Опять все наперекосяк!  Ну 
и местечко  этот Альган!  Колдуны  - сплошные  алкоголики,  превращают 
дерьмо в  вино,  этим  чудотворством  и  довольствуются;  красавицы  - 
непременно   с   двумя   головами;   предприниматели   делают   бизнес 
исключительно на торговле дерьмоедами, разбойники - идиоты, к тому  же 
еще и беспомощные, как младенцы; замки... Нет, замки очень даже ничего 
- захочешь, не придерешься! 
    - Не вешай  нос, Ронхул, -  беззаботно сказал Хэхэльф.  - В  любом 
случае, твои странствия, считай, завершились. Днем раньше, днем  позже 
- какая тебе разница! Так  даже лучше: еще и развлечешься  напоследок. 
До конца года еще целых двадцать дней, так что все в порядке! 
    - Всего двадцать дней? - его сообщение подействовало на меня,  как 
ведро ледяной воды на голову. - Я-то думал, у меня еще есть время... 
    - А  чего ты  переполошился? -  удивился Хэхэльф.  - По-моему,  не 
"всего" двадцать дней, а целых двадцать дней - почти вечность! 
    - Но если у Эбенгальфа ничего не получится, я уже не успею... -  я 
на секунду осекся,  потому что  мне ужасно не  хотелось развивать  эту 
леденящую мысль, а потом договорил: - Я уже ничего не успею исправить. 
Наступит последний день года, и мне придется убедиться на  собственной 
шкуре, что эти проклятые  "Гнезда Химер", в которые  вы все дружно  не 
верите, все-таки существуют... 
    - Ох, я как знал, что  лучше не стоит говорить тебе, сколько  дней 
осталось до  конца  года...  Какой  ты  все-таки  смешной,  Ронхул!  - 
вздохнул Хэхэльф. - У тебя есть древний ветер Хугайда, который  всегда 
готов сыграть на твоей стороне - только позови! - а ты вечно забываешь 
о нем и  жалуешься на  судьбу, как портовый  побирушка... После  таких 
приключений пора бы стать мудрее! 
    - Твоя правда,  - растерянно  согласился я.  - Просто  ко мне  уже 
вернулась надежда, а человек, у которого есть надежда, всегда слабее и 
глупее того, кому нечего терять. 
    - Это  верно, -  спокойно согласился  Хэхэльф. -  Мой тебе  совет, 
Ронхул: расслабься пока. Пусть  все идет как  идет. Если поймешь,  что 
тебя водят за нос  - начинай бузить, как  вчера. Или устрой  заварушку 
прямо сейчас, если неймется. Главное - не изводи себя пустой тревогой. 
Насколько  я  понимаю,  пришли  твои  последние  дни  в  этом  мире  - 
наслаждайся напоследок... 
    - Все-таки  ты слишком  мудрый, Хэхэльф  Кромкелет из  Инильбы!  - 
усмехнулся я. - Сейчас ты  скажешь мне, что "дао, выраженное  словами, 
не есть настоящее дао", и улетишь на белом журавле... 
    - Чего? - густые брови Хэхэльфа удивленно поползли вверх. 
    - Ничего,  -  улыбнулся я,  -  просто я  уже  начал  "наслаждаться 
напоследок" - по мере своих скудных возможностей. 
    - Ну вот и молодец, - он сказал это мне снисходительно, как мамаша 
ребенку, который наконец-то угомонился и занялся конструктором "Лего". 
 
    Эбенгальф тем  временем  вволю  наобнимался  со  своим  приятелем, 
который при ближайшем рассмотрении  оказался таким же белобрысым,  как 
сам Эстёр  и еще  более красномордым,  чем бедняга  Таонкрахт.  Теперь 
хозяин  замка  энергично   тащил  нас  всех   за  собой  -   пировать. 
Сопротивляться его напору было совершенно бесполезно: у Эбенгальфа был 
врожденный талант массовика-затейника, так  что усадить за стол  троих 
не слишком сопротивляющихся мужчин для него было - раз плюнуть. 
