лись из воды. Волны били в борт,  кружа  и  сбивая
корабль  с  курса,  перекатываясь  через  него.  Воду  теперь  вычерпывали
беспрерывно. Тьма окружила их, но свет на западе не слабел, и они уверенно
держали курс. Скоро ветер немного утих, и сияние перед  ними  стало  расти
вширь. Внезапно, между  двумя  ударами  весел,  корабль  прорвался  сквозь
завесу шторма и в прозрачном воздухе перед  ними  засияла  вечерняя  заря.
Невдалеке, среди покрытых пеной волн, они увидели высокий круглый  зеленый
холм, а подле него - город в маленькой бухте, в которой стояли  на  якорях
несколько рыбацких баркасов.
     Кормчий устало облокотился на руль и позвал капитана:
     - Сэр, это действительно земля или наваждение?
     - Держи курс, дубина стоеросовая! А вы, бесхребетные рабские душонки,
гребите! Каждому идиоту видно, что это бухта Твилл и Холм! Гребите!
     Подчиняясь ритму барабана, устало склоняясь над веслами, они вошли  в
бухту. Здесь было так тихо, что можно  было  расслышать  голоса  людей  на
берегу, звон колоколов в городе, и только где-то  далеко  позади  ревел  и
бесновался шторм. Низкие черные облака затянули все небо, не приближаясь к
острову ближе чем на милю. В тихом ясном небе над Рокком  одна  за  другой
загорались звезды...



                            3. ШКОЛА ВОЛШЕБНИКОВ

     Гед провел эту ночь на борту "Тени", а ранним утром, распрощавшись  с
товарищами-моряками, кричавшими ему с корабля веселые напутствия, сошел на
берег. Твилл оказался небольшим  городком,  его  высокие  дома  сгрудились
вдоль нескольких крутых и узких улочек. Но Геду Твилл  показался  огромным
городом. Не зная,  в  какую  сторону  направиться,  он  остановил  первого
попавшегося ему навстречу прохожего и спросил, где ему  найти  привратника
Школы Рокка. Человек посмотрел на него искоса и сказал:
     - Умный сам найдет дорогу, а глупцу совет не поможет,  -  после  чего
отправился дальше по своим делам. Гед шел вверх по улице до тех пор,  пока
не вышел на площадь. С трех сторон  ее  окружали  дома  с  остроконечными,
покрытыми  шифером,  крышами,  а  четвертая   представляла   собой   стену
величественного здания, чьи маленькие окошки были выше, чем дымовые  трубы
соседних  домов.  Сложенное  из  огромных  серых  каменных   блоков,   оно
напоминало крепость или замок. Рядом  с  ним  расположился  небольшой,  но
весьма оживленный  рынок.  Гед  повторил  свой  вопрос  какой-то  старухе,
которая несла корзину моллюсков. Она ответила:
     - Не всегда можно найти Привратника там, где он есть, но  иногда  его
можно найти там, где его нет, -  и  продолжала  громко  расхваливать  свой
товар.
     Ближе к углу здания была расположена небольшая деревянная дверь.  Гед
подошел, громко постучал и решительно сказал старику, открывшему дверь:
     - У меня есть письмо  от  Мага  Огиона  к  Хранителю  Школы  на  этом
острове. Мне нужен Привратник, и я  не  собираюсь  выслушивать  загадки  и
насмешки!
     - Это и есть та самая Школа, - дружелюбно ответил старик,  -  а  я  -
Привратник. Входи, если сможешь.
     Гед шагнул вперед. Ему показалось, что он переступил порог, но, к его
величайшему удивлению, он остался стоять на том же месте на тротуаре.
     Он сделал еще шаг и  опять  не  сдвинулся  с  места.  Старик  изнутри
спокойно наблюдал за ним.
     Геду  был  не  столько  озадачен,  сколько  разозлен  этим,  как  ему
казалось, продолжающимся издевательством над ним. Руками и голосом  соткал
он заклинание Открытия, которому в свое время его научила тетка. Это  было
лучшее из всех ее заклинаний, и Гед произнес его уверенно, но  деревенское
колдовство не произвело на силу, которая мешала ему  войти,  ни  малейшего
впечатления.
     Не зная, что делать дальше, Гед  долго  стоял  у  двери.  Наконец  он
посмотрел на старика, который стоял внутри.
     - Я не смогу войти, - сказал он бессильно, - если ты не поможешь мне.
     - Скажи свое Имя, - ответил тот.
