брал дорогу, ведущую вверх,  к  поместью  Лорда  Ре
Альби, а не ту дорогу, по которой ушел Гед.
     Она развернулась и зашагала к домику старика Фана.
     Живущий почти  что  затворником,  как  большинство  ткачей,  Фан  был
трогательно добр к каргадской девочке,  но  бдителен.  Сколько  же  людей,
подумала она, пеклись об ее добром  имени?!  Теперь  Фан  почти  ослеп,  и
большую часть работы выполняла его ученица.  Старик  был  рад  гостье.  Он
сидел в массивном резном кресле под предметом,  которому  Фан  был  обязан
своим прозвищем: гигантским раскрашенным веером, семейной реликвией [Fan -
веер (англ.)] Люди говорили, что столь  щедрый  дар  преподнес  деду  Фана
некий морской пират, для судна  которого в критический момент был соткан с
невероятной быстротой парус. Открытый веер висел на стене.  На  нем  рукой
мастера были выписаны мужчины и женщины в великолепных розовых, нефритовых
и лазурных одеждах; башни, мосты и стяги Великого  Порта  Хавнора.  Стоило
Тенар взглянуть на веер, как она тут же узнала до боли  знакомый  рисунок.
Гости Ре Альби всегда приходили взглянуть на него.  По  всеобщему  мнению,
это была главная достопримечательность деревни.
     Тенар полюбовалась веером, желая сделать приятное старику, к тому  же
он и в самом деле был великолепен.
     - Ты где-нибудь видела что-либо подобное во время своих странствий? -
спросил Фан.
     - Нет-нет, равного ему нет во всей Срединной Долине, - ответила она.
     - Когда ты жила в соседнем доме, показывал ли я тебе обратную сторону
веера?
     - Обратную сторону? Нет, - ответила Тенар, у которой и  в  мыслях  не
было, что веер вообще когда-либо снимают со  стены.  Поскольку  Фан  видел
неважно и не мог взобраться на кресло, ей пришлось сделать  это  самой  и,
следуя несколько нервным указаниям старика, снять веер. Она вложила его  в
руки старика. Тот поднес полуоткрытый веер к  подслеповатым  глазам,  дабы
убедиться, что ребра ходят свободно, затем полностью закрыл, перевернул  и
протянул его Тенар.
     - А теперь медленно открой его, - сказал он.
     Она так и поступила. По мере того, как расправлялись  складки  веера,
перед ее взором представали  драконы.  Искусно  выписанные  на  желтоватом
шелке розовые, синие, зеленые драконы расправляли крылья, в то  время  как
фигуры, изображенные на другой стороне,  терялись  меж  облаков  и  горных
вершин.
     - Посмотри его на просвет, - посоветовал старый Фан.
     Она подчинилась и увидела, как обе картины слились воедино  благодаря
струившемуся сквозь шелк свету, так что  тучи  и  вершины  превратились  в
башни города, мужчины и женщины обрели крылья, а драконы взглянули на  нее
человеческими глазами.
     - Видишь?
     - Вижу, - прошептала Тенар.
     - А я уже ничего не вижу. Но эта картина так и стоит передо  мной.  Я
немногим ее показывал.
     - Она великолепна!
     - Я хотел показать ее старому магу, - сказал  Фан,  -  но  так  и  не
собрался.
     Тенар опять перевернула веер, держа его против света, затем  повесила
вещицу на место. Драконы скрылись во тьме, а мужчины и женщины гуляли  при
свете дня.
     Затем Фан сводил ее во двор взглянуть на  пару  великолепных  свиней,
нагуливавших  жир,  дабы  осенью  превратиться  в  колбасу.  Они  обсудили
недостатки Хифер как носильщицы помоев. Тенар поведала ему, что мечтает  о
куске  полотна  для  детского  платьица,  и  он  с  радостью  наделил   ее
полновесным отрезом великолепного льняного полотна, которое его ученица  -
молоденькая женщина, коей он передал вместе с ремеслом  умение  отрешиться
от внешнего мира - с сосредоточенным видом ткала на станке.
     По дороге домой Тенар мысленно представила Ферру за ткацким  станком.
По правде говоря, неплохая перспектива. Работа эта по большей части нудная
и однообразная, но ткачей уважают, более  того,  их  считают  своего  рода
привилегированной кастой. Люди хотят видеть ткачей застенчивыми,  зачастую
одинокими  отшельниками,  с  головой  ушедшими  в  свою  работу  и  потому
заслуживающими уважения. Если Ферру будет целыми днями работать на  станке
за закрытыми дверьми, никто не увидит ее лица. Но как же изувеченная рука?
