ать
восьмерку. Если получится, эта стая по разумности превзойдет все возможное.
   Булат  жестом  приказал  телохранителю  затенить  факелы.  Открыв   дверь
тридцать третьей, он на цыпочках вывел одного  своего  элемента  на  балкон.
Посмотрел вниз, тщательно заглушив переднюю мембрану  этого  элемента.  Свет
был тусклым, но ясно были видны щенки, сбившиеся в кучу..,  со  своим  новым
другом. Богомолом. Безмятежность -  так  можно  было  бы  назвать  это  все.
Награда,  приходящая  к  исследователю  после  долгой,  тяжелой,  тщательной
работы. Раньше у него было две  проблемы.  Первая:  Амдиранифани  постепенно
угасал, его элементы впадали в обычный аутизм полностью новорожденной  стаи.
Вторая - это был пленный чужак. Был он огромной угрозой, огромной загадкой и
огромной возможностью. Но как с ним общаться?  Возможности  манипуляции  без
общения очень ограничены.
   И вдруг по слепой прихоти судьбы решение обеих проблем  указал  нерадивый
Слуга.
   Глаза Булата привыкли к темноте, и под кучей щенков он  смог  рассмотреть
чужака.  Когда  Булат  впервые  услышал,  что  это  создание   поместили   в
эксперимент, от гнева он чуть не потерял  способность  думать.  Допустившего
ошибку Слугу пустили в переработку.
   Но бежали дни, и  эксперимент  Амдиранифани  стал  демонстрировать  такую
живость, которой не было у него с самого момента отнятия  щенков  от  маток.
Очень быстро выяснилось - из  результатов  вскрытия  других  чужаков  -  что
богомольский народец не живет в стаях. У Булата в руках был полный чужак.
   Чужак пошевелился во сне и издал Низкий шум ртом. Никаких  других  звуков
он издавать  не  умел.  Щенки  сдвинулись,  приспосабливаясь  к  его  новому
положению. Они тоже спали, неясно думая между собой. На нижнем конце спектра
этих звуков слышалась точная имитация звуков чужака. И это был самый большой
прорыв из всех. Эксперимент Амдиранифани  осваивал  речь  чужака.  Для  стаи
новорожденных это была всего лишь иная форма межстайной речи,  и,  очевидно,
его друг-богомол  был  интереснее,  чем  появлявшиеся  на  балконе  учителя.
Фрагмент Свежевателя утверждал, что здесь все дело в физическом  контакте  -
щенки реагируют на чужака как на суррогатного родителя, хотя  он  совершенно
безмысленен.
   Но это все не важно. Булат высунул на балкон еще  одну  голову.  И  стоял
тихо, ни один элемент не  обращался  мыслью  непосредственно  к  другому.  В
воздухе стоял странный запах - смесь запаха щенков и пота богомола. Эти двое
были величайшим сокровищем Движения. Ключом к  выживанию,  а  то  и  больше.
Теперь Булат уже знал, что летающий корабль не был частью  флота  вторжения.
Скорее гости были похожи на собравшихся впопыхах беженцев. Ниоткуда не  было
вестей о других приземлениях, хотя шпионы Движения были повсюду.
   Победа над чужаками висела тогда на  волоске.  Одно  их  оружие  перебило
почти весь полк. В хороших челюстях оно сможет повергнуть  армии.  Булат  не
сомневался, что в корабле есть куда более мощные убивающие машины  -  причем
еще функционирующие.  Жди  и  смотри,  посоветовал  сам  себе  Булат.  Пусть
Амдиранифани найдет рычаги, которыми управляется этот  чужак.  Призом  будет
целый мир.

Глава 14

   Когда-то мама говаривала про что-нибудь, что это  "забавнее,  чем  полная
корзина щенят". У Джефри Олсндота никогда  не  было  больше  одного  зверька
одновременно, и только раз это была собака. Но теперь он понимал, что  имела
в  виду  мама.  С  самого  первого  дня,  когда  он  был  такой  уставший  и
перепуганный, восемь щенят привели его в восторг. А он - их.  Они  лезли  на
него, тянули за одежду и прыгали вокруг. Все время на него смотрели трое или
четверо из них. Глаза у них были сплошь розовые или коричневые и  для  таких
голов  казались  слишком   большими.   С   самого-начала   эти   щенки   его
передразнивали. И умели делать это куда лучше певчих птиц Страума - все  его
слова немедленно повторялись, будто  эхом,  или  воспроизводились  потом.  А
когда он плакал, щенки часто тоже плакали и собирались вокруг него.
