се... 
    Надо отдать должное Альвианте: прежде, чем отказаться, она молчала 
секунд десять - взвешивала все "за" и "против", я полагаю. 
    - Спасибо, Ронхул, - наконец сказала она. - Мне показалось, что ты 
говорил очень  искренне,  и  мне  будет  приятно  вспоминать  о  твоем 
предложении, когда я  стану седой  беззубой старухой  - вот,  дескать, 
когда была я молода  и прекрасна, приходил в  наши края демон,  увидел 
меня и остался так доволен увиденным, что позвал меня за собой... Но я 
не могу пойти с тобой. Мне очень хочется, можешь мне поверить, но  это 
совершенно невозможно! 
    - Почему? - печально  спросил я. - Впрочем,  я и сам  догадываюсь: 
сейчас ты скажешь мне, что не можешь бросить свой замок, отвоеванный в 
честной борьбе у родственников, своих идиотов-слуг и даже свою мамочку 
ты не можешь бросить, потому что она без тебя пропадет... 
    - Именно так и есть, - спокойно согласилась Альвианта, - все это - 
мое достояние, и я не могу  его бросить ради неизвестно чего. На  тебя 
нельзя положиться: ты как-нибудь, да разыщешь, что тебе нужно, а потом 
исчезнешь -  ты же  говорил  мне, что  больше  всего на  свете  хочешь 
исчезнуть! -  и  я все  равно  останусь  одна, только  не  за  оградой 
собственного замка, а где-нибудь в диких землях... а потом, когда  мне 
удастся вернуться домой -  если еще удастся!  - я наверняка  обнаружу, 
что в Хапс Дюэльвайн Гаммо хозяйничает мой хитрющий дядя Бикантномьен, 
и мои хоты давным-давно приведены им  к присяге, а мама побирается  на 
большой дороге, или квасит умалу  для лесных разбойников... И все  это 
только ради того, чтобы провести  еще несколько дней с тобой?  Извини, 
Ронхул Маггот, ты хорош, но не настолько! 
    - Разумеется,  я не  настолько хорош,  - согласился  я. -  Никаких 
возражений! 
    Я хотел было сказать Альвианте,  что бросать ее драгоценное  "все" 
следует не ради  меня, а как  раз ради "неизвестно  чего", потому  что 
неизвестность -  это такая  специальная, единственная  и  неповторимая 
штука, во имя которой человек вполне может отказаться от чего  угодно, 
в  том  числе  и  от  фамильного  замка,  по  которому  бродят   толпы 
сбрендивших слуг - если он настолько удачлив, что ему однажды  выпадет 
такой шанс... Но я вовремя прикусил  язык: кто я такой, чтобы лезть  к 
этой милой женщине со своей  дурацкой философией: во-первых, ей и  без 
того невесело, а во-вторых, она уже все для себя решила! 
    - Я рада, что ты понимаешь, - улыбнулась она, - я сразу  подумала, 
что ты  можешь понять  абсолютно все,  как только  взглянула на  тебя, 
Ронхул Маггот! Я буду помнить тебя очень долго - может быть  всегда... 
Знаешь, теперь я  даже рада, что  ты так быстро  уходишь - по  крайней 
мере, между нами не случилось ничего плохого: мы не поссорились, и  не 
наскучили друг другу, и мне не  довелось проснуться от твоего храпа  и 
почувствовать раздражение, и ты не  принялся тискать моих служанок  по 
темным углам, и не клянчил, чтобы  я отдала тебе поносить свои  лучшие 
доспехи, и не пытался  порезать мясо моим мечом,  и не плясал голым  в 
спальне моей  мамы... Одним  словом, в  моих воспоминаниях  о тебе  не 
будет ни одного темного пятнышка, и это прекрасно! 
    "Хороший  же  у   нее  опыт  совместной   жизни  с  мужчинами!   - 
сочувственно подумал я. -  Судя по всему,  все ее предыдущие  кавалеры 
были настоящими душками! Да уж, повезло барышне, нечего сказать!" 
    - Знаешь  что?  -  вдруг  оживилась  Альвианта.  -  Я  только  что 
подумала: ты  же  демон, ты  все  можешь! Ты  ведь  можешь  присниться 
человеку, если захочешь? Уверена,  что это так!  Ты снись мне  иногда, 
ладно? 
    - Ладно, -  легкомысленно пообещал  я. Эта ложь  далась мне  очень 
легко, потому что  в глубине  души я  был совершенно  уверен, что  мое 
обещание выполнится как-то само собой: люди часто видят во сне  именно 
то, что им хочется увидеть. 
