ед внимательно изучал прореху на штанине.
     - Что ж, - сказал он, - если Мастер Образов не  ответил  на  заданный
ему вопрос, возможно, он ответил на вопрос невысказанный. И тогда все, что
им нужно сделать - задать этот вопрос.
     - Это как загадать загадку? - спросила Ферру.
     - Да, - ответила Тенар.  -  Только  мы  не  знаем,  как  звучит  сама
загадка. Нам известна лишь отгадка: "Женщина с Гонта".
     - Женщин на  Гонте  много,  -  сказала  Ферру,  поразмыслив  немного.
Вероятно, удовлетворив свое любопытство, она  ушла  за  следующей  порцией
растопки.
     Гед задумчиво посмотрел ей вслед.
     - Все изменилось, - сказал он. - Все... Иногда  мне  кажется,  Тенар,
что возведение на трон Лебаннена -  это  лишь  начало.  Дверь...  А  он  -
привратник. Не пускающий никого внутрь.
     - Он выглядит совсем юным, - сказала Тенар с нежностью в голосе.
     - Морред был так же молод, когда встретил Черные Корабли.  Не  больше
лет было и мне, когда я...
     Он умолк, уставившись  в  окно,  где  сквозь  частокол  голых  ветвей
величественных дубов виднелись серые, замерзшие поля.
     - Или ты, Тенар,  в  том  мрачном  месте...  Когда  юность  сменяется
зрелостью? Я не знаю ответа на этот вопрос. Порою  я  чувствую  себя  так,
будто прожил не одно  тысячелетие.  Иногда  мне  кажется,  что  моя  жизнь
подобна ласточке, видной сквозь щель в стене. Я не единожды умирал и вновь
воскресал  -  и  в   безводной   стране,   и   здесь,   под   солнцем.   В
"_С_о_т_в_о_р_е_н_и_и_"  говорится,  что  мы  всегда  возвращаемся,  вечно
возвращаемся  к  некоему  истоку,  который  не   подвластен   тлену,   "_И
т_о_л_ь_к_о _в _с_м_е_р_т_и _ж_и_з_н_и_..." Я много думал над этим,  когда
пас коз там, наверху, где день длится вечно: не успевает наступить  вечер,
как над Горой снова восходит солнце... Я научился у  коз  их  мудрости.  Я
подумал тогда: чего, собственно, я горюю?  Кого  я  оплакиваю?  Верховного
Мага Геда? Почему Ястреб, козий пастух, должен испытывать горечь и стыд за
него? Чего я натворил такого, чтобы не находить себе места от стыда?
     - Ничего, - подхватила Тенар. - Абсолютно ничего!
     -  О,  да,  -  согласился  Гед.  -  Основа  величия  человека  -  его
способность испытывать стыд. Итак, Ястреб-пастух оплакал Геда - Верховного
Мага и вернулся к своим козам, как и подобает мальчишке его возраста...
     Тенар улыбнулась, хотя и не сразу, и немного застенчиво сказала:
     - Мосс говорила мне, что тебе не больше пятнадцати.
     - Похоже, что-то около этого. Огион дал  мне  Имя  осенью.  Следующим
летом я отправился на Рокк... Кем был  тот  мальчик?  Чистой  страницей...
Свободным, как ветер, мечтателем...
     - Кто такая Ферру, Гед?
     Он медлил с ответом. И лишь тогда, когда  она  уже  решила,  что  оно
промолчит, Гед, наконец, сказал:
     - Вопрос в том... Насколько она здесь свободна и раскована?
     - Но мы-то с тобой свободны?
     - Я думаю, да.
     - С твоей властью, ты, казалось, был свободен, как никто на свете. Но
какой ценой? Что делало тебя свободным? А я... Я словно глиняная  фигурка,
вылепленная руками женщин, что служат Древним  Силам  или  людям,  которые
стоят за всеми этими обрядами и храмами, я уж сама не знаю,  кому  именно.
