. Сквозь западное
окно  еще  сочился  призрачный  свет.  Неприкрытая,  необъяснимая  ярость,
прозвучавшая в его голосе, вывела ее из себя.
     - И это ты, Верховный Маг, спрашиваешь меня? Почему ты,  Гед,  хочешь
сделать из меня большую дуру, чем я есть на самом деле?
     Он вскочил на ноги. Голос его дрожал.
     - Но разве... ты не  видишь,  что  все  кончено...  все  исчезло  без
следа!?
     Она ошеломленно  смотрела  на  него,  пытаясь  разглядеть  в  темноте
выражение его лица.
     - Я полностью утратил магическую силу. Я отдал ее... истратил всю без
остатка. Чтобы закрыть... Что сделано, то сделано.
     Тенар попыталась осмыслить его слова, не не смогла.
     - Я будто выплеснул чашку воды на песок, - сказал он. - На иссушенную
землю. Я вынужден был сделать это. Но теперь мне нечем  напиться.  Но  что
изменилось? Что такое чашка воды для  необъятной  пустыни?  Разве  пустыня
исчезла?.. Прислушайся!.. Кто-то шепотом звал меня из-за порога  вот  этой
самой двери: "Прислушайся!  Прислушайся!"  -  и  я  смолоду  отправился  в
безводную страну. Там и встретил свою Тень, я слился с ней,  породнился  с
собственной смертью... Я выжил благодаря воде, животворной  влаге.  Я  был
журчащим фонтаном, родником, источником. Но там не бегут  ручьи.  В  конце
концов у меня осталась последняя чашка воды, и мне пришлось выплеснуть  ее
на черный песок у истока пересохшей реки. И вот вода кончилась,  истрачена
до последней капли... Что сделано, то сделано.
     Благодаря тому, что она узнала от Огиона  и  от  самого  Геда,  Тенар
понимала, о какой  стране  идет  речь.  Гед  оперировал  образами,  но  те
являлись  не  иносказательным  отражением  истины,  а  голой,  неприкрытой
правдой, как он ее понимал. Тенар  также  было  абсолютно  ясно,  что  она
должна отрицать сказанное им, независимо от того, правда это или нет.
     - Ты просто не успел  еще  восстановиться,  Гед,  -  сказала  она.  -
Возвращение к жизни - очень  долгий  путь,  даже  если  лететь  верхом  на
драконе. Это займет какое-то время. Тебе необходимы лишь тишина  и  покой.
Ты был ранен. Тебя вылечат.
     Гед долго стоял и молча смотрел на нее.  Она  решила,  что  попала  в
точку, и у него слегка отлегло от сердца. Но тут он вдруг сказал:
     - Так же, как вылечат Ферру?
     Ее словно ударили столь острым ножом, что она даже не  почувствовала,
как он вошел в ее тело.
     - Я не знаю, - продолжил он тем  же  тихим,  равнодушным  голосом,  -
зачем ты взяла девочку, отлично понимая, что ее не вылечить,  зная,  какая
жизнь ее ждет. Мне кажется, причина кроется в том времени,  в  котором  мы
жили - смутном времени, веке упадка. Я  думаю,  ты  взяла  ее  по  той  же
причине, какой руководствовался я, когда шел навстречу врагу -  мы  просто
не могли  поступить  иначе.  Итак,  мы  с  тобой  вступили  в  новую  эру,
обогащенные плодами  нашей  победы  над  злом.  Тебе  достался  обожженный
ребенок, а я вот остался ни с чем.
     Его ровный, тихий голос дрожал от отчаяния.
     Повернувшись, Тенар взглянула на магический посох,  стоявший  в  тени
справа от двери. Он был пропитан тьмой. В дверном  проеме  тускло  мерцали
первые две звезды. Она посмотрела на  них.  Ей  вдруг  захотелось  узнать,
какие они носят имена. Дымка еще не рассеялась, и остальные звезды пока не
были видны. Одну из тех двух звезд, что горели сейчас  в  дверном  проеме,
Тенар узнала. Это была яркая летняя звезда,  которую  на  Атуане  называли
Техану. Она не знала, как звалась Техану на Хардике, а, может, это было ее
Настоящее Имя, данное ей драконами. Она лишь  знала,  что  так  звала  эту
звезду ее мать. Техану, Техану. Тенар, Тенар...
     - Гед, - спросила она, не  отводя  глаз  от  дверною  проема,  -  кто
заботился о тебе в детстве?
     Гед подошел я встал рядом с ней, глядя  на  затянутые  легкой  дымкой
море, звезды и темную громаду Горы.
