о. Значит, после того как осмотрим окрестности, мы все встречаемся у входа в туннель?
     - Точно, - подтвердил Альтал. - Когда дойдете до конца рощицы, посмотрите, нет ли там какого-нибудь оврага или тропинки в кустах, ведущей к востоку. Если мы хотим покинуть город незаметно, нам нужно иметь какой-нибудь план.
     - А вы знаете в этом толк, герцог Альтал.
     - У меня было весьма интересное детство, ваше высочество. Герцогство Кентейнское, где я рос, было не самым спокойным местом. Что ж, встретимся примерно через полчаса.
     - Ладно, - согласился Марвейн. - Пойдем, Алейкон.
     И они вдвоем пересекли лужайку и углубились в лес.
     - Эм, - молча позвал Альтал.
     - Да, любимый? - немедленно отозвался ее голос.
     - Сделай так, чтобы Алейкон какое-то время не оборачивался назад. Пусть эти двое поплутают по лесу, пока Марвейн не обнаружит плохую новость.
     - Как тебе будет приятней, дорогой.
     Альтал протянул руку и в задумчивости нащупал открытую дверь.
     - Элиар, запомни ее расположение, - посоветовал он. - Впоследствии она может нам очень пригодиться. Эмми вся взъерошивается, когда я убиваю людей, а так у меня будет альтернатива. А теперь вернемся в Магу и соберем остальных. Мне кажется, нам нужно посовещаться.
     - Хорошо, - согласился Элиар.
     Он снова провел Альтала в восточный коридор Дома и тихо притворил за ним дверь.
     Когда Альтал и остальные поднялись по лестнице, они увидели бледное лицо сержанта Халора, который целый день простоял у окна в башне Двейи.
     - Я думаю, все начнется через две недели, - доложил он. - Они укрепляют свои позиции по мере своего продвижения на север, но на самом деле это вовсе не армия. Это неуправляемая толпа, и большинство этих людей гораздо больше интересует мародерство, чем религиозные или социальные изменения.
     - Революции всегда оборачиваются таким образом, - печально сказала Двейя. - Теоретики произносят заумные речи. Их последователи ликуют и аплодируют - некоторое время - а потом снова принимаются за свое дело и присваивают все, что может иметь какую-то ценность.
     - Ты сегодня в циничном настроении, Эм, - заметил Альтал.
     - Я все это уже видела, Альтал, - устало ответила она, - много-много раз. Блестящая идея, едва родившись, почти сразу же начинает тускнеть.
     Она вздохнула, но затем как будто стряхнула с себя грусть.
     - Есть кое-что, что вам необходимо знать. В том сновидении, которое я вам подарила, говорилось о том, что должно произойти и где.
     - Я знаю, что ты и Лейта были в храме Магу, - сказала Андина, - но что именно вы там делали?
     - Уборку, - просто ответила Двейя. - Лейта разделалась с Команом, а мы с Бхейдом избавились от Аргана.
     - Ты рассказала нам, что должно случиться и где, - сказал Гер, - а как насчет когда? Генд, по-видимому, всегда играет со временем, когда придумывает какие-нибудь штуки со сновидениями. Твой сон уже состоялся в прошлом? Или, может быть, он состоялся в каком-то ином времени?
     - Он состоялся не в нынешнем мире, Гер. Чтобы сновидение действительно сработало, оно должно быть либо в прошлом, либо в будущем. Цель сновидений - изменять реальность. Существует также некоторая отдаленная возможность изменить реальность через изменение настоящего, но легче пройти назад или забежать вперед.
     - Что-то я ничегошеньки не понимаю, - призналась Андина.
     - Это, наверное, потому, что Эмми сама еще не решила, - сказал Гер. - Мне кажется, должны произойти еще какие-то события, прежде чем она будет уверена насчет того, когда все состоится. Она знает, что и где, но не может точно определить, когда, пока злые люди не войдут в этот город с таким странным названием...
     - Магу, - пришла на помощь Лейта.
     - Наверное, - сказал Гер. - Во всяком случае, мне кажется, что Эмми ждет, пока Арган и тот, второй, придут в церковь, и тогда она узнает, когда. Я думаю, что это немного похоже на тот сон в Векти, когда нам снилось какое-то неопределенное время, в котором топор злой тети был сделан из заточенного камня.