Убежав, я на миг обрела свободу, общаясь с тобой и с Огионом.  Но  это  не
стало _м_о_е_й_ свободой. Мне всего лишь предоставили возможность  выбора,
и я сделала его. Тот бесформенный кусок глины,  коим  я  являлась,  принял
форму предмета, необходимого в хозяйстве  фермера  и  его  детей  -  форму
горшка. Я свыклась с этим, хоти все мое нутро протестовало.  Жизнь  играла
мною. Я знаю правила игры. Но я не знаю, кто их устанавливает.
     - А она, - сказал Гед после долгой паузы,  -  что  будет,  когда  она
включится в игру...
     - Ее будут бояться, -  прошептала  Тенар.  Тут  вернулась  девочка  и
разговор пошел о пекущемся в духовке  хлебе.  Так  она  проводили  большую
часть коротких зимних дней: разговаривали обо  всем  и  ни  о  чем,  часто
перескакивая с одного на другое, сплетая свои судьбы воедино рассказами  о
годах, проведенных вдали друг  от  друга,  о  своих  думах  и  испытаниях,
выпавших на их долю. Затем они умолкали, погружаясь в работу,  раздумья  и
мечты, а молчаливая девочка не отходила от них ни на шаг.
     Так прошла зима, ночи становились все короче, а дни - длиннее, начали
появляться на свет ягнята, и работы  стало  невпроворот.  Затем  с  теплых
островов южного Предела, над которыми сияет звезда Гобардон из  созвездия,
образующего Руну Конца, вернулись ласточки,  неся  миру  весть  о  приходе
новой эпохи.



                                13. ХОЗЯИН

     Подобно ласточкам, с приходом весны между островами  вновь  засновали
корабли. Из Вальмута в Долину поползли слухи,  что  королевские  парусники
гоняются за пиратскими судами, берут их  на  абордаж  и  забирают  корабли
вместе с добычей, вконец разоряя некогда преуспевающих пиратских  баронов.
Сам Лорд Хено  снарядил  три  самых  быстрых  своих  корабля,  поручив  им
устроить засаду у Оранэа и потопить  королевские  суда.  Во  главе  своего
флота он поставил старого морского волка, колдуна Талли, которого боялись,
как огня, все торговцы от Солеа до Андрад. Однако вскоре в бухту  Вальмута
вошел один из королевских парусников с закованным в цепи Талли на борту. У
команды был приказ  арестовать  Лорда  Хено  за  пиратство  и  убийства  и
препроводить его в Порт-Гонт. Хено  забаррикадировался  в  своей  каменной
усадьбе, расположенной среди холмов за Вальмутом, но, поскольку  на  дворе
стояла теплая весенняя погода, он не зажег огонь в камине,  так  что  пять
или шесть молодых ратников Короля пробрались в дом через дымоход. В цепях,
с вооруженным  эскортом,  Лорда  пиратов  провели  по  улицам  Вальмута  и
посадили на корабль, чтобы после передать его в руки правосудия.
     Услыхав об этом, Гед сказал с любовью и гордостью в голосе:
     - Все, за что ни возьмется Король, он делает на совесть.
     Вскоре Хэнди со Снагом отправили по дороге на север, в  Порт-Гонт,  а
когда раны Хейка  немного  поджили,  его  отправили  туда  же  с  попутным
кораблем, чтобы и он мог ответить перед судом за убийство.  Весть  о  том,
что их приговорили к галерам, вызвала в Срединной Долине бурю восторга, но
Тенар  с  Ферру  остались  равнодушными  к  многочисленным   поздравлениям
соседей.
