сберегаемой душой всю свою жизнь. Но теперь в ней есть кровь  -
Компьютер сказал бы "гены" - от стай со  всего  мира,  от  одного  из  самых
чокнутых странников, кто когда-либо бросал душу на ветер.
   - И от одного из самых умных, -  добавила  Резчица  голосом  одновременно
насмешливым и присвистывающим от боли. - Новая душа будет уж точно не глупее
предыдущей и куда более гибкая.
   - А я сам тоже немножко беременный, - добавил Странник. - Но мне  это  ну
ни капельки не грустно. Слишком долго я был четверным. И к тому же вообрази:
иметь щенков от самой Резчицы! Может быть, я  стану  солидным  и  где-нибудь
осяду.
   - Ха! Даже двоих от меня не хватит усмирить твою бродяжью душу.
   Джоанна слушала. Сами идеи были такими чуждыми, но интонации и юмор  были
очень знакомы. Откуда-то.., и вдруг она вспомнила. Когда ей бьыо  пять  лет,
мама с папой принесли домой маленького Джефри. Слов их Джоанна  не  помнила,
даже смысла их не помнила, но тон - тон был тот же, что сейчас у  Резчицы  и
Странника.
   Джоанна снова  села,  и  напряжение  этого  длинного  дня  отпустило  ее.
Артиллерия Тщательника действовала, был шанс отбить звездолет. И  даже  если
нет.., у нее появилось чувство, что она немножко дома.
   - А м-можно погладить твоего щенка?

Глава 25

   Путешествие "Внеполосного"  началось  с  катастрофы,  где  разницу  между
жизнью и смертью решали часы и минуты. В первые недели  полета  был  ужас  и
одиночество  и  попытки  воскресить  Фама.  "Внеполосный"  быстро  падал   к
плоскости Галактики, уходя от Ретрансляторов. День за днем звездный  завиток
выпрямлялся им навстречу, пока  не  стал  сплошной  полосой  света.  Млечным
Путем, каким он виден с Ньоры и Старой Земли -  и  с  большинства  обитаемых
планет Галактики.
   Двадцать тысяч световых лет за три недели. Но это был путь через  Средний
Край. Теперь, в галактической плоскости,  они  все  еще  были  в  нескольких
тысячах световых лет от Дна Края. Границы Зон проходили примерно  по  уровню
поверхностей,  отвечающих  одинаковой  плотности  материи.  В  галактических
масштабах  Дно  было  расплывчатой  поверхностью,   имеющей   форму   линзы,
окружающей большую часть галактического диска. "Внеполосный" двигался теперь
в плоскости этого диска, более или менее в сторону центра Галактики.  Каждую
неделю они подходили все ближе к Медленной Зоне.  Хуже  того,  их  путь,  со
всеми разумными вариантами  проходил  точно  через  регион,  где  наблюдался
массивный сдвиг Зон. В сетевых  группах  новостей  это  называлось  "Великая
Зонная Буря", хотя никаких, разумеется, физических возмущений в этом регионе
не было. Но иногда им за день не удавалось пройти и  восьмидесяти  процентов
намеченного.
   Они довольно рано узнали, что их продвижение  тормозит  не  только  буря.
Синяя Раковина выходил наружу и осматривал повреждения, полученные во  время
бегства.
   - Значит, дело в самом  корабле?  -  спросила  Равна,  глядя  на  ставшее
неуловимым движение ближайших звезд по небу.
   Подтверждение не было откровением. Но что же делать. Синяя Раковина ездил
взад-вперед по потолку. Каждый раз, доезжая до дальней стены, он  запрашивал
программу управления кораблем о состоянии герметизации носового люка.  Равна
метнула на него рассерженный взгляд:
   - Слушай, ты уже проверяешь это энный раз за последние три  минуты.  Если
ты думаешь, что там неполадка, так устрани ее!
   Тележка наездника резко остановилась. Ветви неуверенно зашевелились.
   - Но я же выходил. Я хочу быть уверен, что закрыл люк как  следует...  А,
ты хочешь сказать, что я это уже проверял?
   Равна посмотрела на него и постаралась  убрать  язвительность  из  своего
голоса. Недовольство не следовало срывать на Синей Раковине.
   - Ага. Раз пять, не меньше.
   - Извини. - Он остановился, уходя в спокойствие полной сосредоточенности.
- Я не включил память.
