о  интересовало.  Вранье
Кати также мало значило, как и вся  эта  линия  допроса,  завершить  которую
следовало просто для порядка.
   По правде говоря, Тане был нужен перерыв на размышление.  И  чем  скорее,
тем лучше. В любом расследовании истину можно ухватить  только  сразу  после
происшествия - если успеешь. А чуть опоздал - будь добр, копайся в болоте из
липкой смеси полулжи и полуправды. Единственное отличие этого дела  состояло
в том, что ставки были слишком высоки, а цена провала - неизмерима.
   К несчастью Игоря и Кати, она обнаружила в своем арсенале отличное оружие
против них, воспользоваться  которым  ей  предстояло  прямо  сейчас.  Говоря
начистоту, ей было жалко этих ребят - абсолютно ни в чем не виноватых, по ее
глубокому убеждению.  Удар,  который  она  собиралась  нанести,  был,  прямо
скажем, не из джентльменских. Таня внутренне презирала себя за это,  но  что
ей оставалось делать? Только стиснуть зубы, взять себя в руки,  как  молитву
повторить, что долг превыше всего, и - совершить тяжкий грех  во  имя  этого
самого долга.
   Приподняв "Ангела" так, чтобы была видна красная лампочка,  Таня  глубоко
вздохнула и тоном учительницы младших классов сказала:
   - Вы просите меня о милости и жалости, - при этом обращалась она к обоим,
словно не замечая того, что умоляла ее одна Катя, - но даже в  такой  момент
вы мне лжете. Ложь, ложь, сплошная ложь.
   Затем настала очередь гротескной характерной актрисы, загубленной в  Тане
Лоусон. Взрыв эмоций  был  сыгран  предельно  правдоподобно.  Вскочив  из-за
стола, она словно случайно отшвырнула  стул  к  стене  и  обвиняющим  жестом
ткнула пальцем в Игоря:
   - Так-то вы помогаете следствию, старший лейтенант?  Вы  решили  врать  и
изворачиваться до тех пор, пока под грудой  вашей  лжи  не  будет  погребена
память, сама память о катастрофе! Неплохо придумано: ложь  -  вместо  могил,
ложь - вместо надгробных памятников,  ложь,  вечная  ложь  -  вместо  вечной
памяти!
   Игорь не  выдержал.  Рухнув  на  колени,  он  обхватил  руками  голову  и
закричал:
   - Я знаю, я все знаю! Да, это я убил их, и никто,  даже  бог,  не  сможет
простить мне этот грех!
   Рыдания сотрясали его тело. Катя стояла рядом, словно парализованная.
   Таня включила связь с командующим станцией:
   - Адмирал Амириани!
   - Слушаю вас, полковник Лоусон.
   - Пожалуйста, уведите эту женщину. Я больше не нуждаюсь в ее присутствии.
   Вплоть до той секунды, когда вошедший часовой не  вывел  ее  из  комнаты,
Катя простояла неподвижно, глядя на рыдающего возлюбленного.
   В последний момент она очнулась и крикнула Тане:
   - Я клянусь, что, если с моим Игорем что-то  случится,  я  найду  на  вас
управу! Я с вами рассчитаюсь, потому что вы и только вы - стерва с  каменным
сердцем - виновны в страданиях не  заслужившего  их  человека!  Вам  хочется
засудить его, получить очередную нашивку на погоны, какую-нибудь медаль. Для
вас он никто, но для меня... Я, я клянусь, клянусь...
   Часовой вызвал  напарника,  и  вдвоем,  чертыхаясь  и  тяжело  дыша,  они
вытолкали, выволокли рыдающую, полную обвинительного запала Катю из  комнаты
для допросов.
   Тане удалось сохранить  маску  спокойствия  на  лице,  чего  нельзя  было
сказать о душевном равновесии. Нет, угрожали ей  за  время  службы  не  раз,
причем люди куда более опасные, чем  эта  несчастная  девчонка.  Но  столько
искреннего гнева, такой глубины чувств - как любви, так и ненависти, -  Таня
не встречала давно.
   Истерика Кати заставила ее еще раз задуматься над тем, что она делала,  и
лишь углубила  внутреннее  презрение  к  некоторым  методам  ее  полицейской
работы.
   Привычно обуздав и отбросив чувства, Таня подошла к Игорю.
   - Что вам еще от меня нужно? -  простонал  он,  почувствовав  ее  близкое
присутствие.
   -  Расскажите  мне  все  снова,  старший  лейтенант.  Но  на   этот   раз
постарайтесь обойтись без вранья.