     Один за другим приходили корабли с посланцами Короля на борту, причем
некоторых из них горожане и фермеры своенравного Гонта совсем не рады были
видеть:  королевские  шерифы,  призванные   выслушать   доклады   судебных
исполнителей и офицеров органов правопорядка, а также жалобы  и  пожелания
простых людей; сборщики  налогов;  знатные  визитеры,  чьей  задачей  было
тактично  подвести  мелких  властителей  Гонта  к  мысли  о  необходимости
присягнуть на верность Короне; и разного  рода  маги  и  колдуны,  которые
разбрелись по острову, крайне редко во  что-либо  вмешиваясь  и  еще  реже
вступая в разговоры.
     - Я думаю, они скорее всего ищут нового Верховного  Мага,  -  сказала
Тенар.
     - Или выискивают тех, кто  использует  искусство  магии  в  корыстных
целях, - предположил Гед. - Сейчас подобное случается сплошь и рядом.
     Тенар собралась сказать: "Ну, тогда им следует заглянуть  в  поместье
Лорда Ре Альби!", но ее язык словно  присох  к  гортани,  "Что  же  это  я
собиралась сказать?" - подумала она. "Говорила ли я Геду о  том...  что  я
становлюсь забывчивой? О чем это я собиралась попросить Геда? Ах, да.  Нам
следует  починить  ворота  на   нижнем   пастбище,   прежде   чем   коровы
разбредутся".
     У нее всегда на первом месте стояла ферма.  "Ничто  не  затмит  ее  в
твоих глазах", - бывало, говаривал Огион. Несмотря на то, что ей  во  всем
помогал Гед, она денно и нощно думала о ферме. Да, Гед помогал ей в работе
по дому, чего никогда не делал Флинт,  но  Флинт  был  фермером  до  мозга
костей, чего нельзя было сказать о Геде. Он быстро учился, но учиться надо
было  слишком  многому.  Они  работали,  не  покладая  рук.  Времени   для
разговоров  теперь  почти  не  оставалось.  Вечером  они  садились  вместе
ужинать, ложились в постель, засыпали, поднимались на  рассвете  -  и  так
день за днем, словно белки в колесе.
     - Привет, мать, - сказал худенький паренек, стоявший у ворот фермы.
     Тенар решила, что это старший сын Ларк, и сухо спросила:
     - Чего тебе, мальчик?
     Затем она пригляделась к нему,  атакуемая  со  всех  сторон  пищащими
цыплятами и крякающими утками.
     - Спарк! - вскрикнула она и  бросилась  к  нему,  насмерть  перепугав
домашнюю птицу.
     - Ладно, ладно, - сказал он. - Только не надо нежностей.
     Он позволил ей обнять себя и погладить по лицу. Затем он вошел в  дом
и уселся за стол в кухне.
     - Ты обедал? Виделся ли ты с Эппл?
     - Я, пожалуй, поел бы.
     Она стала рыться в избитой продуктами кладовой.
     - На каком корабле ты плаваешь? По-прежнему на "Чайке"?
     - Нет.
     Пауза.
     - Моего корабля больше нет.
     Она в ужасе обернулась к нему.
     - Затонул?
     - Нет.
     Он невесело улыбнулся.
     - Команда распалась. Ее разогнали люди Короля.
     - Но... это же не было пиратское судно...
     - Нет.
     - Тогда почему...
     -  Говорят,  они  хотели  отобрать   какие-то   товары,   а   капитан
воспротивился, - неохотно ответил Спарк. Он всегда был таким тощим, однако
сейчас выглядел старше своих лет из-за продубленной солнцем кожи и длинных
прямых волос, обрамлявших узкое длинное  лицо,  похожее  на  лицо  Флинта,
только еще уже и жестче.
     - Где отец? - спросил он.
     Тенар окаменела.
     - Ты не заходил к Эппл?
     - Нет, - сказал он безразлично.
     - Флинт умер уже три года назад, - объяснила она. - От  удара.  Среди
полей... прямо на тропинке, ведущей к овечьему загону. Его нашел Клирбрук.
Прошло уже три года.
     Спарк промолчал. Он либо не знал, что сказать, либо ему просто нечего
было сказать.