    Слуги  Ахамстольфа  Эбенгальфа   оказались  весьма   разношерстной 
публикой. Костюмы - и, самое главное, осмысленные физиономии -  доброй 
половины  ребят,  которые  прислуживали  нам  за  столом,   разительно 
отличались от прочих - сонно ухмыляющейся альганской дворни, такой же, 
как у его соседа  Таонкрахта. Я вспомнил слова  Хэхэльфа, что в  Земле 
Нао завелась мода на иноземных слуг,  и решил, что мой новый  приятель 
Эбенгальф - самый стильный  дядя в этом захолустье.  "И как всех  этих 
бедняг  сюда   занесло?   -  сочувственно   подумал   я,   разглядывая 
экзотические наряды и странные лица  прислуги. - Тоже небось, зашли  в 
какой-нибудь подозрительный  трактир  в  Бондохе,  а  очнулись  уже  в 
рабстве... Ну люди живут!" 
    Хэхэльф, тем временем, уже взялся  за дело: он вовсю  рекламировал 
свою таинственную  приправу, смертельно  опасную для  нежных  желудков 
дерьмоедов.  Он  щедро  присыпал  этим  ароматным  ярко-алым  порошком 
здоровенный  копченый  окорок,  стоящий  в  центре  стола.   Эбенгальф 
попробовал мясо  и  остался очень  доволен.  "Ну вот,  пошло  дело,  - 
насмешливо подумал я,  - вот как,  оказывается, поворачивается  колесо 
истории, и хрен кто теперь повернет его вспять!" Хэхэльф адресовал мне 
торжествующий взгляд, счастливый и яростный одновременно. Да уж,  этот 
парень умел  получать удовольствие  от любой  игры, в  которую  брался 
играть! Мне следовало бы у него поучиться... 
    Толстый Наоргаль  пока не  проявлял никакого  интереса к  окороку, 
посыпанному ядовитой приправой.  Думаю, дело  было не  в приправе:  он 
вообще не обращал внимания на еду. Просто пил вино, кружка за кружкой, 
словно находился на  службе, и в  его обязанности входило  уничтожение 
алкоголя, причем  работа оплачивалась  сдельно -  то бишь  покружечно. 
Хэхэльф некоторое время с  интересом наблюдал за  ним, а потом  достал 
из-за  пазухи  мешочек  с  остатками  курмды  и  предложил   Наоргалю. 
Эбенгальф раскатисто захохотал: очевидно, он заранее знал, что за этим 
последует.  Толстяк  поблагодарил  Хэхэльфа  -  вежливо,  но  как  мне 
показалось, равнодушно  - потянулся  за пустой  миской, сложил  в  нее 
курмду и принялся  с остервенением  толочь ее  рукояткой своего  меча. 
Потом залил порошок каким-то вином - знакомый аромат хорошего  парфюма 
навел меня на мысль, что это было недоброй памяти "Альганское Розовое" 
- попробовал  смесь  и  задумался:  дескать,  чего  бы  еще  добавить? 
Неугомонный Хэхэльф тут  же сунул  ему под нос  свою отраву.  Наоргаль 
принюхался, деловито кивнул, добавил щепотку в свой кошмарный коктейль 
и  залпом  осушил   миску.  Некоторое  время   он  сидел   неподвижно, 
мечтательно уставившись в потолок, потом из его рта вылетело несколько 
пузырей, напоминающих мыльные, Нидольгаль одобрительно крякнул,  снова 
поблагодарил Хэхэльфа и потянулся за следующей кружкой вина. Мы еще  и 
четверти часа не провели за столом, а он, по самым скромным подсчетам, 
оприходовал уже  не меньше  пяти  литров! Хэхэльф  косился на  него  с 
заметным возмущением: кажется он  был недоволен столь  непростительным 
обращением с драгоценной курмдой. 
