ям, с  которыми  рассталась
навсегда. Почти все деньги она тратила на видеопереговоры с Тихо. Но жизнь
среди пурпуристов все-таки дала ей кое-что  полезное:  приобретенный  опыт
помогал справиться с любыми трудностями.
   Джеральд. Джеральд. Земля исчезла, и Джеральд,  ее  замечательный  муж,
исчез вместе с планетой. Неужели она справится и с этим горем?
   Должно  быть  объяснение.  Наверное,  они  что-то  упустили,   второпях
пролистнули  разгадку  светопреставления.   Наверняка   что-то   упустили.
Свернувшись  калачиком  на  кровати,  Марсия  безуспешно  пыталась   найти
зацепку, точку, которая хоть чуть-чуть прояснила бы  случившееся,  вернула
бы ей надежду. Марсия пыталась придать смысл безумию.
   Желание найти разумное начало, чтобы преодолеть  сумасшествие,  глубоко
засело в душе Марсии, воспитанной во владениях  Обнаженного  Пурпура,  где
она  стремилась  быть   обыкновенным   ребенком   необыкновенных,   точнее
помешанных, родителей. Всякий раз, когда  в  детстве  и  в  юности  Марсия
сталкивалась с безумием, а это происходило в бывшей колонии Тихо на каждом
шагу, она изо всех  сил  старалась  убедить  себя,  что  вокруг  странного
Обнаженного Пурпура существует большой  разумный  мир.  Воплощением  этого
Мира, о котором она столько мечтала, стал для нее Джеральд. "Нет, сейчас я
не буду думать о нем, - говорила она себе. - Я попробую  успокоиться".  Но
разум всемогущ. Она в это верила, и именно теперь эта вера была ей нужна.
   Марсия родилась вскоре после того,  как  Движение  Обнаженного  Пурпура
проникло из орбитального космического дома в бывшую Исправительную колонию
Тихо, расположенную на Луне. Все восемнадцать  лет  жизни  в  Тихо  Марсию
кормили версией этих  событий  в  изложении  Пурпура,  и  позже  подлинная
история показалась ей удивительной.
   Принадлежащая  Пурпуру  Исправительная  колония  Тихо   была   основана
несколько столетий назад как советская лунная база и после  окончательного
распада Советского Союза перешла в ведение ООН. В недобрые старые времена,
когда Луной правил Административный совет ООН по делам Луны, Тихо  сделали
исправительной колонией, и  она  быстро  превратилась  в  свалку  отбросов
человечества, сосланных сюда с Земли, с  Луны  и  с  поселений  на  других
планетах.
   Исправительная колония Тихо была специально задумана, как место, откуда
невозможно бежать. Режим там был  установлен  строжайший.  Туда  присылали
лишь  каторжников,  приговоренных  к  пожизненному  заключению  без  права
освобождения.
   Когда за восемьдесят лет до рождения Марсии была  провозглашена  Лунная
республика, ее жители - луняне - всячески подчеркивали, что не  претендуют
на  Исправительную  колонию  Тихо  и  ее  окрестности.   Они   были   рады
предоставить ООН самой расхлебывать кашу, которую та заварила.
   После образования Республики Исправительная колония Тихо продержалась в
качестве тюрьмы еще несколько  лет,  пока  Генеральная  Ассамблея  ООН  не
приняла резолюцию, запретившую отправку туда  новых  заключенных.  Колония
была переполнена стариками и старухами, которые  просто  из  вредности  не
хотели  умирать.  Расходы  на  содержание  тюрьмы  стали  непомерными,  и,
наконец.  Административный  совет  нашел  выход:  объявить  эту  местность
отдельной  республикой,  а  всех   обитателей   -   ее   натурализованными
гражданами.
   Лунная республика сразу же приняла закон о том,  что  любой  обладатель
паспорта Тихо,  обнаруженный  на  территории  Республики,  должен  быть  в
кратчайшее время препровожден обратно к границе Тихо. Все народы  Земли  и
поселений на других планетах тоже отказались признавать паспорта Тихо.
   Таким образом,  заключенные  (а  впоследствии  их  потомки),  формально
получившие свободу, фактически были по-прежнему лишены ее. А покинуть Тихо
в обход законов было очень трудно. Впрочем, бывшие каторжники могли теперь
принимать свои постановления и владеть собственностью.  Лунная  республика
допускала законную торговлю  в  небольшом  объеме,  а  под  ее  прикрытием
расцвела контрабанда. Перед заключенными открылось окно во внешний мир.