    - Вот она, твоя тропа, -  наконец сказала Альвианта. - Здесь мы  с 
тобой встретились,  Ронхул.  Здесь и  расстанемся.  - Она  сунула  мне 
небольшую кожаную сумку. - Здесь только  еда и никакого яда: яд  нынче 
дорог! - Она рассмеялась, довольная собственной незамысловатой шуткой. 
 
    - Спасибо, - растерянно сказал я, вешая сумку на плечо. "Что-то  я 
обрастаю барахлом!  -  недовольно  подумал  я. -  Никуда  от  него  не 
денешься!" 
    - Прощай, Ронхул Маггот, - с неуместным пафосом провозгласила она, 
и я в очередной раз удивился мощи ее голосовых связок. 
    - Прощай, - я все еще медлил, поскольку внезапно обнаружил, что не 
так уж готов  повернуться к  ней спиной и  уйти. Но  мне пришлось  это 
сделать: неосязаемый ветер  настойчиво дул  мне в спину.  Я был  почти 
уверен, что его имя - Хугайда, и мне чертовски хотелось снова и  снова 
повторять его вслух... 
 
 
    ГЛАВА 6. МАРАХА ВУРУНДШУНДБА 
 
    Через несколько  часов  мне  начало казаться,  что  Альвианта  мне 
приснилась. Более  старые воспоминания  -  о Мэсэне,  умной  говорящей 
птице по имени  Бурухи, Ургах  и моем "сердечном  друге" Таонкрахте  - 
представлялись мне более-менее правдоподобными,  но и они куда  больше 
походили  на  невероятно  живой,  яркий  сон  -  один  из  тех   снов, 
пробудившись от  которых, мы  не узнаем  себя в  зеркале и  мучительно 
пытаемся  сообразить,  что  происходит.  А  потом  я  вообще  перестал 
копошиться в воспоминаниях  - шел  себе и  шел, просто  пустил все  на 
самотек, предварительно велев  своему телу  переставлять ноги:  левая, 
правая, левая, правая... Несколько раз я видел немного громоздкие,  но 
удивительно величественные силуэты замков в  стороне от дороги, но  их 
обитатели больше не попадались мне навстречу  - оно и к лучшему!  Даже 
ночью мне не захотелось останавливаться, а на рассвете вместо обычного 
приступа сонливости я почувствовал удивительный прилив бодрости -  мои 
ноги сочли его почти неуместным: они-то, бедняги, все пытались убедить 
меня остановиться. 
    Только после  полудня  я наконец  понял,  что готов  выполнить  их 
просьбу: неподалеку  от дороги  я увидел  замечательное дерево,  очень 
толстое и раскидистое. На его  узловатых ветвях, не слишком высоко  от 
земли я обнаружил  огромное гнездо, больше  похожее на стог  сена -  в 
точности как воронье, только ворона,  свившая это гнездо, должна  быть 
размером со страуса! Оно сразу  показалось мне самой замечательной  из 
спален - вообще-то довольно странно, если учесть, что я еще никогда не 
спал в птичьих  гнездах и вообще  всегда немного побаивался  высоты... 
Тем не менее, у меня в голове что-то щелкнуло, дескать - "вот оно!"  - 
я молниеносно вскарабкался в гнездо, свернулся там калачиком, набросил 
на плечи свое драгоценное одеяло  и сразу уснул. Могу присягнуть,  что 
еще никогда в жизни я не спал так сладко! 
    Пробуждение было более чем странным: мне на лицо что-то упало. Это 
самое "что-то" было  легким, мокрым и  мягким. Я заорал  с перепугу  и 
чуть не вывалился из гнезда. Наконец, я кое-как пришел в себя,  понял, 
что ничего страшного  не происходит, и  попытался разобраться, что  же 
все-таки случилось. Оказалось, что мне на лицо - можно сказать,  прямо 
в рот - свалился переспевший плод. Я запоздало рассмеялся, слизывая  с 
губ  его  сладкий  сок:  вот  это,  я  понимаю,  дары  природы!  Я   с 
удовольствием доел перепугавший меня плод и огляделся. Было уже темно, 
на небе красовались сразу две луны: одна полная и тоненький полумесяц. 
 
    - Высиживать яйца мы с тобой,  пожалуй, не будем, так что  вперед, 
дорогуша! - весело сказал я себе. - Ишь ты, расселся! 
    Я выбрался из гнезда и отправился  в путь - у меня почему-то  было 
такое приподнятое настроение,  что я шел  вприпрыжку. Наверное, я  уже 
тогда чувствовал,  что  мое странствие  по  Быстрой Тропе  близится  к 
завершению. 
