чего  ее  отослали  в
мастерскую, оставив без ужина сегодня и без еды на следующий день.
     - Если тебя еще раз увидят на той стене, наказание будет  суровее,  -
сказала Коссил. - Ты понимаешь это, Пенте?
     - Голос ее был тих, но недобр.
     Пенте ответила: - Да, - и убежала,  вздрагивая,  когда  грубая  ткань
хитона задевала свежие порезы на спине.
     Арха наблюдала за поркой, стоя рядом  с  Тар,  которая  по  окончании
экзекуции сказала ей:
     - Нехорошо, когда видят, что ты бегаешь и карабкаешься  по  стенам  с
другими девочками. Ты - Арха!
     Арха угрюмо молчала.
     - Будет лучше, если ты не  станешь  нарушать  определенные  для  тебя
правила поведения. Ты - Арха!
     Девочка быстро посмотрела в глаза сначала одной жрице, потом  другой,
и во взгляде ее сверкнули ненависть и злоба. Но Тар сделала вид,  что  это
ее  не  касается.  Она  наклонилась  к  девочке  и  прошептала,  словно  в
подтверждение своих слов:
     - Ты - Арха! Ничего не осталось, в_с_е_ с_ъ_е_д_е_н_о!
     - Все съедено, - повторила девочка, как повторяла  каждый  день,  все
эти дни своей жизни, начиная с шести лет.
     Тар слегка поклонилась ей, то же самое сделала и  Коссил,  отложив  в
сторону кнут. Девочка не ответила на  поклон,  но  покорно  повернулась  и
пошла.
     День закончился ужином из вареной картошки с луком, молча съеденным в
узкой, мрачной трапезной, вечерними гимнами, наложением священных слов  на
дверь и коротким ритуалом Невыразимого.  Девочки  ушли  в  спальню,  чтобы
поиграть там перед сном в кости и палочки и пошептаться, пока не  погаснет
единственный факел. Арха удалилась в Малый Дом, где спала в одиночестве.
     Ночной ветерок был напоен запахами душистых  трав.  Звезды  в  черном
небе сияли,  как  незабудки  в  весенних  лугах,  как  отблески  света  на
поверхности апрельского моря. Но девочка не помнила ни моря,  ни  весенних
лугов. Она не смотрела на небо.
     - Эй, малышка! - настиг ее голос у двери.
     - Манан, - сказала она безразлично.
     Его огромная тень придвинулась  ближе,  звезды  отражались  на  лысой
голове.
     - Тебя наказали?
     - Меня нельзя наказывать.
     - Конечно, нельзя... просто...
     - Они не могут наказать меня. Не посмеют.
     От Манана исходил сильнейший запах дикого лука, старый  черный  хитон
его пропах потом и шалфеем и был к тому  же  порван  по  кайме  и  слишком
короток для него.
     - Они не осмелятся прикоснуться ко мне.  Я  -  Арха,  -  сказала  она
напряженным, пронзительным голосом и разразилась слезами.
     Большие сильные руки обхватили ее, обняли, погладили по голове.
     - Ну, ну, моя пчелка, малышка... - услышала  Арха  хриплый  рокочущий
шепот Манана и сильнее прижалась к нему. Слезы скоро иссякли,  но  девочка
не отпускала своего телохранителя, словно не могла стоять без поддержки.
     - Бедная малышка, - еще раз прошептал Манан. Он взял девочку на руки,
внес ее на крыльцо дома, в который не имел права входить без разрешения, и
поставил на ноги.
     - Все в порядке, малышка?
     Арха кивнула, повернулась и вошла в темный дом.



                                3. УЗНИКИ

     Ровные уверенные шаги Коссил раздались в  коридоре.  Высокая,  тучная
фигура жрицы заполнила дверной проем, уменьшилась, когда она склонилась на
одно колено, снова выросла, когда она выпрямилась в полный рост.
     - Повелительница!
     - Что такое, Коссил?
     - До этого дня  мне  было  поручено  заниматься  делами,  касающимися
Безымянных. Пришло время, когда тебе самой нужно вникать в них  и  учиться
вещам, которые ты еще не успела вспомнить в этой жизни.
     Девочка сидела в это время в своей комнате без окон.  Предполагалось,
что предается размышлениям, но фактически она ничего не делала и почти  ни
о  чем  не  думала.  Потребовалось  некоторое   время,   чтобы   застывшее
упрямо-высокомерное  выражение  ее  лица  изменилось.  Но   оно   все-таки
изменилось, хотя Арха и постаралась скрыть это.
