и с неба продолжали действовать даже  в  случае
потери связи с Колесом. Совершенно ясно, что Колесо черпает гравитационную
энергию  из  черной  дыры,  находящейся  в  Точке  Земли,  и   питает   ею
гравитационные точки,  но  это  вовсе  не  означает  отсутствие  резервной
системы. Могу поспорить, что Сфера Дайсона  способна  посылать  приказы  и
энергию непосредственно через червоточину и таким образом управлять  всем.
Кроме того, если даже  план  сработает,  мы  потеряем  последнюю  связь  с
Землей, и рано или поздно  ее  используют  вместо  сырья  для  размножения
харонцев. Тогда погибнет гораздо больше людей,  чем  мы  спасем,  разрушив
Луну. Да и существует ли "Щелкунчик" в  реальности,  это  на  воде  вилами
писано.
   - А можем мы вывести из строя Колесо, разрушить его, не повредив  Луну?
- спросил Веспасиан. - Что если бросить в Кроличью нору небольшую  ядерную
бомбу?
   Ларри покачал головой.
   - Нет. Все равно остается резервная система.
   - Тогда надо найти способ  перехватить  управление  Колесом,  -  сказал
Веспасиан. - Снова спуститься вниз,  как-то  переключить  его,  чтобы  оно
делало то, что хотим мы. А  потом  послать  гравитационным  точкам  приказ
прекратить наступление.
   Ларри задумался.
   - Мы не знаем кодов. А если бы знали, я не вижу способа  их  применить.
Нам пришлось бы прибегнуть к тому же  методу  передачи  сигналов,  которым
пользуется Сфера, но использовать более мощные сигналы.  Вся  трудность  в
том, что харонская связь осуществляется  гравитационными  сигналами,  а  в
познаниях гравитации харонцы ушли намного дальше нас. У нас в  руках  лишь
Кольцо Харона, а это детская игрушка по сравнению с техникой Сферы.  Разве
что у нас будет собственная...
   Ларри на миг остановился. Он не просто  перестал  говорить,  он  замер,
словно внезапная мысль ошеломила его настолько, что он не мог сдвинуться с
места.
   - Господи! Мы узнали достаточно, чтобы это сделать. Я мог бы... - Голос
у него сорвался, и он тихо пробормотал: - Да, можно. -  Ларри  с  горящими
глазами повернулся к  Рафаэлю  и  Веспасиану.  -  Пожалуй,  мы  сумели  бы
перехватить управление Колесом. - Но вдруг его лицо помрачнело. - Если  бы
знали код.
   Веспасиан нахмурился, а потом вдруг схватил одно из старых сообщений  с
Марса.
   - Они все разгадали, там, на Марсе, - сказал  он.  -  Лунное  колесо  в
точности соответствует Колесу, которое  сейчас  находится  возле  Земли  в
Точке Луны. Подключившись к  тому,  новому  колесу,  можно  перехватить  и
расшифровать коды команд.
   Ларри нетерпеливо потянулся к распечатке и перелистал страницы.
   - Да, вы правы. Сондра и Марсия  назвали  это  цепью  мышления.  Сейчас
Сфера должна обучать новое Колесо. - Ларри отложил  листки  в  сторону.  -
Может получиться.  Если  Земля  сумеет  установить  прибор  перехвата,  мы
подслушаем, как Сфера Дайсона дает наставления Кольцу.  Луна  уже  просила
установить приборы?
   Веспасиан кивнул.
   - Да. Луна обратилась с просьбой к Земле примерно через час после того,
как Марсия и Сондра сообщили о своей  гипотезе.  С  тех  пор  прошло  пять
часов. Луна прислала нам копию просьбы.
   - А что если Сфера уже закончила обучение? - спросил Рафаэль.
   - Тогда будет повтор, - ответил Ларри. - Я  уверен  на  сто  процентов.
Вспомните изображения расколотого шара. Харонцы используют  повтор,  чтобы
подчеркнуть мысль. Чем важнее мысль, тем чаще она повторяется. Если  Земля
правильно установит приборы, у нас появится  реальная  возможность  узнать
код.
   Рафаэль посмотрел на часы, прикидывая, сколько осталось  жить  "Святому
Антонию".
   - Земля не успеет,  -  сказал  он.  -  Даже  если  Земля  сразу  прочла
сообщение, в ее распоряжении лишь восемнадцать часов,  а  сейчас  осталось
тринадцать. Земля не успеет подготовить срочный запуск, не  говоря  уже  о
том, чтобы смонтировать зонд.
   - Черт возьми, - процедил сквозь зубы  Ларри.  -  Если  мы  не  получим
нужные сведения, все пропало.
