нижения от высокородных развратников, но кто сказал аристократам, что насиловать крестьянок - это не грех?
     - Коричневые Рясы! - ревела толпа.
     - А что мы должны делать, чтобы следовать истинному учению Бога всего рода человеческого?
     - Убивать! - гаркнул из толпы одинокий голос.
     - А кого мы должны убивать?
     - Знать!
     - А кто должен разделить вину знати?
     - Коричневые Рясы!
     - Значит, мы должны убивать священников в коричневых рясах?
     - Да!
     - Но человеку нужен священник, иначе он собьется с пути истинного. Скажите мне, граждане Перкуэйна, в руки которого из церковных орденов вы желаете вручить души свои?
     - Ордену Красной Рясы! - ответили ловко расставленные приспешники Комана.
     И тогда из толпы выступил вперед дородный детина с глубоким, громоподобным голосом.
     - Веди нас, брат Арган! - попросил он. - Скажи нам, что делать, иначе мы погибнем в тисках наших угнетателей.
     На лице Аргана отразилось выражение преувеличенного смирения.
     - Я недостоин, брат мой, - проблеял он.
     - Ты более достоин, чем экзарх Алейкон, брат Арган, - возразил дородный человек. - Освободи нас от наших угнетателей. Дай нам справедливость!
     - Такова воля всех здесь собравшихся?
     - Да! - эхом разнесся громогласный крик по замерзшей долине.
     - Тогда идите за мной, братья мои и сестры, через ворота в Дейл, а когда мы очистим Дейл, куда мы пойдем дальше?
     - В Магу!
     И огромная толпа хлынула вперед, и ворота Дейла не смогли их удержать.

***

     - Он все перевернул с ног на голову, - слабо запротестовал экзарх Алейкон. - В Перкуэйне все не так уж плохо.
     - В самом деле? - с подчеркнутым сарказмом сказал экзарх Юдон. - Вы, Коричневые Рясы, известны своей жадностью. Мне неприятно это признавать, но тот парень в красной рясе говорил чистую правду, и если бы в нас была хоть толика порядочности, нам пришлось бы признать, что это крестьянское восстание вполне справедливо.
     - Не здесь, Юдон, - прохрипел Эмдаль. - Мне кажется, нам троим пора обсудить эту ситуацию подробнее и наедине. - Он взглянул на Альтала. - Альтал, нам нужна комната, где мы могли бы поговорить... и подальше отсюда, полагаю.
     - Например, в башне в дальнем конце западного коридора, - предложила Двейя. - Элиар, ты не покажешь им дорогу?
     Элиар кивнул.
     - Идемте за мной, джентльмены.
     Эмдаль пристально посмотрел на Лейту и хитро ей подмигнул.
     - Это еще что значит? - спросил Бхейд у бледной девушки, когда церковники вслед за Элиаром вышли из комнаты.
     - Твой экзарх просто пригласил меня поприсутствовать на их совещании, - ответила Лейта. - Он знал, что я все равно это сделаю, но он действительно хочет, чтобы я подслушивала. Он собирается устроить то, что Альтал называет "трюком", и хочет, чтобы мы ему помогли.
     - Ты не могла бы сказать поконкретнее, Лейта? - спросила Андина у своей подруги.
     - Эмдаль рассматривает нынешние беспорядки в Перкуэйне как бесценную возможность, дорогая, - объяснила Лейта. - Орден Коричневой Рясы насквозь коррумпирован, и Эмдаль задумал грандиозный план выбить власть Коричневой Рясы прямо из-под ног Алейкона. Лишившись поддержки со стороны перкуэйнской знати, Церковь Коричневой Рясы, скорее всего, превратится в странствующий орден и будет просить подаяния на обочинах дорог.
     - Прекрасная мысль! - захихикала Андина. - И как Эмдаль собирается это осуществить?
     - Он еще не доработал все детали, но в общем и целом он хочет использовать проповедь Аргана, чтобы напугать Алейкона и заставить его увести всех своих священников из Перкуэйна. Он будет напирать на слова "временный" и "исполняющий обязанности", чтобы Алейкон не понял, что когда все закончится, он в Перкуэйн не вернется.
     - Мой экзарх - человек весьма проницательный, - с гордостью сказал Бхейд. - Когда здесь, в Перкуэйне, все успокоится, Алейкон обнаружит, что его место заняли Черные Рясы.