    Слегка закусив,  Эбенгальф наскоро  пропустил пару  кружек вина  и 
шепнул что-то  одному  из  слуг,  здоровенному  детине  с  удивительно 
разумным, но хмурым, как у бунаба лицом, одетому почти так же нарядно, 
как его  хозяин.  Тот  кивнул  и  вышел  из  небольшого,  но  роскошно 
обставленного зала, в  котором мы пировали.  Вскоре парень вернулся  с 
небольшим кувшином и почтительно передал его хозяину. 
    - Хочешь  посмотреть на  настоящее чудо,  Маггот? -  спросил  меня 
Эбенгальф. Разумеется,  предполагалось, что  мой ответ  не может  быть 
отрицательным - ни при  каких обстоятельствах. - Пошли  с нами! И  ты, 
халндойнец тоже. Небось не видел еще, как из дерьма вино делают? 
    - Не видел, - с энтузиазмом подтвердил Хэхэльф. 
    И мы все вместе отправились во двор. 
    - Только я хочу сам это сделать, Ахамстольф! - возбужденно  сказал 
толстяк. До  сих пор  он  сосредоточенно молчал,  методично  опустошая 
кружку за кружкой, и вообще совершенно не соответствовал рекомендациям 
Эбенгальфа, который почему-то называл его "веселым мужиком". 
    - Ладно, сам  так сам,  - снисходительно  согласился Эбенгальф.  - 
Моим  же  слугам  лучше:  не  придется  лишний  раз  в  твоем   дерьме 
ковыряться! 
    Толстяк расцвел улыбкой и осторожно взял в руки кувшин. 
    -  Разобьешь   -  убью,   -   беззлобно  сказал   ему   Эбенгальф. 
Чувствовалось, что он  не угрожает,  а просто  честно предупреждает  о 
возможных  последствиях  -  так  врач,  прописывая  лекарство,  должен 
рассказать пациенту о возможных побочных эффектах. 
    - Если я  разобью этот  кувшин, я  сам на  себя руки  наложу! -  с 
чувством ответил толстый Наоргаль. - Зачем тогда жить?! 
    Я не сдержал улыбку.  Потом мы подошли к  телеге с дерьмом, и  моя 
улыбка  сама   собой  растаяла,   уступив  место   невольной   гримасе 
отвращения. Хэхэльф же  взирал на  происходящее, как  ученый на  новую 
разновидность  вши:   никакой  брезгливости,   только  живой   интерес 
исследователя. 
    Я думал,  что счастливчик  Наоргаль просто  начнет черпать  дерьмо 
кувшином. Оказалось, что все на так страшно: во дворе тут же появились 
слуги с  приборами,  похожими  на  длинные  узкие  ложки  -  если  вам 
когда-нибудь  понадобится  перекладывать  дерьмо  в  кувшин  с   узким 
горлышком, я настоятельно советую обзавестись чем-нибудь в таком роде! 
Во всяком случае, у Наоргаля работа спорилась. Не прошло и минуты, как 
кувшин был наполнен.  Он захохотал  от избытка  чувств, залпом  осушил 
кувшин и тут же принялся накладывать новую порцию. 
    -  Что,  уже   успело  превратиться?  -   недоверчиво  спросил   я 
Эбенгальфа. 
    - Ну да, - кивнул тот, - а ты как думал? Мгновение - и все! Это же 
древняя магия! 
    - Ну, если древняя магия, тогда понятно, - вздохнул я. 
    - Хотите попробовать? -  гостеприимно предложил Эбенгальф. -  Вино 
действительно отличное получается... Вообще-то, Нидольгаля от  кувшина 
не оторвешь,  пока  он  полтелеги  не высосет,  да  и  потом  придется 
потрудиться, чтобы забрать у него кувшин, но ради таких гостей могу  и 
похлопотать! 
    - Не будем лишать его удовольствия, - вежливо сказал я. Про себя я 
решил,  что  может   быть  и  решусь   попробовать  продукт   чудесных 
превращений - в  том случае,  если речь будет  идти о  моей жизни,  не 
раньше! 