   Были и другие собаки, большие, которые ходили в  одежде  и  появлялись  в
дверях на высоких балконах. Они спускали в комнату еду,  а  иногда  издавали
странные звуки. Но вкус у еды был мерзкий, а большие собаки  его  словам  не
подражали.
   Прошло два дня, потом неделя. Джефри уже обследовал всю комнату. На самом
деле это не была тюремная камера - слишком большая. А кроме того,  пленникам
не разрешают держать зверей. Джефри понял, что мир этот не  цивилизован,  не
является частью Царства и, может быть, даже к Сети не подключен. Если  мамы,
папы и Джоанны поблизости нет, то, быть может,  некому  даже  будет  научить
собак самнорскому. Значит, придется это делать Джефри  Олсндоту,  и  ему  же
придется искать свою семью.
   Теперь, когда на угловые балконы выходили собаки в белых куртках,  Джефри
выкрикивал им вопросы. Но это не очень помогало. Не отвечал даже тот, что  с
красными полосами. Зато отвечали щенки. Они кричали вместе с Джефри,  иногда
повторяя его слова, а иногда производя бессмысленный шум.
   Джефри быстро сообразил, что щенят ведет единый разум. Когда  они  вокруг
него бегали, некоторые  всегда  сидели  на  расстоянии,  их  грациозные  шеи
изгибались в разные стороны - и бегающие точно  знали,  что  видят  сидящие.
Если кто-то стоял сзади, от остальных тоже ничего нельзя  было  спрятать  за
спиной. Поначалу Джефри думал, что они как-то  разговаривают.  Но  это  было
больше, чем разговор: когда он видел, как они расстегивают его  ботинки  или
рисуют, головы, пасти и лапы действовали совместно  так  точно,  как  пальцы
одной руки. Джефри не формулировал это словами,  но  через  некоторое  время
стал воспринимать щенков как единого своего друга. При этом он заметил,  что
Щенки составляет фразы из его слов - и иногда даже получается смысл.
   - Ты я играть.
   Эта фраза звучала как набор слов, но обычно предшествовала бешеной игре и
скаканию по мебели.
   - Ты я рисовать.
   Метр стены внизу вокруг всей комнаты был закрыт грифельной доской. Такого
устройства отображения Джефри в жизни не видел: грязное, неточное, с  плохим
стиранием, без возможности сохранения. И Джефри оно нравилось.  Его  руки  и
лицо - и почти все губы Щенков - были покрыты  пятнами  мела.  Они  рисовали
друг друга и сами себя. Щенки не  рисовал  точные  картины,  как  Джефри;  у
нарисованных им фигур собак были большие головы и  лапы,  а  тела  слипались
вместе. Когда он рисовал Джефри, руки всегда получались большими,  а  каждый
палец тщательно прорисован.
   Джефри рисовал свою семью и пытался дать Щенкам понять.
   День за днем солнечный луч поднимался по стене все выше. Теперь иногда  в
комнате было темно. По крайней мере раз в день приходили  стаи  говорить  со
Щенками. Это была одна из немногих вещей, которые могли отвлечь  малышей  от
Джефри. Щенки сидел под балконом, пища и крякая в сторону взрослых. Это  был
школьный класс! Они спускали свитки, чтобы он на них смотрел, и  вытаскивали
те, на которых он писал.
   Джефри сидел тихо и наблюдал за уроком. Он  ерзал,  правда,  но  учителям
больше ничего не кричал. Еще немного, и он сможет говорить со  Щенками.  Еще
немного, и Щенки узнает для него, где мама, папа и Джоанна.

***

   Бывает, что ужас и боль - не самые лучшие приводные ремни.  Обман,  когда
он срабатывает, - самая элегантная и  недорогая  манипуляция  из  всех.  Как
только Амдиранифани бегло  овладел  языком  богомолов.  Булат  объяснил  ему
насчет "трагической  гибели"  родителей  и  однопометницы  Джефри.  Фрагмент
Свежевателя против  этого  возражал,  но  Булат  хотел  достичь  быстрого  и
несомненного контроля.
   Теперь ему казалось, что фрагмент, быть может, был прав. По крайней  мере
нужно было оставить надежду, что однопометница выжила.
   Булат серьезно смотрел на Эксперимента Амдиранифани:
   - Чем мы можем помочь?
   Юная стая доверчиво смотрела вверх.
   - Джефри очень расстроен из-за родителей и сестры.