   - Погодите, - проговорил Веспасиан. - В посланиях с Земли говорилось  о
том, что какой-то космический дом движется по траектории, проходящей рядом
с Точкой Луны. Во всяком  случае,  достаточно  близко,  чтобы  осуществить
перехват, но им надо смонтировать приемник. Именно  этот  космический  дом
попросили подслушать сигналы. У меня тут где-то был экземпляр сообщения.
   Он застучал по клавишам в поисках нужной страницы. Трое мужчин  впились
в экран и прочитали послание.
   Широкое лицо Веспасиана исказилось гримасой отчаяния.
   - О черт! Сукины дети! Ну надо же было им  там  оказаться!  Именно  им!
Просто закон подлости!
   Ларри Чао и Саймон Рафаэль потерянно молчали.
   Попытаться перехватить сигналы и получить сведения, от которых зависело
спасение Солнечной системы, мог только Район Обнаженного Пурпура.
   Рафаэль вдруг почувствовал себя старым, невероятно старым и сломленным.
Ему захотелось лечь и  умереть.  Зачем  все  это,  если  судьба  Вселенной
зависит от сумасшедших?
   - Молитесь, Тайрон, - глухо сказал он.


   Путешествие, проделанное просьбой о перехвате наставлений  Сферы,  было
достойно уважения. С Марса  на  Луну,  затем  через  червоточину  на  борт
"Святого Антония", оттуда в Лабораторию реактивного движения  и,  наконец,
на пульт связи Великого Клешневидного Оглушителя.  Но  это  было  не  все.
Оставалась еще одна ступенька - самая трудная. Просьбе  предстояло  пройти
через собрание Высших пурпуристов.
   Огайо не любил собрания Высших пурпуристов. Начать с того,  что  обычай
предписывал проводить эти заседания в слишком тесных помещениях. По той же
традиции во время собраний отключали вентиляционную систему.  Обыкновенно,
благодаря  этому,  собрания  проходили  быстро,   но   сегодняшнее   стало
исключением.
   А времени было в обрез. На случай если собрание  скажет  "да".  Великий
Клешневидный Оглушитель  уже  монтировал  прибор  перехвата  по  чертежам,
присланным с Марса вместе с просьбой. Огайо находил сложившееся  положение
весьма неловким. Он не был готов решать судьбу Земли и Солнечной системы.
   Но сейчас возникла новая трудность. Собрание  шло  не  так,  как  надо.
Иначе говоря, слово взяла Шикарная Ленивая Конфетка.
   Конфетка, несомненно,  заслужила  свой  чрезвычайно  похвальный  эпитет
"ленивая". За  всю  жизнь  она  не  ударила  пальцем  о  палец.  Но  слово
"конфетка" подразумевало сексуальную привлекательность. Может, Конфетка  и
считала себя привлекательной. Но больше так не считал  никто.  Однако  это
было еще не все. Пример Конфетки  показывал,  во-первых,  что  даже  самое
лестное пурпуристское имя может быть придумано в  насмешку  и,  во-вторых,
что члены секты, столь искушенные в словесных играх, могли совершенно этой
насмешки не замечать. К тому же у Конфетки было самолюбие, и не маленькое,
и ни у кого не хватало духу посоветовать ей на время сменить имя.
   Она была одной  из  немногих  пурпуристок,  понявших  призыв  раздеться
догола  и  выкраситься  в  пурпурный  цвет  буквально,  хотя,   бесспорно,
принадлежала к большинству членов секты, которым лучше бы  вообще  никогда
не раздеваться и уж, конечно, не краситься в красный цвет. Впрочем,  Огайо
признавал, что ее внешность вызывает потрясенное молчание, а  ведь  это  и
провозглашалось целью в первом манифесте Обнаженного Пурпура.  И  Конфетку
это устраивало, поскольку она была одной из  самых  рьяных  и  догматичных
последовательниц учения. Но молчание молчанию рознь.
   Сегодня вечером она была на редкость в отличной форме  и  кричала  так,
что временами переходила на визг. Она стояла во всем своем  великолепии  в
чем мать родила, с кожей цвета спелой сливы, и метала громы и молнии.
   - Пусть подыхают! - гремела она. - И земляне, и эти  чертовы  салаги  в
Солнечной области, все! Своей агитацией-гравитацией они загнали нас в  эту
дыру. С какой стати мы должны им теперь  помогать?  Сейчас,  когда  у  нас
появилась такая прекрасная возможность осуществить идеалы  пурпуризма.  Мы
должны делать лишь то, что положено пурпуристам. То есть  ничего.  Ни  вот
столечко.