     И снова Гед задумался. Человек не должен произносить вслух свое Имя -
разве только когда ставка  больше,  чем  его  жизнь.  Но  это  был  особый
случай...
     - Меня зовут Гед, - сказал он громко и вошел в  открытую  дверь.  При
этом ему показалось, что, хотя солнце светило ему в спину,  какая-то  тень
проскользнула внутрь вместе с ним.
     Теперь он мог как  следует  осмотреться.  Дверь,  которую  Привратник
закрыл за ним, была  сделана  вовсе  не  из  дерева,  как  ему  показалось
сначала. Потом он узнал, что она - белая, как снег, без единого шва - была
выточена из зуба Великого Дракона. Сквозь нее тускло просвечивало  солнце,
на внутренней ее стороне было вырезано Тысячелистное Дерево.
     - Добро пожаловать, парень, - сказал старик и, не произнеся больше ни
слова, повел его по залам и коридорам вглубь здания.
     Скоро они вышли в вымощенный камнем внутренний дворик,  расположенный
прямо под открытым небом. В центре его, на лужайке под молодыми деревцами,
играл и переливался в лучах  солнца  небольшой  фонтан.  Здесь  Привратник
оставил Геда на некоторое время одного. Он стоял, не  двигаясь,  и  сердце
его отчаянно  колотилось  -  ему  казалось,  что  он  ощущает  присутствие
каких-то могучих сил, выполняющих здесь  свою  неведомую  ему  работу.  Он
понял, что все здесь построено не только из камня,  но  и  из  волшебства,
куда более крепкого, чем камень. Он стоял в самом  сердце  Дома  Мудрости,
открытом небу. Внезапно он увидел перед собой закутанного  в  белый  хитон
человека, наблюдавшего за ним сквозь падающие струи фонтана.
     В тот момент, когда  глаза  их  встретились,  какая-то  птица  звонко
запела на ветке. И Гед понял, о чем поет птица; понял язык журчащей в чаше
фонтана воды. Он понял, о чем говорят  облака  на  небе,  о  чем  шелестят
качаемые  ветерком  деревья.  Ему  показалось,  что  и  сам  он  -  слово,
произнесенное солнечным светом.
     Но этот миг прошел, и он, вместе с окружающим его миром,  стал  таким
же, как и  прежде.  Впрочем,  не  совсем  таким...  Он  ступил  вперед  и,
опустившись на колени перед Великим Магом, подал  ему  написанное  Огионом
письмо.
     Неммерле, Великий Маг, Хранитель Школы Рокка, был глубоким  стариком.
Говорили, что старше его  нет  никого  на  свете.  Добрым,  но  слабым  от
старости голосом, поздоровался он с Гедом; и  борода,  и  хитон  его  были
белы, как снег. Казалось, медленное течение времени  вымыло  из  него  всю
черноту и тяжесть, оставив только легкость и белизну, и сделав его похожим
на ствол дерева, проплававший сто лет в море.
     - Глаза мои стары, и я не могу прочитать  письмо  твоего  учителя,  -
сказал он дрожавшим голосом. - Прочти мне письмо, паренек.
     Гед вскрыл конверт и громко начал читать письмо вслух.  Оно  гласило:
"Лорд  Неммерле!  Посылаю  к  тебе  того,  кто  станет  величайшим   среди
волшебников Архипелага, если ветер подует  в  нужную  сторону".  Подписано
письмо  было  не  настоящим  именем  Огиона,  а  его  руной,  обозначающей
Сомкнутые Уста.
     - Тебя послал тот, кто смог удержать в узде землетрясение, и  поэтому
мы рады тебе вдвойне. Я любил  Огиона,  когда  он  был  совсем  молодым  и
приплыл к нам с Гонта. Расскажи-ка мне, парень, о  морях,  по  которым  ты
путешествовал, и о предзнаменованиях, которые наблюдал.
     - Все было хорошо, мой господин, если не считать вчерашнего шторма.
     - На каком корабле ты приплыл?
     - "Тень", корабль с Андрада.
     - Чья воля привела тебя сюда?
     - Моя собственная.
     Великий Маг взглянул на  Геда,  потом  отвел  глаза  и  заговорил  на
незнакомом Геду языке. Речь его была неразборчива, как у старого человека,
чей разум странствует среди  прожитых  лет  и  далеких  стран.  Но  в  его
бормотании слышны были слова, которые пропела птица, и  которые  прожурчал
фонтан. Он не произносил заклинаний, но в голосе его  чувствовалась  такая
сила,  что  Гед  был  совершенно  зачарован.  На  какое-то  мгновение  ему
показалось, что он видит себя со  стороны,  одиноко  стоящим  на  обширной
пустоши среди призрачных теней. На самом деле, он по-прежнему находился на
залитом солнцем дворе возле журчащего фонтана.