   Амдиранифани употреблял много богомольских слов,  часто  без  надобности:
сестра вместо "однопометница".
   - Он мало ест. Не хочет играть. Я очень огорчен.
   Булат не спускал  пары  глаз  с  дальнего  балкона.  Там  стоял  фрагмент
Свежевателя. Он не прятался, хотя почти все его лица были в тени. До сих пор
его догадки были удивительны. Но сейчас взгляд фрагмента был  как  в  старые
времена, когда ошибка означала увечье или  того  хуже.  Что  ж,  пусть  так.
Ставки сейчас выше, чем были когда-нибудь, и  если  страх  у  глоток  Булата
может помочь - пусть будет страх.
   Булат отвернулся от балкона и напустил  на  все  лица  выражения  нежного
сочувствия горю Джефри.
   - Ты просто должен сделать так, чтобы он понял. Никто не  сможет  оживить
его родителей или сестру. Но мы знаем, кто убийцы. И делаем все, что  можем,
чтобы от них защититься. Скажи ему, как это трудно. Резчики -  это  империя,
которой сотни лет. В бою мы им противостоять не можем. Вот почему нам  нужна
вся помощь, которую он нам может оказать. Нам нужно,  чтобы  он  научил  нас
пользоваться кораблем своих родителей.
   Щенячья стая наклонила одну голову.
   - Да, я попробую, только...
   Трое элементов возле Джефри издали низкий хрюкающий звук в  его  сторону.
Богомол сидел со склоненной  головой,  лапы  со  щупальцами  он  прижимал  к
глазам. Так он сидел уже несколько дней и отстранялся все больше  и  больше.
Теперь он энергично потряс головой и издал несколько  резких  звуков  повыше
своего обычного регистра.
   - Джефри говорит, что он не понимает, как работают вещи  на  корабле.  Он
просто  маленький...  -  Стая  поискала  перевод.  -  Он  очень  молод  еще.
Понимаете, как я.
   Булат с пониманием кивнул. Это было простым следствием одиночной  природы
чужаков, но все равно дико: каждый из них  начинал  со  щенячьего  возраста.
Каждый был как  щенячья  стая  из  экспериментов  Булата.  Знания  родителей
передавались эквивалентом межстайной речи. Поэтому-то это  создание  и  было
таким простодушным, но сейчас, черт побери, это было неудобство.
   - И все же, есть ли что-нибудь, что он может объяснить?
   Еще хрюканье в сторону богомола. Булату надо  будет  выучить  этот  язык.
Звуки простые: эти жалкие  создания  говорят  ртом,  как  птицы  или  лесные
улитки. Сейчас он в зависимости от Амдиранифани.  Пока  в  этом  ничего  нет
плохого, щенячья стая  ему  доверяет.  Еще  одно  наитие.  С  некоторыми  из
предыдущих  экспериментов  Булат  попытался   использовать   любовь   вместо
традиционной связки Свежевателя "страх-любовь". Был призрачный шанс, что это
улучшит результат. По необыкновенной удаче Амдиранифани попал в эту  группу.
Даже его инструкторы избегали отрицательных стимулов.  Стая  поверит  всему,
что он скажет.., а вместе с ней, надеялся Булат, поверит и богомол.
   Амдиранифани переводил:
   - Есть еще кое-что, о чем он меня спрашивал  раньше.  Джефри  знает,  как
разбудить других  детей  (Амдиранифани  буквально  сказал:  "стаи  щенков"),
которые на корабле. Вы удивлены, господин Булат?
   Хотя Булат больше не думал с ужасом о чудовищных умах, ему тем  не  менее
не было нужно, чтобы вокруг бегала еще сотня чужаков.
   - Я не думал, что их можно так легко разбудить. Но сейчас этого делать не
надо. Нам и так непросто найти еду, которая годится для Джефри. -  Это  было
правдой: существо было в еде необыкновенно капризно. -  Вряд  ли  мы  сможем
прокормить прямо сейчас еще нескольких.
   Еще хрюканье. Еще резкие выкрики Джефри. Потом:
   - Есть еще одна вещь, господин. Джефри считает,  что  можно  использовать
корабельный  ультраволновик  для  вызова  на  помощь  других,  подобных  его
родителям.
   Фрагмент Свежевателя выдернулся из тени. Пара голов уставилась  вниз,  на
богомола, а еще одна смотрела прямо на Булата. Булат не реагировал: он  умел
сохранять хладнокровие лучше любой растянутой стаи.