Сможет ли она толкать ею челнок и направлять нить?
     И сможет ли Ферру всю жизнь прятаться?
     Но что ей оставалось делать? "Зная, что ее жизнь будет..."
     Тенар заставила себя думать о чем-либо другом.  Например,  о  платье,
которое она сошьет. Платья дочери Ларк  были  сшиты  грубо  и  примитивно.
Тенар могла бы  выкрасить  половину  рулона  в  желтый  или  красный  цвет
красильной мареной, растущей на болоте, а затем смастерить белый  передник
с оборочками. Неужели девочка обречена прятаться во  мраке  за  станком  и
никогда не надевать платья с оборочками?  А  если  она  раскроит  материал
аккуратно, его хватит еще и на рабочее платье и еще на один передник.
     - Ферру! - позвала Тенар, подходя к дому. Когда она уходила, Хифер  и
Ферру прибирались в загоне. Она  позвала  снова,  желая  показать  девочке
материал на платье. Из-за колодца вышла, неуклюже переваливаясь с ноги  на
ногу, Хифер, таща за собой на веревке Сиппи.
     - Где Ферру?
     - С тобой, - ответил Хифер с такой убежденностью в голосе, что  Тенар
невольно огляделась вокруг, ища глазами  девочку,  и  лишь  потом  до  псе
дошло, что Хифер не имеет ни малейшего представления о том, где Ферру. Она
просто убедила себя в том, во что ей хотелось верить.
     - Где ты оставила ее?
     Хифер не могла вспомнить. Раньше  она  никогда  не  подводила  Тенар,
казалось, понимая, что за Ферру  все  время  нужно  приглядывать,  как  за
козой. А,  может,  в  том  была  заслуга  Ферру,  которая  сама  старалась
держаться на виду? На том Тенар и порешила. Не добившись толка  от  Хифер,
она принялась разыскивать и звать Ферру, но та не отвечала.
     Тенар, пока это было  возможно,  старалась  не  приближаться  к  краю
утеса. Она в первый же день объяснила Ферру, что та ни в  косм  случае  не
должна гулять одна по крутым террасам у дома или по  скальному  выступу  к
северу от него, ибо одним глазом трудно точно оценить расстояние.  Малышка
ни разу не ослушалась. Она вообще была послушна.  Но  дети  забывчивы.  А,
может, она и не забыла, а просто случайно оказалась  у  края  обрыва.  Но,
скорее всего, Ферру пошла навестить Мосс. Прошлым вечером она ходила  туда
одна и, возможно, пошла вновь. Конечно же, так оно и было.
     Но Ферру там не оказалось. И Мосс ее не видела:
     - Я найду ее, я найду ее, дорогуша,  -  уверяла  старуха,  но  вместо
того, чтобы подняться  к  лесной  тропинке,  куда,  как  надеялась  Тенар,
забежала Ферру, и поискать девочку там.  Мосс  начала  завязывать  узелком
свой волос, готовясь произнести заклинание поиска.
     Тенар со всех ног бросилась к дому Огиона, вновь и  вновь  выкрикивая
имя девочки. На этот раз она тщательно осмотрела сверку крутые  террасы  у
дома, надеясь увидеть маленькую фигурку играющей среди валунов девочки. Но
она ничего там  не  обнаружила.  Лишь  темная  гладь  моря  морщинилась  у
подножия крутого Обрыва. Беспокойство Тенар достигло апогея.
     Она сходила к могиле Огиона, прошла немного вверх по лесной тропинке,
ни на минуту не прекращая звать  Ферру.  Возвращаясь  обратно  через  луг,
Тенар увидела пустельгу, охотившуюся примерно там же, где и  тогда,  когда
за ней наблюдал Гед. В  тот  самый  миг  птица  вдруг  резко  спикировала,
нанесла удар и вновь воспарила, сжимая в когтях какого-то  зверька.  Затем
она упорхнула к лесу. Наверное, кормит птенцов, подумала  Тенар.  Вереница
разнообразных мыслей, живых и ярких образов, вихрем  пронеслась  у  нее  в
голове, пока Тенар шла мимо разложенного на траве белья.  Оно  высохло,  и
она должна вечером собрать его. Ей следует тщательно обшарить  двор  дома,
загон и колодец. Во всем виновата лишь она одна. Стоило Тенар  подумать  о
том, как бы сделать из Ферру ткачиху, запереть ее на веки вечные во  тьме,
дабы дать ей возможность завоевать своим трудом уважение людей, как тут же
случилась беда. Недаром Огион говорил: "Учи ее, Тенар.  Учи  ее  всему!.."