     - Обожаю этого мальчишку, - нежно произнесла Лейта. - Мне бы за несколько недель не пришло бы в голову выражение "неопределенное время". Тебе нужно научиться писать, Гер. У тебя душа поэта.
     Гер покраснел.
     - Вовсе нет, - признался он. - Я просто не знаю слов, чтобы назвать то, о чем я думаю, поэтому мне приходится их выдумывать. В общем, Арган и его приятель - хотя на самом деле они никакие не приятели - ворвутся в церковь, но когда они пройдут через дверь, внутри будет уже другое, не нынешнее, время. Обычные люди, которые будут идти вслед за ними, я думаю, здорово удивятся, потому что им будет казаться, что их предводители просто вдруг обратились в ничто. Могу поклясться, что вся эта толпа будет напугана до смерти, и они, наверное, решат, что в этой революции уже нет ничего веселого, соберут пожитки и отправятся восвояси, и тогда нам не придется почти никого убивать, а это самый лучший способ войны, как вы считаете?
     - Остановись, Гер, переводи дух хоть иногда, - нежно сказала Андина. - Ты порой начинаешь говорить с таким жаром.
     - Эмми, ты уже выбрала, какое время ты хочешь использовать? - спросил Элиар.
     - Время, когда храм мой, - ответила она.
     - То есть прошлое?
     - Может быть, - сказала она с загадочной полуулыбкой, - а может, наоборот, будущее.
     - Ты собираешься вернуться в свой храм, Двейя? - спросил Бхейд с легким беспокойством.
     - Я никогда оттуда не уходила, Бхейд. Это мой храм, и он будет моим всегда. Я просто одолжила его тебе на время. - Она хитро посмотрела на него. - Может быть, когда-нибудь, когда у тебя будет свободное время, мы с тобой обсудим, сколько мне должна Церковь за аренду здания. Знаешь, арендная плата растет.

     - Как им удалось изменить свои лица, Эмми? - с любопытством спросил Гер, когда пару недель спустя они наблюдали из окна, как священники в алых рясах ходят среди огромной толпы крестьян и поденных рабочих, разбивших лагерь у ворот Магу. - В Экуэро у них были такие стальные штуки, свисающие со шлемов, а здесь, в Перкуэйне, их лица открыты.
     - Это всего лишь иллюзия, Гер. Дэва - мастер создавать иллюзии, и он научил этому своих священников.
     - А как мы заставим их выглядеть такими, какие они есть на самом деле, когда придет время?
     - Нам не придется их заставлять, - ответила она. - Когда Элиар покажет им свой Кинжал, он прогонит прочь все иллюзии.
     - Хотел бы я иметь такой Кинжал.
     - Тебе он не нужен, Гер. Ты способен видеть и понимать реальность лучше, чем кто-либо другой на земле.
     - Ну, пока что, может, и нет, но я над этим работаю.
     - Тебе уже удалось освободить город от людей, брат Бхейд? - спросил сержант Халор.
     - Более или менее, сержант. Кое-кто еще прячется по подвалам и чердакам в самых бедных районах, - слабо улыбнулся Бхейд. - Это те, кто собираются присоединиться к людям Аргана, когда они войдут в городские ворота. По-моему, они уже заранее начали мародерствовать.

     - Почему они всегда устраивают пожары? - спросил Бхейд у Альтала, когда они вдвоем в ожидании стояли в храмовой колоннаде и смотрели, как над разными кварталами города поднимаются столбы дыма.
     - Не знаю, Бхейд, - признался Альтал. - Возможно, это просто случайность. Грабители обычно очень возбуждены и иногда бывают беспечны. Но я все же догадываюсь, что они устраивают поджоги сознательно, чтобы наказать господ за их вредные привычки.
     - Но это же чистейшая глупость, Альтал, - возразил Бхейд.
     - Разумеется. Глупость вообще присуща толпе. Толпа умна лишь настолько, насколько хватает ума самому глупому из нее.
     Бхейд неуверенно протянул вперед руки, как будто пытаясь нащупать что-то прямо перед собой.
     - Не волнуйся об этом, Бхейд, - сказал ему Альтал. - Щит на месте, и ничто его не пробьет, кроме, разумеется, твоего голоса.
     - Ты уверен?
     - Доверься мне, Бхейд. Никто не сможет выпустить в тебя тучу стрел или расколоть тебе череп боевым топором. Лейта мне все мозги перепилит, если с тобой что-нибудь случится. Твои люди уже на местах?
     Бхейд кивнул.