     - Да, в общем-то, никто, - ответил он. - Моя мать умерла, когда я был
совсем малышом. У меня были старшие братья. Я их совсем не помню. Отец мой
был кузнецом. А тетка, сестра матери, была деревенской колдуньей.
     - Как тетушка Мосс? - спросила Тенар.
     - Та была моложе, но обладала той же силой.
     - Как ее звали?
     Гед помолчал, а затем прошептал:
     - Я не помню.
     После паузы он добавил:
     -  Она   показала   мыс,   как   звучат   Настоящие   Имена   сокола,
сокола-странника,      орла,       пустельги,       ястреба-тетеревятника,
ястреба-перепелятника...
     - А как вы зовете вон ту белую звезду?
     - Лебединое Сердце, - ответил он,  посмотрев  туда,  куда  показывала
Тенар. - В моей родной деревне ее называли Стрелой.
     Но Гед не произнес Имени звезды на Древнем Наречии, как не назвал  он
раньше Настоящих Имен ястреба, сокола и других птиц, которым  его  научила
деревенская колдунья.
     - Вес, что я наговорил тоща, - неправда, -  тихо  сказал  он.  -  Мне
вообще не следовало открывать рот. Прости меня.
     - Если бы ты все время молчал, я давно бы ушла, оставив тебя одного.
     Тенар повернулась к нему.
     - Почему ты думаешь только о себе? Всегда только  о  себе?  Выйди  на
минуту за дверь, - рявкнула она на него. -  Я  хочу  раздеться  и  лечь  в
постель.
     Ошеломленный, он  вышел  из  дома,  бормоча  себе  под  нос  какие-то
извинения. А она подошла  к  алькову,  быстро  разделась  и  скользнула  в
постель, уткнувшись лицом в теплый шелковистый затылок Ферру.
     "Зная, какая жизнь ее ждет..."
     Ее злость на  него,  глупое  отрицание  очевидного,  были  следствием
глубокого разочарования. Хоти  Ларк  постоянно  твердила  ей,  что  ничего
нельзя поделать, она все же в глубине души  надеялась,  что  Тенар  сможет
исцелить раны девочки. Да и сама Тенар, несмотря на все свои слова о  том,
что даже Огион не смог бы ничего  поделать,  надеялась,  что  Гед  вылечит
Ферру - просто положит свою руку на шрам, и тот затянется,  ослепший  глаз
прозреет, изувеченная рука заживет, и пошедшая наперекосяк жизнь войдет  в
свою колею.
     "Зная, какая жизнь ее ждет..."
     Перекошенные от отвращения лица; жесты, призванные отогнать  нечистую
силу; страх и любопытство, унизительная жалость и неприкрытая враждебность
- зло всегда тянет за собой новое зло... К ней никогда не  прикоснется  ни
один мужчина. Ей не на кого будет опереться,  кроме  Тенар.  Да,  Гед  был
прав, лучше бы девочка умерла тогда. Мы - она, Ларк и  Иви,  вечно  сующие
нос не в свои дела, мягкосердечные и, одновременно,  жестокие  старухи,  -
должны были позволить малышке уйти в безводную страну.  Он  был  прав,  он
всегда оказывается прав. Но тогда и те мужчины, что использовали ее, и  та
женщина, что позволила им сделать это  -  они  тоже  поступили  правильно,
когда избили ее до потери сознания и бросили в костер  на  верную  гибель.
Только они не довели дело до конца. Они струсили и не добили ее. Вот в чем
была их ошибка. А вот она, Тенар, с самого начала пошла по  ложному  пути.
Она безропотно позволила темным силам, скрывающимся под  личиной  ребенка,
обмануть себя, и была съедена ими. Неужели она всерьез рассчитывала на то,
что, переплыв море, выучив чужой язык, выйдя  замуж  и  родив  детей,  она
сумеет зажить собственной жизнью, навсегда забыть те  времена,  когда  она
была их покорной  служанкой,  их  пищей,  безвольной  игрушкой?  Уничтожив
Гробницы, она унесла частицу похороненного под их обломками зла  с  собой,
став его невольным носителем.
     Густые, теплые волосы Ферру издавали приятный аромат. Девочка  спала,
свернувшись калачиком в объятиях  Тенар.  Разве  может  малышка  причинить
кому-то вред? Да, ее изуродовали, изуродовали на  всю  жизнь,  но  она  не
озлобилась,  не  потеряна  навеки.  Тенар  еще  крепче  обняла  девочку  и
погрузилась в светлую пучину сна. Ей снился бездонный  океан  пронизанного
светом неба, а в ушах звучали Имя дракона и Ими звезды - Лебединое Сердце,
Стрела, Техану.