   Протянув ему руку, чтобы помочь подняться,  Таня  предложила  ему  сесть,
подождала,  пока  он  соберется  с  мыслями,  и  демонстративно  пододвинула
"Ангела" к краю стола.
   - Начинайте, - скомандовала она.
   Игорь вновь повел свой  рассказ,  который  на  этот  раз  не  походил  на
заученный речитатив. Нет, Игорь заново переживал каждую минуту того рокового
дежурства, слова его наполнялись живым, осознанным смыслом...
   ...Голос командующего раздался в его ушах: "Стреляй, чтоб  тебя,  стреляй
же!"
   -  Есть!  Подготовка  к  пуску  уже  идет.  Эй,   в   оружейном   отсеке,
пошевеливайтесь там! Докладываю: все готово к пуску. Цель вижу.
   - Огонь!
   Игорь нажал пусковую кнопку. Ракета,  несущая  в  себе  Чивайста  -  духа
смерти, устремилась к  цели,  готовая  пронзить  стену  защитных  заклинаний
вокруг крейсера.
   Словно молния, пронзили мозг Игоря впечатления Чивайста:  слишком  слабой
казалась внешняя броня и магическая  защита  вражеского  космолета.  Что  ж,
видимо, это тоже входит в план маскировки.
   Голос Чивайста слово за словом впивался в него - как яд, капля за каплей:
   -  Эй,  командир,  цель  вижу!  Никуда  они  не  денутся...  отстыковываю
гоблинов... готово! Эх, командир, а я ведь уже у цели! О'кей... сейчас!
   И вдруг в последнюю секунду Игорь  увидел  и  понял  все.  Он  увидел  не
бронированный крейсер, а беззащитный пассажирский лайнер.  Увидел  каюты  со
спящими в них людьми. Увидел. Увидел - и понял, что с ними должно  случиться
в следующий миг.
   Затем раздался издевательски торжествующий визг Чивайста:
   - Прямое попадание, командир! Отличная работа. Жаль, если ошибочка  вышла
с тем, куда мы вмазали, а то бы светила нам такая премия - закачаешься!
   - Стоп! - скомандовала  Таня.  -  А  ну-ка,  вернитесь  назад,  лейтенант
Долгов.
   Вернитесь к тому месту, к той секунде, когда  вы  впервые  осознали,  что
перед вами гражданский космолет.
   Игорь покачал головой и взмолился:
   - Только не это, прошу вас. Я... ведь и так вижу лица каждого из них, мне
и так безумно тяжело. Не заставляйте меня переживать это еще раз.
   - Нет, я требую - еще раз. Но последний, обещаю вам.
   На этот раз она позволила ему увести себя  в  мир  его  воспоминаний.  Ее
чувства скользили по образам, выстраиваемым русским офицером. Вот...  вот...
вот она - русская  ракета,  несущаяся  навстречу  американскому  крейсеру  и
ненавидящая американцев не меньше, чем сам Игорь Долгов. Сотни лет ненависти
делали свое дело: жажда крови кипела в  ней,  ненависть  и  желание  убивать
проклятых американцев, уничтожать их  всей  мощью  оружия,  вот  этой  самой
ракеты...
   И вдруг в какой-то миг кровь застывает в еще не остывших  венах:  крейсер
на глазах превратился в пассажирский лайнер, беззащитное  суденышко,  битком
набитое гражданскими людьми. А через весь борт  корабля  тянется  сверкающая
надпись:
   "Холидей Первый".
   Но было уже поздно. Остановиться, свернуть, уйти в  сторону  она  уже  не
могла. Чивайст как безумный подгонял чертей  маршевых  двигателей,  разгоняя
ракету до предельной, не позволяющей маневрировать скорости...
   Сила воображаемого взрыва была столь  велика,  что  Таня  вполне  реально
отшатнулась на стуле, словно пытаясь защититься, уйти из огненного смерча.
   Она открыла глаза, только сейчас осознав, что  все  это  время  они  были
закрыты. Сердце бешено колотилось в груди, на губах явственно ощущался  вкус
крови. Игорь стоял рядом с нею, глаза его сверкали, как у безумного.
   - Вы видели? Видели? - спросил он.
   - Да, - кивнула в ответ Таня, не в силах произнести что-либо еще.
   Игорь истерично захохотал:
   - Тогда вы поняли, что виноват во всем я один. И нечего мучить других.
   Виноват я. Все произошло по моей ошибке, из-за неверно принятого  решения
вследствие моей профессиональной некомпетентности.