   Вообще-то оно было не таким уж и широким, но  его  вполне  хватило  для
того,  чтобы  меньшинство  населения  Тихо  разбогатело,   а   большинство
скатилось в нищету. Спустя некоторое время произошло неизбежное:  один  из
самых ловких и подлых заключенных ухитрился  потеснить  всех  остальных  и
уселся на трон под именем короля Тихо Сида Первого Красноглазого.
   Такова  была  история,  подтвержденная  документами.   Остальное   было
наполовину легендой, наполовину прямой  ложью,  причем  Марсия  так  и  не
смогла понять, где легенда, а где ложь. Говорили, что последний  свободный
участок Тихо Сид Красноглазый выиграл в покер. Ходили слухи, что игра была
нечестной, но наверняка этого никто не знал, так как в  живых  из  игроков
остался лишь Красноглазый.
   А потом, на десятом году своего правления, Сид Красноглазый  умер  (или
его отравили) и оставил королевство своему сыну Джасперу, который  слишком
любил слушать радио других государств. Еще надо разобраться, кем  он  был,
этот  Джаспер  Красноглазый,   -   придурком,   сумасшедшим   гением   или
политическим диссидентом. Короче, он наслушался Голоса Пурпура,  вещавшего
из  ОбнаПура,  и  стал  приверженцем  этой  религии.  Или  философии.  Или
параноидальной мании. Тут уж каждый  выбирал  определение  на  собственный
вкус.
   Но как его ни называй, Пурпур займет почетное место в истории  бредовых
идей, если таковая когда-нибудь будет  написана.  За  что  и  против  чего
выступали пурпуристы, каковы их задачи,  мало  волновало  даже  их  самих.
Противопоставить себя обществу, оскорбить весь  мир,  а  потом  удивляться
тому, что мир на них обижается, для них было в порядке  вещей.  Пурпуристы
горели и сжигали себя в гневе, гнев стал для них  самоцелью,  нелепость  -
искусством и политикой, ненормальность -  нормой.  Таков  был  их  путь  к
идеалу Обнаженного Пурпура.
   Марсия вспомнила,  откуда  пошло  название  этого  движения:  разденься
голым, говорили первые пурпуристы, раскрасься в ярко-красный цвет и  выйди
на улицу. Если люди удивятся, возмутятся, оскорбятся или развеселятся,  то
обругай их за буржуазную ограниченность. Если же они не  обратят  на  тебя
никакого внимания, то презирай их за слепоту, узколобость и  неспособность
замечать  чудесное  и  необыкновенное.  Любая  реакция,  равно  как  и  ее
отсутствие, дает основание для презрения.
   Эта доктрина была словно специально создана для изгоев  и  неудачников,
превращая их изгойство в непонятое  глупым  миром  геройство.  Она  давала
пурпуристам ощущение превосходства и  уверенность  в  том,  что  понять  и
оценить их могут лишь такие же, как они, пурпуристы.
   Именно гнев на все и вся и привлек  безумного  наследника  сумасшедшего
королевства.
   Как и  все  новообращенные  приверженцы  Обнаженного  Пурпура,  Джаспер
Красноглазый должен был завещать Движению все свои земные  богатства.  Так
Движение Обнаженного Пурпура стало  полноправным  обладателем  собственной
территории.
   К тому времени, как  в  Тихо  поселились  пурпуристы,  колония,  строго
говоря, уже несколько десятилетий не считалась тюрьмой,  но  правительство
Лунной республики продолжало придерживаться испытанной политики: въехать в
Исправительную колонию Тихо мог каждый, но выезд  оттуда  был  сопряжен  с
огромными  трудностями.  Даже  спустя  сто  лет  это  правило  действовало
практически без  исключений.  По  существу  Тихо  все  еще  была  тюрьмой.
Республика отнюдь не собиралась менять свою политику  ради  кучки  психов,
живущих в космическом доме.
   Тем не менее пурпуристы провозгласили себя освободителями. Въехав сюда,
они приняли  бразды  правления  и  официально  переименовали  местность  в
Пурпурную исправительную  колонию  Тихо.  Новое  название  как  в  зеркале
отразило противоречия, что бросались в глаза и в самом городе.
