г
над замерзшей пустыней, здесь же не было ветра. Здесь  было  тихо,  уютно.
Здесь было безопасно.
     Арха направлялась в Раскрашенный Зал. Ей нравились  странные  картины
на его стенах, появляющиеся из темноты при слабом свете фонаря  -  люди  с
длинными крыльями и огромными глазами, спокойно-печальные.  Никто  не  мог
сказать Архе, кто это такие - подобных картин нигде больше не было, но  ей
казалось, что  она  знает:  это  духи  людей  проклятых,  умерших,  но  не
возродившихся к новой жизни. Раскрашенный Зал находился в самом Лабиринте,
так что сначала Архе нужно было пересечь Подземелье. И вот, приближаясь  к
нему, она уловила еле видимое серое мерцание, отражение движения  далекого
света.
     Архе показалось, что это обман зрения - так уже бывало  в  чернильной
тьме подземелий. Она закрыла глаза, и мерцание исчезло, открыла  -  и  оно
появилось снова.
     Арха остановилась и замерла на месте. Свет был еле заметен, но это  -
свет, а тут всегда должна царить тьма. Она сделала несколько шагов вперед,
подняла руку, чтобы  коснуться  стены  и  -  удивительно!  -  заметила  ее
движение...
     Изумление вытеснило из ее головы все мысли - даже страх. Свет  здесь,
в самом сердце тьмы? Вся в черном, босая Арха бесшумно шла  вперед.  Перед
последним поворотом она на  мгновение  остановилась,  собралась  с  духом,
осторожно сделала последний шаг... посмотрела... и увидела...
     ...увидела то, чего не видела никогда, хотя  прожила  не  одну  сотню
жизней - грандиозную  сводчатую  пещеру,  вырубленную  в  скале  не  рукой
человека,  но  силами  самой  Земли,  украшенную  кристаллами,  иглами   и
завитушками белого известняка - плодом тысячелетней работы подземных  вод.
Она была огромна - с мерцающей крыше й и стенами  -  дворец  алмазов,  дом
аметиста и хрусталя, из которого древняя тьма была изгнана сиянием.
     Свет, совершивший это чудо, не был ярок, но почти ослепил  Арху.  Это
был слабо светящийся, похожий на болотный огонь шарик. Он  двигался  через
пещеру, высекая тысячи искр из потолка и передвигая тысячи  фантастических
теней на резных стенах.
     Свет горел на конце деревянного посоха, без дыма, не  обжигая.  Посох
держала человеческая рука... Мельком Арха увидела и лицо  -  черное  лицо,
человеческое.
     Она замерла.
     Человек долго ходил по пещере, пересекая ее в разных направлениях. Он
словно что-то искал, заглядывая за кружевные переплетения сталактитов и  в
ведущие из пещеры туннели.
     Первая Жрица неподвижно стояла за поворотом и ждала...
     Труднее всего была для Архи мысль, что может быть, она смотрит сейчас
на незнакомого ей  человека.  Очень  редко  доводилось  встречаться  ей  с
незнакомцами. Ей показалось, что это один из стражников... нет, это кто-то
из-за Стены - пастух или раб, а пришел он выведать секреты Безымянных  или
украсть что-нибудь из Гробниц...
     Украсть! Ограбить! Святотатство - именно это слово пришло Архе на ум.
Он был мужчиной, а у мужчин нет права ступать на священную землю  Гробниц.
Тем не менее, он пришел. Он вошел. Он создал запрещенный свет, а света  не
было здесь с самого начала времен. Почему же Безымянные не покарали его?
     Человек  стоял  у  стены  и  смотрел  вниз,  туда,  где  пол  немного
поднимался. Он смотрел на могилы узников.
     Хозяева Архи съели тех троих. Почему они не  съели  этого?  Чего  они
ждут?
     - Прочь! Прочь! Изыди!  -  во  всю  мощь  своих  легких  пронзительно
закричала  Арха.  Эхо  загрохотало  в  ответ,  удивленное  лицо  грабителя
повернулось к ней, и на мгновение глаза их встретились. Свет тут же погас.
Великолепие исчезло. Остались тьма и тишина.
     Способность мыслить вернулась к Архе. Чары света отпустили ее.
     Должно быть, человек пришел сюда через дверь в красной  скале,  Дверь
Узников, и постарается выйти через нее же. Легко и тихо,  как  мягкокрылая
сова, Арха пробежала вдоль стены пещеры до низкого  коридора,  ведущего  к
двери, открывающейся  только  внутрь,  и  остановилась.  Не  чувствовалось
никакого движения воздуха - значит, человек захлопнул дверь. Если он вошел
в этот туннель, то сам загнал себя в ловушку.