   Таня покачала головой.
   - Это была не ошибка, - сказала она.
   Ей хотелось сказать, что вины его в том не было, но  неожиданный  приступ
апатии сковал ее волю и чувства. То, что мгновение назад казалось  абсолютно
ясным, вдруг покрылось дымкой сомнений и неуверенности. Может быть... вполне
возможно, что это было именно  несчастное  стечение  обстоятельств...  Очень
даже вероятно, что она торопится с выводами. Тем не менее, мелькнула  мысль,
надо сказать Игорю, что он не виноват. Тем более  что  в  этом-то  она  была
уверена почти с самого начала.
   Таня даже открыла рот, чтобы начать говорить, но еще более сильный прилив
усталости совсем сломил ее.  Вопрос  виновности  или  невиновности  русского
лейтенанта показался ей несерьезным, а сообщение парню ее  мнения  по  этому
поводу - пустой тратой времени.
   Все это могло подождать. И с Долговым она поговорит позже, когда  немного
отдохнет.
   Таня вызвала адмирала.
   - Слушаю вас, полковник Лоусон, - отозвался тот.
   - Я закончила допрос лейтенанта Долгова. На первый раз хватит. Но он  мне
еще понадобится. Держите его где-нибудь поблизости.
   - Хорошо, мадам, - поспешил согласиться адмирал.
   Таня выключила переговорное устройство и откинулась на спинку стула.  Все
ее тело ломило от боли, ныла каждая кость, каждый  сустав,  каждая  мышца  -
словно неизвестный штамм древнего вируса гриппа неожиданно атаковал ее.
   - Как насчет обещания? - осведомился Игорь, в голосе  которого  слышалось
желание скрыть страх и усталость. - Вы сказали, что на этом все кончится.
   В этот момент в помещение  вошли  двое  часовых,  готовых  отконвоировать
Игоря прочь из комнаты для допросов.
   - Не волнуйтесь, лейтенант, - успокоила его Таня. - С вами мне все ясно.
   Нам осталось лишь немного поговорить, если  точнее  -  просто  поболтать,
чтобы я могла должным образом оформить доклад своему  начальству.  Поверьте,
это уже не вызовет столь сильных переживаний, как прошедший допрос.
   Игоря ее слова не убедили. Он не верил уже никому и всерьез  боялся  лишь
одного, что приезжий следователь не удовлетворится признанием  его  вины,  а
постарается возложить вину на весь экипаж станции, замарав как можно  больше
русских офицеров и солдат.
   Чтобы не смотреть  ему  в  глаза,  Таня  опустила  голову  и  постаралась
углубиться в процесс перекладывания письменных принадлежностей и  документов
в соответствующие отделения портфеля.
   Дверь автоматически закрылась; Игорь в  сопровождении  часовых  вышел  из
комнаты для допросов. В тот же миг Таню обуял такой ужас, что всю  усталость
и апатию как рукой сняло.
   - Стойте! - крикнула она, вскакивая из-за стола.
   Услужливая дверь с готовностью распахнулась перед подбежавшей Таней.
   - Подождите! - крикнула она, выбегая в коридор.
   Коридор был пуст, но из-за ближайшего  угла  доносились  шаги  нескольких
человек в  армейских  ботинках.  Таня  бросилась  вдогонку  и  уже  на  бегу
услышала, как равномерный ритм  шагов  сменился  криками  и  шумом  яростной
драки. Завернув за угол, она остановилась на месте: оба  солдата  лежали  на
полу - не то уложенные офицером в рукопашной схватке, не  то  повиновавшиеся
его приказу, подтвержденному весьма веским аргументом Будь все  проклято!  В
руках у Долгова был пистолет,  который  он  умудрился  отнять  у  одного  из
конвойных.
   - Игорь! - закричала она. - Не надо!
   Он резко повернулся к ней. Дуло пистолета уперлось ей прямо в лицо. Игорь
улыбнулся и абсолютно спокойно произнес:
   - На этот раз я сам решу, когда и на чем закончить нашу встречу.
   Резко развернув пистолет, он выстрелил себе в рот.