   - Но харонцы совсем не похожи  на  пурпуристов,  -  заметил  Прохладный
Ветерок. Перебранка между Ветерком и Конфеткой могла длиться часами. - Они
чего только не делают. Мы стремимся вернуться к природе,  а  она  уж  сама
исполнит свое предназначение:  энтропия  приведет  Вселенную  к  хаосу.  Я
просмотрел  кучу  данных,  и.  Конфетка,  в  этих  харонцах   нет   ничего
естественного. У нас дома, в  Солнечной  системе,  извините,  в  Солнечной
области,  они  распиливают  на  части  планеты.  Спроси  меня:  "Что,  это
мать-природа так  делает?",  -  и  я  отвечу  тебе:  "Нет!".  Я  предлагаю
выполнить просьбу для быдла на  Земле  и  пижонов  из  Солнечной  области,
пускай они попробуют прикрыть харонскую лавочку.
   - Ах, оставь этот бред. Ветерок, - ответила Конфетка. - Эти  харонцы  -
ультрапурпуристы, пурпуристы с головы до пят. Ты  хочешь  знать,  что  они
делают, я тебе открою. Они сдирают с  Земли  технологическую  шелуху.  Они
помогают воцариться энтропии, чтобы природа погрузила нас в благословенный
хаос. Посмотри на Землю.  Спутники  пропали.  Ракеты  почти  все  пропали.
Космические дома, кроме нашего, все пропали, пропали,  пропали.  Нам  надо
просто тут отсидеться и не трепыхаться, а тем временем харонцы  разберутся
с землянами, и быдло снова вернется в хижины! А  потом  и  на  четвереньки
опустится! А после того как накроют этот "Святой Антоний",  мы  все  равно
ничего не сможем сделать. В Солнечной области харонцы тоже  крушат  подряд
всю технику. Вот идеал пурпуризма! Подчиниться природе! Братья  и  сестры!
Мы поем эту песню с тех пор, как слой пурпурной краски впервые покрыл нашу
кожу. Теперь Земля пляшет под нашу дудку,  и  Солнечная  система  тоже,  а
Прохладный Ветерок хочет сменить пластинку,  потому  что  боится  потерять
какую-то чепуху. Кто не с нами, тот против нас!
   Огайо Шаблон Пустозвон откинулся на спинку грязного, старого  кресла  и
несколько раз моргнул. Удивительно! Ему  приходилось  мысленно  переводить
этот бред на нормальный земной язык. Он вдруг  обнаружил,  что  больше  не
мыслит пурпуристскими терминами, а думает обычными словами.  Возможно,  он
слишком долго торчал  в  центре  связи  вместе  с  Оглушителем  (Фрэнком).
Искусственные  обороты  странно  резали  слух  Огайо.  Когда-то  эти  речи
казались ему умными, а сейчас он видел в них лишь идиотскую  напыщенность,
и это раздражало. К тому же выступавшие слишком громко орали.  Может,  его
душа пытается что-то ему подсказать?
   - Ты жаждешь крови, Конфетка? - спросил Прохладный Ветерок.  -  А  если
все в этом космическом доме, включая тебя, откинут копыта, потому  что  по
твоему совету будут просто сидеть и протирать штаны?
   Шикарная Конфетка окинула его свирепым взглядом.
   - Мы все умрем, Ветерок, - презрительно  проговорила  она.  -  По  этой
причине мы и призываем наших братьев и сестер стремиться  к  Бессмысленной
Цели.  Бесполезно  бороться  против  энтропии.  Грядет   тепловая   смерть
Вселенной, и...
   - Эй, кончайте это филособлудие,  -  отважился  прервать  ее  голос  из
заднего ряда. - И ты, и Ветерок. Все это мы уже сто  раз  слышали,  хватит
нам пудрить мозги. Огайо, какое у тебя мнение?
   - Никакого мнения, одни сомнения. Кому отдать предпочтение.
   Жаргонные словечки так и сыпались у него с языка, но он остро ощущал их
фальшь. И Ветерок, и Конфетка были оба правы.  С  точки  зрения  философии
пурпуризма, надо было  устраниться  и  ничего  не  делать,  ведь  крушение
старой, прогнившей земной цивилизации неизбежно.
   Но вся корявая практика пурпуризма доказывала, что его  цели  утопичны,
причем намеренно утопичны.
   Такой была первоначальная задача пурпуризма. Поразить людей, чтобы  они
лишились благодушия и вспомнили, что мир не  таков,  каким  мог  бы  быть.