     Но его не было  в  туннеле,  иначе  Арха  услышала  бы  его  дыхание,
почувствовала тепло и биение его жизни. Никого не было в  туннеле...  Арха
прислушалась. Куда же он исчез?
     Тьма,  как  тугая  повязка,  давила  на  глаза.  Возможность  увидеть
Подземелье не просто смутила Арху - она потрясла ее. Она знала  Подземелье
как место, где можно ориентироваться  по  слуху  и  осязанию,  как  место,
обреченное навеки оставаться во тьме.  Она  увидела  его,  и  загадочность
уступила место... нет, не ужасу, но чувству красоты, более  таинственному,
чем сама тьма.
     Мучимая неуверенностью  в  себе,  Арха  медленно  прошла  ко  второму
туннелю слева, ко входу в Лабиринт. Там она  остановилась  и  прислушалась
еще раз.
     Уши поведали ей не больше, чем глаза. Но прикоснувшись рукой к стене,
Арха  почувствовала  слабую  ее  дрожь,  а   слабое   дуновение   затхлого
промозглого воздуха донесло до нее неуместный здесь запах -  запах  дикого
шалфея, растущего только на холмах под открытым небом.
     Следуя за запахом, Арха бесшумно  пошла  вниз  по  туннелю.  Примерно
через сотню шагов она услышала е_г_о. Он двигался почти так же тихо, как и
она, но не  так  уверенно.  Арха  слышала  слабый  шорох,  словно  человек
споткнулся обо что-то, но тут же восстановил  равновесие.  Больше  ничего.
Помедлив, Арха  снова  двинулась  вперед,  едва  касаясь  стены  кончиками
пальцев правой руки, пока они не наткнулись на круглый металлический прут.
Она остановилась и, встав на цыпочки,  почти  у  самого  потолка  нащупала
ржавую железную рукоятку. Собрав все силы, Арха потянула рукоятку вниз.
     Раздался оглушительный скрежет, а за ним -  не  менее  громкий  удар.
Множественное эхо, ссорясь между собой, унеслось в туннель.  Арха  ощупала
изъеденную временем поверхность железной,  перегородившей  путь  двери,  и
облегченно вздохнула.
     Она вышла в Подземелье,  потом  к  люку,  ведущему  в  храм.  Она  не
торопилась, но продолжала двигаться бесшумно, хотя нужда  в  этом  отпала.
Арха поймала своего грабителя. Дверь отрезала ему  единственный  выход  из
Лабиринта, и открыть ее можно было только со стороны Подземелья.
     Человек остался во тьме и никогда не сможет выбраться на поверхность.
     Шествуя медленно и гордо, Арха прошла мимо Трона в зал с колоннами. У
бронзовой  чаши  на  треножнике,  в  которой  тлела  горсть  угольев,  она
повернула и подошла к семи тронным ступеням. На самой нижней  из  них  она
преклонила колени и коснулась лбом холодного пыльного  камня,  на  котором
там и сям валялись мышиные кости, сброшенные сюда совами-охотниками.
     - Простите меня за то, что я видела,  как  рассеялась  ваша  тьма,  -
сказала  Арха,  не  разжимая  губ.  -  Простите  за  то,   что   я   стала
свидетельницей насилия  над  вашими  Гробницами.  Вы  будете  отмщены.  О,
Хозяева! Смерть отдаст его вам, и дух его никогда не возродится!
     Но во время молитвы перед мысленным взором Архи снова встало дрожащее
сияние освещенного Подземелья - жизнь на месте смерти, и не праведный ужас
горел  в  ее  душе,   не  ненависть  к  грабителю,  а  только  бесконечное
изумление...
     Что сказать Коссил? - спросила себя Арха, выходя из храма и поплотнее
запахивая теплый плащ. - Ничего... Пока ничего. Я - хозяйка Лабиринта. Это
дело не имеет никакого отношения к Божественному Королю  и  его  храму.  Я
расскажу обо всем, когда  грабитель  умрет.  Может  быть...  Какую  смерть
избрать для него? Нужно попросить Коссил присутствовать при  казни...  Она
так любит смотреть на умирающих... Как ухитрился он проникнуть вниз. Ключи
к дверям есть только у меня и у Коссил. Только волшебник мог  открыть  их.
Волшебник...
     Арха остановилась, хотя ветер чуть не сбивал ее с ног.