     - Они смешаются с этой толпой вместе с местными повстанцами. - Он с сожалением вздохнул. - Мне не хотелось, чтобы мы делали это таким способом, Альтал. Мне это кажется нечестным.
     - Ну и что? Разве не лучше контролировать толпу моим способом, чем так, как это делал Марвейн?
     - Не могу поспорить, - согласился Бхейд.
     - Они идут, - предупредил Альтал, указывая на противоположную сторону площади, откуда только что появились несколько человек, вооруженных вилами и граблями. - Мне сейчас лучше скрыться. Я буду у окна. Оно находится прямо за твоей спиной и примерно в четырех футах над твоей головой. Если что-то пойдет не так, я тебя вытащу. Давай повторим все еще раз: это сложный танец, так что давай убедимся, что мы усвоили все шаги.
     - Мы повторяли его уже десятки раз, Альтал, - сказал Бхейд.
     - Ну ради меня, брат Бхейд. Когда Арган и Коман подходят к крыльцу, ты идешь им навстречу, как бы приветствуя. Элиар будет стоять у дверей храма. Арган и Коман пройдут через площадь и начнут тебе угрожать.
     - При этом Коман будет ловить каждую мою мысль, - добавил Бхейд.
     - Нет, не будет. Лейта заслонит тебя от него. Она наполнит его вторую пару ушей шумом. Так вот, отсюда начинается самое сложное. Арган требует, чтобы его впустили в храм, и ты приглашаешь его войти. Затем ты снова отходишь вправо, открывая им дорогу.
     - Да, я знаю, и тогда Элиар открывает дверь в храм и отходит в левую сторону крыльца.
     - Надо же, помнишь, - сухо сказал Альтал. - Странно. Главная цель нашего маленького танца - сделать так, чтобы Арган с Команом оказались с одной стороны от Элиара, а толпа - с другой. Эмми не хочет, чтобы толпа ворвалась в храм, когда она будет работать. Потом ты произносишь перед толпой свою проповедь, говоришь: "Аминь" - и присоединяешься к девушкам в храме. Не теряй времени, Бхейд. Без тебя Эмми не может начать развеивать Аргана по ветру. Ты все запомнил?
     - Мы столько раз это повторяли, что я мог бы проделать это даже во сне.
     - Лучше не надо, брат Бхейд. Смотри и слушай внимательно. Если возникнет что-то непредвиденное, нам, возможно, придется что-то изменить, и если я скажу тебе: "Прыгай", значит, прыгай. Я не собираюсь вступать с тобой в долгие дискуссии.
     - Не слишком ли ты банален, любовь моя? - раздался тихий голос Двейи.
     - Иногда Бхейда полезно держать в узде, Эм, - ответил он. - У него бывают приступы творческой активности. Как держится Лейта?
     - Она знает: то, что ей предстоит сделать, абсолютно необходимо. Помоги ей чем только можешь, Альтал.
     Он кивнул и занял место у окна.
     Во главе надвигающейся толпы виднелись одетые в красное сторонники Аргана, в то время как площадь перед лестницей храма наполнялась нетерпеливыми простолюдинами. Затем Арган и Коман выехали вперед.
     - На храм! - крикнул Арган.
     - Стой спокойно, Бхейд, - сказал Альтал своему другу. - Они не могут добраться до тебя, что бы они ни делали.
     - Отлично, - ответил Бхейд.
     Затем Альтал слегка повернул голову.
     - Тебе лучше начинать подходить, - сказал он Элиару. - Постарайся быть незаметным.
     - Я знаю, что делать, Альтал, - ответил Элиар, натягивая капюшон серой рясы, которая была на нем.
     Затем он открыл дверь рядом с окном и шагнул через порог, чтобы занять свое место у входа в храм.
     Арган и Коман подошли к подножию лестницы храма.
     - Уйди с дороги, если тебе дорога жизнь! - крикнул Арган Бхейду.
     - Чего вы хотите? - спросил Бхейд до странности официальным тоном.
     - Это и так уже должно быть ясно, старик, - с ехидной ухмылкой ответил Арган. - Мы собираемся взять храм. А теперь отойди, пока не поздно. Орден Красной Рясы теперь стал Церковью Перкуэйна.
     Воинственная толпа заревела и хлынула вперед.
     - Ты уверен, что хочешь войти в этот храм, Арган? - спросил Бхейд.