   - Здесь есть о чем подумать. Может быть, тебе стоит поговорить об этом  с
Джефри. Я не хочу ничего предпринимать, пока не буду уверен, что мы ничего в
корабле не сломаем.
   Слабо. Булат заметил, как дернул мордой фрагмент, с интересом наблюдая.
   Он говорил, а Амдиранифани тут же переводил. Джефри ответил почти сразу:
   - А, тут ничего страшного. Он имел в виду специальный вызов. Он  говорит,
что корабль давно передает сигнал.., еще с момента посадки.
   Булат подумал, случалось ли ему слышать смертельную угрозу, произнесенную
с такой простодушной невинностью.

***

   Джефри и Амди стали выпускать наружу поиграть. Сначала Амди  из-за  этого
нервничал. Он не привык носить одежду. Вся его жизнь - все его четыре года -
прошла в одной большой комнате. Он читал о наружном мире  и  любопытствовал,
но все равно немножко боялся.  А  человеческий  мальчик  явно  этого  хотел.
Каждый день он все больше уходил в себя и плакал тише. В основном он  плакал
из-за родителей и сестры, но иногда из-за того, что его так глубоко заперли.
   Так что Амди поговорил с господином Булатом, и теперь они выходили  почти
каждый день, по крайней мере  во  внутренний  двор.  Сначала  Джефри  просто
сидел, не гладя вокруг. Но Амди обнаружил, что ему самому нравится гулять, и
каждый раз заставлял своего друга играть чуть больше.
   По углам стояли и смотрели стаи учителей и охранников. Амди - а  потом  и
Джефри -  очень  забавлялся,  заставляя  их  волноваться.  Внутри,  на  полу
комнаты, они этого не понимали, но большинство взрослых к Джефри  относились
нервно. Мальчик был высок, как нормально  стоящий  элемент  стаи.  Когда  он
подходил ближе, обыкновенная стая хотела собраться вместе и отступить. Им не
нравилось смотреть на него снизу вверх. Глупо  это,  думал  про  себя  Амди.
Джефри такой высокий и тощий, что кажется, будто он вот-вот  опрокинется.  А
когда он бежал, казалось, что он на каждом шаге старается удержать  себя  от
падения, и это получается плохо. И потому самой любимой игрой у него вначале
были пятнашки. Когда была его очередь догонять, он загонял Джефри  на  белые
куртки - на тех из них, у кого был самый строгий вид. Если  все  получалось,
как задумано, игра становилась куда интереснее. Амди гоняется за  Джефри,  а
белые куртки мечутся, уклоняясь от них обоих.
   Иногда Амди  было  жалко  этих  белокурточников.  Они  такие  чопорные  и
взрослые. Неужто они не понимают, как это  весело  -  иметь  друга,  который
бежит рядом с тобой, которого можно тронуть?
   Теперь почти все время была ночь. Дневной свет появлялся и держался  лишь
пару часов до и после полудня. Рассвет и сумерки  были  такими  яркими,  что
затмевали звезды и полярное сияние, но слишком тусклыми,  чтобы  видны  были
цвета. Хотя Амди всю свою жизнь провел в помещении,  он  достаточно  понимал
геометрию, чтобы понять причину явления, и любил наблюдать изменения  света.
Джефри же не очень нравилась зимняя тьма.., пока не выпал первый снег.
   Амди получил свой первый комплект курток. А господин  Булат  распорядился
сделать специальную одежду для человеческого мальчика.  Эта  пушистая  ткань
облегала все его тело и сохраняла тепло лучше, чем хороший мех.
   На одной стороне двора снег собрался слоем глубже шести  дюймов,  зато  в
других местах намело сугробы выше голов Амди. В  защищенные  от  ветра  ниши
стен вставили факелы, и их свет отражался на снегу золотом.  Амди  знал  про
снег,  хотя  никогда  раньше  его  не  видел.  Он  любил  рассыпать  его  по
какой-нибудь  своей  куртке.  Он  смотрел  и  смотрел,  стараясь  разглядеть
снежинки, и чтобы они не таяли от дыхания. От их шестиугольного узора  почти
на грани возможностей его глаз трудно было отвести взгляд.
   Но теперь в пятнашки уже было не поиграть: человек бегал по сугробам, где
Амди приходилось барахтаться. И еще человек умел делать  удивительные  вещи.
Он делал из снега шарики  и  бросал.  Стражникам  это  очень  не  нравилось,
особенно когда Джефри залепил по  нескольким  элементам.  Тогда  он  впервые
увидел, как они сердятся.