   Живя бок  о  бок  на  территории  прежней  тюрьмы  строжайшего  режима,
обнаженные пурпуристы и бывшие  каторжники  были  обречены  на  вражду.  В
первый же  год  их  совместного  существования  количество  убийств  резко
подскочило,  достигнув  небывалой  даже  здесь  величины.  Но,  к   общему
удивлению,  чаще  погибали  бывшие  заключенные.  Пурпуристы   завоевывали
уважение своей живучестью и приверженностью к своим  порядкам,  и  страсти
понемногу улеглись.
   Родители Марсии познакомились в Пурпурной исправительной колонии  Тихо,
отец - сын каторжников, мать - одна из самых воинственных  руководительниц
крыла  пурпуристов,  проповедовавших  ненасильственную  агрессию.   Марсии
пришлось бы очень сильно напрягать память, чтобы вспомнить что-либо, кроме
продолжавшегося все ее детство, нередко переходящего в скандал спора между
отцом и матерью, постоянно обвинявших друг друга во всех смертных  грехах.
У пурпуристов подобные словопрения почитались искусством,  и  Марсия,  как
любой ребенок, не видящий других примеров, считала их нормой.
   В строгом соответствии с разработанной Обнаженным  Пурпуром  философией
образования отрочество внесло в жизнь большее разнообразие.  Убойные  дозы
любви,  перераставшей  в  беспричинную  злобу;  всепоглощающее   внимание,
внезапно сменявшееся полным безразличием, - Обнаженный  Пурпур  воспитывал
при помощи нервных потрясений, и вынужденная жить в  этой  атмосфере  юная
Марсия получила всего сполна.
   Однажды она провела целое лето (или, вернее,  тогда  должно  было  быть
лето, но  инженеры-метеорологи  решили,  что  времена  года  -  буржуазное
изобретение, и намертво заклинили терморегуляторы на 20 градусах  Цельсия)
под  серым  каменным  куполом  заброшенного  исправительного  лагеря,  сея
мертвые семена в бесплодную - она это точно знала - землю.
   Марсия не помнила всех подробностей той смеси нигилизма  и  диалектики,
которую  должна  была  постичь  на  собственном  опыте,  но  главное   она
затвердила на всю жизнь; главным же было положение о тщетности всех усилий
-  краеугольный  камень  мировоззрения  Обнаженного  Пурпура.   Все   было
направлено на  осознание  этой  тщетности.  И  тяжелым  физическим  трудом
пурпуристы занимались тоже не ради результатов, а для того чтобы  доказать
себе, что работать бесполезно, бессмысленно.
   Все, что осталось в памяти Марсии от этого лета, - сплошной серый цвет.
Серый цвет и вялая, обреченная покорность судьбе. Безрадостный серый купол
каменного неба. Холодный серый свет осветительных дирижаблей, висящих  над
головой,  подобно  покачивающимся   в   волнах   дохлым   медузам.   Серая
неудобренная лунная почва, при  малейшем  колебании  воздуха  вздымавшаяся
серой пылью. Серая, удушающая жажда, которая непрестанно мучила  учеников,
пока они двигались вдоль  прямых,  как  лезвия,  грядок,  бросая  в  землю
мертвые семена.
   И  серая,  пульсирующая  боль  в   плечах,   последствие   нескончаемых
сельскохозяйственных упражнений в три погибели...
   Она выросла, испытав все прелести Обнаженного  Пурпура,  среди  которых
были и правда во лжи,  и  умеренность  в  крайностях,  и  ненасильственный
бунт... Бесконечные споры  с  не  желавшими  перестраиваться  заключенными
казались еще одной стороной  тамошней  жизни,  превращавшей  ее  в  унылую
нелепость. Принудительное  гедонистское  обжорство  и  пьянство  сменялись
полуголодным существованием. Любой художник, которого сегодня прославляли,
мог быть уверен, что завтра его начнут поносить.  От  полиции  требовалось
при  случае  нарушать  закон,  а   обычным   наказанием   за   большинство
преступлений было  отбывание  срока  в  должности  полицейского.  Почините
разбитую машину без разрешения, украдите что-нибудь у соседа,  не  оставив
эквивалента взамен украденному, оденьтесь, как это  принято  в  нормальном
мире, и по приговору суда вы станете полицейским.
   С возрастом Марсию поджидало  новое  испытание.  Ее  мучил  непрерывный
страх, что вот-вот снова объявят День оргий, и она  молилась  о  продлении
Месяца безбрачия.
   И все же, несмотря на  пережитое,  Марсия  Макдугал  неизвестно  почему
прониклась уверенностью, знала, что мир подчиняется разуму.
