странным образом признала  их
в качестве законного правительства.
   Диана приняла решение. Если нельзя лететь к звездам,  она  найдет  хоть
что-нибудь, уголок или планету, раньше ей незнакомую. Навряд ли она сумеет
всегда жить в космическом доме, этакой плавающей в пространстве консервной
банке. Значит, надо ехать в одно из поселений. На Марс или,  допустим,  на
Титан. А может, в Пояс астероидов.
   Диана Стайгер еще раз проверила приборы "Рабочей лошадки" и еще  больше
погрустнела. Все в порядке. До такой степени  в  порядке,  что  совершенно
нечего  делать.  Через  десять  минут  пуск  трансорбитального   ракетного
двигателя. "Лошадка" знала, как его  осуществить,  куда  лучше,  чем  сама
Диана.
   Корабль включил моторы,  с  безупречной  точностью  отработал  ракетным
двигателем, а для Дианы никакого дела по-прежнему не находилось.  "Ничего,
осталось недолго, - сказала она себе. - Совсем недолго".


   Великий Клешневидный  Оглушитель  взглянул  на  монитор.  До  свидания,
"Рабочая лошадка". Вон она, маленькая светлая точечка в десяти градусах от
мерцающего тела почти полной Луны, а вокруг  тепло  и  ярко  сияют  старые
знакомые - звезды. Он перевел взгляд вниз,  на  приборную  доску  связи  с
Луной. Везде зеленые огоньки, все каналы связи с Луной включены.  Вот  это
ни к чему, за это он получит нагоняй от шефа.
   Однако он не тронул тумблеры, а выключил только лишний свет  -  слишком
уж красивый  был  вид.  В  зоне  связи  мигали  сигнальные  огни  "Рабочей
лошадки", обеспечивая Фрэнку  хорошую  видимость.  Умница,  Диана.  Многие
астронавты теперь не дают себе труда зажигать огни в зоне связи,  особенно
в Районе Обнаженного Пурпура. Фрэнк вздохнул  и  покачал  головой.  Что-то
неладное творится в мире, где столько людей трудятся не  покладая  рук,  а
плодов почти никаких. И от пурпуристов мало толку.
   Оглушитель  выполнял  разнообразные   диспетчерские   обязанности,   но
основной его специальностью была радиотехника; он  отвечал  за  то,  чтобы
Район Обнаженного Пурпура в какой-то  мере  не  терял  связь  с  остальным
миром. В поддержании этой самой меры и заключалась его работа. Если  связь
совсем нарушалась, он старался  как-нибудь  ее  наладить.  Но  если  связь
работала чересчур хорошо, в его обязанности  входило  создание  помех.  И,
конечно, иной раз требовалось сделать положение непредсказуемым. Ни в  чем
никакой устойчивости - важнейший тезис философии пурпуризма.
   Обязанности, конечно, немного  странные,  но  Оглушитель,  известный  в
жизни до Пурпура как Фрэнк Барлоу, был мастером своего дела.  Поэтому  его
прозвали Великим Оглушителем, и ортодоксальным пурпуристам, не  одобрявшим
проявление каких бы то ни было способностей, он казался подозрительным.
   Но это не имело значения. Оглушитель (или Фрэнк,  как  он  до  сих  пор
называл себя мысленно)  просто  бескорыстно  любил  радио,  электронику  и
системы связи. В эпоху Краха Знания в мире осталось немного  рабочих  мест
для человека  с  такой  квалификацией.  Он  приехал  в  Район  Обнаженного
Пурпура, потому что не имел возможности заниматься любимым делом в  другом
месте. В своей теперешней работе  он  находил  то  преимущество,  что  ему
позволяли,  от  него  даже   требовали   испытывать   безумные   методики,
запрещенные в других центрах связи.
   Но здесь он все-таки чувствовал себя неспокойно. Может быть, именно эта
неотпускающая тревога и спасла его. Вот если бы он свыкся с этими  людьми,
то ему наступил бы конец.
   Ему хотелось с кем-нибудь поговорить, и он снова настроил радиосвязь.
   - Эй, Диана, ты еще здесь?
   - Все еще здесь, Фрэнк, - прозвучал из верхнего динамика голос Дианы. -
Что случилось?
   Оглушитель уже собрался ответить, но тут его отвлек звездный пейзаж  на
экране. С ним творилось что-то необычное.
   Сверкнула  искра,  и  экран  на  секунду  погас.  Наверное,   случайный
солнечный зайчик. Изображение тут же вернулось, но все равно что-то в  нем
было не так. Оглушитель нахмурился и всмотрелся повнимательнее.