Глава 23

   Она действительно была хороша. Даже Карвазерин, разговаривая с нею,  юлил
и  вертелся  как  уж  на  сковородке.  По  правде  говоря,  Влад  мстительно
порадовался, тайно наблюдая за этими  переговорами.  Разумеется,  у  госпожи
Лоусон хватило  предусмотрительности  приказать  Амириани  волевым  голосом:
"Выключите ваши "жучки", адмирал". Но о существовании еще одного наблюдателя
она и не  подозревала.  Действительно,  "вычислить"  Влада  было  бы  весьма
трудной задачей даже  для  опытного  следователя.  Спасибо  Броше  -  старый
домовой многому научил Влада, особенно тому, как обращаться со всякой мелкой
нечистью.  Легче  всего  отключить  электронное  устройство  с   бесплотными
обитателями, но куда сложнее обнаружить крохотное  всепроникающее  создание,
шныряющее в  толще  плит  пола  или  в  сварных  швах  бронированных  бортов
Бесплотная тварь, впавшая в состояние, близкое к коме, - вот  лучший  шпион,
лучшее подслушивающее  и  подсматривающее  устройство,  не  излучающее  даже
самого  слабого  сигнала,  который  можно  было  бы  засечь  локаторами  или
сканирующими  приборами.  Другое  дело,  что  заставить  крохотную  непоседу
проваляться  неподвижно  где-то  в  темном  месте,   выполняя   распоряжения
мягкокожего, - задача не из легких. И добиться этого можно, опираясь на одно
простейшее понятие, элементарное до смешного явление жизни:  на  то,  что  в
человеческом языке называется словом "дружба".
   Конечно, Влад был заклятым врагом для  многих  обитателей  потустороннего
мира - для множества демонов, чертей - всех и  не  упомнишь.  Но  бесплотные
существа враждуют не только с мягкокожими, их мир раздирают и  другие,  куда
более древние конфликты и междоусобицы, которые умный  человек  может  умело
использовать.
   Крохотный призрак, размером меньше булавочной головки, спрятался  в  едва
заметной щелке. Он не был ни телепатом,  ни  психоизлучателем  -  он  просто
лежал и слушал, слушал, слушал, пребывая в полном трансе. Такого "жучка"  не
смогла обнаружить даже Таня Лоусон, при всех ее талантах.
   С другой стороны, Влад оказался не в состоянии перехватить и  дешифровать
кодированные  сообщения,  передаваемые  напарником  следователя   Лоусон   -
уродиной Крайгвормом.  Влад  нервничал.  Анализируя  вопросы,  которые  Таня
Лоусон задавала своим собеседникам, ее тактику во  время  ведения  допросов,
общую стратегию ее действий  в  первые  (ох  как  быстро  бегущие)  часы  ее
пребывания на станции, он пришел  к  выводу,  что  эта  рыжая  настроена  на
"вариант решения номер два", - так отец Онфим назвал вполне вероятный  вывод
следствия, заключающийся  в  том,  чтобы  свалить  всю  вину  на  российскую
сторону.
   "Чертова  американка",  -  повторял  про  себя  Влад,   вновь   и   вновь
просматривая стенограммы Таниных допросов.  -  Трижды  проклятая,  хитрая  и
умная американская стерва, плетущая свою адскую паутину и уже почти  готовая
доложить начальству:
   "Есть, я их вычислила!" Да, это не просто красивая куколка. У  этой  бабы
котелок варит что надо. Несколько раз Влад ловил себя  на  том,  что  вместо
вполне логичного: "А как она в постели? - он  искренне  задавался  вопросом:
Интересно, насколько хорошо она стреляет?"
   Ему действительно хотелось встретиться с нею лицом  к  лицу.  Поймать  ее
взгляд,  посмотреть  в  упор,  давая  свободу  бушующему  пламени,  позволяя
закипеть могучей силе  Церкви  Меча.  Это  было  бы  истинным  наслаждением,
удовольствием,  блаженством  -  называй  как  хочешь.  Скрестить  клинки   с
достойным противником - было в этом нечто,  что  пьянило  Влада,  заставляло
забывать  великое  правило,  гласящее:  "Лучший   враг   -   враг   мертвый,
застреленный неожиданно и издалека".
   Сходиться врукопашную, вместо того чтобы  с  безопасного  расстояния,  из
укрытия  поразить  противника,  -  это   не   героизм,   а   просто-напросто
мальчишество и глупость. Влад прекрасно понимал мудрость  великого  правила.
Но на этот раз... словно сам воздух был напоен новым, незнакомым  послушнику
Церкви Меча пьянящим ароматом. Искушение было в этом аромате.  Вызов.  Порой
Владу казалось, что Таня Лоусон знает о его существовании, что она следит за
ним, телепатически обшаривая закоулки космической крепости.  Майор  Прожогин
был начеку. Он все время находился в напряженном состоянии,  не  имея  права
упустить врага, своего очаровательного, восхитительного противника, не  имея
права дать ему возможность нанести удар  первым.  Это  ощущение  злило  его,
приводило в бешенство.