    - Я бы попробовал, - заинтересованно сказал Хэхэльф. - Но  спешить 
действительно не стоит: пусть господин Наоргаль сначала напьется. А мы 
пока можем закончить завтрак... 
    -  Пошли,  -  кивнул  Эбенгальф.   -  Но  предупреждаю:  пока   он 
действительно  напьется,  мы  успеем  не  только  позавтракать,  но  и 
состариться! 
    В полдень  мне  все-таки  как-то  удалось  убедить  гостеприимного 
хозяина, что  единственное, в  чем  я сейчас  нуждаюсь  - это  хоть  в 
плохонькой кровати. Что касается Хэхэльфа, он заснул прямо за  столом. 
Этот поступок вызвал  серьезное одобрение Эбенгальфа.  Он заявил,  что 
мой друг поступил совершенно правильно: зачем, дескать, тратить  время 
на путешествие  в спальню  и обратно,  если можно  подремать прямо  за 
столом, а проснувшись - сразу продолжить  пир, не теряя ни секунды  на 
перемещения в пространстве?  Я как-то выкрутился,  сославшись на  свою 
"демоническую" природу, которая требует время от времени оставаться  в 
уединении -  старая  песня,  она  выручала  меня  еще  в  первые  дни, 
проведенные в замке Таонкрахта, выручила и сейчас: Эбенгальф  все-таки 
подозвал одного из слуг и велел ему проводить меня в спальню. 
    Некоторое время я не  мог заснуть: события последнего,  совершенно 
бесконечного, дня  разрывали  меня на  части.  Мой волшебный  ветер  и 
телега дерьма, которому предстояло  превратиться в вино,  "веселенькая 
вечеринка" в замке Таонкрахта и внезапно вернувшаяся ко мне надежда на 
скорое возвращение домой,  мудрость Хэхэльфа  и его  дурацкая затея  с 
новой пряностью, моя неожиданная, необъяснимая, сметающая все на своем 
пути сила  и внезапно  сменившая ее  смертельная усталость,  кошмарная 
двухголовая красотка и песочные часы, которые явственно маячили  перед 
моим внутренним взором с того момента, как я узнал, что до конца  года 
осталось всего  двадцать дней  - все  слиплось в  тяжелый темный  ком, 
который ворочался  в  моей бедной  голове  и  не давал  мне  удрать  в 
спасительные объятия сновидений... 
    -  Навести  меня,  ветер  Хугайда,  убаюкай  меня,  пожалуйста,  - 
прошептал я. Мой голос звучал слишком жалобно, как у больного ребенка, 
о котором  забыли  загулявшие  родители,  но  древний  ветер  оказался 
великодушным существом: он  все-таки пришел  ко мне и  принес покой  и 
прохладу, а больше ничего мне и не требовалось. 
    Мне приснилось, что  я сижу  в своей собственной  гостиной, в  том 
самом кресле,  которое  мне пришлось  так  внезапно покинуть  по  воле 
бесноватого чародея Таонкрахта. За окном был город, который не слишком 
давно стал  моим родным  городом, и  я снова  любил его  со  страстью, 
неуместной,  когда   речь  идет   всего  лишь   о  большом   скоплении 
человеческих жилищ,  но  во  сне  мое сердце  сжималось  от  тоски  по 
разноцветным солнцам, зеленым  водам и  - самое  главное! -  волшебным 
ветрам Хоманы.  Я открыл  окно, вдохнул  ночной воздух  и тихо  сказал 
вслух, немного  нараспев,  как читают  стихи:  "Первый ветер  дует  из 
стороны Клесс, и он напорист,  словно выпущен из грудей пышного  улла; 
он дует шесть дней. Другой ветер -  это Овётганна и как бы Хугайда,  и 
далеко его родина, незыблемая и  неведомая. Он дует две луны,  затихая 
лишь на  время. Третий  ветер приходит  редко, из  тех мест,  где  его 
вызывают к жизни бушующие Хэба среди дюн, скал и озер..." 