   Амди метался по выметенной снегом стороне двора, уворачиваясь от  снежков
и досадуя. Эти человеческие руки - злая, злая штука. Как бы он  хотел  иметь
пару таких - а лучше четыре пары! Наконец он зашел с трех сторон и  бросился
прямо на человека. Джефри метнулся к  глубокому  снегу  -  но  поздно.  Анци
стукнул его сверху и снизу, опрокинув в сугроб. Была потешная битва, руки  и
ноги против хлопающих губ и лап.  Но  теперь  Амди  торжествовал  победу.  И
человеку пришлось заплатить за свои снежки изрядным  количеством  засунутого
ему за шиворот снега.

***

   Иногда они просто сидели и смотрели на небо так долго, что крестцы и ноги
начинали затекать. Сидя за самым  большим  сугробом,  они  были  закрыты  от
факелов замка и ясно могли рассмотреть свет неба.
   Сначала Амди был зачарован полярным сиянием.  И  даже  некоторые  из  его
учителей - тоже. Они говорили, что в этой части света  свечение  неба  лучше
всего видно. Иногда оно было настолько слабым, что его  затмевал  даже  свет
факела, играющий на снегу. А  бывало,  что  оно  повисало  от  горизонта  до
горизонта, зеленый свет с розовыми краями, и он качался, будто его раздувало
вьюгой.
   Амди и Джефри теперь свободно разговаривали, хотя всегда на языке Джефри.
Человек не мог воспроизвести ни одного звука межстайной речи, даже имя  Амди
в  его  произношении  было  едва  узнаваемым.  Зато  Амди  отлично   понимал
самнорский. Это был их секретный язык.
   На Джефри полярное сияние не производило особого впечатления.
   - У нас дома такого полно. Это просто свет от...
   Он произнес новое слово и посмотрел на Амди.  Смешно,  как  этот  человек
умеет смотреть только в одном направлении. Поэтому у него голова и глаза все
время дергались.
   -  ..от  таких  мест,  где  люди  делают  всякие  вещи.  Это   выдуваются
отработанные газы, и солнце их подсвечивает.
   - Места, где люди делают всякие вещи? В небе?
   У Амди был глобус, он  знал  размер  мира  и  его  ориентацию.  Если  это
отражение солнца, то эти штуки должны быть на сотни миль  над  землей!  Амди
откинулся назад на куртку Джефри и свистнул совсем по-человечески. Географию
он знал куда как хуже, чем геометрию, но...
   - Стаи не работают в небе, Джефри. У нас даже летающих лодок нет.
   - Да, это правда, у вас нет...  Тогда  не  знаю.  Но  мне  эта  штука  не
нравится. Она звезды заслоняет.
   Амди все знал про звезды, Джефри ему говорил.  Где-то  там  живут  друзья
родителей Джефри.
   Джефри несколько  минут  молчал.  И  больше  не  смотрел  на  небо.  Амди
придвинулся чуть ближе, глядя на меняющийся в небе свет. Заостренный  ветром
гребень сугроба у них за  спиной  отсвечивал  желтым  светом  факелов.  Амди
понимал, о чем думает Джефри.
   - А эти коммуникаторы, они в самом деле  не  годятся,  чтобы  позвать  на
помощь?
   Джефри хлопнул ладонью по земле.
   - Нет, я же тебе говорил! Это просто радио. Я могу заставить их работать,
а что толку? Ультраволновая аппаратура на корабле,  и  она  большая,  ее  не
вытащишь. Не понимаю, почему господин Булат не хочет пускать меня на борт? Я
же уже большой, мне восемь лет! И я могу понять, как она работает.  Мама  ее
настроила как раз перед.., перед тем...
   Слова затихли в знакомом отчаянном молчании.
   Амди потерся одной головой о плечо Джефри. У  него  была  теория,  почему
господин Булат не хочет, но Джефри он этого раньше не говорил.
   - Может быть, он боится, что ты просто улетишь и нас бросишь.
   - Глупости! Я тебя никогда не брошу. А кроме того, на  этом  корабле  так
просто не полетаешь. Он вообще не для посадки на планеты.
   Джефри говорил  иногда  странные  вещи,  подчас  Амди  даже  понимал  его
неправильно. Но иногда их надо было понимать буквально. Неужели у людей были
корабли, которые никогда не приземлялись? А куда же они летали?  Амди  почти
чувствовал, как у него в уме складывались новые  понятия.  Глобус  господина
Булата представлял  не  мир,  а  лишь  какую-то  малую,