     - Я в него войду! Магу в моих руках, и я буду править Перкуэйном из этого храма.
     Бхейд ответил легким поклоном.
     - Я к вашим услугам, - сказал он. - Храм ждет вас.
     Он отступил вправо, освобождая путь к распахнутым перед ними дверям храма.
     Арган и Коман начали подниматься по лестнице, а вслед за ними шли священники Красной Рясы.
     Бхейд слегка обернулся и кивнул Элиару.
     Молодой арумец положил руки на створки массивных дверей храма и широко распахнул их. Затем он отошел влево, склонив голову в притворном раболепии.
     Арган и Коман отпрянули. За дверью храма пылал огонь, и глухие, отчаянные крики эхом отозвались на площади перед храмом. Народ отступил, на лицах людей отразился ужас.
     - Ну что же вы не входите? - спросил Бхейд у испуганной толпы.
     - Это обман! - заявил Арган дрожащим голосом. - Это всего лишь иллюзия!
     - Вы ведь уже бывали в Нагараше, брат Арган, - сказал Бхейд. - Вы знаете: то, что вы видите, - реальность, а не иллюзия.
     Элиар незаметно пробирался между колонн в левую часть крыльца. Когда он дошел до места, которое Альтал отметил краской на мраморном полу, он бросил взгляд в сторону окна и кивнул.
     - Читай проповедь, Бхейд, - скомандовал Альтал.
     Бхейд кивнул и вновь встал на свое прежнее место, оказавшись между толпой и двумя приспешниками Генда. Он возвысил голос и обратился к напуганной толпе, собравшейся на площади.
     - Берегитесь того, что открылось вам, дети мои! - предостерег он. - Сама геенна огненная ожидает вас, и демоны уже среди вас!
     Он сделал знак Элиару, тот подошел и встал рядом с ним у переднего края крыльца.
     - Оглянитесь вокруг, дети мои, - нараспев произнес Бхейд, - и узрите вы истинные лица служителей Красной Рясы.
     Элиар достал Кинжал и выставил перед собой, медленно поворачивая, чтобы вся площадь могла его видеть.
     Арган и Коман неистово закричали, прикрывая глаза дрожащими руками.
     В толпе раздались и другие крики, и одетые в алые рясы подручные Аргана в агонии отпрянули назад, а их неприметные лица стали таять, как воск.
     Альтал поморщился.
     - Неужели они на самом деле так выглядят? - спросил он у Двейи.
     - И даже хуже, любовь моя, - спокойно ответила она. - Это всего лишь внешняя сторона их сущности.
     Твари, одетые в красные рясы, были уродливы. Их кожа была покрыта чешуей и слизью, изо рта торчали длинные клыки, а сами тела их раздулись до огромных размеров.
     - Вот они, посулы Аргана, дети мои! - гремел Бхейд. - Идите за ним, если хотите, или придите к ордену Серой Рясы. Мы будем направлять вас и оберегать от демонов Нагараша и несправедливости тех, кто называет себя вашими хозяевами. Выбирайте, дети мои! Выбирайте!
     - Это экзарх Бхейд! - заявил переодетый священник Серой Рясы. - Он святейший из людей.
     - Слушайте его! - закричал другой. - Единственные наши друзья - это члены ордена Серой Рясы!
     Слух быстро распространился в испуганной толпе, в то время как демоны один за другим стали исчезать.
     Элиар обернулся, по-прежнему держа перед собой Кинжал, и начал наступать на орущих Аргана и Комана, стоявших перед дверью в храм.
     С отчаянным криком Коман отвернулся и, закрывая глаза, ринулся прямо в храм, и Арган немедленно последовал за ним.
     Но как только они переступили порог храма, они исчезли.

     И Кинжал запел песнь, исполненную радости, ибо он снова вернулся домой, и храм Двейи освятился вновь песнью Кинжала. И стены храма убрались цветами, и легли на алтарь дары из хлеба, фруктов и золотых пшеничных колосьев перед гигантской мраморной статуей Богини плодов, урожая и возрождения.
     Альтал, который все еще стоял у окна в Доме на Краю Мира, пытался отбросить нахлынувшие на него при виде храма поэтические чувства.
     - Это просто здание, - пробормотал он про себя. - Оно сделано из камня, а не из поэтических строк.
     - Перестань, Альтал! - Голос Двейи раздраженно прозвучал в его мозгу и, что странно, казалось, он раздался со стороны мраморной статуи, стоящей позади алтаря.