    Я  проснулся   от   звуков   собственного   голоса:   кажется,   я 
действительно говорил вслух. В маленькой  спальне было почти темно.  Я 
сразу понял,  что  нахожусь  не  дома,  а  в  одной  из  комнат  замка 
Ахамстольфа Эбенгальфа. Это открытие не  вызвало у меня ни горечи,  ни 
досады: только что мне снился сон о  тоске по этому миру, и я  отлично 
понимал, что так оно и будет  - если я все-таки действительно  вернусь 
домой. 
    - Какая, к черту,  разница, где находиться?  - задумчиво сказал  я 
сам себе,  усаживаясь на  узкий подоконник,  чтобы насладиться  свежим 
вечерним воздухом. - Лишь бы  находиться хоть где-то! А все  остальное 
приложится - не наяву, так во сне... 
    - Ну  наконец-то ты  начал понимать  хоть что-то!  -  Одобрительно 
сказал хорошо знакомый  мне голос.  Я присмотрелся  и чуть  в окно  не 
вывалился: во дворе замка местного Эстёра Ахамстольфа Эбенгальфа стоял 
мой старый приятель Вурундшундба со сросшимися бровями. Только  теперь 
он приветливо улыбался - прежде я никогда не видел на его лице  такого 
выражения. 
    - Ты стал мудрым,  Макс, - весело сказал  он. - Во всяком  случае, 
мудрее, чем  был прежде.  Но имей  в виду:  этот кусочек  мудрости  ты 
получил взаймы от древнего ветра. Теперь ты его вечный должник...  Иди 
сюда, есть  разговор!  Да  не  в  окно:  все-таки  второй  этаж,  ноги 
сломаешь! 
    Я действительно чуть  было не выпрыгнул  прямо в окно,  совершенно 
оглушенный - не то его визитом, не то неправдоподобно доброжелательным 
тоном, не  то собственным  полузабытым именем,  которое  непринужденно 
сорвалось с его уст. 
    - Выйди во двор, как нормальные люди ходят: через парадную  дверь, 
- проворчал  он.  - А  то,  чего доброго,  повредишь  как-нибудь  свое 
неуклюжее тело, возись с тобой потом... 
    Я пулей  вылетел  в  коридор, в  несколько  прыжков  спустился  по 
лестнице  и  оказался  в  зале,  где  продолжалась  пирушка.   Впрочем 
"пирушка" - это громко сказано: Эбенгальф и Хэхэльф заливисто  храпели 
в обнимку, положив головы  на стол. Я ехидно  подумал, что перед  тем, 
как заснуть,  они наверняка  пели "хулительные"  застольные песни  про 
Таонкрахта - насколько  я понял,  "любовь" Эстёра  к Великому  Рандану 
была безграничной! Не  спал только толстяк  Наоргаль. Как и  следовало 
ожидать, он продолжал пить вино,  причем из кувшина, который стоял  на 
столе, чуть ли не в метре от его алчной глотки. Насколько я понял, это 
был еще один шедевр местной магии: струя вина поднималась из  кувшина, 
словно он был фонтаном, и втекала  прямо в рот кудесника. Но мне  было 
не до него: я спешил во двор. Если уж Мараха Вурундшундба пожаловал ко 
мне с разговором, дело стоило того, чтобы поторопиться! 
    Он ждал меня во дворе. Удивительное дело, но кроме моего  знакомца 
во дворе не было ни одной живой души. Я уже привык к тому, что в любом 
замке Земли Нао куда  не плюнь - попадешь  в какого-нибудь урэга,  так 
что пустой двор удивил меня чрезвычайно. 
    - Хорош бы я был, если бы не мог остаться в одиночестве, когда мне 
этого хочется, - Вурундшундба  явно прочитал мои  мысли. - Нет  ничего 
проще, чем внушить людям, что рядом с тобой им слишком неуютно, ты еще 
в этом убедишься! 
    - За такое умение и жизни не жалко! - брякнул я. 
