учреждение дидактико-идеологического  характера,  скоро
открывающееся в Сан-Фернандо  в  Калифорнии.  -  Тзо-Пин  сделал  паузу  и
добавил: - Товарищ Петель отдал свою жизненную энергию борьбе со  странами
империалистического блока через педагогические каналы. Поэтому он назначен
на столь высокий пост.
     Рукопожатие.
     - Чаю? - предложил гостям Чьен.
     Он нажал кнопку инфракрасного хибачи, и мгновение  спустя  забулькала
вода  в  керамическом  сосуде  -  японского  производства,  с  орнаментом.
Усевшись за стол, он обнаружил,  что  преданная  товарищ  Хси  уже  тайком
положила на  стол  тоненькую  папиросную  бумажку  с  секретным  досье  на
товарища  Петеля.  Чьен  просмотрел   листок,   делая   вид,   будто   это
малозначительная бумажка.
     - Абсолютный Благодетель Народа, - заговорил Тзо-Пин, - лично  принял
товарища Петеля. Абсолютный  Благодетель  доверяет  товарищу  Петелю.  Это
большая  честь.  Его  школа  в  Сан-Фернандо  будет   заниматься   обычной
философией   дао,   являясь   по    сути    нашим    каналом    связи    с
либерально-интеллектуальным крылом молодежи на  западе  США.  Их  довольно
много  уцелело  в  зоне   между   Сан-Диего   и   Сакраменто.   По   нашим
предварительным данным - около десяти  тысяч.  Школа  примет  две  тысячи.
Запись будет обязательной для всех отобранных нами. Гм, кажется, вода  уже
кипит.
     - Благодарю,  -  пробормотал  Чьен,  опуская  в  керамический  чайник
мешочек одноразового чая "Липтон".
     Тзо-Пин продолжил:
     - Все экзаменационные работы студентов школы будут направляться в ваш
кабинет, дабы вы могли тщательно изучить их идеологическую  суть.  Другими
словами, вы, товарищ Чьен, будете определять, кто из двух тысяч  студентов
действительно искренне воспринимает идеи,  заложенные  в  учении,  которое
будут преподавать инструкторы во главе с Петелем, а кто - нет.
     -  Я  налью  чай,  -  предложил  Чьен,  хорошо  владевший  тонкостями
церемон