     Тенар вычесывала гребнем из  шкуры  черной  козы  густой  подшерсток.
Опытный ткач превратит его в пушистую шелковистую ткань,  которой  издавна
славится остров Гонт. Старую козу расчесывали уже несчетное число  раз,  и
ей это жутко нравилось. Она  всем  телом  подавалась  навстречу  движениям
жесткой проволочной щетки. Серо-черный пух собирался в мягкие  облачка  на
полу, которые Тенар по окончании работы затолкала в мешочек. Затем  она  в
знак благодарности несколько раз провела гребнем за ушами козы и  дружески
похлопала ее по мясистому боку.
     - Бе-е! - проблеяла коза и отбежала в сторону. Тенар вышла из  загона
и, обойдя кругом дом, бросила взгляд на луг,  дабы  убедиться,  что  Ферру
по-прежнему играет там.
     Мосс в свое время показала ей, как  плести  из  травы  корзиночки,  и
теперь она осваивала эту премудрость, работая настолько  ловко,  насколько
позволяла ей искалеченная руки. Сейчас Ферру сидела на лугу с недоделанной
корзинкой на  коленях,  но  вместо  того,  чтобы  работать,  наблюдала  за
Соколом.
     Он стоял вдалеке, у самого края утеса, спиной к ним, и не подозревал,
что за ним кто-то наблюдает. Он следил за молоденькой пустельгой, а та,  в
свою очередь, высматривала  в  траве  добычу.  Она  шумно  била  крыльями,
надеясь, что какая-нибудь мышка испугается и в панике выскочит  из  норки.
Человек стоял, впившись в птицу таким же нетерпеливым, голодным  взглядом.
Затем он медленно вытянул вперед правую руку, держа ее  ладонью  вверх  и,
похоже, что-то проговорил, хотя ветер  унес  его  слова  прочь.  Пустельга
метнулась в сторону, издав высокий пронзительный крик,  набрала  высоту  и
полетела в сторону леса.
     Человек опустил руку и замер, глядя вслед птице.  Ребенок  и  женщина
тоже не сдвинулись с места. Лишь пустельга свободно парила в вышине.


     - Однажды он явился ко мне в облике  сокола-странника,  -  обмолвился
одним холодным  зимним  днем  Огион,  когда  они  сидели  у  очага,  и  он
рассказывал Тенар о заклинаниях  Изменения,  о  перемене  облика,  о  маге
Борджере, который превратился в медведя.
     - Сокол прилетел откуда-то с запада и сел на мое запястье. Я внес его
в дом и посадил у огня. Он не говорил на языке людей, но  я  узнал  его  и
потому смог помочь. Он  сбросил  с  себя  оперение  сокола  и  вновь  стал
человеком. Но в нем навсегда осталось что-то от птицы.  В  родной  деревне
Геда прозвали Соколом потому, что крылатые хищники  прилетали  к  нему  по
первому его зову. Кто мы  такие?  Что  это  за  создание  такое,  человек?
Прежде, чем Гед получил свое Имя, свои знания, свою силу, в нем  уже  было
что-то от сокола, так же, как и от человека, и от мага... Больше  того,  в
нем скрывалось нечто, что мы не в силах  выразить  словами.  То  же  можно
сказать и обо всех нас.
     Сидевшая  тогда  у  огня  девушка  вся   обратилась   в   слух.   Она
всматривалась в языки пламени и видела ястреба; видела юношу; видела,  как
птицы, названные их Настоящими Именами, слетаются на  его  зов  и,  хлопая
крыльями, садятся на его руку, осторожно обхватывая ее  грозными  когтями;
видела себя в облике ястреба, вольной птицы.



                                 7. МЫШКИ

     Однажды вечером в дом мага заглянул Таунсенд - скупщик овец,  который
в свое время доставил послание Огиона на ферму в Срединной Долине.
     - Теперь, когда господина Огиона не стало, не продашь ли ты его коз?
     - Возможно, - уклончиво ответила Тенар. Она уже задумывалась над тем,
на что они будут жить, если решат остаться  в  Ре  Альби.  Огиона,  как  и
любого другого волшебника, содержали  люди,  которым  он  служил  верой  и
правдой, отдавая им все свои силы и все мастерство. А старого мага почитал
весь Гонт. Стоило ему только попросить, и он тут же получил бы все, в  чем
нуждался. Люди с радостью исполнили бы любую его просьбу, ибо расположение
мага дорого стоит, да ему никогда и не приходилось просить. Более того, он
вынужден  был  отсылать  обратно  горы  пищи,  одеяний,   инструментов   и
всевозможной домашней утвари всех видов и расцветок, которые ему приносили
или просто оставляли на пороге его дома.