Теперь она поняла,  что  потерю,  которую  нельзя  восполнить,  необходимо
искупить, что она обманула надежды девочки,  отданной  ей  на  воспитание,
утратила ее доверие, потеряла ее, растратила свое  единственное  бесценное
достояние.
     Тщательно обыскав все сараи и пристройки, Тенар  вернулась  в  дом  и
вновь заглянула в альков и под другую кровать. Во рту у нее было сухо, как
в пустыне, и она налила себе воды.
     Стоявшие за дверью прутья -  посох  Огиона  и  их  дорожные  палки  -
шевельнулись в полумраке, словно говоря: - Здесь.
     Девочка свернулась калачиком в этом  темном  углу,  словно  маленькая
собачонка, уткнувшись головой в плечо, крепко обхватив руками  прижатые  к
груди колени и зажмурив единственный глаз.
     - Пташка, воробышек, искорка, что с тобой? Что случилось? Что с тобой
сделали?
     Она плакала, и слезы ее орошали личико девочки.
     - О, Ферру, Ферру, не покидай меня!
     По  скованным  судорогой  конечностям  малышки  пробежала  дрожь,   и
напряжение медленно спало. Ферру пошевелилась, и вдруг повисла  на  Тенар,
уткнувшись лицом в ложбинку между ее грудью  и  плечом.  Она  прижалась  к
Тенар настолько крепко, насколько у нее хватило сил. Ферру не плакала. Она
никогда не плакала. Возможно, огонь выжег все ее слезы  без  остатка.  Она
лишь протяжно стонала, жалобно всхлипывая.
     Тенар тихонько укачивала ее.  Постепенно,  крайне  медленно,  мертвая
хватка ослабла. Голова Ферру лежала, как на подушке, на груди Тенар.
     - Расскажи мне, - прошептала женщина, и девочка едва слышно  ответила
своим хриплым голоском.
     - Он приходил сюда.
     Тенар сперва подумала  на  Геда,  и  ее  подстегнутый  страхом  разум
ухватился за эту мысль, невольно показав, что "он" значил дли нее, но  тут
же с кривой ухмылкой отмел данную возможность и вновь насторожился.
     - Кто приходил сюда?
     Тело девочки содрогнулось, но она промолчала.
     - Мужчина, - тихо сказала Тенар, - мужчина в кожаной шапочке.
     Ферру кивнула.
     - Я видела его, когда возвращалась из деревни.
     Молчание.
     - Помнишь четверых мужчин... я тогда на них  жутко  рассердилась?  Он
был одним из них.
     Но тут Тенар вспомнила, что при виде чужаков Ферру  тут  же  опускала
голову, пряча обожженную щеку, и старалась не смотреть на них.
     - Ты знаешь его, Ферру?
     - Да.
     - Он жил с вами на стоянке у реки?
     Кивок.
     Руки Тенар крепче обняли девочку.
     - Он заходил в дом?  -  спросила  она.  Леденящий  душу  страх  вдруг
испарился, его сменил жуткий гнев, ярость, что бушевала в ее теле,  словно
огонь в печи. Она издала короткий смешок: "Ха!", - вспомнив в тот миг, как
смеялся Калессин.
     Но человеку, тем белее женщине, непросто вторить дракону. Не  хватает
пламени в утробе. И нужно успокоить девочку.
     - Он тебя видел?
     - Я спряталась.
     Тенар прошептала, гладя девочку по волосам:
     - Он и пальцем не  посмеет  тебя  тронуть,  Ферру.  Выслушай  меня  и
поверь: он никогда больше не притронется к тебе. Отныне  когда  бы  ты  ни
встретила его, всегда рядом с тобой буду я, и ему придется иметь  дело  со
мной. Ты слышишь меня, родная моя, сокровище мое? Тебе  не  нужно  бояться
его. Ты не должна бояться его. Он хочет, чтобы ты боялась его. Он питается
твоим ужасом. Мы  заставим  его  голодать,  Ферру.  Мы  будем  морить  его
голодом, пока он не начнет рвать зубами  собственную  плоть.  Пока  он  не
обглодает до костей собственные руки... Ох, не  слушай  меня,  малышка,  я
просто разозлилась, жутко разозлилась... Я покраснела? Стала  краснокожей,
как гонтийка? Красной, как дракон?
     Она пыталась развеселить девочку, но Ферру, подняв голову, обратила к
ней свое изуродованное огнем лицо и сказала:
     - Да, ты - красный дракон.


     Мысль о том, что этот человек побывал в ее доме, рыскал вокруг  него,
дабы взглянуть на дело рук своих, возможно,  намереваясь  довести  его  до
конца,  по-прежнему  терзала  Тенар,  но  сейчас  все   затмила   внезапно
скрутившая ее желудок судорога. Но  ярость  одержала  верх  над  приступом
рвоты.