     - Лабиринт?
     - Мы не пойдем пока в Лабиринт, но пересечь Подземелье-Под-Холмом нам
придется.
     В голосе Коссил  чувствовался  страх,  хотя  не  исключено,  что  она
притворялась, чтобы напугать Арху. Девочка не спеша встала и  с  кажущимся
безразличием сказала:
     - Ну что же, пойдем.
     Сердце ее пело от радости  и  возбуждения,  и,  следуя  за  массивной
фигурой Коссил, она думала:
     - Наконец-то! Наконец-то я увижу свои владения!
     Ей было пятнадцать лет. Прошло уже больше года с  тех  пор,  как  она
вступила во взрослое сословие и стала одновременно Первой  Жрицей  Гробниц
Атуана, высочайшей из Верховных Жриц всех Четырех Стран  Каргада,  жрицей,
которой сам Божественный Король - не указ.
     Все преклоняли теперь перед  ней  колени,  даже  Тар  и  Коссил,  все
разговаривали с  ней  с  подчеркнутым  уважением.  Но  ничего,  ничего  не
изменилось. Как только завершилась церемония ее посвящения, одинаковые дни
потекли как и раньше. Шерсть. которую надо  прясть,  холст,  который  надо
ткать, зерно, которое нужно молоть, ритуалы... Девять Молитв  должны  быть
произнесены, двери - освящены, танцы новолуния -  исполнены  перед  Пустым
Троном. Целый год прошел так же, как и год перед этим. Неужели все годы ее
жизни пройдут так же?
     Скука разрослась до таких размеров, что вызывала ужас - она буквально
хватала Арху за горло. Недавно ей пришлось даже заговорить об этом - иначе
она сошла бы с ума. Собеседником  был  Манан  -  гордость  запрещала  Архе
изливать душу перед другими девочками,  а  осторожность  предупреждала  от
разговоров со жрицами, но Манан был никто - старый верный осел, и не имело
никакого значения, что она скажет ему. К удивлению Архи,  у  него  нашлись
ответы на его вопросы.
     - Давным-давно, когда четыре страны еще не объединились в  империю  и
нами стал править Божественный Король, на наших  островах  было  множество
царьков, принцев, вождей. Все они постоянно ссорились друг с другом, и вот
настал день, когда все они собрались здесь, чтобы уладить разногласия. Да,
они явились с нашего Атуана, с  Карего-Ат  и  Антини  и  даже  с  далекого
Гур-Ат-Гура, все вожди и принцы со своими  слугами  и  армиями.  Тогда  ты
вышла к Пустому Трону и передала им совет  Безымянных  Давно  это  было...
Потом, через некоторое время, Святые Короли стали править Карего-Ат, затем
Атуаном и вот уже четыре или пять  поколений  Божественные  Короли  правят
всеми  Четырьмя  Странами  и  создали  на  них  Империю.   Будучи   богом,
Божественный Король может позволить себе не слишком часто  советоваться  с
Безымянными.
     Арха  попробовала  обдумать  услышанное.  Здесь,   под   никогда   не
меняющимися Монументами, понятие времени размывалось и теряло свой смысл.
     Жизнь здесь почти не изменилась  с  начала  мира.  Арха  не  привыкла
думать о каких-либо изменениях, особенно об изменениях обычаев и ритуалов.
     - Могущество Божественного Короля не идет  ни  в  какое  сравнение  с
могуществом Тех, кому служу я, - сказала Арха, нахмурившись.
     - Конечно, малышка, конечно... Но не подобает говорить такое ни богу,
ни его жрице...
     Заметив, как карий глаз евнуха подмигивает ей, Арха сразу вспомнила о
Коссил, Верховной Жрице Божественного  Короля,  вселившей  в  нее  ужас  с
первого дня пребывания в Месте и поняла, что именно он хотел сказать ей.
     - Божественный Король и его  подданные  пренебрегают  Гробницами,  не
почитают их, как должно! Никто не приходит сюда!
     -  Он  посылает  сюда  узников  для  жертвоприношений.  Этим  он   не
пренебрегает, как и дарами для Безымянных.
     - Тоже мне, дары! Его храм красят заново каждый год, на алтаре  полно
золота, в лампах горит розовое масло! А посмотри на Тронный Зал - крыша  в
дырах, купол в трещинах, везде мыши, совы... Но все равно он  переживет  и
Короля и все его храмы, и всех королей, которые придут за  ним.  Он  будет
стоять, когда все остальное исчезнет! Это центр всего сущего!