     - Что же мне со всем этим делать? - растерянно спрашивал он, держа  в
руках выводок негодующе пищащих цыплят,  рулоны  материи  или  горшочки  с
маринованной свеклой.
     Но у Тенар, в одночасье собравшейся и покинувшей Срединную Долину, не
было времени на то, чтобы собраться с мыслями и подумать,  как  долго  она
собирается отсутствовать. Тенар даже не захватила с собой заначку Флинта -
семь кусочков кости. В их деревне за деньги покупали лишь землю и домашний
скот, а также рассчитывались ими с торговцами из  Порт-Гонта,  снабжавшими
мехом пеллави и шелками с Лорбанери богатых фермеров и знать Гонта.  Ферма
Флинта полностью обеспечивала ее и Ферру едой  и  одеждой,  в  отличие  от
шести  коз  и  маленького  огорода,  которые  Огион  завел   скорее   ради
собственного удовольствия, чем по суровой необходимости. До сих пор  Тенар
жила за счет кладовой, щедрости жителей  деревни,  подкармливающих  ее  из
уважения к памяти старого мага, и великодушия тетушки Мосс. Не далее,  как
вчера, старая ведьма сказала:
     - Дорогуша, у моей несушки вылупились цыплята. Я  дам  тебе  троечку,
когда они подрастут. Маг ас держал кур, говорил, что от них много  шума  и
мало толку, но дом не дом, если у дверей не копошатся куры, разве не так?
     И впрямь, дверь дома Мосс всегда была открыта для кур, они  спали  на
ее кровати, и ими пропахла и без того вонючая, задымленная комната.
     - Тут есть одна годовалая белая  в  пятнах  козочка,  которая,  когда
подрастет,  будет  давать  хорошие  надои,  -  сказала  Тенар  остролицему
человечку.
     - Я имел в виду все стадо, - уточнил он. - Если это возможно.  У  вас
же всего пять или шесть коз, не так ли?
     - Шесть. Если вы хотите взглянуть на них, то они пасутся вон там,  на
лужку.
     - Я так и поступлю.
     Но он не сдвинулся с места. Со стороны хозяйки особого  рвения  тоже,
конечно, не наблюдалось.
     - Вы не видели, как в бухту входил большой корабль? - спросил он.
     Окна дома Огиона глядели на северо-запад и  оттуда  были  видны  лишь
Боевые Утесы - скалы, защищавшие вход в  гавань.  Но  в  самой  деревне  с
нескольких мест просматривалась извилистая тропинка, ведущая в  Порт-Гонт,
а также доки и вся гавань. Наблюдение за кораблями велось  в  Ре  Альби  с
завидной регулярностью. На скамеечке у кузницы, с которой открывался самый
лучший вид, всегда сидели несколько стариков, и хотя те за всю свою жизнь,
возможно, ни разу не преодолевали  пятнадцать  миль  извилистой  тропинки,
ведущей к Порт-Гонту, они воспринимали прибытие и  отплытие  кораблей  как
странный, но привычный спектакль, разыгрываемый  исключительно  для  того,
чтобы развлечь их.
     - Сынишка  кузнеца  утверждает,  что  корабль  с  Хавнора.  Мальчонка
спускался в Порт прикупить заготовок  и  вернулся  вчера  поздно  вечером.
Говорит, что видел огромный корабль из Великого Порта Хавнора.
     Возможно, он заговорил об этом, дабы у нее не было  времени  подумать
над тем, какую цену запросить за коз, а лукавинка в его взоре  объяснялась
просто природной хитростью торговца. Но Великий Порт  Хавнора  практически
не торговал с Гонтом - отдаленным, нищим островом, знаменитым лишь  своими
козами, пиратами, да  волшебниками.  К  тому  же  было  в  этих  словах  -
"огромный корабль", нечто, что встревожило и испугало ее, хотя  она  и  не
понимала, почему.
     - Парень сказал, будто по, их словам, на Хавноре теперь есть  Король,
- продолжил торговец скотом, искоса глядя на нее.
     - Что ж, это благая весть, - сказала Тенар.
     Таунсенд кивнул.
     - Может, теперь всякое иноземное отродье не будет лезть к  нам  почем
зря.
     Чужестранка Тенар вежливо кивнула.
     - Но многие там, в Порту, возможно, этому кораблю не слишком рады.