     Они оторвались друг от друга, умылись, и тут  Тенар  обнаружила,  что
больше всего ее сейчас беспокоит пустота в желудке.
     - У меня живот прилип к позвоночнику,  -  сказала  она  Ферру,  и  на
скорую руку состряпала ужин из холодных бобов в масле с приправой из трав,
нарезанного ломтиками репчатого лужа, копченой колбасы и  хлеба  с  сыром.
Ферру съела немало, а Тенар и того больше.
     Когда они покончили с едой, Тенар сказала:
     - С сегодняшнего дня, Ферру, мы ни на секунду не должны  терять  друг
друга из виду. Понятно? А сейчас мы с тобой пойдем навестим тетушку  Мосс.
Она пытается найти тебя с помощью заклинания поиска, и хотя  надобность  в
нем теперь отпала, Мосс может и не знать об этом.
     Остановившись на полдороге, Ферру бросила взгляд на открытую дверь  и
отпрянула от нее.
     - Нам нужно еще собрать белье на обратном пути. А когда  мы  вернемся
домой, я покажу тебе материал, что мне дали сегодня. Ка  платье.  На  твое
новое красивое платье. Красное платье.
     Девочка стояла, не в силах сдвинуться с места.
     - Если мы будем прятаться, Ферру, он будет сосать из нас  соки.  Нет,
мы будем есть сами, а его - заморим голодом. Идем.
     Проем ведущей наружу двери наводил ужас на  Ферру.  Казалось,  ей  не
преодолеть этого  барьера.  Она  старалась  держаться  от  него  подальше,
прятала лицо, дрожала, как осиновый лист. Было жестоко  заставлять  ее  во
что бы то ни стало преодолеть этот барьер, не позволять  ей  спрятаться  в
каком-нибудь темном углу, но Тенар была беспощадна.
     - Идем! - приказала она, и девочка пошла с ней...
     Они шли, держась за руки, через поля к домику Мосс. Раз-другой  Ферру
заставляла себя поднять глаза.
     Завидев их, Мосс нисколько не удивилась, но  вид  у  нее  был  крайне
встревоженный. Она  сразу  отослала  Ферру  в  дом  взглянуть  на  недавно
вылупившихся цыплят кривошеей несушки и выбрать себе парочку. Девочка  тут
же исчезла.
     - Она все это время пряталась в доме, - сказала Тенар.
     - Ну, этого и следовало ожидать, - пробормотала Мосс.
     - Почему? - взорвалась Тенар. Она была не в настроении ходить  вокруг
да около.
     - Всякие... всякие люди бродят вокруг, - уклончиво ответила Мосс.
     - Всякие мошенники!  -  рявкнула  Тенар.  Мосс  взглянула  на  нее  и
подалась немного назад.
     - Да, дорогуша, - сказала  она.  -  Воздух  вокруг  тебя  того  гляди
вспыхнет. От твоих  волос  искры  просто  фонтаном  брызжут.  Чтобы  найти
девочку, я произнесла заклинание, но оно сработало не так, как  ожидалось.
Оно потекло по какому-то новому руслу, и я пока что не  знаю,  закончилось
его действие или нет. Я напугана. Мне привиделись гигантские  создания.  Я
искала маленькую девочку, а увидела их, парящих среди  гор  и  облаков.  А
теперь мне чудится, будто твои волосы объяты пламенем.  В  чем  дело?  Что
случилось?
     - Человек в кожаной шапочке, - сказала  Тенар.  -  Молодой,  довольно
симпатичный мужчина. У него еще на плече рубашка порвалась по шву.  Бродил
здесь поблизости такой?
     Мосс кивнула.
     - В поместье наняли его на работу на время сенокоса.
     - Я рассказывала тебе, что она, - Тенар указала  глазами  на  дом,  -
жила с женщиной и двумя мужчинами? Он - один из тех двоих.
     - Ты хочешь сказать, он - один из тех, кто...
     - Да.
     Мосс застыла, как громом пораженная, напоминая в тот  миг  вырезанную
из дерева статую погруженной в свои мысли сурового вида старухи.
     - Не знаю, - прошептала она. - Я думала, что  мне  известно  все  или
почти все. Но я ошибалась. Что... Зачем...  Неужели  он  пришел,  чтобы...
в_з_г_л_я_н_у_т_ь_ на нее?
     - Если он - ее отец, возможно, он пришел потребовать назад девочку.
     - Потребовать назад?
     - Она - его по праву.