   Нет, вроде бы все как надо.  Корабль  Дианы  движется  на  фоне  звезд.
Господи, каких звезд? Чепуха какая-то. Ведь за "Рабочей  лошадкой"  должна
быть видна  Луна!  Раздался  сигнал  тревоги,  и  система  связи  с  Луной
отключилась. Каналы связи с Землей работали исправно, а  лунные  пришли  в
негодность. Все до одного.
   Фрэнк снова взглянул на экран и застыл от ужаса.
   Там было другое небо, Луна пропала, и звезды тоже были не те.



7. УДАРНЫЕ ВОЛНЫ

   Люсьен Дрейфус, как и некоторые  другие  жители  Луны,  своими  глазами
видел исчезновение Земли. Свидетелями были и туристы.  В  любое  время  на
поверхности  Луны  находились   тысячи   туристов,   которые   осматривали
достопримечательности, гуляли в  скафандрах  или  глазели  по  сторонам  в
куполах обсерваторий. Местные же жители редко выбирались наверх.
   Люсьен работал космическим диспетчером (это было его основное занятие),
но когда денег не хватало - а у него их обычно не хватало, -  подрабатывал
гидом. В тот день у него  была  назначена  экскурсия  в  смотровой  купол.
Общаться здесь с шумной толпой туристов, с ахами  и  охами  разглядывающих
серый лунный пейзаж, было куда интереснее, чем возиться  с  ними  снаружи,
где  они  весело  прыгали  или  от  нечего  делать  отыскивали  изъяны   в
скафандрах, беззаботно пытаясь совершить случайное самоубийство.
   Солнце не мешало  посетителям.  Снаружи  большой  затемняющий  диск  на
специально построенном рычаге, поворачиваясь вслед за светилом,  неизменно
занимал положение между ним и куполом и закрывал  солнечный  круг.  Лунный
пейзаж за пределами купола был ярко освещен, сам же купол всегда оставался
в тени. В куполе вдоль плинтуса горели лампочки; света  хватало  как  раз,
чтобы туристы не сшибались лбами.
   Но утренние экскурсии, как в купол,  так  и  на  поверхность,  давались
Люсьену нелегко. Он был  совой,  привык  к  ночным  сменам  в  Орбитальной
транспортной службе и к ночной жизни в казино. Люсьен  взглянул  на  часы.
Около 10:00 по универсальному времени. Конечно, вся  эта  компания  только
что сошла с корабля и жила по своему времени. Бог  знает,  какое  для  них
сейчас время суток.
   Люсьен был невысоким, гибким, атлетически сложенным молодым  человеком.
Он проводил  много  времени  в  гимнастическом  зале,  твердо  намереваясь
преодолеть свойственную жителям Луны склонность к  полноте.  Лицо  у  него
было узкое и бледное, рыжевато-каштановые волосы подстрижены  под  "ежик".
Взгляд синевато-серых глаз был проницателен и серьезен,  вспыхивая  иногда
огнем.
   Люсьен рассматривал пейзаж. Сейчас его глаза не пылали, а выражали лишь
скуку. Возможно, новичкам  пейзаж  и  казался  торжественным,  но  местные
жители - луняне, как они себя называли, - видели все  это  по  сотне  раз.
Никто из них не стал бы без нужды выходить на поверхность. В конце  концов
поверхность Луны мало меняется. А точнее - совсем не меняется, но туристам
этого не понять.
   Люсьен заметил тучную матрону, которая  обводила  оценивающим  взглядом
своих товарищей, классифицируя,  скорее  всего,  присутствующих  здесь  по
произношению и одежде. Она со смешной озабоченностью  на  лице  подошла  к
Люсьену. "Некая миссис Честер", -  вспомнил  Люсьен.  Она  еще  не  успела
открыть рот, а он уже знал, о чем она спросит.
   - Скажите, мистер Дрейфус, - начала она, - почему так  мало  аборигенов
поднимается сюда, чтобы полюбоваться местными  достопримечательностями?  Я
приехала сюда неделю назад и до сих пор не встречала на поверхности никого
из местных, кроме экскурсоводов. Здесь такие прелестные пейзажи.  Странно,
что они, кажется, не интересны вам...
   - На скалы достаточно посмотреть один раз, - устало ответил Люсьен.
   Он  не  стал  утруждать  себя,  комментируя  эту  популярную  на   Луне
пословицу. Все новое когда-нибудь приедается, становится старым  и  никому
не нужным.
   И сейчас Люсьен это чувствовал. Уж ему эти скалы были точно  не  нужны.