     - Да, он -  волшебник,  колдун  с  Внутренних  островов,  и  ищет  он
сломанный амулет Эррет-Акбе!
     И было в этой мысли столько потрясающего величия, что Арху бросило  в
жар на пронизывающем ветру. Она громко рассмеялась.  Место  вокруг  нее  и
пустыня вокруг Места - все было погружено во тьму и тишину. Ни огонька  не
было видно в окнах Большого Дома, и только ветер  стонал,  неся  на  своих
крыльях крошечные невидимые снежинки.
     "Если он волшебством смог открыть дверь в красной скале, то откроет и
любую другую."
     Эта мысль бросила ее в холод, но не убедила. Безымянные позволили ему
войти. А почему бы и нет? Какой от него вред?  Какой  вред  от  грабителя,
который не может покинуть место преступления? Маг должен обладать силой и,
судя  по  всему,  немалой  силой,  но  что  такое  его  сила  против  воли
Безымянных, против их Гробниц, против владык, чей Трон пуст?
     Чтобы убедиться в этом, Арха поспешила в Малый  Дом.  Манан  спал  на
крыльце, закутавшись в плащ  и  ветхое  шерстяное  одеяло,  служившее  ему
зимней постелью. Стараясь не разбудить его и не зажигая света,  Арха  тихо
открыла  дверь  в  дальней  стене  зала  и  вошла  в  маленькую  комнатку.
Несколькими ударами кремня о кресало она высекла  достаточно  искр,  чтобы
найти определенное место на полу. Встав на колени, она вынула из пола одну
дощечку,  потом  вынула  из  углубления  кусок  старой  грязной   материи,
нагнулась и... отпрянула назад, потому что из отверстия прямо ей  в  глаза
ударил луч света.
     Переждав несколько мгновений, Арха снова заглянула в  отверстие.  Она
забыла, что маг носит на конце своего посоха свет, и теперь  увидела  его.
Маг был именно там, где Арха и ожидала найти  его  -  точно  под  потайным
отверстием, перед загородившей ему выход из Лабиринта железной дверью.
     Он стоял, положив руку на пояс и держа в  другой  посох,  на  вершине
которого светился мягкий огонек-обманка. Голова его, видимая Архе с высоты
шести  футов,  склонилась  на  бок.  Одет  он  был  обычно   для   зимнего
путешественника или пилигрима - короткий  меховой  плащ,  кожаная  куртка,
шерстяные  гетры,  шнурованные  сандалии.  К  заплечному  мешку  привязана
кожаная фляга с водой. На поясе - кинжал в ножнах. Он стоял неподвижно,  в
расслабленной, задумчивой позе.
     Волшебник, не спеша, поднял посох и приблизил его светящийся конец  к
двери, которую Арха из своего потайного отверстия  не  видела.  Светящийся
шар изменился - он стал меньше и ярче. Волшебник заговорил.  Язык  его  не
был понятен Архе, но более всего удивил ее голос  волшебника  -  глубокий,
певучий бас.
     Свет разгорелся, мигнул, потускнел. На мгновение он совсем  погас,  и
Арха потеряла пришельца из вида.
     Но  свет  снова  появился,  на  этот  раз  устойчивый  и  немигающий.
Заклинание мага не сработало, он отвернулся от двери. Сила, державшая  его
взаперти, превзошла магию Внутренних Островов.
     Он огляделся, словно обдумывая, что же делать дальше.
     Туннель, в котором стоял волшебник, был  шириной  около  пяти  футов,
высотой - от десяти до двенадцати. Стены были сложены из каменных  блоков,
без штукатурки, но так точно, что в щели между ними с трудом пролезал лишь
кончик ножа. Поднимаясь, стены наклонялись внутрь,  образовывая  сводчатый
потолок.
     Маг шагнул назад, и шаг этот увел  его  из  поля  зрения  Архи.  Свет
погас. Подождав немного, Арха собралась уже было закрыть отверстие, как из
него снова ударил луч света. Значит, он вернулся  к  двери.  Возможно,  он
понял, что, углубившись в Лабиринт, никогда  больше  не  найдет  дорогу  к
этому месту.
     Волшебник тихо произнес одно слово:
     - Эменн, - потом снова, но уже громче, - Эменн!
     Дверные петли заскрежетали, похожее на раскат грома эхо покатилось по
туннелю, и Архе показалось, что пол под ее ногами задрожал.
     Но дверь выдержала.