     Тенар отвечала на вопросы бесстрастным тоном,  рассеянно  разглядывая
вздымающиеся перед ней склоны Горы Гонт.
     - Но мне кажется, ее отец не он, а  тот,  другой.  Ведь  именно  этот
парень в кожаной шапочке пришел в  деревню  и  сказал  моей  подруге,  что
девочка "поранилась".
     Мосс никак не могла оправиться от испуга, вызванного ее  собственными
заклинаниями и видениями, неистовством Тенар, тем, что  поблизости  бродит
столь мерзкий подонок. Полностью опустошенная, она покачала головой.
     - Я думала, что знаю достаточно. Зачем он вернулся?
     - Утолить голод, - ответила Тенар.  -  Утолить  голод.  Я  больше  не
отпущу ее от себя ни на шаг. Но завтра, Мосс,  присмотри  за  ней  с  утра
часок-другой, покуда я схожу в поместье.
     - Конечно, дорогуша. Конечно. Если хочешь, и наложу на  нас  защитное
заклинание. Но... Но они же там, высокие гости из Столицы.
     - Ну что ж, им не помешает посмотреть,  как  живут  простые  люди,  -
отрезала Тенар, и Мосс вновь отшатнулась, ибо ей в лицо будто ударил  сноп
искр, вырванный ветром из жаркого пламени.



                            9. ОБРЕТЕННЫЕ СЛОВА

     На обширном лугу Лорда люди косили траву, двигаясь  цепочкой  поперек
склона под яркими лучами утреннего солнца. Там работали три женщины и двое
мужчин, причем один - насколько Тенар могла судить с такого  расстояния  -
совсем мальчишка, а другой - сутулый и седой, как лунь, старик. Она прошла
вдоль ровного ряда стожков и спросила одну из женщин о человеке в  кожаной
шапочке.
     - А, тот, что пришел снизу, из Вальмута, - вспомнила та. -  Не  знаю,
где его и искать-то.
     К  ним  подтянулись  остальные  косари.   Они   были   рады   немного
передохнуть. Никто из них не знал, где сейчас человек из Срединной Долины,
и почему он не косит траву вместе с ними.
     - Таких типов отовсюду гонят, - заметил старик. - Неумеха  и  лентяй.
Вы его знаете, госпожа?
     - Имею несчастье, - ответила Тенар. - Он  крутился  у  моего  дома...
напугал ребенка. Я даже не знаю, как его зовут.
     - Хэнди, так он себя назвал, - встрял паренек. Остальные  промолчали,
уставившись на нее или гляди куда-то в сторону. Они начинали догадываться,
что она, должно быть, та самая каргадка, что живет в  доме  старого  мага.
Будучи батраками Лорда Ре Альби, они искоса смотрели на жителей деревни  и
старались держаться как можно  дальше  от  Огиона.  Они  подхватили  косы,
повернулись к ней спиной и, вновь выстроившись в цепь, продолжили  работу.
Тенар спустилась с поля по склону холма, мимо  рощицы  ореховых  деревьев,
обратно на дорогу.
     Там стоял, поджидая ее, какой-то мужчина. У  Тенар  защемило  сердце.
Она направилась прямо к нему.
     Это был Аспен, придворный волшебник Лорда Ре Альби. Он поджидал ее  в
тени придорожного дерева, грациозно  опираясь  на  свой  высокий  сосновый
посох. Когда Тенар вышла на дорогу, он спросил:
     - Ты ищешь работу?
     - Нет.
     - Моему господину требуются рабочие руки. Жара вот-вот спадет, и надо
торопиться с заготовкой сена.
     Для вдовы Флинта в этом предложении не было ничего оскорбительного, и
Гоха ответила ему вежливо:
     - Без сомнения, в ваших силах не дать дождю пролиться на  поля,  пока
не будет убрано сено.
     Но он знал, что она - та самая женщина, которой Огион, умирая, открыл
свое  Настоящее  Имя,  и  в  свете  этого  знания  его  слова   прозвучали
оскорбительно  фальшиво,  в  них  сквозила  явная  угроза.  Она  не  стала
расспрашивать его о человеке по имени Хэнди. Вместо этого она сказала:
     - Я пришла сообщить управляющему, что человек, которого он  нанял  на
время сенокоса, известен в моей деревне как вор и разбойник,  и  не  стоит
позволять ему находиться  здесь.  Но  тот  человек,  похоже,  уже  покинул
владения Лорда.
     Под ее пристальным взглядом Аспен с трудом выдавил из себя:
     - Мне ничего не известно о наемных работниках.
     В то утро, когда умер Огион, Аспен