принял  за  крысиную  возню,  прозвучало  в  момент,  когда
маршевые  двигатели  "Звездной  Голубки"  работали  на  полную  мощность,  о
торможении еще и речи не шло,  а  значит,  никому  в  голову  не  пришло  бы
соваться  в  грузовой  трюм.   Келлс   привычно   обживал   свою   временную
"резиденцию". Пожитки его состояли из  надувного  матраса,  сухого  пайка  и
маленького генератора, позволявшего  Дэвиду  поддерживать  вокруг  требуемую
температуру. Услышав шорох в вентиляционной  шахте  над  головой,  Келлс  не
поленился слазить туда и осмотреть все в свете фонарика.
   Ничего не обнаружив,  он  кивнул  сам  себе,  подтверждая  первоначальную
догадку:
   "Крысы". Так оно на самом деле и было.  Шуршание  и  писк  раздавались  в
течение всего полета, становясь особенно интенсивными  в  те  минуты,  когда
Дэвид принимался за еду, - что,  разумеется,  только  подтверждало  крысиную
версию.
   Устоявшуюся картину окружающего пространства и существ,  его  населяющих,
пришлось кардинально пересмотреть за день до попадания  "Голубки"  в  сектор
контроля русской крепости.
   Дэвид как раз занялся сборкой и настройкой имевшегося в его  распоряжении
серфера-призрака.   Этот   летательный    аппарат,    предназначенный    для
проникновения на "Бородино", представлял собой торпедообразный предмет около
восьми  футов  длиной,  занимавший  большую   часть   контейнера-резиденции.
Сдвижная  панель  в  бортовой  стенке  торпеды  открывала  внутренний  отсек
серфера, в котором мог поместиться человек габаритов Дэвида. Именно  в  этом
гробоподобном пространстве провел он  время,  пока  шла  погрузка.  Хитрость
потребовала лишь небольшой взятки кое-кому из космопортовских  чиновников  и
таможенников, и  теперь  никому  и  в  голову  бы  не  пришло  пересчитывать
контейнеры в трюме  корабля,  а  обнаружив  лишний  -  докладывать  об  этом
начальству.
   Когда придет время, Дэвид снова залезет внутрь торпеды и произведет пуск.
   В момент выхода в  открытый  космос  серфер  автоматически  раскроется  и
разложится так, чтобы превратиться в то, для чего  он  и  был  создан,  -  в
маленький  космический  аппарат,  способный  в  буквальном   смысле   ловить
межзвездный ветер и плыть, словно парусник, лавируя среди потоков и течений.
Сидя в торпедообразном  коконе,  Дэвид  будет  управлять  большим  тончайшим
полотнищем и сравнительно легко, а главное - незаметно для систем наблюдения
станции сможет  преодолеть  расстояние,  отделяющее  "Звездную  Голубку"  от
"Бородина". Особый материал корпуса и самого паруса и мощнейшие  камуфляжные
заклинания должны будут сделать серфер невидимым для приборов станции. Более
того, малые размеры  и  все  те  же  заклинания  скорее  всего  сделают  его
незаметным и для человеческого глаза.
   Дэвид подключил гремлин-шкатулку к  системе  управления  серфером,  чтобы
проверить ее настройку, и вдруг ощутил за спиной изменение давления воздуха.
   Он  не  стал   задумываться,   а   прореагировал   делом   -   совершенно
автоматически.
   Проклиная себя за беспечность, позволившую противнику зайти к нему с тыла
и  к  тому  же  застать  в  очень  неудобном  положении,   Келлс   мгновенно
развернулся, словно сорвавшаяся пружина.
   Если бы неведомый противник знал, с кем имеет дело, он бы всю  дорогу  до
русской крепости просидел, притворяясь корабельной крысой и  уж  ни  в  коем
случае не стал бы подкрадываться к Дэвиду с ножом в руках.  Заметив  неясный
силуэт и сверкнувшее в воздухе лезвие широкого ножа, Дэвид не  колебался  ни
мгновения.
   Незнакомец был убит так быстро, что и сам не успел этого заметить.  Вроде
бы только что несущий смерть клинок  свистел,  рассекая  воздух,  пикируя  к
груди Келлса, но  тот,  подпустив  клинок  поближе,  резко  вскинул  руки  и
захватил  широкое  лезвие  обеими  ладонями.  Невидимое  глазу  вращательное
движение - и вот  уже  острие  клинка  нацелено  в  грудь  нападающему.  Еще
мгновение, и незнакомец, упираясь в Келлса рукояткой ножа,  обрушивается  на
него всем телом, сам напарываясь на уготованное противнику оружие.