     В это время, ступая по камням и траве, к ним подошел ворон с  острова
Осскилл - огромная черная птица. Ворон приблизился к Великому Магу и встал
рядом с ним,  черный,  как  ночь,  с  кинжалообразным  клювом  и  глазами,
похожими на прибрежную гальку. Он искоса посмотрел на Геда, потом три раза
клюнул  посох,  на  который  опирался  Неммерле,  и  бормотание   внезапно
прекратилось. Великий Маг улыбнулся. Беги и  поиграй,  паренек,  -  сказал
наконец он Геду, словно ребенку. Гед опять  опустился  на  одно  колено  и
склонил голову. Когда он поднялся, Хранитель исчез. Только ворон глядел на
него, вытянув шею, словно пытаясь клюнуть исчезнувший посох.
     Он заговорил, как предположил Гед, на языке острова Осскилл.
     - Терренон уссбак, - хрипло прокаркал ворон. Потом, подумав, добавил:
- Терренон уссбак оррек. - И, важно ступая, ушел туда, откуда появился.
     Не зная толком, куда направиться, Гед повернулся и пошел.  Под  аркой
ему встретился высокий юноша, который очень вежливо  представился,  слегка
поклонившись:
     - Меня зовут Джаспер, сын Энвита. Я из Эолга, что на острове  Хавнор.
Сегодня я буду в вашем распоряжении, покажу наш Большой Дом  и  отвечу  на
ваши вопросы, если смогу. Как прикажете величать вас, сэр?
     Гед, деревенский парень, никогда не бывавший в обществе детей богатых
купцов и знатных вельмож, подумал, что Джаспер просто издевается над  ним,
когда кланяется и говорит ему "сэр". Он коротко ответил:
     - Меня называют Соколом.
     Юноша подождал еще минутку, как будто ожидая более  вежливого  ответа
и, не получив такового, выпрямился и отступил немного в сторону. Он был на
два или три года старше Геда,  очень  высок  и  двигался  со  своеобразной
грацией. "Как танцор", - подумал Гед.
     На Джаспере был серый плащ с откинутым назад капюшоном. Первым  делом
он привел Геда в гардероб, где тот, как студент Школы,  мог  выбрать  себе
такой же плащ по своему размеру, а также любую другую одежду, которая  ему
понадобится. Гед  одел  понравившийся  ему  темно-серый  плащ,  и  Джаспер
сказал: Теперь ты один из нас.
     Джаспер имел обыкновение чуть-чуть улыбаться  при  разговоре,  и  Гед
невольно начинал искать в его вежливых словах скрытую насмешку. Он  угрюмо
спросил:
     - Разве одежда делает человека магом?
     - Нет, - последовал ответ, - хотя я где-то слышал, что хорошие манеры
делают человека человеком... Куда теперь?
     - Куда хочешь. Я тут ничего не знаю.
     Джаспер повел его по коридорам Большого Дома, показывая ему дворики и
залы: Комнату Полок, где хранились  книги  преданий  и  исписанные  рунами
тома, огромный Зал Очага, где вся  Школа  собиралась  в  праздничные  дни.
Потом он провел его наверх  -  в  башни  и  мансарды  под  крышей,  где  в
маленьких комнатках жили студенты и  Мастера.  Комната  Геда  оказалась  в
Южной Башне. Из ее окна были видны крутые крыши Твилла, а за ними -  море.
Как и в других комнатах, здесь не было никакой мебели, только в углу лежал
набитый соломой матрас.
     - Мы живем очень скромно, - сказал Джаспер, - но я думаю,  ты  ничего
не имеешь против.
     - Я привык к этому, - ответил Гед и, желая показать, что он ничем  не
хуже этого вежливого надменного юнца, добавил: - Правда, мне кажется,  что
когда ты появился здесь, у тебя еще не было такой привычки.
     Джаспер посмотрел на него, и его  взгляд  как  бы  говорил:  "Что  ты
можешь знать о том, к чему я, сын лорда Эолга, привык или не  привык?"  Но
вслух он сказал лишь:
     - Нам сюда.
     В это время прозвучал гонг, и они спустились вниз, в столовую,  чтобы
за Длинным Столом разделить полуденную трапезу с сотней других мальчиков и
молодых людей. Каждый обслуживал себя  сам,  накладывая  еду  из  огромных
дымящихся котлов и перекидываясь при этом шутками с поварами,  после  чего
занимал любое понравившееся место.
