нее  практически  не
было) и сказала:
   -  Я  нахожусь  в  комнате  для  допросов  станции  "Бородино".   Скрытое
наблюдение за помещением отключено. Весь разговор между мною и допрашиваемым
- лейтенантом Долговым - происходит один на один, без свидетелей.
   Таня положила "Ангела" на стол между собой и Игорем.
   - Назовите,  пожалуйста,  ваше  имя,  звание  и  идентификационный  номер
военнослужащего, - попросила она.
   Игорь прокашлялся и доложил:
   - Игорь Долгов. Старший лейтенант. Идентификационный номер 2-5054-10.
   Таня кивнула. Старший лейтенант у русских, как и  в  американской  армии,
был лишь на ступеньку ниже капитана.
   - Ваша должность в экипаже  станции  "Бородино"  на  момент  инцидента  с
"Холидсем Первым".
   Побледнев, Игорь сдавленным голосом ответил:
   - Дежурный офицер-наводчик...
   Неожиданно Таня покачала головой, явно требуя от него прервать доклад.
   - Ваша должность на данный момент?
   Опустив голову, он заставил себя произнести:
   - Я не занимаю никакой должности.  Я  выведен  за  штат  и  отстранен  от
службы.
   - На какой срок?
   Игорь явно удивился.
   - Что вы имеете в виду? - переспросил он.
   - На какой срок вы отстранены от несения службы?
   Игорь пожал плечами и с видом фаталиста ответил:
   - До тех пор, пока все не выяснится.
   - Пока не выяснится что?
   Игорь явно не ожидал, что от него лично  будут  требовать  сформулировать
то, от одного воспоминания о чем ему до сих пор становилось плохо.
   - Ну... все это. - Игорь неопределенно махнул  рукой  и  вдруг,  закипев,
резко, почти крича, сказал:
   - Все это! Неужели не ясно? Думаете, я не знаю, что вам приказано сделать
из меня  стрелочника  и  козла  отпущения?  Все  уже  решено,  и  вы  только
выполняете формальности. Разве я не прав? - Последние слова  Игорь  произнес
обычным, ровным тоном.
   - Успокойтесь, Долгов, - холодно сказала Таня. - Вы пока еще офицер, а не
юная монашка, застуканная на сеновале с пастухом. Итак, вы утверждаете,  что
будете восстановлены на службе, когда будет закончено расследование?
   Игорь покачал головой.
   - Извините, мадам, - не менее холодно  произнес  он.  -  Я,  может  быть,
недостаточно  ясно  выразился.  Как  только  будет  вынесено   обвинительное
заключение,  отстранение   от   службы   немедленно   заменится   отставкой.
Разумеется, нам обоим известно, кого коснутся обвинения. Я отвечаю за все, я
виноват во всем. Я и только я, и никто другой.
   Таня не стала задавать очередной, сам собой напрашивающийся вопрос. Ей не
хотелось, чтобы этот парень обвинял себя  сам.  Если  он  действительно  был
единственным виновным, то рано или поздно это выяснится. Во  всяком  случае,
она предпочитала, чтобы признание вины  не  было  спровоцировано  наводящими
вопросами.
   - Вас уже  допрашивали?  -  спросила  она.  Игорь  вздрогнул,  словно  от
болезненного удара. "Очень странно", - подумала Таня.
   - Да, мадам, - ответил лейтенант.
   - Кто? Назовите их имена, чтобы они остались в записи.
   Игорь попытался возразить:
   -  Прошу  прощения,  но  мне  кажется  вполне   естественным,   что   мое
начальство...
   - Я не спрашиваю вас о том, что вам  кажется  естественным,  а  что  нет,
старший лейтенант Долгов. И не вам решать,  что  является  правильным  и  не
правильным  в  галактическом  законодательстве.  На   данный   момент   меня
интересуют имена тех, кто вас допрашивал, - и ничего более.
   Игорь набрал в грудь  побольше  воздуха  и  доложил  всю  цепочку  своего
прямого  командования,  начиная  с  непосредственных  начальников  и  кончая
адмиралом  Амириани.  Затем  последовали  имена  членов   бортового   отдела
внутренних расследований космической крепости  "Бородино".  Завершал  список
главный колдун станции Даниэль Карвазерин.
   Список получился преизрядным, что убедило Таню в верности ее догадки.
   После стольких допросов, скорее всего не слишком  доброжелательных,  если
выразиться  помягче,  этот  лейтенант  наверняка  уже  рад  хоть  в   чем-то
признаться, лишь бы его оставили в покое. Если бы она расследовала  убийство
на сексуальной почве со всеми возможными извращениями, совершенное на другом
конце  Галактики,  он  без  особых  возражений  признался  бы   и   в   этом
преступлении.
   Кроме того, что-то странное Таня почувствовала в  интонации  перечисления
допрашивавших.   У   нее   сложилось   впечатление,   что   Долгов    что-то
недоговаривает. В самом конце он словно в чем-то усомнился, но не стал  себя
выдавать.