   Короткий  крик  вернул  Келлса   в   состояние   нормального   восприятия
действительности.  Струя  крови,  бьющая  из  вспоротого  горла  противника,
заливала Келлсу лицо и пропитывала одежду.
   Последняя судорога - и незнакомец затих.
   Как неудачно! Было бы время подумать, можно было бы убить  врага  гораздо
чище. Как теперь прикажете стирать одежду? Прачечной тут нет.
   Сбросив с себя мертвое тело, Дэвид встал  на  колени,  затем  вскочил  на
ноги.
   Органы чувств работали в  напряженном  режиме,  выискивая  в  полусумраке
трюма новую угрозу. Тело готовилось отразить любую атаку...
   Ничего. Тишина, пустота, никого нет.
   Вздохнув с облегчением,  Дэвид  стал  внимательно  разглядывать  лежащего
покойника, гадая, кем тот мог быть при жизни. Незнакомец был гол по  пояс  и
бос.
   Одет он был лишь в изрядно рваные шорты. Присмотревшись, Дэвид понял, что
сделаны они были из выношенных форменных брюк, обрезанных чуть  выше  колен.
Брюк от русской военной  формы.  Затем  взгляд  Дэвида  задержался  на  лице
убитого, отметив при осмотре простоватые, но правильные его черты.  Мертвому
парню было лет тридцать, может быть, около тридцати пяти. Кожа на  его  лице
приобрела тот неповторимый глубокий цвет, который обнаруживается лишь  после
многих лет работы в космосе.  Лицо  незнакомца  выглядело  немного  опухшим.
Пьянство? Заметив два  или  три  лопнувших  сосуда  под  кожей  носа,  Дэвид
убедился в справедливости своего предположения. Да, скорее всего пьянство.
   Ладно, с этим все более-менее ясно. Теперь - татуировки.
   Собственно, татуировка была всего лишь одна. Но  размерами,  подробностью
рисунка, его тщательностью и качеством она  стоила  многих.  Изображала  эта
чудовищная картинка - ни много ни мало план русской космической крепости.
   Изображение-карта покрывало всю грудь незнакомца, весь живот, плечи, руки
до запястий. Спина,  поясница  и  шея  со  всех  сторон  тоже  были  покрыты
татуировкой, представлявшей собой подобие  трехмерной  проекции  станции  на
человеческое тело.
   Присмотревшись, можно было разглядеть эскадрильи  истребителей,  занявших
места на взлетно-посадочных площадках на поверхности станции. Думается,  что
если бы разрешающая способность татуировок  была  выше,  то  можно  было  бы
разглядеть даже лица людей, занявших свои места за пультами у иллюминаторов.
   Там, где левое плечо незнакомца соединялось с шеей, виднелось  выведенное
кириллицей название космической крепости.
   - "Бородино"! - прочел Дэвид.
   Дэвид даже не удивился, ведь "Звездная Голубка" летит  именно  к  станции
"Бородино",  а  куда  еще  может  стремиться  человек,  покрытый   подобными
письменами?
   Конечно, в архивах Пентагона и в компьютере  Келлса  имелись  куда  более
точные планы космической крепости, но все-таки  непостижимо,  каким  образом
русские спецслужбы выпустили со станции эту ходячую "находку для шпиона"? За
подобные татуировки с виновника следует сдирать шкуру в прямом и  переносном
смысле слова.
   Келлс внимательно обшарил  карманы  незнакомца  и  ничего  не  обнаружил.
Тогда, обыскав чуть не половину трюма, он нашел в  одной  из  вентиляционных
труб рюкзак.
   В рюкзаке лежала  гражданская  одежда  -  простые,  грубые  вещи,  вполне
подходящие, чтобы заглянуть в космопортовскую забегаловку, и новенькая форма
Военно-космического  флота  России.  Звание?  Дэвид  присмотрелся  к  знакам
различия: судя по всему, что-то вроде унтер-офицера. Не очень-то  высоко  по
ступенькам армейской иерархии. Кажется, у русских этому званию соответствует
слово "прапорщик". Внимательно разглядев колодки  наград  на  левом  кармане
гимнастерки, Дэвид убедился, что все  медали  убитого  были  юбилейными  или
врученными за выслугу лет. Боевой награды у прапорщика не было ни  одной.  А
значит, как бы умело ни обращался этот  парень  со  своим  проклятым  ножом,
настоящим воякой он не был. И следовательно, получил по заслугам. "Не умеешь
- не берись", - ни в одном воинском уставе нет этих слов,  но  забывать  про
них не следует.