     - Не совсем так, - сказала Лейта, хитро улыбнувшись уголками губ. - Эмдаль все еще разрабатывает детали, но прямая, открытая вражда между орденами Черной и Коричневой Рясы может стать причиной войны, по сравнению с которой крестьянский бунт будет выглядеть просто прогулкой в парке.
     - Ты что-то от меня скрываешь, Лейта, - с упреком сказал Бхейд.
     - Неужели? - ответила она, широко открыв глаза в притворном недоумении. - Я, такая наивная и доверчивая?
     Бхейд воздел руки к небу.
     - Женщины! - сказал он.

***

     Совещание в башне в конце западного коридора длилось несколько дней, и Элиар, носивший еду трем церковникам, сообщил, что споры были весьма жаркими.
     Наконец, в один из снежных дней после полудня священники вернулись в башню Двейи. Экзарх Алейкон выглядел немного мрачным, зато на лицах Эмдаля и Юдона было выражение суровой удовлетворенности.
     - Мы пришли к согласию, - объявил Эмдаль. - Кризис в Перкуэйне - прямое следствие нашей политики. Разумеется, наибольшая ответственность ложится на Алейкона, но его и так уже довольно ругали. Мы все концентрировали свои усилия на власть предержащих и совсем не заботились о простых людях. Мы полагали, что люди, стоящие у власти, могут приказать простым людям принять наши учения, и в этом, безусловно, была наша ошибка. Те, кто стоит у власти, могут навязывать людям более слабым какие-то поступки, но не мысли и не веру. Арган воспользовался нашей ошибкой, и на этом коне он въедет прямо в храм в Магу, если только мы немедленно не предпримем кое-какие шаги.
     - Немедленно - это все равно недостаточно скоро, ваше восторженное преосвященство, - весьма едко заметила Андина. - Перкуэйнская аристократия известна своим обращением с бедняками, и орден Коричневой Рясы с ними одним миром мазан. Может быть, я всего лишь глупая девчонка, но даже я знаю, благосостояние любого общества гораздо больше зависит от крестьян и городских рабочих, чем от знати. Все три ордена так часто предавали простых людей, что они никогда больше вам не поверят.
     - Я думаю точно так же, - ответил Эмдаль. Затем с усмешкой посмотрел на Юдона и Алейкона. - Заметьте, дорогие друзья, что даже это дитя сразу разглядело суть нашей чудовищной ошибки.
     - Хорошо, Эмдаль, - едко произнес Алейкон, - можешь не повторять нам это по сто раз. Переходи к сути вопроса, и давай покончим с этим.
     - Прекрасная идея, Алейкон, - согласился Эмдаль. - Нам нужен кто-то, кто мог бы противостоять непомерным аппетитам этого Аргана, но ни один простолюдин в здравом рассудке ни за что не поверит тому, что исходит из уст любого из членов уже существующего духовенства.
     - Пожалуй, это неплохо подводит итог сложившейся ситуации, - согласился Альтал. - И что же вы, джентльмены, собираетесь с этим делать?
     - Нам нужен новый голос, вот и все, - сказал Эмдаль, пожав плечами, - человек, не причастный к нашим прошлым ошибкам.
     - Какой же сюрприз вы приготовили нам, Эмдаль? - спросила Двейя.
     - Мы основали новый церковный орден, вот и все. Члены этого нового ордена будут носить рясы другого цвета, чем наш, а значит, они будут не запятнаны тем, что мы натворили в прошлом. Они будут служить бедным и униженным, не будут жить во дворцах и не будут иметь ничего общего с аристократией.
     - Возможно, это только начало, - с некоторым сомнением заметил Бхейд, - но, с вашего позволения, мой экзарх, будет ли у этого ордена достаточно времени, чтобы противопоставить себя проповедям Аргана? Он уже собрал огромное количество последователей, и не пройдет и недели, как он поведет их на Магу.
     - Полагаю, потребуется некоторое количество вдохновенных проповедей, брат Бхейд, - согласился Эмдаль, - но я уверен, что у вас все получится.
     Лицо Бхейда внезапно стало мертвенно-бледным.
     - У меня? - выдохнул он.
     - Это был один из немногих пунктов, по которым мы пришли к согласию, экзарх Бхейд, - сказал ему Юдон. - Вы - единственный возможный кандидат. Члены вашего ордена будут носить серые рясы и примут обет бедности. Во время наших обсуждений был поднят вопрос и об обете безбрачия, но мы решили, что если мы будем настаивать, то Божественная Двейя может на нас обидеться.