     - Ну должен же кто-то из нас придерживаться реальности, Эм, - ответил он.
     - Это и есть реальность, любовь моя. Не пытайся ее опошлить.
     И бледная Лейта с глазами, до краев наполненными слезами, бросила умоляющий взгляд в сторону окна.
     - Помоги мне, отец! - крикнула она Альталу, который смотрел на нее. - Помоги мне, или я умру!
     - Ты не умрешь, дочь моя, покуда я дышу, - заверил он ее. - Открой мне свой разум, чтобы я мог помочь тебе свершить твою многотрудную задачу.
     - Так-то лучше, - прошептала Двейя голосом, похожим на легкий весенний ветерок.
     - Насколько я понимаю, ты собираешься настаивать? - холодным тоном выдавил из себя Альтал.
     - Доверься в этом мне, возлюбленный мой. Гораздо лучше, когда тебя направляют нежной рукой, нежели когда тянут силой.
     - Мнится мне, что я замечаю оттенок угрозы в голосе твоем, Эмеральда, - молвил Альтал.
     Если Двейя затевает какую-то игру, ему ничего не стоило ей подыграть.
     - Вскоре мы поговорим с тобой об этом, Альтал. А теперь всеми мыслями своими и заботами обратись к своей бледнолицей дщери. Ибо велика ее нужда в тебе, дабы могла она свершить свое ужасное деяние.
     И стало так, что разум Альтала незаметно слился воедино с разумом его нежной и строптивой дочери, и мысли их стали едины.
     И вознеслась радостно песнь Кинжала.
     И когда слились их мысли, разделил Альтал боль своей дочери, и в краткий миг стало внятно ему то время, когда бледнолицая Лейта впервые встретилась с той пустотой, что окружает других людей и которая прежде была ей неведома.
     И тогда наконец пришло к нему понимание, и узрел он истинный ужас страшной задачи, стоявшей перед его дочерью.
     - Иди ко мне, возлюбленное мое дитя, - молвил он ей, - я позабочусь о тебе.
     И мысли ее, на него нахлынувшие, были исполнены благодарностью и любовью.
     И тогда склонили они свои сплетенные мысли над несчастным Команом. И наполнился разум Комана звуком, который не был звуком, ибо разум Комана никогда не знал молчания.
     Шепот... Шепчущие мысли тех, кто были за пределами храма, обрушились на Комана, подобно мыслям других людей, которые пели под сводами его разума с тех пор, как он сделал свой первый вздох.
     И тогда бледная Лейта подошла к служителю Генда, и он осторожно склонил пред ней свой разум, оставив позади беспорядочные мысли толпы, доносившиеся из-за стен храма.
     И опечаленная Лейта тихо закрыла эту дверь позади осторожного Комана.
     И тогда Коман в изумлении бросился вперед, ища своим разумом звук, который был с ним всегда.
     Но звук этот был ему уже недоступен, и разум Комана отпрянул в ужасе от тишины. И тогда мысль его вцепилась в разум Аргана, несмотря на то что великое презрение испытывал он к лишенному сана священнику.
     Но бледная Лейта со слезами, струящимися по ее щекам, бросила вперед свою хрупкую мысль, и дверь, открытая между разумом Комана и сознанием Аргана, так же неслышно закрылась.
     И вскричал Коман, ибо еще большая пустота окружила его.
     И повалился он на пол священного храма Богини Двейи, и прилепился он в испуганном отчаянии мыслью своей к мыслям той, что закрывала перед ним все двери, которые всегда были ему открыты.
     И сердце Альтала разрывалось от жалости.
     - Молю тебя, отец мой возлюбленный, - в муке мысленно вскричала бледная Лейта, - не презирай меня за сие жестокое деяние. Это не моя жестокость, но жестокая необходимость.
     - Прощай, мой несчастный брат, - всхлипнула Лейта и с нежной решимостью вытащила мысль свою из разума служителя Генда.
     И вот разум несчастного Комана погрузился в бесконечную пустоту и вечное молчание, и лег он на гладкий пол храма. И крик его был криком абсолютного отчаяния, ибо он был одинок, каким никогда не бывал раньше. И тогда поджал он члены свои и свернулся калачиком, словно еще не рожденный, и голос его умолк, и разум умолк тоже.
     И заплакала Лейта, стеная в ужасе, и Альтал не раздумывая окутал ее своей уба