     - Это центр всего сущего!
     - Есть в моем храме богатства, Тар рассказывала мне о них. Их хватит,
чтобы заполнить десять королевских храмов. Золото и трофеи, преподнесенные
сто, кто знает сколько поколений назад! Они лежат под землей, в погребах и
подвалах. Мне их не показывают, все чего-то ждут. Но я знаю! Есть  комнаты
по Залом, под холмом, под всем Местом!  Невообразимая  путаница  туннелей,
Лабиринт. Это огромный черный город, полный золота, мечей погибших героев,
старых корон, костей и тишины.
     Арха говорила словно в трансе. На обвисшем лице внимавшего ей Манана,
обычно печальном, никогда не выражалось еще _с_т_о_л_ь_к_о_ печали.
     - Ты властительница всего этого - тьмы и тишины...
     - Да! Но мне ничего не показывают, только то, что наверху, за Троном.
Мне не показали даже входы в подземелья, только бормочут  про  них  что-то
непонятное. Меня не пускают в собственные владения! Почему меня заставляют
ждать?
     - Ты еще слишком молода. И, может быть, они боятся, малышка,  боятся.
Всем остальным входить туда опасно. Нет такого смертного, кто не боялся бы
Безымянных.
     Арха промолчала, но глаза ее  сверкнули;  слова  Манана  показали  ей
окружающее в совершенно новом свете. Такими ужасными, спокойными, сильными
казались Архе Тар и Коссил, что ей и в  голову  не  приходило,  будто  они
могут чего-то бояться. Но Манан был прав. Они были в ужасе от  этих  мест,
от тех сил, частью  которых  была  Арха,  которым  она  принадлежала.  Они
боялись темноты, боялись быть съеденными в ней.
     И вот теперь, когда Арха спустилась с  Коссил  по  ступенькам  Малого
Дома и поднялась по ступенькам Тронного Зала, душа ее  ликовала.  Неважно,
куда ее заведут, что ей покажут - она не испугается. Она узнает свой путь.
     Шедшая немного позади нее Коссил заговорила:
     - Одной из обязанностей моей госпожи, как она уже, несомненно, знает,
является  принесение  в  жертву  узников,  высокорожденных   преступников,
святотатством или изменой согрешивших против Лорда  нашего,  Божественного
Короля.
     - Или против Безымянных, - добавила Арха.
     - Конечно. Но ребенку, хотя  и  съеденному,  не  подобает  заниматься
такими делами. Теперь моя госпожа выросла. В Зале  Цепей  сейчас  как  раз
есть узники, присланные месяц назад милостью  Лорда  нашего  Божественного
Короля.
     - Я ничего не знала про них. Почему?
     - Древними обычаями и ритуалами  Гробниц  предписано,  чтобы  узников
привозили ночью, тайком. По этому-то тайному пути  мы  и  последуем,  если
пойдем по тропинке вдоль стены.
     Арха свернула на указанную ей тропу. Камни, из которых  была  сложена
стена, были огромны - наименьший из них  мог  легко  перевесить  человека.
Хотя и неотесанные, они были тщательно совмещены и подогнаны друг к другу.
В некоторых местах, правда, валуны лежали  беспорядочными  кучами.  Только
время могло произвести такие разрушения - столетия огненных пустынных дней
и ледяных ночей, неуловимые глазом движения самой Земли.
     - А на нее очень легко взобраться, - сказала Арха по дороге.
     - У нас не хватит людей, чтобы перестроить ее!
     - Но у нас достаточно людей, чтобы охранять ее!
     - Только рабы. Им нельзя доверять.
     - Можно, если их как следует запугать. Пусть наказание будет для  них
такое же, как и для человека, которому они позволят ступить  на  священную
землю внутри стены.
     - Что же это за наказание? - Коссил задала вопрос не для того,  чтобы
услышать ответ, который она сама подсказала Архе много лет назад.
     - Отсечение головы перед Троном.
     - Другими словами, Госпожа желает, чтобы вокруг стены была выставлена
стража?
     - Таково мое желание! - Арху переполняла злобная  радость,  и  она  с
удовольствием сжала маленькие кулачки под широкими рукавами своего хитона.
Ей прекрасно было известно, что Коссил не хотела  выделять  рабов,  и  так
немногочисленных, для совершенно бесполезной  работы  -  охраны  стены.  В
самом деле: кому придет в голову  нарушить  священные  границы?  Никто  не
подойдет сюда и на милю - ни по ошибке, ни по умыслу. Но Коссил  не  могла
спорить с Архой. Она могла только повиноваться.
     - Здесь! - произнес холодный голос Верховной Жрицы.
     Арха остановилась. Она часто проходила здесь  раньше  и  знала  Стену
Гробниц также хорошо, как и остальные части Места - каждый камень,  каждая
растущая на ней травинка были ее добрыми знакомыми.  Величественная  стена
возвышалась слева от  нее  на  три  человеческих  роста;  справа  пролегла
неглубокая  каменистая  долина,  которая   через   несколько   сот   ярдов
поднималась к подножиям холмов  западной  гряды.  Арха  осмотрелась  и  не
увидела ничего, чего не замечала раньше.
     - Здесь! Под красными камнями, госпожа...
     В нескольких ярдах ниже по склону выход  красноватой  лавы  образовал
нечто вроде миниатюрного утеса на холме. Арха спустилась к нему и заметил,
что камни отдаленно напоминают дверь, четырех футов высотой.
     - Что нужно сделать? - Арха давно усвоила, что  в  святых  местах  не
следует пытаться открывать дверь, если не знаешь, как это делается.
     - Госпожа владеет всеми ключами к погруженным во тьму местам.
     С ритуала совершеннолетия Арха носила на  поясе  железное  кольцо,  к
которому были прицеплены маленький кинжал и тринадцать ключей.
     - Вот этот, - указала Коссил на один из них,  а  потом  на  крошечное
углубление в красноватом камне.
     Ключ, длинный железный прут с двумя резными головками, легко вошел  в
скважину, и Арха, не прилагая почти никаких усилий, повернула  его  справа
налево.
     - А теперь?
     - Вместе...
     Арха и Коссил нажали на шершавую скалу слева  от  замочной  скважины.
Тяжело, но бесшумно и нигде не застревая, каменный блок пошел внутрь, пока
перед женщинами не открылась узкая щель, явив за собой непроглядную тьму.
     Арха нагнулась и вошла.
     Коссил,  женщине  тучной  и   тепло   одетой,   пришлось   с   трудом
протискиваться внутрь. Очутившись в подземелье,  она  тут  же  закрыла  за
собой дверь.
     Абсолютная тьма. Ни малейшего проблеска света. Казалось,  тьма  имеет
вес и давит, давит на открытые глаза.
     Они согнулись почти вдвое, потому что высота прохода, в  котором  они
стояли, не превышала четырех футов, и был он  такой  узкий,  что,  вытянув
руки, Арха могла дотянуться одновременно до обоих стен.
     Шепотом,  как  свойственно  людям  разговаривать  в   темноте,   Арха
спросила:
     - Ты захватила свечу?
     - Нет, - ответила стоящая за ее  спиной  Коссил.  Она  тоже  говорила
пониженным тоном, но в голосе ее чувствовался какой-то  странный  оттенок,
словно он улыбалась. Сердце Архи сжалось, кровь забилась в висках, но  она
упрямо повторила про себя: "Это мои владения! Мне нечего бояться!"
     Вслух она ничего не сказала и пошла вперед - другого  пути  не  было.
Туннель вел вниз, под холм. Коссил двинулась за ней, тяжело дыша и шелестя
одеждами по каменному полу.
     Коридор сразу же стал выше и шире - Арха выпрямилась и, разведя руки,
не  нащупала  стен.  В  затхлом,  сыром  воздухе  чувствовалось  движение,
указывавшее на то, что перед ними - большое  открытое  пространство.  Арха
осторожно сделала несколько шагов вперед, в полную темноту.  Потревоженный
камешек ударился о другой, и слабый этот звук пробудил тысячекратное  эхо,
тоже едва слышимое. Пещера должна быть невероятных размеров, но не  пустая
- что-то в темноте, поверхность или  предмет,  разбило  эхо  на  множество
мельчайших частичек.
     - Наверное, мы уже под Монументами, - прошептала  девушка.  Шепот  ее
убежал в черную пустоту и разделился на отдельные  нити,  которые  тут  же
сплелись в тончайшую, прилипающую к ушам паутину.
     - Да, это Подземелье-Под-Гробницами. Пойдем,  я  не  могу  оставаться
здесь. Держись левой стороны и пропусти три коридора.
     Коссил говорила свистящим шепотом, и эхо шипело ей в ответ. Да, ей  и
в самом деле было страшно,  ей  не  хотелось  задерживаться  здесь,  среди
Безымянных, их могил во тьме. Это место было для нее чужим.
     - Нужно прийти сюда с факелом,  -  сказала  Арха,  шагая  вдоль  стен
пещеры, легко касаясь ее пальцами и удивляясь странным  формам  камня.  На
нем были впадины. Некоторые места были  шершавы,  как  кружево,  другие  -
гладки, как полированная медь. Безусловно, это работа резчиков... а может,
и вся пещера - произведение древних мастеров?
     - Свет здесь вне закона, - шепот  Коссил  напоминал  остротой  хорошо
отточенный нож, и Арха сразу же поняла, что так и  должно  быть.  Это  был
родной дом тьмы, центр вечной ночи.
     Трижды пальцы  девушки  нащупывали  отверстия  в  невидимой  скальной
стене. На четвертый раз она  остановилась,  ощупала  очертания  прохода  и
вошла в него. Коссил последовала за ней.
     В этом, идущем под небольшим углом вверх  туннеле,  они  прошли  одно
ответвление налево и на перекрестке коридоров повернули направо - все  это
наощупь, среди полной темноты и  безмолвия.  В  туннеле,  подобном  этому,
необходимо чувствовать сразу две стены,  чтобы  не  пропустить  подлежащие
счету проходы и разветвления. Осязание - единственный проводник, и  идущий
буквально держит жизнь в своих собственных руках.
     - Это Лабиринт?
     - Это Малый Лабиринт, под Троном.
     - Где же выход в сам Лабиринт?
     Архе нравилась эта игра в темноте, она жаждала новых трудных загадок.
     - Второй  коридор  в  Подземелье-Под-Гробницами,  мы  проходили  его.
Нащупай теперь деревянную дверь справа, если мы ее еще не проскочили...
     Коссил стала шарить рукой по камню, и Арха услышала скрип ее  ногтей.
Она  легко  прикоснулась  кончиками  пальцев  к  шершавой  стене  и  через
мгновение почувствовала под ними ровное, бархатистое дерево. Арха толкнула
дверь, та с еле слышным скрипом отворилась и  выплеснула  в  лицо  девушки
ослепительный, как ей показалось, сноп света.
     Они вошли в большую комнату с низким потолком и стенами  из  тесаного
камня. Освещалась она всего одним чадящим факелом, свисавшим с потолка  на
цепи и отравлявшим воздух ужасным смрадом. Глаза Архи начали слезиться.
     - Где же узники?
     - Здесь.
     Присмотревшись, Арха поняла, что три кучи чего-то у дальней  стены  -
люди.
     - Дверь не заперта. Неужели они не охраняются?
     - В этом нет никакой нужды.
     Арха сделала несколько  шагов  вглубь  комнаты,  стараясь  проникнуть
взором сквозь дымную завесу. Узники были прикованы  за  обе  ноги  и  одно
запястье к массивным железным кольцам,  вделанным  в  стену.  Если  бы  им
захотелось лечь на пол, одна рука осталась бы поднятой - ее удерживала  бы
свисающая цепь. Волосы и бороды узников превратились в  спутанные  грязные
клочья и, объединив усилия с тьмой, полностью скрывали их лица. Одежды  на
них не было никакой, и исходивший от немытых тел запах перебивал даже вонь
факела.
     Один из них, казалось, наблюдал за Архой -  ей  почудился  блеск  его
глаз. Остальные даже не пошевелились. Арха отвернулась.
     - Они больше не люди.
     - Они никогда не  были  людьми.  Демоны,  звери,  заговорщики  против
священной особы Божественного Короля!
     Глаза Коссил сверкнули красноватыми отблесками.
     С удивлением и любопытством Арха снова обратила взор на узников.
     - Как может человек бороться с богом? Как это  случилось?  Вот  ты...
как ты осмелился злоумышлять против бога?
     Один из узников посмотрел на нее через спутанные волосы, но ничего не
сказал.
     - Им отрезали языки еще до выезда из Авабата, - ответила вместо  него
Коссил. - Не разговаривай с ними, госпожа, не оскверняй себя. Они твои, но
не для разговоров, не для раздумий. Они здесь только затем, чтобы ты могла
отдать их Безымянным.
     - Каким образом должно совершиться жертвоприношение?
     Арха смотрела уже не на узников, а в глаза Коссил, черпая силу из  ее
тучного тела, спокойного лица. Голова у нее кружилась, от  вони  факела  и
испражнений она чуть не падала в