     - Мудрое решение, - заметила Лейта.
     - Об этом не может быть и речи, - твердо заявил Бхейд. - Я уже не священник.
     - Обет дается навсегда, - прохрипел Эмдаль. - Вы не можете дать его, а потом взять обратно.
     - Я убил человека, экзарх, - сказал Бхейд без всякого выражения в голосе.
     - Что вы сделали?
     - Я вонзил меч в человека в тронном зале эрайи Андины. Я проклят.
     - Ну вот, - сказал Алейкон, и его пухлое лицо вдруг расплылось в широкой улыбке. - Это все меняет, не правда ли, Эмдаль? Полагаю, мне все же не придется покидать Магу.
     - Да, Эмдаль, это проблема, - сурово сказал Юдон. - Любой священник, совершивший убийство, автоматически лишается сана.
     - Не шутите, Юдон, - прохрипел Эмдаль. - Мы все при случае устраивали заказные убийства.
     - Но мы не убивали лично. Возможно, это всего лишь формальность, но это одно из жестких правил. Пока брат Бхейд не искупил свой грех - полагаю, путем какой-нибудь епитимьи - скорее всего, он не может получить повышение.
     - А кем был тот, кого вы убили, Бхейд? - спросил Эмдаль.
     - Его звали Яхаг, ваше преосвященство, - выступила вперед Андина, - и мне кажется, брат Бхейд преувеличил. Яхаг не был человеком в обычном смысле слова. Он был больше демоном, чем человеком. Даже Генд его боялся. К тому же Яхаг только что зверски убил молодого парня, которого брат Бхейд готовил для службы церковника, экзарх Юдон может рассказать вам об этом молодом человеке. Это пастух из Векти по имени Салкан.
     - Салкан мертв? - пораженный, воскликнул Юдон.
     - Боюсь, что так, ваше преосвященство, - ответила Андина. - Арган приказал Яхагу убить брата Бхейда, но Салкан схватил меч Элиара и выскочил перед Бхейдом, чтобы защитить его. Яхаг убил его, и тогда Бхейд убил Яхага. Поскольку все это произошло в Треборее, наши законы имеют приоритет, а по треборейским законам то, что произошло, не было убийством. Это был совершенно оправданный поступок.
     - Брат Бхейд подчиняется церковным законам, - упрямо сказал Алейкон. - Пока он не отбыл свое покаяние, он не может исполнять в ордене никаких обязанностей. - Он с ухмылкой посмотрел на Эмдаля. - Ваша хитроумная схема только что вылетела в трубу, да, Эмдаль? - самодовольно произнес он.
     Эмдаль неодобрительно посмотрел на него.
     - Может быть, и нет, - сказал Юдон. - Дайте определение слову "покаяние", Алейкон.
     - Молитва, пост, уединение, тяжкий труд - любое наказание, которое его экзарх сочтет соответствующим. Не пытайтесь увильнуть, Юдон.
     - Ну что ж, тогда давайте рассмотрим, что такое "тяжкий труд"? - мягко произнес Юдон. - Нынешняя ситуация в Перкуэйне позволяет мне думать, что экзарху Серой Рясы придется трудиться больше, чем кому бы то ни было на свете. Брат Бхейд может искупить свое преступление, взяв на себя самый тяжкий труд на земле.
     - Искупление через служение, - согласился Эмдаль. - Блестяще, Юдон.
     - Это чистейшая софистика! - запротестовал Алейкон.
     - Конечно, - согласился Эмдаль, - но это полезная софистика. Брат Бхейд формально все еще принадлежит к ордену Черной Рясы, поэтому именно я в конечном счете имею над ним власть, не так ли?
     - Ну... формально да, - нехотя согласился Алейкон.
     - Что ж, отлично. Давайте обговорим кое-какие формальности, прежде чем идти дальше. Божественная, вы позволите воспользоваться вашим столом? - спросил он у Двейи.
     - Конечно, экзарх Эмдаль, - ответила она.
     Суровый Эмдаль уселся за мраморный стол и натянул капюшон.
     - Юдон, не будете ли вы так любезны представить суду обвинения?
     - Так не делается, - запротестовал Алейкон.
     - Все зависит от того, кто руководит, Алейкон, - сказал Эмдаль. - Брат Бхейд - служитель ордена Черной Рясы, поэтому он находится в моей юрисдикции. Слушание дела и окончательное решение находятся в моих руках. Суд выслушает ваши обвинения, экзарх Юдон.