     Тенар поставила перед ним тарелку с едой. Он так набросился на  пищу,
что она тут же подставила еще одну тарелку.
     - Когда ты в последний раз ел?
     Он пожал плечами, продолжая жевать.
     Она села за стол напротив него. Мягкий свет теплого весеннего солнца,
струившийся сквозь низкое окошко,  освещал  стол  и  играл  на  начищенной
медной решетке очага.
     Наконец Спарк отодвинул тарелку.
     - Так кто приглядывал за фермой? - спросил он.
     - А почему это тебя интересует, сынок? - вежливо,  но  довольно  сухо
переспросила Тенар.
     - Она же моя, - ответил он ей так же сухо.
     Через пару минут Тенар поднялась и убрала со стола грязные тарелки.
     - Да, это так.
     - Ты, конечно,  можешь  остаться,  -  сказал  явно  смущенный  Спарк,
довольно неуклюже пытаясь обратить все в шутку. Однако он был не из породы
шутников. - Старик Клирбрук все еще здесь?
     - Они все здесь. И еще мужчина, которого  зовут  Ястреб,  и  ребенок,
которого я взяла к себе. Эти двое живут здесь, в доме. Тебе придется спать
на чердаке. Я приставлю лестницу.
     Она вновь повернулась к нему лицом.
     - Ты ведь будешь жить теперь здесь?
     - Может быть.
     Именно так Флинт отвечал на многие ее вопросы все двадцать  с  лишним
лет их совместной жизни. Он специально  не  говорил  ни  "да",  ни  "нет",
отрицая тем самым ее право  задавать  вопросы,  а  также  считая,  что  ее
неведение  развязывает  ему  руки.  Однако  это  выхолощенная,  вымученная
свобода, подумала она.
     - Бедненький, - сказала Тенар. - Команду твоего судна разогнали, отец
твой умер, а в доме - незнакомцы, и все в один день. Тебе  нужно  какое-то
время, чтобы привыкнуть ко всему этому. Извини меня, сынок. Ко я на  самом
деле рада, что ты вернулся.  Я  часто  думала  о  тебе,  особенно  долгими
зимами, или когда за окном бушевала гроза.
     Спарк промолчал. Ему нечего было предложить  ей,  а  принять  от  нее
что-то он был не в состоянии. Он отодвинул стул и собрался было встать, но
тут в кухню вошла Ферру. Спарк так и замер, уставившись на нее.
     - Что с ней случилось? - выдавил он из себя.
     - Она обожглась. Это мой сын,  я  рассказывала  тебе  о  нем,  Ферру.
Моряк, Спарк. Это твоя сестра, Спарк.
     - Сестра!?
     - Я удочерила девочку.
     - Сестра!? - вновь вскричал он и обвел кухню взглядом,  словно  желая
призвать кого-то в свидетели, а затем впился глазами в мать.
     Она выдержала его взгляд.
     Он выскочил из кухни,  как  ошпаренный,  шарахнувшись  по  дороге  от
неподвижной, как статуя, Ферру, и громко хлопнул дверью.
     Тенар хотела что-то сказать Ферру, но слова застряли у нее в горле.
     - Не плачь, - сказала  девочка,  которая  сама  никогда  не  плакала,
подойдя к ней и коснувшись ее руки. - Он сделал тебе больно?
     - О, Ферру! Дай я обниму тебя!
     Подхватив девочку на руки, Тенар присела на  стол,  хотя  держать  на
руках порядком выросшую девочку было нелегко, да и не привыкшая  к  такому
обращению  Ферру  чувствовала  себя  неловко.  Но  Тенар,  плача  навзрыд,
продолжала обнимать Ферру, а та прижалась своим израненным  лицом  к  лицу
Тенар, так что оно вскоре тоже стало мокрым от слез.