     Он имел в виду гонтийских пиратов, чье господство  в  северо-западных
морях значительно укрепилось за последние  годы,  так  что  многие  старые
торговые пути,  связывающие  Гонт  с  центральными  островами  Архипелага,
оказались перерезанными. Из всех жителей острова из этого извлекали выгоду
лишь сами пираты, от чего они, однако, не переставали выглядеть героями  в
глазах многих гонтийцев. Насколько Тенар  было  известно,  ее  сын  служил
матросом на пиратской шхуне. Возможно,  это  безопаснее,  чем  плавать  на
торговом корабле. Недаром говорят, что _л_у_ч_ш_е _б_ы_т_ь  _а_к_у_л_о_й_,
ч_е_м _с_е_л_ь_д_ь_ю_.
     - Что бы ни случилось, всегда потом кто-то оказывается  недоволен,  -
заметила Тенар не слишком заинтересованным тоном - просто чтобы поддержать
нить разговора - и тут же торопливо добавила:
     - Я покажу вам коз. Вы можете на них взглянуть, но я  пока  не  знаю,
будем ли мы их вообще предавать.
     Она отвела торговца к воротам загона и оставила его там одного. Он ей
не нравился. В том, что он уже дважды  приносил  ей  дурные  новости,  его
вины, конечно, не было. Тенар просто не хотела иметь никаких дел со  столь
скользким типом. Она не продаст ему ни одной козы Огиона. Даже Сиппи.


     После того, как он ушел ни с чем, Тенар чувствовала себя неловко. Она
ведь сказала ему:
     - Не знаю, будем ли мы их вообще предавать.
     С ее стороны было глупо говорить _м_ы_ вместо _я_, поскольку Таунсенд
не только не пожелал переговорить с Соколом, но даже ни разу не упомянул в
разговоре  его  имя,  будто  мужчинам  не  привыкать  заключать  сделки  с
женщинами, в особенности нарываться на отказ.
     Тенар не знала, что болтали о Соколе в деревне. Молчаливый  отшельник
Огион, вызывающий в их душах  благоговейный  страх,  все  же  был  местным
магом, соседом по деревне. Они могли гордиться  тем,  что  Сокол,  который
какое-то время жил в Ре  Альби,  стал  Верховным  Магом  и  совершил  уйму
замечательных  деяний:  отвадил  дракона  от  Девяноста  Островов,  вернул
утерянное Кольцо Эррет-Акбе и так далее; но они не знали его как человека.
А он, в свою очередь, не знал их. С тех пор, как Сокол появился здесь,  он
ни разу не ходил в деревню, только  в  лес,  на  природу.  Она  как-то  не
замечала этого раньше,  но  он,  подобно  Ферру,  держался  в  стороне  от
деревни.
     Наверное, они хотели  бы  поболтать  с  ним.  Люди  в  деревне  любят
почесать языки. Но они никогда не заходили  слишком  далеко  в  обсуждении
деяний и  поступков  колдунов  и  магов.  Говорить  об  этом  было  как-то
жутковато; жизнь людей, обладавших волшебной силой, уж слишком  отличалась
от их собственной жизни.
     - Оставь его в покое,  -  говорили  жители  Срединной  Долины,  когда
кто-то из них начинал излишне раскованно обсуждать  заезжего  колдуна  или
местного волшебника Бича. - Оставь его в покое. У него своя дорога, у  нас
- своя.
     Что касается ее самой, раз уж она решила стать сиделкой  и  служанкой
мага, значит так тому и быть. Своя рука - владыка. Тенар не слишком  часто
показывалась в деревне. Жители деревни не питали к ней  ни  дружеских,  ни
враждебных чувств. Она жила когда-то в домике  ткача  Фана,  была  в  свое
время служанкой старого мага, тот сам послал за ней Таунсенда  к  подножию
Горы. Тут все было в порядке. Но зачем она привела с собой столь  ужасного
с виду ребенка, с которым никто не хотел бы столкнуться нос  к  носу  даже
средь бела дня? Что она за человек, коли смогла стать ученицей мага и  его
сиделкой? Наверняка ведьма, да к тому же, чужестранка. Но в  то  же  время
она была женой богатого фермера - там, внизу, в Срединной Долине - хотя он
недавно умер, и она овдовела. Да и кто поймет этих ведьм?  Лучше  оставить
их в покое...
     Она встретила Верховного Мага Земноморья у садовой изгороди.
     - Говорят, прибыл корабль из столицы Хавнора.
     Он остановился, и мышцы  его  напряглись.  Казалось,  Гед  готов  был
развернуться и бежать без оглядки, подобно мыши, преследуемой коршуном. Но
он мгновенно взял себя в руки.
     - Гед! - встревожилась она. - В