     Юдон поднялся со своего места и тоже надел капюшон.
     - Подсудимый обвиняется в убийстве, святейший Эмдаль, - пропел он, - и он чистосердечно признался в содеянном.
     - Что скажет подсудимый? - сурово спросил Эмдаль. - Быстрей, быстрей, Бхейд. Скоро ужин.
     - Я виновен, мой экзарх, - дрогнувшим голосом ответил Бхейд, - ибо я сознательно убил человека по имени Яхаг.
     - Готов ли ты подчиниться решению данного суда?
     - Во всем, мой экзарх, - согласился Бхейд.
     - Подсудимый, встаньте на колени и выслушайте приговор суда, - сурово объявил Эмдаль.
     Бхейд, весь дрожа, упал на колени. Эмдаль рассеянно положил руку на Книгу.
     - Подсудимый раскаивается в совершенном убийстве, - официальным тоном объявил он. - Желает ли подсудимый что-то сказать, прежде чем суд огласит приговор?
     - Я... - осекся Бхейд.
     - Мне кажется, нет, - оборвал его Эмдаль. - Суд приговаривает вас к тяжкому труду до конца жизни, более того, этот труд будет заключаться в том, чтобы служить в качестве экзарха ордена Серой Рясы - и пусть боги будут милостивы к вашей несчастной душе!
     - Но...
     - Заткнись, Бхейд! - рявкнул Эмдаль. - Теперь вставай и принимайся за дело.

     - Это было ловко, Эмдаль, - похвалил Альтал экзарха Черной Рясы, когда они вместе с остальными спускались в столовую.
     - Я рад, что вам понравилось, - самодовольно улыбнулся Эмдаль. - Но это не только моя заслуга. Идея с искуплением через тяжкий труд принадлежит в первую очередь Юдону. Удивляюсь, и как это вам самому не пришло в голову.
     - Я смотрю на мир немного иначе, чем вы, священники, - ответил Альтал. - Я профессиональный преступник, так что я не слишком много раздумывал над всякими своими грехами. Яхага надо было убить, но мне никак не удавалось втолковать это Бхейду. Впрочем, я добился некоторого успеха, хорошенько стукнув его о стену.
     - Интересный вариант, - заметил Эмдаль. - Бхейд страдал от чувства собственной вины. Нам же было необходимо, чтобы он занял определенный пост, и мне только оставалось назначить его на этот пост в качестве наказания. Он хотел быть наказанным, так что мы оба получили то, что хотели.
     - Я тоже получил, что хотел.
     - Что-то я не уловил.
     - Чувство вины, которое испытывал Бхейд, разделяло его и Лейту, а она от этого начала впадать в совершенное расстройство.
     - Ведьма? Вот уж не думал, что ее может что-то беспокоить. Она же сделана из стали.
     - Вовсе нет, Эмдаль. Она очень хрупкая, и ей нужна любовь. Она выбрала меня своим отцом. Меня из всех людей.
     - Не самый плохой выбор, - заметил Эмдаль. - Альтал, вы не просто делите с ними всю вину, вы любите каждого в вашей небольшой группе последователей. Будь у вас побольше опыта, вы бы стали неплохим священником - впрочем, вы и так священник, не так ли? Вы ведь экзарх церкви Двейи, верно?
     - У нас все не так официально, Эмдаль. У Эмми гораздо более свободные взгляды, нежели у ее братьев. Пока мы любим ее, она совершенно счастлива. Она даже мурлычет.
     - Мурлычет?
     - Слишком долго объяснять, - сказал ему Альтал.

     - Вероятно, это лучшее, что мы можем сделать за такой короткий срок, Бхейд, - сказал Эмдаль, когда они все вернулись в храм Магу несколько дней спустя. - Алейкон был не слишком этому рад, но в конце концов мы все согласились, что нашим религиозным орденам придется дать полную свободу ордену Серой Рясы. Ваш орден будет невелик. Узнав об обете бедности, большинство священников отступят, так что на первых порах у вас будет немного добровольных последователей.
     - Зато будет много недобровольных, - сухо добавил Юдон.
     - Нет, - непреклонно заявил Бхейд. - Джентльмены, не надо использовать орден Серой Рясы в качестве помойной кучи, куда вы будете сваливать всех неугодных.
     - Подождите-ка, экзарх Бхейд, - сказал Алейкон. - Вашему ордену еще нет и недели. Вы должны беспрекословно подчиняться нам троим.