    Минут через десять  я увидел целую  рощу раскидистых деревьев,  на 
которых громоздились гигантские "вороньи гнезда" - в точности как  то, 
в котором я ночевал. Но эти  гнездышки не пустовали: при свете  полной 
луны я сразу заметил, что из них свешиваются человеческие ноги, обутые 
в сандалии на толстенной платформе. 
    - Во люди живут! - растерянно сказал я сам себе. Потом решил,  что 
было бы  неплохо потолковать  с обитателями  гнезд: они  вполне  могли 
подсказать мне  дорогу  к  загадочным Вурундшундба,  а  возможно  -  и 
поделиться со мной  более подробной  информацией. Поэтому  я залез  на 
ближайшее дерево и нерешительно подергал ногу, торчащую из гнезда. Что 
меня поразило - нога  была совершенно гладкой,  ни единого волоска  на 
алебастрово-белой коже, при этом размер  ступни наводил на мысль,  что 
ее счастливым обладателем было существо мужского пола. 
    Спящий и не думал просыпаться. Я подождал несколько секунд и снова 
потряс ногу - на сей раз более решительно. Безрезультатно! "А может он 
умер, а в этих местах принято хоронить мертвых именно таким образом, и 
я просто забрел на кладбище?" -  мелькнула у меня в голове  паническая 
мысль. Словно  специально  для  того,  чтобы  меня  успокоить,  спящий 
тихонько всхрапнул и снова умолк. Я взобрался повыше и заглянул в  его 
лицо.   Мое   предположение    касательно   его   пола    окончательно 
подтвердилось:  по  крайней  мере,   круглое  лицо  украшала   коротко 
подстриженная, но густая борода. Усов, впрочем, не было вовсе -  из-за 
этого обитатель гнезда имел очень интеллигентный и старомодный вид.  Я 
решительно потряс  его за  плечи, но  парень и  не думал  просыпаться. 
Несколько минут  я  убил  на то,  чтобы  окончательно  убедиться,  что 
полумерами тут не обойдешься. А потом заставил себя временно  позабыть 
о  своих  хороших  манерах   и  принялся  откровенно  издеваться   над 
несчастным незнакомцем. Теперь я тряс его, как грушу, орал ему в самое 
ухо  "подъем!"  -  одним  словом,  проделал  над  ним  весь   комплекс 
упражнений, созданных специально для того, чтобы вырывать ни в чем  не 
повинных людей  из сладких  объятий  предутренних грез.  Но  обитатель 
гнезда одержал надо мной сокрушительную победу: он так и не проснулся. 
Мне не удалось ничего  от него добиться -  кроме еще нескольких  тихих 
всхрапываний, больше похожих на вздохи. 
    - Ну тебя к  черту! - растерянно  сказал я, утирая  пот с лица.  - 
Вопросов больше не  имею! -  Я спрыгнул на  землю, озадаченно  покачал 
головой и отправился восвояси:  я уже понял, что  мне здесь ничего  не 
светит. На полдороге к  тропе я обернулся и  не удержался от  ехидного 
высказывания: - Спокойной ночи, голубчики! - Если честно, я  почему-то 
чувствовал себя обиженным... 
    Теперь мой  путь лежал  через такой  густой лес,  что я  не  сразу 
заметил  наступление   утра:   самое  торопливое   из   солнышек   уже 
давным-давно вскарабкалось  на  небо,  а  в  лесу  еще  царили  глухие 
синеватые  сумерки.  Наконец  все-таки  рассвело,  я  огляделся  и   в 
очередной раз  удивился:  по всему  выходило,  что я  ушел  не  просто 
далеко, а очень  далеко от  замка Альвианты.  Здесь все  было иное:  и 
ландшафт, снова показавшийся мне равнинным, и деревья стали высокими и 
раскидистыми, и густая трава, мокрая от росы, теперь была похожа не то 
на  лохматый  мох,  не  то  на  какие-то  коротко  стриженные  морские 
водоросли. Переменился  даже цвет  почвы: теперь  она была  не  сплошь 
черной, как раньше: под узловатыми корнями деревьев то и дело мелькали 
пятна - то ярко-желтые,  как декоративный песок, а  то и вовсе  белые. 
Мимо меня совершенно спокойно прошло какое-то крупное животное, смутно 
похожее на белого медведя, еженедельно посещающего очень дорогой салон 
красоты. Зверь совершенно мной не заинтересовался: кажется, он не счел 
меня ни потенциальным обедом, ни грозным охотником. Я даже  испугаться 
как следует не успел, а он уже скрылся в густых зарослях. 