   Во многом именно потому она и полюбила Джеральда и вышла за него замуж.
Она не разделяла его религиозных убеждений, но для нее было утешением, что
у него вообще есть убеждения.
   Но Джеральд исчез вместе с Землей. У Марсии  похолодело  в  груди:  это
случилось, и от этого никуда не деться. Усилием воли она вновь  попыталась
отвлечься от мыслей о Джеральде и сосредоточиться на поисках выхода.
   - Мы что-то упустили, - твердила себе Марсия. Она что-то упустила.  Она
упрямо верила, что есть какой-то ключ  к  разгадке,  все  дело  в  нем,  и
никакие доводы рассудка не могли ее переубедить. Это душа подавала  сигнал
надежды.
   Стоп, Марсия.  Сигнал.  Вот  именно.  Сигнал  на  волне  двадцать  один
сантиметр. Макджилликатти совершенно упустил, что сигнал  искусственный  -
не случайный всплеск, а именно сигнал, послание. Марсия ошарашенно села на
кровати.
   Пусть  Макджилликатти  не  обратил  внимания,  но  неужели  не  нашлось
кого-нибудь посообразительнее? Наверняка такие нашлись.
   Но пытался ли кто-нибудь из них расшифровать это  послание?  Сможет  ли
это сделать? Знает ли как? Марсия вспомнила,  как  училась  в  аспирантуре
Лунного  технологического  института,   где   встретила   Джеральда.   Они
познакомились на лекции по ксенобиологии, курс начинался с  краткой  темы,
посвященной теории коммуникации и возможных методов связи  с  пришельцами.
Аспирантам надлежало быстренько покончить  с  ней,  чтобы,  не  отвлекаясь
больше на пустяки, перейти к анализу плесневых грибков.
   Теория коммуникации. В ее основе лежит  мысль  о  том,  что  существует
набор первичных понятий, известных цивилизации. Формы связи, основанные на
использовании этих понятий, должны быть доступны любой другой цивилизации.
Марсия встала, подошла к пульту управления и запросила справочные данные.
   Она знала, что перед ней  безумно  сложная  задача.  Если  этот  сигнал
действительно чужое послание, то его язык никому не известен.
   Впрочем,  может  случиться  и  так,  что  все   это   сотворила   кучка
обыкновенных сумасшедших, которых видимо-невидимо развелось  за  последнее
время  в  Солнечной  системе,  дорвавшихся  до  какой-нибудь   технической
новинки. Например, Восьмитысячники пересчитали знамения, снова сложили  их
по восемь и обнаружили  ошибку  в  своих  вычислениях  даты  Судного  дня.
Допустим, этот день настал, и они решили помочь Страшному суду свершиться.
Или  какая-нибудь  банда  технарей  придумала   способ   захватить   Землю
заложницей.  Это  кажется  невероятным,  но  все  случившееся  еще   менее
вероятно. Если всему виной происки людей,  то  и  тогда  сигнал  на  волне
двадцать один сантиметр, должно быть, очень замысловато  зашифрован.  Если
же этот сигнал связан с пришельцами,  то  его  шифр,  по  всей  видимости,
разгадать будет еще труднее.
   Глупо вот так, без подготовки садиться за компьютер в безумной  надежде
решить сложнейшую задачу. Все равно, что попытаться за один день  раскрыть
тайну Розеттского камня.
   Правда,  Марсия  обладает  несколькими  явными   преимуществами   перед
Шампольоном   [Шампольон   Ж.-Ф.   -   французский   филолог,   основатель
египтологии; в 1822 г. перевел иероглифическую надпись на камне, найденном
в Египте близ г.Розетты] и другими исследователями Розеттского камня.  Эти
преимущества связаны с компьютерами. В ее распоряжении усовершенствованные
по последнему слову техники аналитические программы распознавания образов,
возможность подключения к главной  компьютерной  сети  ВИЗОРа.  Сигнал  на
волне двадцать один сантиметр похож на двоичный, как будто состоит из ряда
нулей и единиц - такой как раз пригоден для компьютерной обработки.
   Но даже если предположение Марсии верно, на расшифровку уйдут месяцы, а
возможно, и годы.
   Если бы вместо того, чтобы слепо тыкаться  в  разные  стороны,  пытаясь
хоть что-то  сделать  и  подсознательно  стремясь  заглушить  подступавшее
отчаяние, Марсия трезво оценила положение, она бы это поняла и не  взялась
за это дело.