Пурпуризм должен был предложить людям цель, к которой можно  тянуться,  но
до которой нельзя дотянуться, и таким образом подстегнуть их  мысль.  Если
общество   отвергало   человека   за   самостоятельность   мышления,    он
отворачивался от общества. Без  сомнения,  это  было  похвально  и  давало
надежду на будущее. Огайо оглядел переполненную комнату. А  какая  цель  у
этих людей, кроме той, чтобы попасть на сегодняшнюю вечеринку? В  Тихо  не
осталось ничего от пурпуризма.  Его  выхолостили,  сохранилась  лишь  игра
словами, но для чего она, когда никто не помнит о главной цели пурпуризма.
Это не дело. Да, пурпуристами всегда двигал гнев,  но  когда-то  была  еще
надежда. Правда, это было  давно  и  не  здесь,  а  теперь  все  забыто  и
испорчено психами из Пурпурной исправительной колонии Тихо. Надежда убита.
   Колония Тихо. Вот причина всего. Если распространить среди  уголовников
в третьем поколении вероучение, цель которого  -  развитие  личности,  что
останется от этого вероучения, кроме  агрессивно-самовлюбленной  болтовни?
"Хватит, - думал Огайо. - Довольно нам носить клеймо Тихо: Пора  вернуться
к старым обычаям, прежние пурпуристы  имели  настоящую  цель,  хотя  и  не
выпячивали ее напоказ. Гнев должен сочетаться с надеждой".
   Настал серьезный миг, слишком серьезный, чтобы  играть  словами.  Огайо
кивнул: он принял решение. В конце концов ни одна  философия  не  одобряет
самоуничтожения. И пурпуризм не исключение.
   - Оказывается,  ты  великий  Пустозвон,  Огайо,  -  язвительно  сказала
Конфетка. - Сидишь и киваешь.  Никаких  мнений,  никаких  мыслей.  Это  не
по-пурпуристски.
   Ее слова совершенно взбесили Огайо. Конфетка всю жизнь  ни  на  шаг  не
отступала от ортодоксального пурпуризма.
   Но за пределами космического дома лежала подлинная Вселенная, и она  не
очень соответствовала философии  пурпуризма.  "Пора  устроить  этим  людям
испытание  действительностью",  -   думал   Огайо.   Он   решил   говорить
обыкновенным языком. Может быть, это произведет на них впечатление.
   - Ладно, пусть мы поступим  по-твоему.  -  Его  голос  изменился,  стал
немного тише. - Конфетка не хочет говорить о том, что умрут реальные люди,
что человечеству грозит полное истребление, потому что это не укладывается
в ортодоксальные пурпуристские  взгляды.  Хорошо,  мы  не  будем  об  этом
говорить. Но если вы и вправду думаете, что мы одни из всего  человечества
заслуживаем спасения, то учтите, что мы умрем вместе со всеми. Если  Земля
погибнет, мы тоже погибнем. Можете назвать меня старым зябликом. -  "Черт,
опять сбился на жаргон". - Нам нужна Земля. Мы не способны обеспечить себя
пищей или запустить собственные машины. Мы не умеем заботиться о себе.
   Конфетка деланно фыркнула.
   - Не преувеличивай. Мы закупим себе кое-какие шикарные штучки и  наймем
несколько землян  вроде  этого  работяги-Оглушителя,  чтобы  они  нажимали
кнопки. Это предохранит наши мозги от засорения ненужными знаниями. Сейчас
мы ввозим лишь безделушки для собственного удовольствия.
   Огайо  не  мог  не  заметить,  что  из  речи   Конфетки   почти   исчез
пурпуристский жаргон. Кажется, слова Огайо задели ее за живое.
   - Все это так и было бы. Но с каждым  годом  мы  все  меньше  и  меньше
работаем. Идеалы пурпуризма призывали нас работать  по  необходимости,  но
чем больше мы богатели, тем меньше видели эту  необходимость.  Наконец  мы
стали покупать предметы роскоши, еду и оборудование для ремонта  воздушных
шлюзов. Мы наняли людей со стороны, чтобы они работали за нас, и кончилось
тем, что покупали у них  воздух,  потому  что  разучились  сами  управлять
воздушной установкой. Когда я заступил на свой пост, я положил конец  хотя
бы этому. Я купил новую воздушную установку и обучил кое-кого работать  на
ней. Но это стоит денег. Грязных земных денег. Мы  зависим  от  Земли.  Мы
должны покупать у Земли продовольствие или голодать. Теперь, когда погибло
столько кораблей, доставлять нам пищу будет гораздо труднее.  А  в  худшем
случае и  вообще  невозможно.  Радиоизлучатель  вот-вот  накроет  "Святого
Антония", и кто после этого рискнет привезти нам еду? Возможно, нас  нужно
будет эвакуировать отсюда, но как? Вот незадача,  у  нас  нет  собственных
кораблей. Видимо, нам придется просить  Землю,  чтобы  она  прислала  сюда
аварийные запасы, поддержала нас, пока мы не  начнем  трудиться  в  полную
силу и не сможем сами себя  обеспечить.  Так  или  иначе  нам  потребуется
помощь Земли. И если люди Земли посчитают нас виновниками или  пособниками
гибели Солнечной системы... черт возьми, Солнечной системы! -  эту  помощь
мы никогда не получим, - Огайо вдруг пронзило страстное  желание  называть
вещи своими именами. - Нам нужно, чтобы Земля проявила добрую волю.