     У волшебника  вырвался  короткий  смешок,  как  у  человека,  который
думает: "Ну и остолоп же я!" Он  еще  раз  внимательно  осмотрел  стены  и
потолок, и Архе почудилось, будто он улыбается. Усевшись на пол, волшебник
снял с плеч мешок, достал оттуда сухарь и принялся жевать. Потом он поднял
флягу и, прислушиваясь, встряхнул ее. Архе фляга показалась почти  пустой.
Не отпив ни глотка, волшебник улегся, положив голову на мешок и  укрывшись
плащом. Посох остался в его правой руке.  Светящийся  шарик  оторвался  от
посоха, проплыл  в  воздухе  несколько  футов  и  остановился  за  головой
волшебника. Левую руку он положил на грудь, зажав в ней что-то свисавшее с
его шеи на тяжелой цепи. Волшебник улегся поудобнее, положил ногу на ногу,
взгляд его рассеянно блуждал по потолку. Вот он вздохнул и  закрыл  глаза.
Свет медленно померк.
     Левая рука волшебника расслабилась, сползла с груди, и  Арха  увидела
то, что он сжимал в ней - кусочек металла серповидной формы.
     Умерли последние отблески магического света, тьма и  тишина  окружили
его.
     Арха  заткнула  отверстие,  поставила  на  место   дощечку   и   тихо
проскользнула в свою комнату. Долго не могла она уснуть, и стояли перед ее
взором хрустальное сияние в обители  смерти,  нежный  необжигающий  огонь,
каменные стены туннеля и спокойное лицо спящего человека.



                              6. В ЛОВУШКЕ

     На следующий день, покончив с делами в различных храмах  и  дав  урок
священных танцев новичкам, Арха сразу ушла к себе в Малый  Дом,  задернула
шторы в комнате с потайным отверстием и, открыв его, заглянула вниз. Света
не было. Волшебник ушел. Арха и не думала, что он долго просидит у  двери,
просто  это  было  единственное  известное  ей  место.  Как  найти  теперь
заблудившегося человека?
     Общая длина туннелей Лабиринта, судя по рассказам Тар и  собственному
опыту Архи, со всеми ответвлениями, спиралями  и  тупиками  составляла  не
менее двадцати миль. По прямой самый дальний тупик находился всего в одной
миле от Монументов, но там, внизу,  не  было  прямых  линий.  Все  туннели
изгибались, раздваивались, снова пересекались, соединялись,  закручивались
в петли и в итоге возвращались в исходную точку - в Лабиринте не  было  ни
начала, ни конца. Можно было идти, идти, и не прийти никуда.  У  Лабиринта
не  было  центра,  не  было  сердца,  начала.  А  теперь,  когда   туннели
перегородила железная дверь, у него не стало и конца.
     Арха хотя и хорошо запомнила счет  поворотов  и  пропусков,  в  самые
дальние путешествия брала с собой моток тонкой  пряжи  и  разматывала  ее,
отмечая, пройденный путь. Свет не помог  бы  ей,  потому  что  на  стенках
туннелей не было никаких отметин - все они были одинаковы - и если бы Арха
пропустила хоть один поворот, то тоже заблудилась бы.
     Волшебник мог отшагать уже не одну  милю  и  удалиться  от  двери  не
больше, чем на сорок футов.
     Арха побывала в Тронном Зале, потом в храме Богов-Братьев, в кухонных
подвалах, и везде,  выбирая  момент,  когда  никого  не  было  поблизости,
заглядывала в темные потайные отверстия.
     Пришла морозная, полная звезд ночь, и Арха обошла все заветные  места
на холме, поднимая известные ей одной камни, прочищая отверстия,  напрасно
вглядываясь в зияющие в земле черные дыры.
     Он там! Он не мог выбраться из Лабиринта, он  ухитрился  скрыться  от
Архи. Он умрет от жажды, и она не успеет найти его. Когда  Арха  уверится,
что он мертв, она пошлет на поиски Манана. Мысль об этом была  нестерпима,
и Первая Жрица роняла в снег слезы бессильной ярости.
     По склону холма Арха спустилась к  храму  Божественного  Короля.  Его
покрытые инеем колонны мерцали в  звездном  свете,  словно  вырезанные  из
слоновой кости.
     Арха постучала в заднюю дверь, и Коссил впустила ее в храм.
     - Что привело ко мне госпожу? - холодно спросила Верховная Жрица.
     - В Лабиринте появился человек.
     Коссил была застигнута врасплох. Впервые  за  многие  годы  случилось
нечто такое, чего она не ожидала. Она просто стояла и  молча  смотрела  на
Арху мгновенно расширившимися глазами. Архе пришло в голову, что  когда-то
Пенте изображала Коссил именно такой, и она  с  трудом  подавила  рвущийся
наружу истерический смех.