    По дороге я все-таки разворошил сумку Альвианты. Если честно,  мне 
не слишком хотелось есть ее гостинцы. Все эти наши шуточки насчет  яда 
вышли мне боком: в  глубине души я  вполне допускал возможность  того, 
что она все-таки решила попробовать меня отравить. Нравы в Земле  Нао, 
как я  уяснил, были  простые  и суровые,  а  Альвианта сама  дала  мне 
понять, что убить мужчину, из-за которого пришлось немного поплакать - 
самое простое и оптимальное решение  проблемы... Но жрать хотелось,  а 
спелые плоды мне в  рот больше не падали.  Поэтому я начал с  большими 
интервалами отщипывать по кусочку от ее гостинцев, рассчитывая, что  в 
случае чего, доза окажется не смертельной. Через несколько часов такой 
осторожной дегустации я почувствовал, что наконец-то наелся. Плохо мне 
так и не стало, зато стало стыдно: бедная, бедная Альвианта!  Пожалуй, 
я мог бы немного  лучше думать о  людях, а уж тем  более - о  женщине, 
которая подарила мне два совершенно  замечательных дня, да еще и  кучу 
вкуснятины на дорожку... 
    Ночь наступила быстро и как-то незаметно: мне почему-то  казалось, 
что день  только-только  перевалил за  полдень,  а  предатели-солнышки 
поспешно скатились  за горизонт,  оставив  меня в  темноте.  Некоторое 
время я брел почти наощупь, потом милосердное небо сжалилось надо мной 
и выкатило из-за мохнатой  тучи кругленькую сияющую голубоватую  луну. 
Только теперь я понял, что лес заканчивается, и с удвоенной  скоростью 
зашагал  к  просвету  между  деревьями.  Там  моему  взору   открылась 
настолько невероятная панорама,  что я остановился  так резко,  словно 
меня огрели загадочной лопатой Эстёра,  краткую, но емкую рецензию  на 
которую мне довелось услышать от Мэсэна... 
    Передо  мной  простиралась  почти  бескрайняя  равнина,   поросшая 
светлой травой, влажные стебли которой  слабо мерцали в лунном  свете. 
Повсюду высились причудливые  сооружения, искусственное  происхождение 
которых не  вызывало никаких  сомнений: природа  мудра во  всех  своих 
проявлениях, она попросту не способна на такое безумие - ни в одном из 
миров, даже на самом  дальнем краю Вселенной -  и делайте со мной  что 
хотите! Колоссальные каменные  плиты, неровные  и необработанные  были 
составлены вместе,  образуя некие  чудовищные нагромождения  -  словно 
здесь пытались  складывать карточные  домики слабоумные  дети  местных 
Титанов. Ужас  состоял  в том,  что  этих сооружений  было  невероятно 
много: поначалу мне показалось, что их здесь несколько тысяч. Позже  я 
узнал, что их было гораздо меньше: ровно восемьсот шестьдесят четыре - 
на мой вкус, вполне достаточно! 
    Моя Быстрая Тропа петляла в густой  траве - мне бы следовало  идти 
дальше, но я  не мог заставить  себя сделать хоть  шаг вперед.  Просто 
стоял и смотрел на невероятную равнину. В моей голове носились нелепые 
мысли: "здесь  тысячи  врат, и  все  они ведут  в  никуда" -  это  еще 
наименее безумная из них! О  чем я так и не  подумал - так это о  том, 
что я уже благополучно нашел то, что искал... В ночной тишине раздался 
громкий чмокающий  звук -  словно  кто-то пытался  поцеловать  воздух, 
потом над самым моим ухом зазвучал довольно высокий, но хриплый голос: 
 
    - Лоу  ввэнхле? -  и не  дожидаясь  ответа: -  А, ты  же,  небось, 
говоришь только на кунхё.  Ха - пусть  будет кунхё! Забавное  наречие. 
Йох! Унлах!.. Ну, и долго еще ты собираешься пялиться на нашу равнину? 
Того гляди, трава дымиться начнет: взгляд-то у тебя тяжелый! 
    Я не вздрогнул, не отскочил в сторону - просто довольно равнодушно 
отметил, что мое  сердце мечется  по всему  телу в  поисках выхода,  а 
колени настолько ослабли, что с трудом выдерживают вес тела. Мой страх 
был настолько велик, что он уже перестал быть страхом - я не знал, как 
следует  называть   это   новое,  доселе   незнакомое   мне   чувство, 
выворачивающее меня наизнанку. 
    - Смотри, в штаны не  наделай - тебе же  переодеться не во что!  - 
насмешливо сказал все тот же голос. 