   Затем Дэвид обнаружил выцветшее пятно на рукаве - когда-то на этом  месте
был пришит, а затем спорот шеврон. Перерыв рюкзак, Келлс обнаружил  эмблему,
оказавшуюся, к его удивлению, символом медицинской службы.  Парень,  видимо,
был фельдшером, а скорее всего медбратом или санитаром.
   "Ну и дела", - Дэвид чисто русским жестом почесал в затылке.  Да  что  же
здесь такое творится? Во всяком случае, найденная одежда была  чистой  и  по
размеру вроде бы подходила ему, так что  окровавленные  тряпки  можно  будет
снять.
   Еще бы помыться неплохо, иначе, через несколько дней, проведенных рядом с
несвежим  трупом,  начнешь  вонять  так,  что  санитарный  контроль  русской
крепости поднимет тревогу прежде, чем Келлс  проникнет  внутрь.  Конечно,  с
собой есть немного салфеток, но настоящую ванну они не заменят.
   Покопавшись  в  рюкзаке  еще  немного,  Дэвид  наткнулся   на   бумажник.
Армейского образца, он, казалось, мог выдержать  стихийное  бедствие.  Келлс
нажал на кнопку и  открыл  бумажник.  Просмотрев  документы,  убедился,  что
предположения относительно звания и должности татуированного парня оказались
абсолютно верными.
   Кроме того, в бумажнике Дэвид обнаружил голографический снимок, несколько
просветливший ситуацию.
   На  голографии  были  изображены  два  человека,  в  форме,  двое   нежно
обнявшихся мужчин - татуированный приятель Дэвида и совсем молодой  стройный
парень с тонкими чертами лица. Судя по всему, оба были немного  пьяными  или
принявшими наркотик. Снимок был сделан на фоне какого-то  бара  в  одном  из
русских космопортов. Милующаяся парочка весело глядела прямо в камеру,  чуть
наклонившись к объективу.
   Дэвид чуть изогнул голографию, и по ее диагонали побежали  слова  бегущей
строки, исполненные кириллицей. Подпись на голографии гласила:
   "Друзья до смерти! Алекс и Дмитрий - вместе навсегда!"
   Дэвид пожал плечами. В конце концов,  какое  ему  до  всего  этого  дело?
Каждый грешник грешит по-своему, вот и все.
   Развернув последний документ в бумажнике, изрядно помятый лист пластика с
магнитным покрытием, Келлс понял, что тайна раскрывается прямо на глазах.
   Алекс  -  именно  так  звали  погибшего  -  был  уволен  из   российского
Военно-космического флота.  Причем  не  по  выслуге  лет  или  по  окончании
контракта, а "по статье номер такой-то", что означало -  "за  нарушение  тех
или иных правил или уставов". Что именно нарушил покойник в  мирном  течении
армейской жизни, Дэвид не понял. Скорее всего слишком злоупотреблял спиртным
или наркотиками.
   Может  быть,  и  тем,  и  другим.  Возможно,  Алекс  даже   распространял
"запретные плоды" среди сослуживцев. Судя по его умению обращаться с ножами,
дикий мир и жестокие нравы ночных улиц, где  и  обитает  большинство  мелких
торговцев наркотиками, были ему хорошо знакомы.
   Друзья на голографии все так  же  нежно  обнимались.  Видимо,  Алекс  был
настолько очарован своим юным другом, настолько безумно влюблен в него,  что
рискнул пробраться на "Голубку" и зайцем полететь в нежные объятия  Дмитрия,
забыв или стараясь не думать,  что  в  случае  поимки  его  непременно  ждет
трибунал, а затем - в лучшем случае - тюрьма, хотя  скорее  всего  стенка  и
расстрельная команда.
   Дэвида ничуть не удивили нравы космических моряков, а вот "Зигмунд Хаммер
Инкорпорейтед"? Это самый ответственный и засекреченный рейс за всю  историю
фирмы, однако трюмы полны контрабанды и, как видим, на корабль  проникло  по
меньшей мере два незаконных пассажира. Что ж, будем надеяться, что  всеобщее
разгильдяйство поможет ему выполнить задание.
   Дэвид снова посмотрел на татуированное тело. Что  этот  парень  замыслил,
было более-менее понятно. Но  зачем  он  решил  напасть  на  Келлса,  почему
захотел убить его, рискуя быть обнаруженным или убитым?