   Кроме того, Влад был практически уверен, что на борту  станции  находится
кто-то еще, очень похожий на него самого. Неясные тени мелькали на периферии
зрения;  сильный  и  хитрый  враг  осторожно  прокладывал  путь  по  отсекам
космической крепости. Путь куда? К какой цели? Этого Влад не знал, мог  лишь
догадываться, что таинственный  противник  и  есть  тот  искомый  диверсант,
которого надо найти, убить, а потом сделать вид,  что  его  и  не  было.  Он
ощущал присутствие врага, нутром чуял  его,  был  готов  вступить  с  ним  в
отчаянную смертельную схватку, но таинственный противник вел себя  предельно
скрытно и осторожно. Стоило Владу чуть-чуть изменить угол  зрения,  даже  на
миг направить острие телепатического луча в направлении едва заметной  тени,
как та немедленно растворялась, сливаясь с космической темнотой.
   Ну да, выход, конечно, напрашивается сам собой. Простой и надежный.
   Сообщить обо всем адмиралу и устроить хорошую облаву,  задействовав  весь
свободный от боевого дежурства экипаж. Завести петлю, взять в клещи, загнать
в угол, а затем  впиться  противнику  в  глотку,  заставить  его  встать  на
колени...
   То-то была бы потеха, считай, настоящая охота...  Но  всему  мешало  одно
"но".
   Корпус "Одиссей" и Церковь Меча враждовали уже долгие годы. И именно годы
противостояния  заставляли  заклятых  врагов   действовать,   как   подобает
партнерам по опасной, но честной игре - своего рода рыцарскому турниру. Если
здесь оказался парень из "Одиссеев", Влад должен разобраться  с  ним  лично.
Рыцарский кодекс чести во времена всеобщего бесчестья?  Звучит  странно,  но
тем не менее дело обстояло именно так, и Влад был слишком верен Церкви Меча,
чтобы осмелиться нарушить или подвергнуть сомнению ее неписаные традиции.
   Майор Прожогин ждал. Пусть противник проявляет активность,  "засвечивает"
себя, а он пока подождет и посмотрит, как тот будет действовать. А  попотеть
американскому  вояке  придется  изрядно,  ведь  на   станции   есть   вполне
квалифицированные антитеррористические группы,  комендантские  подразделения
охраны  и  внутренней  безопасности,  целые  части  космической   пехоты   и
десанта... К тому же здесь находится и следователь Лоусон. Стоп, а что, если
он на нее и работает?..
   Разумеется, Влад принял  меры  предосторожности.  Таинственный  невидимка
наверняка сунется  в  информационную  сеть  станции.  Пусть  влезает,  а  мы
подождем.
   Подождем и присмотрим за ним.
   Ловушка сработала очень быстро, подав Владу предупредительный сигнал.
   Какой-то парень, ничем не выделяющийся среди среднего медперсонала, вдруг
проявил  неожиданный  интерес  к  некоторым  зонам,  близким  к  тем,   куда
требовался особый допуск. Нет, ничего криминального в этом не было, но очень
уж разительны оказались перемены в предпочтениях фельдшера. До сих пор он  в
основном занимался многомерным  компьютерным  моделированием,  а  тут  -  на
тебе...
   Влад мог отдать руку на отсечение и поклясться, что бедняги фельдшера уже
нет в живых, а его место занял кто-то из бойцов корпуса "Одиссей".
   Где-то в глубине души Влад даже поаплодировал невидимому противнику.
   Проникнуть  на  "Бородино"  незамеченным  было  задачей  не  из   легких.
Американец решил ее чисто и быстро. Похоже, этот парень  был  ровней  самому
майору Прожогину. Что ж, отлично. Поединок обещает быть великолепным.
   С самого начала Влад стал представлять  столкновение  с  противником  как
поединок, как своего рода дуэль. Не кровавая отчаянная схватка или  жестокая
грязная резня, а строгий ритуал и изящная, красивая борьба. Что  поделать  -
таковы мечты и удовольствия истинного бойца. То, что такая  дуэль  неизбежно
приведет к срыву задания, Влада интересовало  в  последнюю  очередь.  Нечего
было посылать террориста на расследование террористического акта.
   Тем временем госпожа Лоусон добралась-таки до несчастного Долгова.  Очень
быстро она вычислила и  проверила  е