     - Говорят, - сказал Джаспер, - что сколько бы народу не село за  этот
стол, всегда остается свободное место.
     И действительно, места хватало и для  шумных  групп  юнцов,  евших  и
разговаривавших  с  одинаковым  усердием,  и  для  старших   студентов   с
серебряными застежками на плащах около шеи, молча поглощавших еду с  таким
серьезным и задумчивым видом, словно они решали мировые проблемы.  Джаспер
и Гед уселись рядом с приземистым парнем по имени Ветч, который в основном
молчал и с решительным видом запихивал в себя еду.  По  его  акценту  было
заметно, что родом он из Восточного Предела. У него была очень темная кожа
- не красновато-коричневая, как у Геда,  Джаспера  и  большинства  народов
Архипелага,  а  черно-коричневая.  Он  не  выделялся  ни  внешностью,   ни
изысканными манерами. Закончив обед, он повернулся к Геду и сказал:
     -  По  крайней  мере,  этот  обед  -  не   иллюзия,   которых   здесь
предостаточно. Чувствуется, как он прилипает к ребрам.
     Гед не понял, что Ветч имел в виду, но почему-то  сразу  почувствовал
расположение к нему и был рад, когда тот после обеда остался с ними.
     Они все вместе спустились в город, и Гед смог наконец  повнимательнее
рассмотреть его. Хотя улицы в Твилле были короткие и немногочисленные, они
так извивались и поворачивали под такими немыслимыми углами среди домов  с
высокими крышами, что заблудиться было делом нетрудным. Странный  это  был
город, и странные люди жили в нем. На первый взгляд они казались  обычными
рыбаками,  ремесленниками,  землевладельцами,  но,   живя   в   постоянной
атмосфере волшебства, и сами казались наполовину волшебниками. Как Гед уже
убедился на собственном опыте, они всегда говорили загадками и ни один  из
них не моргнул бы  и  глазом,  если  бы  увидел,  как,  например,  мальчик
превращается в рыбу, или дом взмывает в небо. Они сразу догадались бы, что
это проделки безответственного юнца-студента и продолжали бы как ни в  чем
не бывало чинить ботинки или рубить баранину.
     Выйдя из задней Двери, ребята  прошли  через  сад  Большого  Дома  и,
перейдя по деревянному мостику через чистую  и  быструю  речку  Твиллбурн,
зашагали по петляющей среди лугов и рощ тропинке на север. Они прошли мимо
дубового леса, в глубине которого, несмотря  на  яркое  солнце,  прятались
густые черные тени. Впереди они увидели рощу, которую Гед никак не мог как
следует рассмотреть. Тропинка, казалось, вот-вот приведет к ней, но они не
приближались ни на шаг. Гед  не  мог  даже  разобрать,  какие  там  растут
деревья. Ветч сказал тихо:
     - Это Вечная Роща. Но мы не можем дойти до нее...
     На залитых горячим солнцем лугах во всю цвели какие-то желтые цветы.
     - Искрянка, - сказал Джаспер. - Она  растет  там,  где  ветер  уронил
пепел горящего острова Илиен, когда Эррет-Акбе оборонял Внутренние острова
от Огненного Лорда.
     Он сорвал один увядший цветок,  подул  на  него,  и  семена,  подобно
огненным искрам, взлетели вверх.
     Через некоторое время тропа привела их к  высокому,  круглому  холму,
поросшему яркой зеленой травкой. Именно этот холм и видел Гед  с  корабля,
когда тот вошел в зачарованные воды острова Рокк. Джаспер  остановился  на
склоне холма.
     - Дома, на Хавноре, я много слышал об искусстве волшебников Гонта,  и
всегда о них говорили с похвалой. Теперь и у нас появился  гонтиец,  и  мы
стоим на склонах холма Рокк,  чьи  корни  доходят  до  центра  Земли.  Все
заклинания имеют здесь огромную силу. Сделай что-нибудь, Сокол. Покажи нам
свой стиль.
     Застигнутый врасплох и сконфуженный, Гед не нашелся, что ответить.
     - Потом, Джаспер, - сказал Ветч в своей  обычной  прямой  и  открытой
манере. - Пусть он сначала немного освоится.
     - У него есть и мастерство, и сила, иначе Привратник  не  впустил  бы
его. Почему бы ему не показать себя? Верно, Сокол?
     - Правильно, у меня есть и то и другое, - сказал Гед. - Объясни, чего
ты хочешь от меня.