   Ответ был очевиден и пришел в считанные секунды. Человек, когда-то бывший
солдатом, офицером, вообще военнослужащим, останется  таким  на  всю  жизнь.
Даже тот, кто был уволен с позором. А следовательно, для Алекса Дэвид был не
кем иным, как противником, от которого ничего хорошего ждать не приходилось.
Не  попытавшись  убить  американца,  он  рисковал  быть  обнаруженным  им  и
погибнуть.
   Алекс решил рискнуть и напасть первым, но  уступил  противнику  в  уровне
подготовки и все равно погиб.
   Что ж, война есть война. И что не сработало на пользу Алексу, что  стоило
ему жизни, играло на руку Дэвиду Келлсу,  получившему  кое-какие  документы,
сведения, а главное - идеи насчет  того,  как  именно  следует  действовать,
пробравшись на борт станции...

***

   Дэвид поморгал и тряхнул головой, возвращая себя к  реальности.  Мертвые,
остекленевшие глаза Алекса неподвижно глядели на него.
   - Извини, приятель, - буркнул Дэвид. - Так уж получилось. А кроме того, у
меня нет ни времени, ни места для полноценной траурной церемонии с воинскими
почестями.
   Подхватив  труп,  Дэвид  подтащил  его   к   приемному   люку   трюмового
измельчителя-дезинтегратора.   Это    приспособление    использовалось    на
межзвездных летательных аппаратах для измельчения, переработки и компактного
складирования ненужной упаковки и всякого мусора, образовавшегося  во  время
перелета в гиперпространстве. Зияющая пасть дезинтегратора жадно  проглотила
мертвое тело.
   Дэвид захлопнул люк и нажал  кнопку  пуска.  Напевая  про  себя  какую-то
песенку,  Келлс   старался   заглушить   чавкающие   звуки,   сопровождающие
перемалывание трупа Алекса в частицы молекулярного размера.
   Вернувшись  к  серферу,  Дэвид  облачился  в  форму  русского  прапорщика
медицинской службы. Испорченный комбинезон, тоже, кстати, копирующий русскую
форму, и другие вещи запихнул в  пространство  под  ногами,  вручную  подвел
серфер к люку мусоросбрасывателя. Загерметизировав торпеду, он  переместился
в тамбурную камеру,  где  плотным  облаком  висела  пыль  от  переработанных
отходов, накопившихся за время полета, включая на данный момент и Алекса.
   Система управления серфером-призраком активировалась автоматически. Схема
управления и пульт были упрощены и  облегчены  до  предела.  Фактически  вся
система  состояла  из  экрана  с  нанесенной  на   нем   сеткой   координат,
управлявшегося движением глаз оператора. Сам же пассажир-оператор неподвижно
лежал в торпеде - руки по швам, ноги упираются в рюкзак с оборудованием.
   Потянулись   минуты   ожидания,   которые   Дэвид   использовал,    чтобы
дезактивировать мозговую деятельность, свести ее  к  минимуму  и  тем  самым
обезопасить себя от нейродетекторов русской базы.
   Вскоре старшим помощником капитана была дана команда на очистку  мусорных
резервуаров. Так всегда делалось при подлете  к  космопорту  или  какой-либо
пристани. Дама с приторно-сладким голоском перекинула  тумблер,  и  в  чреве
корабля послышалось урчание -  словно  бурлили  газы  в  животе  страдающего
гастритом великана. Через несколько секунд произошел выброс мусорной пыли  в
открытый космос.
   Лежа в коконе серфера-призрака, Дэвид ждал, пока раскроется парус, а  тем
временем разглядывал открывшуюся перед ним русскую космическую крепость.
   Хорошенько изучив татуировку на  теле  Алекса,  он  воспринимал  панораму
станции "Бородино" как нечто вполне знакомое и узнаваемое.
   Наконец  парус  полностью  раскрылся  и  настроился  на  нужное   течение
межзвездного ветра. Легкий  и  хрупкий,  серфер-прИзрак  понесся  к  громаде
космической крепости, подпрыгивая и качаясь  в  порывах  огнедышащих  ветров
защитных заклинаний.

Глава 19

   Когда-то Дэвиду довелось прочесть  книгу,  в  которой  рассказывалось  об
одной маленькой рыбке с острыми  шипастыми  плавниками,  обитающей  в  водах
Амазонки.