   Огайо Шаблон  Пустозвон  обвел  взглядом  обшарпанную  комнату  и  лица
сидящих в ней, вызывающе чудных, но  милых  его  сердцу  людей.  Эти  лица
выражали странную печаль. Она появилась на них не сейчас, она была всегда.
   - Игра окончена, - сказал Огайо.
   С внезапной горечью он  вспомнил  свое  допурпуристское  прошлое,  свою
учительскую работу в школе,  вспомнил,  какими  расстроенными  становились
ребячьи лица, когда во время перемены начинался дождь.
   Особенно страдали отверженные сверстниками дети, с  которыми  никто  не
хотел играть. Казалось, они больше всех наслаждались свободой  в  школьном
дворе, больше всех любили это место, где они могли быть самими собой и, не
боясь, что их кто-нибудь прервет, забавляться своими  тайными,  только  им
понятными играми.
   Но неожиданно синее небо серело,  на  землю  шлепались  крупные  капли,
сверкали молнии, гремел гром, и тайный детский мир словно смывало водой.
   - Пошел дождь, забавам конец,  -  прошептал  Огайо,  видя  перед  собой
грустные детские лица. - Пора идти под крышу, - спокойно продолжал  он.  -
Вернемся под крышу и снова начнем работать.
   В комнате стояла тишина. Даже Шикарной  Ленивой  Конфетке  было  нечего
сказать.
   Огайо понял это как  сигнал.  Он  нажал  на  кнопку  внутренней  связи,
вызывая Великого Клешневидного Оглушителя.
   - Фрэнк, - тихо сказал Огайо. - Я думаю, мы все тут пришли к  согласию.
Почему бы тебе не включить этот перехватчик?


   У Сферы было навалом работы, и самой большой  наградой  за  нее  бывала
новая живая планета. Риск требовал огромных затрат, но и добытое сокровище
не имело цены, хотя, конечно, в нынешних условиях Сфера сама ни за что  не
выступила  бы  инициатором  этой  операции.  Но  мышление  Сферы  обладало
гибкостью, и потому она решила  обратить  сложившееся  положение  себе  во
благо.
   Игра стоила свеч,  очень  уж  хороша  была  похищенная  планета.  Чтобы
подготовить для нее место, потребовались большие усилия.  Обычно  создание
Держащего Кольца и червоточины шло не спеша, но на этот раз Сфере пришлось
сделать  все  за  считанные  секунды.  Подобрать   место,   столь   близко
соответствующее прежней окружающей среде  новой  планеты,  ее  тепловым  и
приливно-отливным характеристикам, за такое короткое время  -  этим  можно
гордиться.
   Самая большая трудность заключалась в установке Держащего  Кольца.  Его
вырастили  давным-давно,  и  с  тех  пор,  необученное,  оно  пребывало  в
состоянии спячки. Оно было резервом на  случай  появления  новой  планеты,
нуждающейся в попечении.
   Когда поступило сообщение от Дирижера, Сфера быстро нашла черную  дыру,
отвечавшую приливно-отливным  параметрам  планеты,  и  разбудила  Держащее
Кольцо. Рискованным способом самоперемещения она установила  их  в  нужное
место.
   Все  время,  пока  планета  проходила  через  целый  ряд  промежуточных
пунктов. Сфера ловко удерживала ее. Наконец, новый Сторож был готов, и под
непосредственным  руководством  Сферы  вывел  планету  на   безопасную   и
устойчивую орбиту.
   Рискованная  и  трудная  работа  продолжалась  -  слишком   много   дел
приходилось  делать  одновременно:  и  управлять   Держащим   Кольцом,   и
переправлять  Пожирателей  миров  нового  образца   в   звездную   систему
приобретенной  планеты,  и   н