   Иногда эта привычка умиляла, а иногда раздражала. Когда наездник  пытался
думать о двух  разных  вещах  одновременно,  его  тележка  иногда  сбоила  в
кратковременной памяти. Синяя Раковина, в  частности,  иногда  зацикливался,
повторяя одни и те же действия и тут же о них забывая.
   Фам усмехнулся - он держался гораздо хладнокровнее Равны.
   - Чего я  не  понимаю,  так  это  почему  вы,  наездники,  со  всем  этим
мучаетесь.
   - Как это?
   - Ну, согласно сведениям из библиотеки корабля, у вас  эти  тележки  были
еще до того, как возникла  Сеть.  Так  почему  же  вы  не  усовершенствовали
конструкцию, не избавились от этих дурацких колес, не улучшили  отслеживание
памяти? Спорю на что хотите, что  даже  боевой  программист  Медленной  Зоны
вроде меня придумал бы конструкцию получше той, на которой вы ездите.
   - Это действительно вопрос традиций, - сухо ответил Синяя Раковина. -  Мы
прежде всего благодарны Тому, кто дал нам колеса и память.
   - Хм.
   Равна чуть не улыбнулась. Сейчас она достаточно хорошо знала Фама,  чтобы
догадаться, о чем он думает - а именно, что довольно много наездников  могли
перейти на гораздо лучшие  приборы  в  Переходе.  Тем,  кто  остались,  явно
нравились наложенные на самих себя ограничения.
   - Да, традиций. Многие из тех, кто были наездниками,  изменились  -  даже
Перешли. Но мы остались. - Зеленый Стебель  замолчала,  а  когда  заговорила
вновь,  ее  голос  был  еще  застенчивей  обычного.  -  Вы  слыхали  Легенду
наездников?
   - Нет, - ответила Равна, заинтересованная помимо  своего  желания.  Может
быть, когда-нибудь она узнает об этих наездниках  не  меньше,  чем  о  своих
друзьях-людях, но пока что они были полны сюрпризов.
   - Мало кто слыхал. Не то  чтобы  это  была  тайна,  просто  мы  редко  ее
вспоминаем. Это близко к религии, но мы никого не стремимся обратить. Четыре
или пять миллиардов лет назад Некто построил  первые  тележки  и  дал  разум
первым наездникам. Это проверенный факт. Легенда состоит в  том,  что  нечто
погубило Создателя и  все  его  работы.  Катастрофа  столь  великая,  что  с
расстояния стольких лет она даже не может быть понята, как действие Разума.
   Много было теорий о том, какой была Галактика в далеком прошлом, во время
Разделения. Но ведь Сеть не могла  существовать  извечно,  она  должна  была
иметь начало. Равна никогда особо не верила в Древние Войны и в Катастрофы.
   - Так что в определенном  смысле,  -  говорила  Зеленый  Стебель,  -  мы,
наездники, - это те, кто остались верны, те, кто ждет возвращения Создавшего
нас. Традиционная тележка и традиционный интерфейс с  ней  -  это  стандарт.
Верность ему питает наше терпение.
   - Именно так, - добавил  Синяя  Раковина.  -  И  сама  конструкция  очень
изощренная, миледи, хотя функции ее просты. - Он откатился в центр  потолка.
- Традиционная тележка требует хорошей  дисциплины  -  сосредоточенности  на
том, что действительно важно.  А  сейчас  я  пытался  беспокоиться  сразу  о
многом... - Он резко вернулся к теме:
   - Два наших шипа гипердвигателя не  восстановились  после  катастрофы  на
Ретрансляторах. Еще три, по всей видимости, выходят из строя. Мы думали, что
медленность нашего продвижения связана с бурей, но сейчас я осмотрел шипы  с
близкого расстояния. Диагностические предупреждения не были ложной тревогой.
   - И дело становится все хуже?
   - К несчастью, да.
   - И насколько плохо оно станет? Синяя Раковина сложил свои щупальца.
   - Миледи Равна, мы не можем быть уверены в  наших  экстраполяциях.  Может
стать ненамного хуже, чем сейчас, или... Вы же знаете, что "Внеполосный"  не
был окончательно готов  к  отлету.  Еще  оставалось  провести  окончательные
испытания. В некотором смысле это волнует меня больше всего  остального.  Мы
не знаем, какие могли затаиться  ошибки  в  программах,  особенно  когда  мы
достигнем Дна и отключится нормальная  автоматика.  Нам  остается  тщательно
следить за гипердвигателями.., и надеяться.