     - Человек? В Лабиринте?
     - Да, мужчина, - ответила Арха и, видя, что Коссил не  сводит  с  нее
недоверчивого взгляда, добавила: - Уж мужчину-то я узнаю, хотя  видела  их
так мало...
     Коссил не обратила внимания на иронию.
     - Как он попал туда?
     - Колдовством, как же  еще?  У  него  черная  кожа,  наверное,  он  с
Внутренних Островов. Он пришел что-то  украсть.  Сначала  я  нашла  его  в
Подземелье, под  самыми  Монументами.  Увидев  меня,  он  убежал  прямо  в
Лабиринт, как будто хорошо знал вход в него. Я закрыла  его  там  железной
дверью. Он произносил какие-то заклинания, но так и не  справился  с  ней.
Утром он ушел вглубь Лабиринта, и теперь я не могу найти его.
     - У него есть свет?
     - Да.
     - Вода?
     - Одна фляга, да и в той осталось на донышке.
     - Свеча его, наверное, уже догорела, -  размышляла  вслух  Коссил.  -
Четыре, пять дней. Или шесть. Потом  ты  можешь  послать  моих  стражников
вытащить труп наружу. Кровь мы выльем к Трону, а...
     - Нет! - с неожиданной горячностью воскликнула Арха. - Он  нужен  мне
живым!
     С высоты своего гигантского роста  жрица  внимательно  посмотрела  на
девушку.
     - Зачем?
     - Чтобы... чтобы он умирал подольше! Он согрешил  против  Безымянных!
Он осквернил Подземелье светом! Он хочет украсть сокровища Гробниц! Нельзя
просто позволить ему лечь и умереть!
     - Конечно, - задумчиво  сказала  Коссил.  -  Но  как  ты  собираешься
поймать его, госпожа? Это рискованно, а у  него  не  осталось  ни  единого
шанса выжить. Разве нет где-то в Лабиринте комнаты, полной костей тех, кто
забрел в нее и не не смог выйти? Пусть Безымянные  накажут  его  по  своим
обычаям, черным обычаям Лабиринта! Смерть от жажды - жестокая смерть...
     - Знаю, - ответила Арха, повернулась и  вышла  прочь.  Она  поплотнее
запахнула капюшон, защищаясь от пронизывающего ледяного ветра.
     Разве она не знает?
     Глупо было приходить к Коссил, не от нее нужно ждать помощи.  Она  же
толком ничего не знает, и единственное, что может предложить  -  терпеливо
дожидаться  смерти  волшебника.  До  ее  сознания  не  дошло,  что   нужно
обязательно поймать его. Нельзя, чтобы он умер также, как и те,  другие...
Смерть должна быть быстрой и  настигнуть  его  при  дневном  свете.  Будет
только справедливо, если грабитель, первым за многие столетия отважившийся
проникнуть в Лабиринт, умрет от удара меча. У него нет  бессмертной  души,
он не возродится, и призрак его с воем будет носиться по туннелям...
     Нельзя оставлять его умирать от жажды в темноте и одиночестве.
     Следующей  ночью  Арха  почти  не  спала.  Покончив  с  утомительными
церемониями в  храмах,  она  провела  ее,  переходя  от  одного  потайного
отверстия к другому во всех темных зданиях Места и  на  продуваемом  всеми
ветрами холме. За два часа до рассвета  она  вернулась  в  Малый  Дом,  но
тревожные мысли долго не давали ей уснуть.
     На исходе третьего дня Арха вышла в пустыню, к реке, скованной льдом,
из которого торчали замерзшие стебли тростника. Она вспомнила, что  как-то
осенью, зайдя  очень  далеко  в  Лабиринт  за  Перекресток-Шести-Дорог,  в
длинном, слегка изогнутом туннеле услышала за стеной звук  льющейся  воды.
Добравшись до этого места, умирающий от жажды человек вряд ли покинет его.
Даже там, у реки, были потайные отверстия, и пользуясь наставлениями  Тар,
Арха нашла их без особого труда. Ее воспоминания были сродни воспоминаниям
слепого. Арха скорее чувствовала, чем видела путь от  одного  отверстия  к
другому. Во втором из них,  самом  дальнем  от  монументов,  она,  натянув
поплотнее капюшон, чтобы не дать дневному свету просочиться  в  отверстие,
увидела слабое мерцание колдовского света.
     Да, он был там, наполовину скрытый из вида. Отверстие глядело в самый
конец тупика. Арха видела тольк