    Эта реплика почему-то меня успокоила: мне показалось, что разговор 
о штанах никак не мог  быть частью какого-нибудь ужасающего события  - 
слишком уж брутальная и будничная тема! - а значит, и беспокоиться  не 
о чем... Глупо, конечно,  но я всю жизнь  доверял словам куда  больше, 
чем следует...  Только  теперь  я  решился  обернуться  и  встретиться 
взглядом с обладателем голоса, испугавшего  меня чуть ли не до  потери 
сознания. Он оказался  почти человеком-невидимкой:  его темная  одежда 
была усеяна какими-то мелкими зелеными листиками и островками  густого 
черного мха, а  лицо скрывалось  за просторным  капюшоном. Можно  было 
подумать, что  ко мне  подошел  какой-нибудь лесной  дух -  во  всяком 
случае,    именно     так     любят    изображать     лесных     духов 
художники-иллюстраторы...  Он  не  был   ни  великаном,  ни   каким-то 
особенным здоровяком,  но  я почему-то  сразу  подумал, что  он  очень 
силен: я даже  испытал некое  физического неудобство от  того, что  он 
стоял рядом, как будто Каменный  гость руку на плечо положил,  честное 
слово! 
    - Теперь на  меня уставился,  - усмехнулся незнакомец,  - экий  ты 
неугомонный! Ну посмотри, если так  уж приспичило... А лучше -  просто 
честно скажи, на кой тебя сюда принесло. Может, я тебя и пропущу,  там 
видно будет... 
    Несколько секунд я судорожно соображал, что ему ответить - если уж 
выяснилось, что этот "леший"  собирается решать: пропустить меня,  или 
нет. В конце концов  я обреченно понял, что  мне придется сказать  ему 
правду - просто потому, что  врать имеет смысл, когда заранее  знаешь, 
что твоя  ложь понравится  собеседнику,  а я  понятия не  имел,  какая 
выдумка может прийтись по душе этому странному типу. 
    - Я ищу людей Вурундшундба, - сказал я, и сам удивился: мой  голос 
звучал вполне достойно: по крайней мере, он не дрожал и не срывался на 
истерический фальцет, скорее уж наоборот - был равнодушным и  каким-то 
бесцветным, словно я в десятый раз повторял вслух содержание абзаца из 
учебника, который непременно надо выучить наизусть. 
    - Ищешь, значит?  - насмешливо  прищурился мой  собеседник. -  Ну, 
считай, что уже  нашел. И  на кой тебе  приспичило беспокоить  занятых 
людей? 
    - Так вы и есть Вурундшундба? - я так обрадовался, что  совершенно 
забыл о своей давешней панике. - Ой, как здорово! - с чувством добавил 
я. - Я-то думал, мне еще идти и идти... 
    - Я уже понял, что ты рад, - усмехнулся незнакомец. - Но я-то  еще 
не рад - ты не заметил? Так что порадуй меня, гость: объясни, зачем ты 
к нам заявился. И  постарайся говорить коротко и  внятно - если ты  на 
это способен. 
    Я наконец-то обиделся. Вернее, почувствовал, что могу обидеться, и 
даже должен это сделать. "Какого черта он мне хамит?" - подумал я.  Но 
вовремя притормозил со своими детскими обидами: если верить Ургам, эти 
ребята, Вурундшундба, могли отправить меня домой - а за такую услугу я 
бы сейчас согласился с неделю поработать у них ковриком для ног! 
    - Я искал вас, потому что  Урги мне сказали, что вы можете  помочь 
мне вернуться домой - если  захотите, - я постарался быть  максимально 
кратким, как меня и просили. 
    - Тоже мне,  объяснил... Твое  "домой" - это  куда? -  невозмутимо 
спросил незнакомец. 
    - В другой мир. -  вздохнул я. - Я  подумал, что и так  понятно... 
Дело в том, что я - существо из другого мира... 
    - Это  как  раз заметно  невооруженным  глазом! -  ехидно  сообщил 
Вурундшундба. - А зачем ты приперся а чужой мир? Делать стало  нечего, 
да? 
    - Да,  скука одолела,  - я  все-таки начал  заводиться и  прилагал 
немыслимые усилия, чтобы оставаться спокойным, - такая скукотища,  что 
описать  невозможно!  Только  не   меня,  а  одного  вашего   земляка, 
альганского Великого Рандана Таонкрахта - слышали о таком? 
    - Я  обо всех  слышал -  а толку-то!  - равнодушно  ответил он.  И 
снисходительно добавил: - Да ты не мельтеши. Рассказывай по порядку. И 
не злись  - ты  и так-то  не  слишком умен,  а когда  зл