   Это был кошмар всех путешественников, особенно возле Дна Края: отказывают
гипердвигатели - и световой год становится делом не минут, а лет. Даже  если
они запустят субсветовой двигатель и лягут в  гибернацию,  то  в  момент  их
прибытия Джефри Олсндот будет много тысяч лет как мертв, а тайна корабля его
родителей похоронена в какой-нибудь средневековой помойке.
   Фам Нювен махнул рукой в сторону ползущих звездных полей.
   - И все же это Край. С каждым часом мы пролетаем больше, чем флот Кенг Хо
мог пройти за десятилетия. - Он пожал плечами. - Ведь здесь  наверняка  есть
места, где мы можем сделать ремонт?
   - Несколько таких.
   Ничего себе  "Быстрый  полет,  никем  не  замеченный".  Равна  вздохнула.
Окончательная подготовка корабля  на  Ретрансляторах  должна  была  включать
установку дублирующего оборудования и  оттестированных  программ,  способных
работать возле Дна. Все это теперь далекие "могло быть". Она  посмотрела  на
наездницу.
   - А какие есть мысли?
   - На какую тему? - спросила Зеленый Стебель.
   Равна прикусила губу. Кто-то говорил, что наездники - раса комиков.  Это,
конечно, так, но, как правило, они не нарочно.
   Синяя Раковина что-то протрещал подруге.
   - А! О том, где можно получить помощь. Да, есть  несколько  возможностей.
Сьяндра Кеи отсюда в трех тысячах девятистах световых лет, но по ту  сторону
бури. Мы...
   - Слишком далеко, - сказали Равна и Синяя Раковина почти в один голос.
   - Да-да, но вспомните: миры Сьяндры  Кеи  почти  все  людские,  ваш  дом,
миледи Равна. И мы с Синей Раковиной их очень хорошо знаем; в конце  концов,
там  мы  брали   груз   шифровального   оборудования,   которое   везли   на
Ретрансляторы. У нас там друзья, а  у  вас  -  семья.  Даже  Синяя  Раковина
согласен, что там мы можем сделать эту работу, не привлекая внимания.
   - Да, если мы туда попадем, - ворчливо заявил Синяя Раковина.
   - Ладно, а каковы другие варианты?
   - Они не так хорошо известны. Я  составлю  список.  -  Щупальца  Зеленого
Стебля задвигались над консолью. - Наш  последний  шанс  на  выбор  довольно
близко  от  выбранного  нами  курса.  Цивилизация   в   отдельной   системе.
Называется.., название переводится как "Гармоничный Покой".
   - Вечный покой? - пошутил Фам.
   Пока что они решили спокойно продвигаться вперед, наблюдая  за  шипами  и
отложив решение об остановке на ремонт. Дни складывались в недели, недели  -
в месяцы. Четверо путешественников в опасном рейсе ко Дну  ради  благородной
цели.  Показатели  гипердвигателей  ухудшались,  но   медленно,   в   точном
соответствии с предсказаниями корабельного диагноста.
   Погибель  расходилась  по  Вершине  Края,  и  ее  атаки  на  архивы  Сети
растянулись куда дальше, чем она могла достать непосредственно.
   Связь с Джефри стала лучше. Сообщения стали  поступать  по  одному-два  в
день.  Иногда,  когда  антенный  рой  "Внеполосного"  оказывался   правильно
настроен, они с Равной могли говорить почти  в  реальном  времени.  Развитие
мира Стальных Когтей шло быстрее,  чем  ожидалось,  -  возможно,  достаточно
быстро, чтобы мальчик смог спасти себя сам.
   Тяжело было время - вчетвером взаперти в одиноком корабле, с единственной
нитью во внешний мир, и та вела к потерявшемуся ребенку.
   Как бы там ни было, а это было по-настоящему скучно. Хотя, у каждого было
достаточно  работы.  Равне  досталось  управление  библиотекой   корабля   и
извлечение из нее планов для помощи господину Булату  и  Джефри.  Библиотека
"Внеполосного" была нулем по сравнению с Архивом Ретрансляторов или  даже  с
университетской библиотекой на Сьяндре Кеи, но без соответствующей поисковой
автоматики она была столь же непознаваемой.  А  по  мере  их  продвижения  с
автоматикой приходилось возиться все больше и больше.
   И все-таки.., в присутствии Фама  скучно  быть  не  могло.  У  него  были
десятки проектов, и он интересовался всем.