     Когда сгустились сумерки, с противоположных концов фермы явились  Гед
и Спарк. Последний наверняка успел  поговорить  с  Клирбруком  и  обдумать
сложившуюся ситуацию. Поставленный перед  фактом  Гед,  напротив,  пытался
получить о ней хоть какое-то представление. За ужином они  говорили  мало,
тщательно подбирая слова. Спарк, казалось, спокойно воспринял то, что  ему
не вернули его собственную комнату. Покончив с ужином, он тут же  взлетел,
словно по трапу, по приставной лестнице на чердак и, судя  по  всему,  его
вполне устроила  та  постель,  что  приготовила  ему  мать,  поскольку  он
спустился оттуда лишь поздним утром.
     Спарк сразу же потребовал, чтобы ему подали завтрак. Его отец никогда
не начинал есть, пока к нему не присоединялись мать, жена и  дочь.  Может,
Спарку просто недоставало отцовского такта? Должна Тенар  указать  ему  на
его просчет или нет? Она накормила его, вымыла за ним тарелку  и  вышла  в
сад, где вместе  с  Ферру  и  Шенди  принялась  окуривать  ядовитым  дымом
расплодившихся гусениц, грозивших уничтожить листву на  саженцах  плодовых
деревьев.
     Спарк присоединился к Клирбруку  с  Тиффом.  И  все  последующие  дни
проводил, большей частью, в их обществе. Всю тяжелую и требующую  немалого
мастерства работу по севу зерновых и уходу за овцами выполняли Гед,  Шенди
и Тенар, а два старика, прожившие всю жизнь на ферме я работавшие  еще  на
его отца, вертелись вокруг Спарка, рассказывая  ему,  что  они  тут  всему
голова. Похоже, старики искренне верили в то, что именно  они  здесь  всем
заправляют, заставив и Спарка поверить в это.
     В доме Тенар не находила себе места. Лишь на свежем воздухе,  работая
во дворе или в поле, она забывала о гневе и стыде, что поднимались в ней в
присутствии Спарка.
     - Я вне себя, - с горечью призналась  она  Геду,  лежа  в  пронзаемой
светом звезд темноте их комнаты. - Я вне  себя,  ибо  потеряла  того,  кем
гордилась больше всего на свете.
     - Кого ты потеряла?
     - Своего сына. Я  не  смогла  воспитать  его  настоящим  мужчиной.  Я
упустила, упустила его.
     Она закусила губу, уставившись в темноту сухими глазами.
     Гед не стал спорить с ней или уговаривать ее не впадать  в  отчаяние.
Он лишь спросил:
     - Думаешь, он останется?
     - Да. Он побоится вновь выйти в море. Спарк не сказал мне всей правды
о своем корабле. Он был вторым помощником капитана и, я  полагаю,  помогал
укрывать награбленные товары.  Тоже  как  пиратство.  В  этом  нет  ничего
страшного. Все гонтийские моряки немного пираты. Но он солгал мне. Солгал!
К тому же, он завидует тебе. Бесчестный, завистливый человечишка!
     - До смерти перепуганный, как я погляжу, - сказал Гед.  -  Но  он  не
злодей. И это его ферма.
     - Так пусть забирает ее! Она воздаст ему сполна за...
     - Не надо, милая, - сказал Гед, удерживая ее рукой и  словами.  -  Не
желай ему зла!
     Призыв его был столь искренен и страстен, что гнев ее вновь обратился
в любовь, породившую его, и Тенар воскликнула:
     - Я и не собиралась проклинать его или эту ферму! У меня и  в  мыслях
этого не было! Мне так стыдно, я  чувствую  себя  такой  виноватой!  Жутко
виноватой, Гед!
     - Не надо, не надо, милая, мне плевать на то,  что  мальчишка  думает
обо мне. Но он крайне неприветлив с тобой.
     - И с Ферру. Он обращается с ней как с... Он  сказал,  он  спросил  у
меня:  "Почему  она  так  выглядит,  что  она   натворила?"   Что   _о_н_а
н_а_т_в_о_р_и_л_а_!..