   Большие млекопитающие, включая человека, были ее излюбленной добычей - не
в качестве еды, а в роли удобного места для метания икры. В отличие от своих
родственниц  -  пираний,   промышлявших   большими   косяками,   эта   рыбка
подкрадывалась к своей жертве в одиночку, выжидая, пока та целиком  окунется
в воду, чтобы охладиться, или ляжет в целебный ил, залечивая  раны.  Как  бы
огромна ни была жертва, какая бы толстая и прочная шкура ее ни  защищала,  у
нее всегда было одно уязвимое место  -  задний  проход.  Детальное  описание
того, что предпринимала колючая рыбка, наметив  себе  жертву,  никак  нельзя
было назвать развлекательным чтивом.
   Несмотря на это,  думая  на  подлете  к  станции  "Бородино"  о  коварной
амазонской хищнице, Дэвид Келлс от души хохотал. Серфер-призрак держал  курс
на сектор вторичной переработки. С одной из сторон станции в Космос выходила
огромного диаметра труба, сжимаемая механическими  запорами,  словно  прямая
кишка - мышцами сфинктера. Время от времени эта  труба  извергала  в  вакуум
огромные   кубические    блоки    органических    отходов.    Автоматические
буксиры-мусоросборщики собирали эти блоки, отвердевшие в космическом холоде,
стыковали их, а затем большой тягач-ассенизатор отбуксировывал "гирлянды"  к
мощной станции переработки. Там миллионы без  устали  трудящихся  магических
микробов шаг за шагом превращали  отходы  человеческой  жизнедеятельности  в
сырье для изготовления пищи, напитков и воздуха.
   Такое место было первоклассным прикрытием.
   Прикрываясь мусорщиками, Дэвид подвел серфер  к  самой  кромке  выпускной
трубы,  диаметром  во  много  раз  превосходившей  размер   его   крохотного
парусника.
   Переждав некоторое время, слушая,  как  внушительно  работают  гигантские
механизмы искусственных мышц, Дэвид выбрал момент и на  всей  возможной  для
серфера скорости бросился внутрь, в недра станции "Бородино".
   В этот миг амазонская хищница растопыривала  шипы.  Дэвид  же,  наоборот,
убрал их, а точнее, сложил парус и вновь превратил серфер в  серую  торпеду.
На небольшой  экран  перед  его  глазами  выпущенные  из  шкатулки  гремлины
передавали отличное стереоизображение внутренностей огромной трубы.  Торпеда
пролетела мимо нескольких люков, высветившихся на экране  красными  метками,
но все они были слишком малы.
   Затем затихшие было перерабатывающие машины и прессы вновь оживились.
   Дэвид начал беспокоиться.  Подходящий  по  размеру  люк  в  стенке  трубы
подвернулся ему как раз вовремя.
   Дэвид  быстро  отдал  необходимые  команды,  которые  гремлины   тут   же
беспрекословно и точно исполнили. Торпеда  серфера  накрепко  приклеилась  к
стенке трубы в нескольких дюймах от люка. Дэвид напоминал маленького  рачка,
прицепившегося к чудовищному брюху серого  кита.  В  тот  же  миг  мимо  его
хрупкого  суденышка   пронеслись   несколько   внушительных   (размерами   с
пассажир-ский  гравилет)  блоков  спрессованных,   но   еще   не   замерзших
органических отходов.
   Внутри кокона-торпеды зажегся свет, и  одновременно  внутреннее  покрытие
корпуса  серфера  стало  на  глазах  меняться:  оно  становилось  все  более
эластичным и приняло форму человеческого тела, превратившись таким образом в
индивидуальный скафандр. Экран с сеткой  координат  вплотную  приблизился  к
лицу Дэвида. Поправив его, подвигав вправо-влево и вверх-вниз, Дэвид наконец
получил то, что желал: прозрачный почти со всех  сторон  шлем,  напоминающий
антикварный шарообразный аквариум для разведения золотых рыбок. Шлем наглухо
состыковался со скафандром, в нагрудном кармане которого оказалась  и  столь
ценная для Дэвида вещь, как гремлин-шкатулка. Итак, Дэвид  Келлс  был  готов
продолжить движение к цели.
   Открыв кокон, Дэвид выбрался в безвоздушное пространство.  В  невесомости
он двигался как человек, имеющий немалый опыт таких  перемещений.  Рюкзак  с
инструментами он закинул за спину даже с какой-то легкой небрежностью.
   Облегченный космический костюм был  оборудован  химическим  регенератором
воздуха, рассчитанным на работу