Он думал о другом. Сколько  же  еще  ему  придется  изображать  радушие  и
непринужденность, чтобы вернуть долг в казино!
   Он  взглянул  на  часы.  Пожалуй,  с  них  достаточно.  Компания  вволю
побродила по куполу и повосхищалась красотами. Люсьен хлопнул в  ладоши  и
взошел на невысокий помост.
   - Ладно, друзья, хорошо. Будьте любезны,  располагайтесь  поудобнее.  Я
хочу обратить ваше  внимание  на  несколько  заметных  отсюда  ориентиров.
Первый и самый главный из них, разумеется. Земля, которая сейчас  прямо  у
меня над головой.
   Головы в скафандрах дружно запрокинулись. В воздух взметнулся лес рук -
туристы показывали друг другу родину. Люсьен уже давно не  удивлялся  этой
реакции - она всякий раз бывала одинаковой. Неужели кто-то из них серьезно
думает, что спутницы не в состоянии сами найти на небе Землю?
   Люсьен тоже поднял голову, чтобы  посмотреть,  какой  стороной  обращен
сейчас к Луне земной шар и какая там погода. В поле зрения попала  Африка.
Прекрасно. Симпатичный, всем известный, хорошо узнаваемый кусочек  земного
шара, и видимость хорошая, никакой облачности. Гораздо  лучше,  чем  когда
Тихий океан  закрыт  тучами,  и  Люсьену  приходится  показывать,  где  бы
находились Гавайи, если бы не  были  так  малы  и  если  бы  не  было  так
пасмурно.  Люсьен  пытался  ради  приличия  проявлять  хотя  бы   капельку
воодушевления.
   -  Как  вы  видите.  Солнце  как  раз  поднимается   над   американским
континентом, и в Атлантике в основном  стоит  хорошая  погода.  Кто-нибудь
может показать берег Африки?
   Приглушенный шум голосов перешел в гул,  туристы  энергично  показывали
друг другу то, что и так сразу бросалось в глаза.  Следующий  шаг.  Люсьен
поднял глаза к Земле и начал:
   - Очень хорошо. Теперь, если вы посмотрите на темную  сторону  планеты,
вы увидите...
   И он увидел. Он увидел, как это случилось. Только  что  Земля  была  на
месте, а потом вдруг вспыхнула странная,  изогнутая,  как  молния,  полоса
синего света, и планета исчезла. Люсьен моргнул, он не верил своим глазам.
   Земли не стало.
   Вокруг снова зашумели туристы, на этот раз немного недоуменно.
   - Это что, затмение? - спросил один.
   - Слушай, парень, что это за дела?
   - Может, поляризаторы включились не там, где надо?
   - Дуралей, их тут нет!  Тут  снаружи  поворачивается  на  рычаге  такая
штука, которая загораживает Солнце.
   - Наверное, это перебои в подаче энергии. На Земле погасли все огни.
   - Ну да, а Солнце почему погасло?
   - Эй, дружок, у вас раньше такое бывало?
   -  Молодой  человек,  скажите  на  милость,  что  здесь  происходит?  -
повелительно  вмешалась  миссис  Честер,  как  будто  Люсьен  отвечал   за
предотвращение стихийных бедствий.
   Люсьен оставил без внимания невежественные гипотезы  своих  подопечных,
он напряженно вглядывался в небо, а его ум лихорадочно  искал  объяснение.
Что могло вызвать эффект исчезновения планеты? Может быть, Землю заслонило
космическое пылевое облако? Или это шуточки молодых  гениев  какого-нибудь
космического дома, сумевших внезапно выставить перед Землей огромный диск?
Да нет, чушь собачья, этого просто не может быть!
   Но раз нельзя объяснить исчезновение Земли иллюзией, значит...
   Люсьен так и не успел  додумать  эту  ужасную  мысль.  Началось  первое
лунотрясение.
   Вся Луна содрогнулась. Внутреннее  давление  лунной  коры  существовало
почти всегда, во всяком случае,  задолго  до  того,  как  первый  трилобит
оказался в земных морях, но гравитационное  взаимодействие  Луны  и  Земли
уравновешивало  его  и   делало   безопасным.   И   вот   это   равновесие
катастрофически   нарушилось,   и    скопившееся    напряжение    внезапно
высвободилось, лунная кора с  треском  лопнула,  как  натянутая  резиновая
лента. От первого удара люди в куполе повалились друг на друга.
   Стоявший на низком помосте для экскурсовода Люсьен подлетел в воздух  и
медленно перевернулся через голову.