    - Правильно,  - спокойно  согласился Вурундшундба.  - А  за  такую 
науку и платят жизнью, другие монеты не в цене. Я не имею в виду,  что 
нужно лечь  и  умереть.  Нужно  прожить  эту  самую  жизнь  совершенно 
особенным образом, и тогда,  на закате все  становится просто -  проще 
простого!.. Ладно, я не о том  хотел с тобой поговорить. Я узнал,  что 
ты все-таки добился  своего: нашел своего  Хранителя, исколесил с  ним 
чуть ли не всю Хомайгу, заморочил  голову Варабайбе, и в конце  концов 
вернулся на Мурбангон  и встретил  тут Эбенгальфа, который  уже и  сам 
искал тебя для того, чтобы отправить домой... Это хорошо. 
    - "Хранитель" - это Хэхэльф из Инильбы? - взволнованно спросил  я. 
- Я с самого начала знал, что он - не простой человек! 
    - Почему это "не простой"? - удивился Вурундшундба. - Твой Хэхэльф 
Кромкелет - человек недюжинный, особенно если учесть, что в его  жилах 
нет ни капли крови  Мараха, но он  - не ахти кто!  Не знаю, какие  там 
глупости ты  навыдумывал на  его счет,  но Хэхэльф  из Инильбы  -  это 
просто Хэхэльф из Инильбы, неутомимый странник и веселый товарищ. Пока 
ты находишься в мире Хомана, он  является твоим Хранителем, но это  не 
значит, что вы  с ним -  какие-то особенно важные  персоны. У  каждого 
человека есть свой Хранитель и у каждого есть тот, кого он сам  должен 
оберегать - в какой  бы мир тебя не  занесло, можешь быть уверен,  что 
это правило остается неизменным. Судьба любит играть в такие игры.  Но 
человек  редко  встречается  со  своим   Хранителем  и  с  тем,   кому 
предназначено быть под его защитой. Вам просто повезло немного больше, 
чем другим. 
    - А кого я должен был оберегать в этом мире? - растерянно  спросил 
я. - И как он будет обходиться теперь, когда меня не станет? 
    - О, твой подопечный - не из тех, кто может пропасть без опеки!  - 
расхохотался Вурундшундба. Он смеялся долго и от души, чем в очередной 
раз поверг  меня  в удивление.  -  Впрочем, можешь  быть  спокоен:  ты 
действительно встретил его и сделал для  него все, что мог! -  добавил 
он, отсмеявшись. 
    - Кого ты имеешь в виду?  - я мучительно перебирал в памяти  всех, 
кого встретил  по пути.  На  особом подозрении  у  меня были  Мэсэн  и 
Альвианта - в  любом случае, веселье  Вурундшундбы было бы  оправдано: 
Мэсэну я  пособил  перетаскивать  дерьмоедов  с  болота  в  телегу,  а 
Альвианте помог  скоротать  две  ночи,  не  щадя  собственный  хрупкий 
организм - тоже мне, конечно, гуманитарная помощь! 
    - Сам подумай, - усмехнулся Вурундшундба. - Не так уж много народу 
ты успел накормить, уложить спать и прокатить на абубыле! 
    - Ты хочешь сказать, что я - Хранитель Бога Варабайбы? - ужаснулся 
я. - Как такое может быть?! 
    - Я не судьба, я - всего лишь свидетель ее забав, - пожал  плечами 
Вурундшундба. - Все бывает! Впрочем, я позвал тебя, чтобы поговорить о 
деле. Вот, - он  протянул мне небольшой мешочек.  - Вернешься домой  - 
посей где-нибудь. 
    - А что это? - растерянно спросил я. 
    - Семена, - невозмутимо  ответил он. -  Какой же ты  непонятливый! 
Семена травы, что растет  неподалеку от тропы, по  которой мы с  тобой 
шли  к  побережью.  Эта  трава  шепнула  мне,  что  ей  очень  хочется 
попутешествовать между  мирами.  Такие  просьбы  следует  уважать,  но 
помочь траве