   - Кто еще допрашивал вас? Точнее  -  кто  допрашивал  вас  после  Даниэля
Карвазерина? - Вопрос был поставлен прямо и требовал прямого ответа.
   - Никто, мадам. - Для большей убедительности Игорь покачал головой.
   На панели "Ангела" замигала красная лампочка.
   - Почему вы лжете,  Долгов?  Вам  не  следует  опасаться  реакции  вашего
начальства. Наш разговор останется  между  нами.  Более  того,  межпланетный
закон запрещает подвергать вас наказанию за то, что вы сотрудничаете с нашей
службой и делаете это искренне.
   - Я клянусь вам, -  сказал  Игорь,  глаза  которого  выражали  лишь  одно
чувство - страх. - Я клянусь вам, никто больше меня не допрашивал.
   Вновь сорвавшись на крик, он выдохнул:
   - Клянусь!
   -  Успокойтесь,  лейтенант!  -  одернула  его  Таня.  -  Что  за  детские
истерики?!
   С видимым усилием взяв себя в руки, Игорь Долгов повторил свой ответ:
   - Я уже сказал вам: список имен, полученный вами, полон и окончателен.
   - Что ж, хорошо, - сказала Таня, словно соглашаясь с его утверждением.
   Красная лампочка упрямо продолжала гореть.
   - Теперь перейдем непосредственно к инциденту. Опишите, пожалуйста,  все,
что тогда случилось,  и  постарайтесь  не  забыть  ни  одной  детали,  сколь
малозначащей она бы вам ни показалась.
   Медленно, секунду  за  секундой,  Игорь  описывал  тот  день,  начиная  с
момента, когда он заступил на дежурство, и заканчивая взрывом  боеголовки  в
чреве "Холидея". Рассказ шел как по  маслу  -  неторопливо,  но  четко,  без
запинок.
   Парню либо растолковали, что и когда нужно говорить, подумала Таня,  либо
он столько раз повторял одно и то же, что зазубрил свои показания наизусть.
   Слушала она  его  вполуха,  полагаясь  на  анализатор  "Ангела",  который
позднее перескажет ей весь текст с указанием того, где Долгов  врал,  а  где
говорил правду.
   Тем временем внимание Тани сконцентрировалось на едва заметном намеке  на
чье-то магическое присутствие в помещении для допросов. Соглядатай спрятался
так  надежно,  что  Танино  чутье  на  всякую  чертовщину  далеко  не  сразу
среагировало на непрошеное вторжение. Видимо, кто-то  из  сильных  колдунов,
едва  ли  не  сам  Карвазерин,  приложил  немало  усилий,   чтобы   прикрыть
таинственного незнакомца.
   Вот он, недостающий элемент в списке допрашивающих, поняла Таня.  Видимо,
он навел на Долгова такого страха, что тот даже наедине с нею не  согласился
назвать его имя.
   Впрочем, нельзя было сразу отдаваться во власть новой версии. Кто  знает,
а не специально ли все это подстроено, чтобы увлечь ее, направить по ложному
пути, прочь от  истинной  разгадки.  В  то  же  время  существовала  немалая
вероятность, что именно этот назойливый, но осторожный  незнакомец  является
единственным виновным случившейся трагедии.
   Когда Игорь закончил "чтение наизусть", Таня спросила:
   - Как насчет времени, непосредственно предшествовавшего инциденту. Что вы
делали в тот момент, когда вас вызвали в рубку по тревоге?
   Густо покраснев, Игорь пробормотал что-то неразборчивое.
   - Повторите, пожалуйста. И будьте любезны говорить ясно и  четко  -  идет
запись.
   - Я... я был... не один, - не громко, но вполне отчетливо произнес Игорь.
   "Ангел" мигнул зеленым светом: лейтенант не врал.
   - Назовите ее. - У Тани не мелькнуло ни тени сомнения в том, что это была
"она".
   Игорь протестующе поднял руки:
   - Она здесь совершенно ни при чем. К трагедии она не имеет  ни  малейшего
отношения.
   Таня молча смотрела на него. Словно сломавшись  под  ее  взглядом,  Игорь
вздохнул и сказал:
   - Я был с Катей  Поповой,  младшей  шифровалыцицей  шифровального  отдела
штаба станции.
   Таня прикинула распространенность и неаристократичность фамилии  девушки,
присовокупила к этому незначительность  ее  должности  и  сделала  вывод  об
изрядном социально-классовом неравенстве этой парочки.
   Одно нажатие кнопки на пульте "Ангела" - и голос адмирала Амириани тотчас
же раздался в маленьких громкоговорителях аппарата:
   - Слушаю вас, полковник Лоусон.
   - Мне необходимо видеть одну из ваших шифровалыциц, а именно Катю Попову,
- сказала она по-английски.
   После секундной паузы адмирал сообщил:
   - Она будет вызвана к вам немедленно.
   Таня отключила связь, записала что-то в блокнот, затем отложила ручку.
   Игорь был сам не  свой.  Он  не  понял  точно,  что  именно  она  сказала
командующему, но вполне разобрал имя своей подруги.
   - