о спину волшебника,  его  согбенную  шею  и
правую руку. Он сидел у стены, ковыряя камни  своим  стальным  кинжалом  с
украшенной драгоценными камнями рукояткой. Но лезвие было  уже  сломано  -
кончик кинжала лежал  прямо  под  отверстием.  Он  сломал  его  в  попытке
раздвинуть  камни,  чтобы  добраться  до  струящейся  совсем   рядом,   но
недоступной воды.
     В движениях волшебника не чувствовалось силы, он уже  не  походил  на
человека, спокойно стоявшего перед железной дверью и смеявшегося над своей
минутной,  как  ему  тогда  казалось,  слабостью.  Он  не  пал  духом,  но
уверенность в себе покинула его. Не к помощи заклинаний прибег  он,  чтобы
раздвинуть непослушные камни, а к помощи бесполезного  кинжала;  даже  его
светящийся шарик стал маленьким и  тусклым.  Вот  огонек  мигнул,  человек
вздрогнул, выронил кинжал, но тут же подобрал его и снова упрямо  принялся
вгонять его в щель между камнями.
     Лежа среди скованного льдом тростника,  забыв,  кто  она  и  что  тут
делает, Арха сложила ладони рупором, чтобы звук не  убежал  в  сторону,  и
поднесла свои губы к холодным каменным губам отверстия.
     - Колдун! - позвала Арха, и ее голос, скользнув по  каменному  горлу,
холодно отразился от стен туннеля.
     Человек быстро вскочил на ноги, совсем скрывшись при  этом  из  вида.
Арха еще крепче прижала рот к отверстию и произнесла:
     - Иди назад вдоль стены до второго поворота, поверни  налево,  пройди
два справа, поворачивай в третий, потом налево, потом  направо.  Оставайся
там в Раскрашенном Зале.
     Подняв голову, чтобы  снова  заглянуть  в  отверстие,  Арха  нечаянно
спустила в него лучик света, потому что человек шагнул точно под отверстие
и поднял к нему свой взор. Наконец-то Арха смогла как следует  рассмотреть
его лицо - недоверчивое, напряженное, изборожденное ужасными шрамами. Губы
его почернели и растрескались, но в  глазах  горел  ясный  огонь.  Вот  он
поднял посох, поднося свет ближе и ближе  к  глазам  Архи.  В  испуге  она
отпрянула от отверстия,  закупорила  его  каменной  пробкой,  поднялась  и
поспешила прочь. Руки ее тряслись, к горлу подкатывала  тошнота.  Арха  не
знала, что ей делать.
     Если волшебник пойдет, куда ему было сказано, то очутится  в  зале  с
картинами. У него самого не было никакой причины  стремиться  туда,  но  в
потолке Раскрашенного Зала было прекрасное  потайное  отверстие.  Выходило
оно в сокровищницу храма Богов-Братьев,  и,  может  быть,  именно  поэтому
пришла Архе  в  голову  такая  мысль...  Зачем  вообще  заговорила  она  с
грабителем?
     Она может спустить ему в какое-нибудь отверстие немного воды, а потом
привести его к этому месту. Она может  подарить  ему  еще  несколько  дней
жизни - столько, сколько захочет. Если она даст ему еще немного  пищи,  он
будет жить дни, месяцы, блуждая в Лабиринте, она же будет следить  за  ним
через отверстия и подсказывать дорогу. Иногда она будет обманывать  его  -
пусть прогуляется впустую! Но он пойдет, ибо у него  нет  другого  выхода.
Это  научит  его,  как  насмехаться  над   Безымянными,   как   хвастаться
принадлежностью к мужскому полу в обители Бессмертных Мертвецов!
     Правда, пока он останется в Лабиринте, сама Арха не сможет спуститься
в него. Почему? - спросила она себя и ответила: - Потому что мне  придется
оставить железную дверь открытой, и он сможет убежать... Но  добраться  он
сможет только до Подземелья...
     Настоящий же ответ был таков: Арха боялась встретиться с  волшебником
лицом к лицу. Она боялась магии, с помощью которой он проник в Подземелье,
магии, способной рассеять вечную тьму. Но оправдан ли  ее  страх?  Владыки
Темных Мест - на ее  стороне.  Здесь,  в  царстве  Безымянных,  могущество
волшебника ограничено. Он не смог открыть  дверь,  не  смог  добраться  до
воды, не создал демона, чтобы проломить стены Лабиринта - не смог  сделать
ничего! За три дня скитаний он не нашел Великую Сокровищницу - цель своего
безумного предприятия. Сама Арха еще ни разу не  была  в  ней,  откладывая
посещение до лучших времен -  из  благоговения,  неуверенности  в  себе  и
уверенности в том, что время для этого еще не настало.
     Внезапно Арха подумала: а почему бы ему не совершить это  путешествие
вместо меня? Пусть полюбуется сокровищами! Какой  ему  от  них  толк?  Она
всласть потешится, советуя колдуну откушать золота и испить алмазов!
     С  нервной,  лихорадочной  торопливостью,  владевшей  Архой  все  три
последних дня, она помчалась в  храм  Богов-Братьев,  отомкнула  крохотную
сводчатую  сокровищницу  и  расчистила  искусно  замаскированное  потайное
отверстие.
     В раскрашенном зале царила тьма. Указанный волшебнику путь  на  целую
милю длиннее прямого, но в  горячке  Арха  забыла  об  этом.  Кроме  того,
ослабленный жаждой человек не мог идти быстро. А что,  если  он  перепутал
порядок поворотов? Мало кто мог, как Арха, запомнить услышанное с  первого
раза. А вдруг он просто не понял е„ языка? Если так, пусть плутает  внизу,
пока не околеет - глупец,  иноземец-неверующий!  Пусть  дух  его  воет  на
каменных тропах Гробниц Атуана, пока тьма не сожрет даже его!
     Следующим утром,  после  ночи,  в  которой  было  мало  сна  и  много
кошмаров, Арха вернулась к потайному отверстию в храмовой сокровищнице. Не
увидев ничего, она спустила вниз фонарь на  железной  цепочке.  Вот  он...
Арха увидела его ноги, одну безжизненную руку и позвала:
     - Колдун!
     Человек не шевельнулся. Умер? Неужели он исчерпал  в_с_е  свои  силы?
Сердце Архи бешено колотилось.
     - Колдун! - крикнула она громче, и  ее  молодой  голос  зазвенел  под
землей. Человек с трудом сел и  озадаченно  осмотрелся  вокруг.  Потом  он
поднял голову и прищурился, словно  свет  крохотного  фонарика  резал  ему
глаза. Лицо его было ужасно черное, распухшее, как у мумии.
     Он положил руку на  посох,  но  огонек  не  появился  на  его  конце.
Магическая сила покинула волшебника.
     - Ну что, колдун, хочешь увидеть сокровища Гробниц Атуана?
     Человек устало посмотрел вверх,  но  единственное,  что  он  мог  там
увидеть, был фонарик. Через несколько мгновений лицо его исказила  гримаса
(неужели улыбка?) и он кивнул. Один раз.
     - Выходи отсюда налево. Сверни в  первый  коридор  налево...  -  Арха
быстро отбарабанила длинный  перечень  поворотов  и  добавила:  -  Там  ты
найдешь сокровище, за которым пришел, а может  быть  и  воду.  Что  бы  ты
предпочел сейчас, колдун?
     Опираясь на посох, человек встал. Глядя вверх, он  попробовал  что-то
сказать, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука. Он пожал плечами и
вышел из Раскрашенного Зала.
     Она не даст ему воды. Он не  найдет  пути  в  Сокровищницу.  Перечень
поворотов был слишком длинным, и  он  не  запомнил  его,  а  даже  если  и
запомнил, на пути его была Яма.  Он  остался  без  света.  Он  заблудится,
провалится в Яму и умрет  где-нибудь  в  Подземелье-Под-Лабиринтом.  Манан
найдет его, вытащит оттуда. И  это  будет  конец.  Арха  обхватила  руками
голову и принялась раскачиваться взад и  вперед,  кусая  губы,  словно  от
непереносимой боли. Она не даст ему воды... Она даст  ему  только  смерть,
смерть, смерть, смерть, смерть...
     В эту минуту, тяжело ступая, в храмовую сокровищницу вошла Коссил.
     - Тот человек умер?
     Глаза Архи были сухи и прятать их было незачем.
     - Кажется, умер, - ответила она, вставая и отряхивая юбки от пыли.  -
Света нигде не видно.
     - Он мог притаиться где-нибудь. Таким ни в чем нельзя доверять.
     - Для верности я подожду еще один день.
     - Лучше два. Потом Дуби вытащит его. Он сильнее старика Манана.
     - Но в отличие от Дуби Манан  служит  Безымянным.  В  Лабиринте  есть
места, запретные для твоего слуги, а грабитель сейчас как раз в  одном  из
них.
     - Оно уже осквернено...
     - Смерть грабителя очистит  его!  -  твердо  сказала  Арха.  Судя  по
взгляду Коссил, с ее собственным лицом творилось что-то непонятное. -  Это
мои владения, уважаемая жрица,  и  я  должна  заботится  о  них  так,  как
подсказывают мне Хозяева. Уроки смерти мне больше не потребуются.
     Лицо  Коссил,  казалось,  втянулось  в  черный  капюшон,  как  голова
пустынной черепахи в панцирь.
     - Повинуюсь, госпожа.
     Они расстались перед алтарем Богов-Братьев. Не торопясь больше,  Арха
зашла в Малый Дом и приказала Манану сопровождать себя. Разговор с  Коссил
подсказал ей, что нужно делать.
     Арха и Манан спустились в Подземелье и, навалившись вместе на длинную
рукоятку, открыли  железную  дверь.  Потом  они  зажгли  фонари,  вошли  в
Лабиринт, и Арха принялась отсчитывать дорогу к Сокровищнице.
     Грабитель не ушел далеко. Они наткнулись на него, не пройдя и пятисот
шагов по извилистым туннелям. Он был в беспамятстве и походил на брошенную
в спешке кучу старого тряпья. Посох  лежал  в  некотором  отдалении  -  он
выпустил его перед тем, как упасть. Губы волшебника были искусаны в кровь,
глаза полузакрыты.
     Манан опустился на колени и своей  огромной  желтой  ручищей  нащупал
пульс на шее волшебника.
     - Он жив. Задушить его, госпожа?
     - Нет. Он нужен мне живым. Поднимай его и неси за мной.
     -  Живым?  -  обеспокоенно  переспросил  Манан.  -  Зачем,  маленькая
госпожа?
     - Он станет рабом Гробниц!  А  теперь  придержи  язык  и  делай,  что
приказано!
     С видом более печальным, чем обычно,  Манан  легко  взвалил  ношу  на
плечи и, нагруженный таким образом, зашагал вслед  за  Архой.  Но  возраст
Манана  в  конце  концов  сказался,  и  на  обратном  пути   им   пришлось
останавливаться добрый десяток раз. На каждой остановке коридоры выглядели
совершенно одинаково: грязно-желтые стены  из  плотно  пригнанных  друг  к
другу  камней,  сводчатый  потолок,  неровный   пол,   спертый   воздух...
отдувающийся Манан, неподвижный незнакомец, два тусклых фонаря и  уходящая
в оба конца туннеля непроницаемая для глаза тьма. На каждой остановке Арха
выливала немного воды в запекшийся рот волшебника, совсем чуть-чуть, чтобы
возвращающаяся жизнь не убила его.
     - В Комнату Цепей? - спросил Манан,  когда  они  подошли  к  туннелю,
ведущему к железной двери. При этих словах Арха впервые  задумалась,  куда
же девать пленника. Она не знала.
     - Нет, только не туда! - воскликнула она. У Архи при воспоминаниях  о
дыме, вони и безжизненных, тупых лицах  узников  закружилась  голова  и  к
горлу  подступила  тошнота.  Кроме  того,  в Комнату  Цепей  может  прийти
Коссил...
     - Он... он должен остаться в Лабиринте, тут он не сможет вернуть себе
магическую силу. Где-то тут есть комната...
     - Госпожа, в  Раскрашенном  Зале  есть  дверь  с  замком  и  потайное
отверстие. Если он бессилен против дверей...
     - Здесь, внизу, не сможет. Вернемся.
     И Манан потащил его назад, а это была почти половина уже  пройденного
пути. Бедняга слишком устал... Добравшись, наконец, до Раскрашенного Зала,
Арха сняла с себя длинный шерстяной плащ и расстелила его на пыльном полу.
     - Клади его сюда.
     Манан уставился на нее в печальном оцепенении и чихнул.
     - Маленькая госпожа...
     - Пойми, Манан, я хочу, чтобы этот человек  жил.  Тут  он  замерзнет,
смотри, как он дрожит!
     - Одеяние твое будет осквернено. Одеяние жрицы.  Он  же  не  верит  в
Безымянных, он - мужчина! -  почти  выкрикнул  Манан,  закатывая  глаза  в
непереносимой душевной муке.
     - Тогда я сожгу плащ и велю соткать другой! Ну, давай же, Манан...
     Манан послушно нагнулся, и пленник соскользнул с его плеч  на  черное
одеяние. Он лежал, как мертвец, и только артерия судорожно билась  на  его
шее и спазмы время от времени сотрясали изможденное тело.
     - Нужно его приковать, - сказал Манан.
     - Боишься? - с издевкой спросила Арха,  но  когда  Манан  показал  ей
торчащий из стены железный стержень,  к  которому  можно  было  прикрепить
цепь, она разрешила ему  принести  ее  из  одноименной  комнаты.  Топая  и
повторяя вполголоса указания Архи, Манан удалился - он уже много раз бывал
в Лабиринте но без своей госпожи - никогда.
     Архе показалось, что в  свете  оставшегося  фонаря  картины  на  всех
четырех стенах ожили - задвигались, задергались  жуткие  фигуры  печальных
людей  с  обвисшими  крыльями,  пребывавшие   до   этого   в   безысходной
неподвижности.
     Она нагнулась и влила еще несколько капель воды в  рот  пленника.  На
этот раз он закашлялся и движением,  в  котором  отсутствовала  какая-либо
сила, протянул руку к фляге. Арха позволила ему  выпить  пару  глотков,  и
пленник с мокрым, перепачканным кровью  и  грязью  лицом  снова  откинулся
назад и пробормотал что-то на непонятном Архе языке.
     Вернулся Манан, с грохотом волоча за собой железную  цепь.  Прикрепив
ее одним концом к торчавшему из стены стержню, а другим к железной полосе,
обернутой вокруг пояса пленника, он с сомнением оглядел свою работу
     - Не очень туго, он может проскользнуть...
     Страх Архи перед пленником почти пропал. Она смело подошла к  нему  и
попробовала просунуть ладонь между железной полосой и ребрами волшебника.
     - Видишь? Не выскользнет, если не поголодает еще недельку.
     - Маленькая госпожа, - жалобным голосом произнес Манан, - обычно я не
осмеливаюсь беспокоить тебя вопросами, но скажи, какой толк от  него,  как
от раба Безымянных? Ведь он мужчина.
     - Манан, ты просто старый дурак. Хватит кудахтать.
     Пленник наблюдал за ними  острыми,  яркими,  но  бесконечно  усталыми
глазами.
     - Манан, где его посох? Ага, вот он. Пусть побудет у  меня  -  в  нем
магическая сила... и это пусть тоже станет моим! - Быстрым  движением  она
сдернула с пленника серебряную цепочку, хотя он и попытался схватить ее за
руку. Манан пнул его в бок. Арха покрутила цепочку перед пленником.
     - Это  и  есть  твой  талисман?  Неужели  он  дорог  тебе?  Какой  он
некрасивый, разве ты не мог позволить себе что-нибудь получше?  Успокойся,
я сберегу его для тебя!
     С этими словами она одела цепочку себе на шею и спрятала свисающий  с
нее кусочек металла под толстым воротником своего одеяния.
     - Ты не знаешь, что делать с ним, - хрипло сказал пленник,  произнося
слова каргадского языка не совсем правильно, но внятно.
     Манан еще раз пнул его, пленник застонал от боли и закрыл глаза.
     - Хватит, Манан, пошли.
     Она вышла в туннель. Манан, ворча, последовал за ней.
     Вечером, когда огни во всех зданиях Места погасли, Арха в одиночестве
поднялась на холм. Она наполнила флягу водой  из  родника,  отнесла  ее  и
большой ломоть грубого ржаного хлеба в Раскрашенный Зал и  оставила  рядом
со спящим пленником. Он даже не пошевелился. Вернувшись в Малый Дом,  Арха
сразу уснула и спала долго и крепко.
     Утром она, опять  одна,  вернулась  в  Лабиринт.  Хлеб  исчез,  фляга
опустела, а пленник сидел, прислонившись к стене.
     Арха остановилась там, где, по ее мнению, прикованный пленник не  мог
дотянуться до нее. Она не знала,  куда  девать  глаза,  что-то  мешало  ей
говорить, а сердце  колотилось,  словно  от  испуга.  Нет  никаких  причин
бояться его. Он - в ее власти.
     - Как приятно снова увидеть свет!
     Голос  пленника  звучал  тихо,  но  в  нем  чувствовалась  глубина  и
самообладание.
     - Как тебя зовут? - властно спросила  Арха.  Мой  собственный  голос,
подумала она, слишком визглив и пронзителен.
     - Многие зовут меня Соколом.
     - Сокол? Это твое настоящее имя?
     - Нет.
     - Так как же тебя зовут?
     - Я не могу назвать тебе своего имени. А ты -  Первая  Жрица  Гробниц
Атуана?
     - Да.
     - Как тебя зовут?
     - Арха.
     - Та,  что  съедена?  -  глаза  волшебника  внимательно  и  чуть-чуть
насмешливо смотрели на нее. - Ну, а все-таки, как тебя зовут?
     - У меня нет имени, не задавай глупых вопросов! Откуда ты?
     - Из Внутренних Стран, с Запада.
     - С Хавнора?
     Это было единственное название, связанное в голове Архи с Внутренними
Островами.
     - Да, с Хавнора.