     - Тогда не стоит и думать о нашей идее, - сказал Бхейд, и лицо его посуровело. - Если вы трое всего лишь пытаетесь бросить подачку простым людям, чтобы успокоить нынешние беспорядки, то я не стану в этом участвовать. Нечто подобное будет просто продолжением той ошибки, которая в первую очередь открыла двери Аргану, разве вы не понимаете?
     - Тут он прав, - проворчал Эмдаль. Затем покачал головой и скривился. - По-моему, я упустил хорошего парня. Если бы я обратил на него должное внимание, я бы воспитал брата Бхейда своим преемником.
     - Нет, если бы я заметил его первым, Эмдаль, - возразил Юдон.

***

     - Альтал, Эмми хочет поговорить с тобой, - тихо сказал Элиар, когда все они вышли из богато обставленного кабинета экзарха Алейкона.
     - Да? Неужели у меня опять неприятности?
     - Она не сказала. Но не думаю. Почему бы нам не использовать дверь в твою комнату? Я покараулю снаружи.
     - Хорошо.
     Они прошли по храмовому коридору, где располагались комнаты, выделенные для них экзархом Алейконом, и Элиар открыл дверь комнаты, предназначенной для Альтала. Сразу за дверью оказалась знакомая лестница.
     Когда Альтал поднялся по лестнице, Двейя уже ждала его в башне. Она протянула к нему руки, и они молча обнялись.
     - Что-то случилось, Эм? - спросил он ее.
     - Нет, все идет неплохо. Бхейд оказался даже лучше, чем я ожидала. Мне нужно тебе кое-что объяснить. Думаю, важно, чтобы ты знал, что на самом деле происходит.
     - Я думал, это само собой разумеется, Эм.
     - Не совсем, милый. Слова на Кинжале немного сложнее, чем это кажется на первый взгляд. Что тебе было сказано делать?
     - Искать. Разве это не означало, что я должен был бродить по свету и найти остальных?
     - Возможно, все несколько сложнее, любовь моя. Ты должен был также найти меня.
     - Но ведь к тому времени я это уже сделал, разве нет?
     - Не совсем. Ты нашел кошку Эмми, но когда ты увидел Кинжал впервые, ты еще не нашел меня.
     - И до сих пор, наверное. К чему ты клонишь?
     - Сейчас мы до этого дойдем, Альтал. Когда Элиар увидел слово "веди", он подумал, что это означает, что он должен командовать армией, но это значило совсем другое. Андина прочла: "Повинуйся", и благодаря этому она победила Гелту.
     - Хорошо, пока что я тебя вполне понимаю. Лейта должна слушать, хотя и не ушами. Мы уже много раз использовали ее исключительные способности.
     - Когда она встретится с Команом, все будет немного сложнее.
     - Я, в общем-то, догадываюсь. Она знает, что ей предстоит сделать, и ей это совсем не нравится. После того как она приклеила ко мне это словечко "папочка", она залила мне слезами всю рубашку. Так что же она должна сделать с Команом?
     - Она будет слушать, Альтал, а когда она будет слушать, Коман больше слышать не сможет. Это очень тонкая процедура.
     - Но страшная?
     - Очень-очень страшная. Вот почему Лейта так отчаянно в тебе нуждается. Не обрывай ее, когда она называет тебя "папочкой". Это ее крик о помощи. Успокой ее, как можешь.
     - В том сновидении, которое ты всем нам внушила, что это, черт возьми, была за рубашка, которую она разорвала?
     - Это был Коман, любовь моя.
     - Она разорвет его на кусочки? Не слишком ли это жестоко?
     - Это гораздо хуже, чем просто жестокость, любимый, - грустно сказала Двейя, - но это нужно сделать. Теперь перейдем к Бхейду. "Просвещать" - это, возможно, самое сложное из всех слов. В конечном счете Бхейду предстоит показать Аргана и его Красные Рясы такими, каковы они есть - служителями Дэвы.
     - В сновидении я ничего такого не видел.
     - Значит, ты плохо смотрел, Альтал. Что делала я?
     - Ты смахнула всю пыль с алтаря на ладонь. Потом ты подбросила ее в воздух, и ветер, ворвавшийся через окно, унес ее прочь. - Он нахмурился. - Но каким-то странным образом этим окном был Бхейд. Вот это меня действительно смутило.
     - Задача Бхейда в том, чтобы "просвещать", Альтал, а через окна комната освещается. Окна пропускают свет, но в них также может влететь и ветер. Сновиде