   - Путешествие может быть подарком, - любил говаривать он. - Сейчас у  нас
есть время собраться, время подготовиться ко всему, что может ждать впереди.
   Он стал учить самнорский. Это шло медленнее,  чем  имитация  обучения  на
Ретрансляторах, но у этого парня была настоящая склонность к языкам, а Равна
давала ему достаточно практики.
   Каждый день он проводил  несколько  часов  в  мастерских  "Внеполосного",
часто на пару с Синей Раковиной. Реализуемая графика  была  для  него  новым
понятием, но уже через пару  недель  он  мог  делать  не  только  игрушечные
прототипы. Построенные им скафандры имели двигатели и карманы для оружия.
   - Мы не знаем, как там будет, когда мы прилетим, и  силовая  броня  может
очень и очень пригодиться.
   В конце каждого рабочего  дня  они  сходились  на  мостике  сличить  свои
записи,  рассмотреть  последние  сведения  от  Джефри  и  господина  Булата,
проверить состояние гипердвигателей. Для Равны это бывало  самое  счастливое
время дня.., и самое тяжелое - тоже.  Фам  настроил  автоматику  дисплея  на
показ кругового обзора стен замка. Огромный очаг заменял  окно,  где  обычно
выводилось состояние связи. Звук был почти натуральный, даже часть  жара  от
"огня" шла от этой стены. Это был зал замка из памяти Фама, с той  Канберры,
о которой он говорил. Но это не сильно отличалось от Века Принцесс на  Ньоре
(хотя  те  замки  стояли  в  основном  на  тропических  болотах,  где  редко
использовались большие очаги). По какой-то непонятной  причине  он  нравился
даже наездникам; Зеленый Стебель говорила, что  он  напоминает  ей  торговую
стоянку времен первых лет  с  Синей  Раковиной.  Как  путешественники  после
долгого ходового дня, они отдыхали в  уюте  фантомного  зала.  А  когда  все
деловые вопросы бывали решены, Фам с наездниками обменивались рассказами,  и
это затягивалось иногда до глубокой "ночи".
   Равна сидела рядом с ним, самая молчаливая из всех четырех. Она  смеялась
вместе со всеми, иногда принимала участие в  дискуссиях:  у  Синей  Раковины
бывали припадки юмора по поводу веры Фама в шифрование  открытым  ключом,  и
Равна рассказывала истории, подтверждающие мнение наездника. Но это  было  и
самым тяжелым  для  нее  временем.  Да,  рассказы  были  удивительны.  Синяя
Раковина и Зеленый Стебель побывали во многих местах,  и  в  душе  они  были
бродячими торговцами. Надувательство, яростный спор о  цене,  товары  -  это
было частью самой их жизни. Фам самозабвенно слушал рассказы своих друзей, а
потом рассказывал свои - как он был принцем на Канберре и  что  значит  быть
торговцем и  исследователем  в  Медленной  Зоне.  И  при  всех  ограничениях
Медленности его рассказы перешибали истории наездников.  Равна  улыбалась  и
старалась изобразить энтузиазм.
   Потому что истории Фама - это была натяжка. Он честно верил в них, но она
не могла вообразить, как один человек мог столько видеть, столько совершить.
Там, на Ретрансляторах, она  говорила,  что  его  память  -  это  синтетика,
шуточка Старика. Она сказала это в  приступе  необоримой  злости,  и  больше
всего на свете ей бы хотелось, чтобы этого никогда не было.., потому что так
ясно, что это правда. Зеленый Стебель и  Синяя  Раковина  никогда  этого  не
замечали, но бывало, что Фам в середине рассказа запинался, и в  глазах  его
проглядывал едва прикрытый страх. Где-то в душе он тоже знал  правду,  и  ей
вдруг хотелось  его  обнять,  утешить.  Как  если  бы  у  тебя  был  страшно
израненный друг, и ты можешь  с  ним  говорить,  но  никогда  не  упоминать,
насколько он искалечен. Но вместо этого она притворялась, что этих  провалов
просто нет, улыбалась и смеялась над его дальнейшим рассказом.
   И вся эта злая шутка Старика была без надобности. Фаму не надо было  быть
героем. Он был достойным человеком, хотя слегка  эгоистичным  и  не  слишком
уважающим правила. У него было упорства не меньше, чем у Равны, а  храбрости
даже больше.
   Каким  искусством  должен  был  обладать  Старик,  чтобы  создать  такого
человека! Какой... Силой! И как же она ненавидела  Его  за  злую  шутку  над
таким человеком!