   Смешно было даже пытаться.
   Но самое смешное было в том, что спустя четверть часа после  того,  как
Марсия села за работу, она уже разгадала смысл этого послания.



11. ЛЮДИ ВЫЗЫВАЮТ ДЕМОНОВ

   Койот Уэстлейк проснулась на  полу  в  углу  каюты  космического  дома,
голова у нее раскалывалась. Что же она пила вчера  вечером,  черт  побери?
Она лежала не шевелясь и напряженно вспоминала прошлую ночь.  "Ах,  да,  -
дошло до нее, -  мне  нечего  выпить.  Я  уже  несколько  недель  не  пила
спиртного". И по вполне понятной причине: ни в  космическом  доме,  ни  на
корабле его не осталось ни капли.
   Что-то определенно не так. Рефлексы опытного пьяницы научили ее  всякий
раз, когда она просыпалась на полу, оценивать положение, не двигаясь и  не
открывая  глаз.  В  противном  случае  начнется  ужасное   головокружение,
особенно если  ты  в  невесомости.  Она  лежала  неподвижно,  с  закрытыми
глазами, и старалась вспомнить вчерашнее.
   Если вечером она не пила, значит, это  не  похмелье.  Она  легла  спать
рано, трезвая как стеклышко и даже в хорошем настроении. Тогда  что,  черт
возьми, произошло? Нет, с закрытыми глазами не разберешься.
   Койот осторожно приоткрыла один глаз,  потом  другой,  и  взгляд  ее  с
изумлением  уперся  в  переднюю   переборку   -   далеко   от   койки,   в
противоположном  конце  каюты.  Койот  лежала  у  стены  лицом  вниз.  Она
почувствовала, что нос у нее болит и лоб  тоже.  Наверное,  она  ударилась
лицом о стену. Это, по крайней мере, объясняло  бы  ушибы,  но  почему  ее
забросило так далеко? Может, ей приснился кошмар, она  резко  дернулась  и
вылетела из постели? Но движение должно было быть слишком уж резким, чтобы
она ухитрилась отлететь так далеко. Даже в невесомости.
   Поворачиваясь осторожно, чтобы избежать тошноты, которой  она  все  еще
опасалась, Койот обеими руками оттолкнулась от переборки.  Отдалившись  от
стены, она на мгновение застыла, а в следующую секунду  с  ужасом  поняла,
что  падает  обратно.  Она  успела  перекувырнуться   в   воздухе,   чтобы
приземлиться, хоть и неуклюже, на собственный зад, а не шмякнуться лицом о
пол. Падение в невесомости? Невесомости больше не было. Койот прикинула  в
уме силу тяжести, та была приблизительно в 1/20 земной нормы.
   Койот  сидела,  в  полном  недоумении  уставясь  на  повернувшуюся   на
девяносто градусов каюту.  Кормовая  стена,  к  которой  была  прикреплена
койка, теперь стала потолком. Койот осмотрелась - по  передней  переборке,
на  которой  она  теперь  сидела,  были  рассыпаны   обломки   свалившейся
аппаратуры. Постель удерживали зажимы, а  то  она  бы  тоже  упала.  Койот
подняла руку и нащупала шишку на макушке. Должно быть, ее чем-то долбануло
по голове.
   Она встала как можно осторожнее и задумалась. Когда она ложилась спать,
космический дом был пришвартован к астероиду АС125ДН1РА45, обломку  скалы,
менее полукилометра в диаметре, слишком  маленькому,  чтобы  создать  хоть
сколько-нибудь ощутимое поле тяготения. Самое большее, на что он способен,
это одна десятитысячная земной нормы. А теперь  Койот  вдруг  оказалась  в
поле тяготения в сотни раз сильнее. Что же происходит?
   Дом представлял собой цилиндр около пятнадцати метров в  длину.  Теперь
длина стала высотой. Койот стояла на дне  цилиндра  и  смотрела  вверх.  В
среднем отсеке помещался воздушный шлюз. Там  же  были  два  иллюминатора,
один, в воздушном шлюзе,  выходил  на  астероид,  а  другой,  в  переборке
напротив, - в космос. То, что не  позволяли  увидеть  иллюминаторы.  Койот
могла наблюдать при помощи наружной камеры  с  дистанционным  управлением.
Рычаги управления были вмонтированы в стену рядом с воздушным шлюзом.
   Со второй или третьей  попытки  Койот  удалось  подпрыгнуть  дос