     - Иллюзий, конечно - разных  трюков,  обмана  зрения.  Например,  как
этот!
     Вытянув палец, Джаспер произнес  несколько  странных  слов  и  в  том
месте, куда он указывал, среди  зеленых  стеблей  травы  появилась  тонкая
струйка воды. Вскоре из склона Холма забил родник. Гед опустил в него руку
- казалось, это настоящая вода, чистая и  прохладная.  Но  ей  не  утолить
жажды - это была всего лишь иллюзия. Еще одним  словом  Джаспер  остановил
поток и все стало как прежде, даже трава не намокла.
     - Теперь ты, Ветч, - сказал он с холодной улыбкой.
     Ветч угрюмо почесал затылок, взял в руки немного земли и начал что-то
немелодично напевать. Пальцы его в это время  мяли,  гладили,  раскатывали
комок земли, придавая ему какую-то форму,  и  внезапно  он  превратился  в
маленькое существо - не то в шмеля, не то в мохнатую муху. Посидев немного
на руке Ветча, оно с жужжанием унеслось прочь.
     Гед  совершенно  упал  духом.  Что  он  знает,   кроме   деревенского
колдовства? Он умеет лишь созывать коз,  лечить  бородавки,  перетаскивать
мешки, да чинить протекающие горшки.
     - Я не занимаюсь такими фокусами, - сказал он.
     Для Ветча этого было вполне достаточно, но Джаспер тут же спросил:
     - А почему?
     - Волшебство - не забава. Мы, гонтийцы, не играем в  волшебников  для
собственного удовольствия, - ответил Гед высокомерно.
     - А для чего же? - вкрадчиво осведомился Джаспер. - Ради денег?
     - Нет... - но он так и не смог придумать, что бы еще  сказать,  чтобы
скрыть свое невежество и спастись от позора. Джаспер беззлобно  рассмеялся
и повел их дальше вокруг Холма. Гед плелся сзади, понимая,  что  вел  себя
как глупец, и виня во всем Джаспера.
     В эту первую ночь, когда он,  закутавшись  в  плащ  и  вслушиваясь  в
заполнившую Большой Дом Рокка тишину, лежал на соломенном матраце в  своей
темной и холодной  каменной  каморке,  мысль  о  всех  тех  заклинаниях  и
заклятьях, которые звучали в этих  стенах,  захватила  все  его  существо.
Вокруг была тьма, в его  душе  царил  ужас.  Как  ему  хотелось  оказаться
где-нибудь вдали от Рокка! Но в  этот  момент  в  дверь  постучал  Ветч  и
спросил, можно ли ему зайти и  поговорить.  Над  его  головой  покачивался
голубоватый  огонек-обманка,  освещавший  ему  путь.  Он  присел  и  начал
расспрашивать Геда о Гонте, а потом с любовью  заговорил  о  своих  родных
островах в Восточном Пределе. Он рассказывал, как по вечерам  тихий  ветер
носит дым деревенских очагов между островами с  забавными  именами:  Корп,
Холп и Копп, Венвэй и  Вемиш,  Иффиш,  Коппиш  и  Снег.  Чтобы  Геду  было
понятнее, он пальцем рисовал на каменном полу их очертания, и  проведенные
им линии некоторое время светились тусклым серебристым светом. Ветч был  в
Школе уже три года и скоро должен был стать Волшебником - и он пользовался
магией так же непринужденно, как птица - крыльями. Но он владел еще  одним
искусством, которому  нельзя  было  научиться  добротой.  В  эту  ночь  он
предложил и дал Геду свою дружбу, спокойную и открытую, и Гед  не  мог  не
ответить ему тем же.
     Правда, Ветч дружил и с Джаспером, который  сразу  же  заставил  Геда
показать себя на Холме круглым дураком. Гед не забыл этого, казалось,  что
не забыл и Джаспер, который всегда разговаривал с ним  очень  вежливо,  но
постоянно  усмехаясь.  Это  больно  задевало  Геда.  Он  поклялся  в  один
прекрасный день показать Джасперу, да и всем остальным, среди которых  тот
был заводилой, насколько в действительности велика его сила. Ведь  не  эти
мелкие фокусники спасли деревню, и ни об одном из них  Огион  не  написал,
что он станет величайшим волшебником Архипелага.
     Питая таким образом свою  гордость,  Гед  усиленно  налег  на  науки,
которым учили носящие серые плащи Мастера Рокка - их звали Девять Мудрых.
     Каждый день часть своего времени он проводил с  Мастером  Сказителем,
впитывая Деяния героев и Слои мудрости, начиная с  сам