   Толчок заставил Люсьена поверить в невозможное.  Неожиданное,  страшное
по силе сотрясение почвы  у  него  под  ногами,  подбросившее  его  вверх,
сделало несчастье осязаемым.  Мягко  опустившись  на  пол  купола,  Люсьен
вцепился пальцами в резиновое покрытие.
   И вдруг его ум прояснился. С ним  заговорил  голос  из  прошлого,  этот
голос принадлежал отцу Люсьена,  и  отец,  как  всегда,  знал,  что  нужно
делать.
   Если бы Бернар Дрейфус, герой событий, связанных со страшной аварией  в
Третьей Внутренней Сфере, потерял  тогда  голову,  то  жертв  было  бы  на
тысячу, нет, на десять тысяч больше. Его-то голос и услышал сейчас Люсьен.
   "Воспринимай происходящее, даже самое  ужасное,  спокойно,  никогда  не
теряй разума и главное - действуй, - шептал голос.  -  Большинство  людей,
оказавшись в опасности, впадает в панику, а она ведет к гибели. Но  мы  не
такие. Мы умеем думать и находить выход  из  самых  безвыходных  ситуаций.
("Да, это наша семейная традиция", - согласился про себя Люсьен.)  Поэтому
мы выживаем, мой мальчик, - продолжал голос. - Когда остальные не в  силах
оправиться от неожиданного  удара,  мы,  оценив  положение,  уже  начинаем
действовать. Эта способность у  тебя  в  крови.  Доверяй  своему  чутью  и
действуй".
   Люсьен поднял голову и посмотрел в небо. Всю его жизнь, все время,  что
человечество живет на Луне (а это несколько столетий), и все  бесчисленные
миллионы лет перед тем Земля висела в одной и той же точке лунного неба  и
была единственным неподвижным объектом среди звезд. Она была там всегда.
   А теперь ее не стало. Как  это  принять,  черт  возьми?  В  это  нельзя
поверить, не то что принять! Что с ней случилось? Может, она взорвалась?
   "Перестань. Прими невозможное.  Сейчас  неважно,  как  это  случилось".
Почва у Люсьена под ногами вновь содрогнулась, и он услышал детский  крик.
Крик направил мысли Люсьена в другую  сторону.  Для  людей  Земли  он  уже
ничего не может сделать, но у него есть обязательства перед гостями, перед
собравшимися в куполе людьми.  Люсьен  даже  не  заметил,  когда  перестал
думать о них, как о бесящихся с жиру буржуа.  Они  вдруг  стали  для  него
родными, нуждающимися в помощи людьми.
   Если почва снова встанет дыбом,  купол  может  не  выдержать  удара.  И
тогда... Нужно  срочно  вывести  их  отсюда;  спуститься  вниз,  в  город,
наверняка уже взбудораженный, словно потревоженный муравейник.
   Люсьен сообразил, что внизу еще не знают про Землю.
   Земля. Боже всемогущий, Земля! Люсьен сноба обвел  взглядом  испуганных
людей, столпившихся вокруг него. Земляне. Главное сейчас - не дать безумию
завладеть ими, зафиксировать мысли на том, что случилось  с  их  планетой.
Необходимо сосредоточить их внимание на непосредственной опасности.
   Люсьен медленно встал и широко расставил ноги, приняв  осторожную  позу
человека, готового к тому, что земля вот-вот уйдет из-под ног.
   - Прошу всех внимательно меня выслушать, - в его голосе был  металл,  и
люди  притихли,  поворачиваясь  к  нему.   "Успокоить   их.   Приуменьшить
опасность". - Вам ничего не  угрожает,  но  правила  безопасности  требуют
эвакуировать людей из купола даже при малейшем сотрясении почвы.
   Толчок, который они только что испытали, был далеко не  "малейшим",  но
Люсьен добросовестно стремился выполнить задачу.
   - Будьте добры, встаньте цепочкой  и  спускайтесь  друг  за  другом  по
лестнице. "Предупредить о том, что внизу суматоха". - Пожалуйста,  учтите,
что  внизу  все  тоже  испытали  толчок,  так  что  там  может   оказаться
неспокойно.
   "Замечательно, теперь они готовы ко всему, но это не значит, что они не
сорвутся  сразу  же  с  тормозов,  увидев,  в  каком  волнении   пребывают
аборигены. Паника заразительна. Как не дать  им  поддаться  безумию  и  не
внушить его другим? Ну, конечно, надо воззвать к их гордости".
   - Люди внизу испуганы, вы  тоже  испугались,  но  мы  не  дадим  страху
овладеть нами. Покажем всем, что земляне в тяжелом положении  могут  вести
себя так же мужественно, как луняне. А сейчас пошли, быстро.