     - Зачем ты явился сюда?
     - Гробницы Атуана знамениты среди моего народа.
     - Но ты же не веришь!
     Пленник покачал головой.
     - Ты ошибаешься, жрица. Я верю в темные  силы.  Я  уже  встречался  с
Безымянными, правда, в других местах.
     - Где?
     - В Архипелаге - это Внутренние Острова -  есть  места,  где,  как  и
здесь, правят Древние Силы Земли. Но нигде власть их не сильна так, как на
Атуане. Нигде больше нет у них храмов, жриц и такого поклонения.
     Оскалив в злобной усмешке зубы, Арха спросила:
     - Неужели ты явился поклониться им?
     - Нет, я пришел ограбить их.
     Арха внимательнее всмотрелась в его совершенно серьезное лицо.
     - Хвастун!
     - Я знал, что это будет нелегко.
     - Нелегко! Да это просто невозможно! Не будь ты неверующим,  ты  знал
бы это. Безымянные не расстаются со своей собственностью!
     - То, что я ищу, не принадлежит им.
     - Значит, тебе?
     - Оно может стать моим.
     - Кто ты?  Бог?  Король?  -  Арха  бросила  презрительный  взгляд  на
грязного, изможденного, закованного в  цепи  пленника.  -  Ты  всего  лишь
грабитель!
     Он не ответил, но взгляды их встретились.
     - Не смей смотреть на меня! - взвизгнула Арха.
     - Леди, у меня и в мыслях не было  нанести  тебе  оскорбление.  Я  не
знаком с вашими обычаями, я не знаю,  как  следует  вести  себя  с  Первой
Жрицей. Я в твоей власти и прошу прощения за нанесенную невольно обиду.
     Арха почувствовала, как мгновенно прилила к  лицу  горячая  и  глупая
кровь. Но волшебник уже отвел взгляд и не  видел,  как  покраснела  Первая
Жрица Гробниц Атуана. Он выполнил ее приказ.
     Некоторое время оба молчали. Печальными невидящими  глазами  смотрели
на них со стен крылатые люди.
     Арха принесла в Раскрашенный Зал каменную  чашу  с  водой  и  теперь,
натолкнувшись на нее взглядом, сказала:
     - Пей, если хочешь.
     Он сразу же схватил чашу и, подняв ее легко, словно  бокал  с  вином,
надолго припал к ней губами, после чего намочил рукав куртки  и  тщательно
стер с лица и рук запекшуюся кровь, грязь и паутину.
     Пока он занимался этим важным делом,  Арха  пристально  рассматривала
его. Такое, кошачье по сути, умывание сделало его привлекательнее, но  оно
же обнажило шрамы на щеке - старые, бледные шрамы на черной  коже,  четыре
параллельных борозды от глаза к подбородку, словно след огромной когтистой
лапы.
     - Что это? - спросила Арха. - Шрам?
     Волшебник не торопился с ответом.
     - Дракон поцарапал? - Арха постаралась  вложить  в  свой  вопрос  как
можно больше иронии. В самом  деле,  разве  не  для  того  спустилась  она
сегодня в Лабиринт,  чтобы  всласть  поиздеваться  над  жертвой,  помучить
пленника ощущением беспомощности?
     - Нет, не дракон.
     - Значит, ты не Повелитель Драконов?
     - Ты заблуждаешься, - неохотно ответил волшебник. -  Я  -  Повелитель
Драконов. Но шрамы появились на моем лице еще до того, как я заслужил  это
имя. Я уже говорил, что знаком с Темными Силами. Эти полоски оставил  один
из ближайших родственников твоих Безымянных... Правда, в  конце  концов  я
узнал его Имя.
     - Что ты мелешь? Какое имя?
     - Этого я тоже не могу сказать тебе, - ответил он и  улыбнулся  одним
ртом.
     - Это чушь, дурацкий лепет, святотатство! Они безымянны! Ты просто не
понимаешь, о чем говоришь!
     - Понимаю, жрица, и куда лучше тебя, - бросил  он  внезапно  окрепшим
голосом. - Смотри!
     Он повернул к ней изуродованную шрамами щеку.
     - Я не верю тебе! - воскликнула Арха, но голос ее дрожал.
     - Жрица, - очень тихо сказал волшебник, - ты молода, ты  еще  недолго
успела послужить Безымянным.
     - Я служу им! И очень давно! Я - Первая Жрица, Та-Что-Возродилась!  Я
служу Хозяевам тысячу лет, и тысячу лет до этого! Я  -  их  слуга,  голос,
руки! Я - орудие их отмщения тому, кто оскверняет Гробницы и останавливает
сво