     Гед несколько раз медленно и нежно провел рукой по ее волосам, как он
часто делал, и они оба испытали сладостную истому.
     - Я мог бы опять отправиться пасти коз, - сказал он наконец. - Это бы
немного разрядило ситуацию. Если не считать работы по ферме...
     - Тогда я отправлюсь с тобой.
     Гед, похоже, задумался, поглаживая ее по волосам.
     - Думаю, мы могли бы уйти вместе, - сказал он. - Там, над Лиссу, овец
пасли две женатые пары. Но когда наступит зима...
     - Возможно, какой-нибудь  фермер  приютит  нас.  Я  могу  готовить...
приглядывать за овцами... а ты - за козами... и вообще,  у  тебя  в  руках
работа спорится...
     -  Ловко  обращаюсь  с  вилами,  -  прошептал  он,  и  она   невольно
рассмеялась.
     На следующее утро  Спарк  встал  рано,  поскольку  собрался  идти  на
рыбалку со стариком Тиффом, и  завтракал  вместе  со  всеми.  Встав  из-за
стола, он сказал более приветливым, чем обычно, тоном:
     - Я наловлю к ужину свежей рыбы.
     За ночь Тенар набралась решимости.
     - Постой, - сказала она. - Помоги мне убрать со стола, Спарк.  Положи
тарелки в мойку и залей их водой.
     Он изумленно посмотрел на нее и, надев шапку, буркнул:
     - Это женская работа.
     - Это работа всякого, кто ест на кухне.
     - Только не моя, - отрезал он и вышел.
     Тенар пошла за ним и остановилась на пороге дома.
     - Хороша для Ястреба, но не для тебя? - крикнула она.
     Он небрежно кивнул, шагая через двор.
     - Слишком поздно, -  сказала  она,  вернувшись  на  кухню.  -  Момент
упущен, упущен.
     Тенар вдруг почувствовала каждую морщинку на своем обветренном  лице,
их мелкую сеточку в уголках губ и на переносице.
     - Камень можно поливать, - сказала она, - но он не прорастет.
     - Нужно начинать, когда они юны и невинны, - заметил Гед. - Как я.
     На этот раз она не улыбнулась.
     Возвращаясь  домой  после  трудового   дня,   они   увидели   Спарка,
разговаривающего с каким-то мужчиной у входных ворот.
     - Не из Ре Альби ли тот малый? - спросил Гед,  отличавшийся  отменным
зрением.
     - Не отставай, Ферру, - попросила Тенар приостановившуюся девочку.  -
Какой еще малый?
     Она была слегка близорука, и ей пришлось прищуриться.
     - А-а, это же торговец овцами, как его  там...  Таунсенд.  Что  здесь
надо этому стервятнику?
     Тенар весь день  пребывала  в  скверном  настроении  и  Гед  с  Ферру
благоразумно промолчали.
     Она подошла к стоящему в воротах мужчине.
     - Пришел за ягнятами, Таунсенд? Ты  опоздал  ровно  на  год.  Хотя  в
загоне, пожалуй, еще остались несколько ягнят этого помета.
     - Хозяин уже сказал мне об этом, - заметил Таунсенд.
     - Неужели? - съязвила Тенар.
     Лицо Спарка налилось кровью от ее пренебрежительного тона.
     - Тогда не буду мешать твоим переговорам с хозяином, - бросила она  и
было развернулась, чтобы уйти, но тут Таунсенд сказал:
     - У меня для тебя есть послание, Гоха.
     - Вот как?
     - Знаешь, старая ведьма, Мосс, совсем плоха. Узнав, что я собираюсь в
Срединную Долину, она попросила меня: "Скажи  Госпоже  Гохе,  что  я  хочу
повидаться с ней перед смертью, пусть придет, если сможет".
     Стервятник,  под