   Люсьен спрыгнул с возвышения и  пробрался  вперед  к  выходу.  Он  стал
пропускать людей по одному вниз и был приятно удивлен, как  все  стараются
ему помочь. В голове очереди он заметил спокойную на вид молодую  женщину.
Он взял ее за руку. Как ее зовут? Дебора, да, Дебора.
   - Послушайте, Дебора, - сказал Люсьен, - нам с вами нужно сделать  так,
чтобы мы все вместе вернулись в гостиницу.  Задержите  людей  на  открытой
площадке у выхода, а я возьму на себя отстающих.
   "Если мы дойдем до выхода", -  Люсьен  прекрасно  знал,  во  что  могло
превратить лунотрясение ведущий от купола  в  Центральный  город  тоннель.
Обвал, перепад давления, пробка - и они попались. Он  выбросил  из  головы
эту мысль. Сейчас надо только помочь всем сойти вниз. В суете и заботах он
даже забыл про главное: Земля пропала.


   Диана  Стайгер  боялась  сойти  с  ума.  Небо  вспыхнуло  ослепительной
белизной, белизна нахлынула, захлестнула и вдруг исчезла - вместе с небом.
Корабль  закачался,   словно   пьяный,   бешено   завертелся   на   месте,
закувыркался, падая непонятно  куда.  Диана  справилась  со  взбесившимися
рычагами управления и выровняла "Лошадку" по всем трем осям. Корабль вновь
обрел устойчивость, и Диана в ужасе вгляделась  в  замершую  картину.  Эта
белизна, которая, внезапно заполонив все, втянула в себя привычные  звезды
и тоненький серп Луны.  По  небу  рассыпались  новые,  другие  звезды.  От
прежней Вселенной напоминала лишь Земля и уродливый корпус ОбнаПура.
   И тут последовала повторная вспышка, и белизна снова ринулась на Диану.
   Нет, это была не белизна, а пустота. На долю секунды пустота показалась
Диане черной бездной, но потом она поняла, что ошиблась. Ничего черного не
было.  А  была  либо  ослепительная  белизна,  либо  туман,   пробравшийся
непостижимым образом сквозь стекло иллюминатора и окутавший мозг Дианы. Но
что бы это ни было,  небо  над  кораблем  вспыхнуло  вновь.  На  этот  раз
"Лошадка" удержалась на месте. Перед Дианой открылась еще  раз  изменившая
свой облик Вселенная.  Снова  незнакомое  небо.  Без  Луны,  без  Верхнего
Нью-Йорка, без привычных созвездий.
   Но по крайней мере это было настоящее небо со звездами, а не черт знает
что. Диана проверила хвостовые камеры. Позади и чуть ниже корабля  светлая
сторона Земли вдруг стала темной, едва заметной в мерцании  звезд.  Солнце
исчезло? Прежде чем Диана успела удивиться этому превращению,  новое  небо
опять куда-то  провалилось.  Невидимый  кулак  снова  толкнул  корабль,  и
"Рабочая лошадка" опять потеряла равновесие, завертелась, как сумасшедшая.
Только Диане удалось выпрямить корпус  корабля,  как  появилось  еще  одно
новое небо. И белизна, и безумные кувырки. Потом настоящее небо.  А  затем
все повторилось опять, весь этот кошмар.
   Опять.
   И опять.
   И опять.
   Небо  вокруг  корабля  беззвучно   громыхало,   взрывалось,   исчезало,
разрушалось и восстанавливалось, и так  много  раз.  Рассудок  подсказывал
Диане, что такие катаклизмы должны происходить с  оглушительным  грохотом,
что корабль должен разлететься в щепки,  не  выдержав  ударной  волны,  но
вакуум  не  пропускает   акустические   колебания,   и   ужасное   действо
разворачивалось перед глазами Дианы в полном безмолвии.
   Но нет, не совсем в полном. С каждым переходом от  пустоты  к  небу,  к
трехмерному пространству осязаемой  Вселенной,  Диане  чудилось,  что  она
слышит и чувствует, как корабль мелко вздрагивает от еле слышного  низкого
гула.
   У нее появилась мысль, что она просто свихнулась. Потому что в космосе,
в пустоте невозможен звук. Невозможен? Это если она в обычном  космосе.  А
что такое необычный космос?
   Диана  с  опозданием  поняла,  что  каждый  сигнал  тревоги  на  пульте
управления "Рабочей лошадки"  сопровождается  светом  и  звонком.  Она  не
решалась выпустить  из  рук  рычаг  управления  и