***

   Богошок Фама почти совсем прошел. За это Равна была очень благодарна. Раз
или два  в  месяц  у  него  бывали  приступы  снов  наяву.  После  этого  он
день-другой с сумасшедшим энтуэиаз1йом предлагал какой-нибудь новый  проект,
который часто и сам не мог толком объяснить. Но эти явления не  усиливались,
и он от нее не отдалялся.
   - Может быть, этот богошок и спасет нас в конце концов,  -  говорил  Фам,
когда Равна решалась об этом заговорить. - Нет, не знаю я, как это будет.  -
Он похлопывал себя по голове. - Здесь до сих пор есть личный чердак бога.  И
это более чем просто память. Иногда этому  богошоку  нужен  весь  мой  мозг,
чтобы думать, и для моего самосознания не остается места, и потом я не  могу
объяснить, но иногда что-то все-таки брезжит. Что бы  ни  принесли  родители
Джефри в мир Стальных Когтей,  ясно  одно:  это  может  повредить  Погибели.
Можешь называть это противоядием или - лучше - контрмерой. Что-то, что  было
взято у Отклонения, когда оно зарождалось в лаборатории Страума.  Что-то,  о
чем Отклонение заподозрило лишь много позже.
   Равна только вздыхала. Трудно было представить себе добрую весть, которая
в то же время так бы страшила.
   -  И  страумеры  смогли  что-то  вроде  этого  увести  прямо  из   сердца
Отклонения?
   - Может быть. А может быть,  Контрмера  смогла  использовать  Страумеров,
чтобы ускользнуть от Отклонения. Спрятаться на недоступной глубине  и  ждать
момента для удара. И я думаю, это может сработать, если я  -  то  есть  если
богошок от Старика -  доберется  туда  вниз  и  поможет  ей.  Посмотри,  что
творится в группах новостей. Погибель переворачивает весь Верхний Край вверх
дном - что-то ищет. Удар по Ретрансляторам - это был малый  побочный  эффект
операции по убийству Старика. Но пока что она ищет не там. У нас будет  шанс
запустить Контрмеру.
   Равна вспомнила письма Джефри.
   - Гниль на стенах корабля. Ты думаешь, это она и есть?
   Взгляд Фама стал задумчивым.
   - Может быть. Она кажется вполне пассивной, но он говорит, что она была с
самого начала и что его родители не разрешали ему к ней подходить.  Кажется,
она ему слегка противна... И это хорошо, потому что его шипастые друзья тоже
не будут ее трогать.
   У Равны мелькали тысячи вопросов. Очевидно, что у Фама - тоже.  И  сейчас
ни на один из них не было  ответа.  Но  когда-нибудь  они  предстанут  перед
неизвестным, и мертвая рука Старика сделает свой  ход..,  посредством  Фама.
Равна вздрогнула, и они долго молчали оба.

***

   Месяц за месяцем изобретение пороха шло  точно  по  графику  библиотечной
программы. Стальные Когти научились легко его  производить;  очень  мало  им
приходилось возвращаться назад по дереву  разработки  к  пройденным  этапам.
Критическим пунктом, который замедлял ход работ, было испытание сплавов,  но
здесь уже тоже было пройдено самое  трудное.  Стаи  "Скрытого  Острова"  уже
построили первые  три  прототипа:  заряжающиеся  с  казенной  части  орудия,
которые могла нести одна стая. Джефри считал, что через  десять  дней  можно
будет начать серийное производство.
   С радио дело обстояло сложнее. В одном смысле проект отставал от графика,
в другом же он стал куда более грандиозным, чем Равна могла себе вообразить.
После долгого периода нормального развития Джефри  предложил  контрплан.  Он
состоял в полной переработке таблиц для акустического интерфейса.
   - Я-то думал, что эти ребята  только-только  в  раннем  средневековье,  -
заметил Фам Нювен, прочитав письмо Джефри.
   - Так и есть. Очевидно, они всего лишь продумали следствие из  того,  что
мы им послали. Они хотят организовать передачу стайной мысли по радио.
   - Ха. Смотри, мы описали, как таблицы задают сетку передатчика  -  и  все
это на нетехническом самнорском. И при этом показали,  как  малые  изменения
таблиц дают совсем другую сетку. Но видишь  ли,  наша  конструкция  дает  им
полосу три килогерца - вполне  нормально  для  голосовой  связи.  А  ты  мне
говоришь, что реализация этой новой таблицы д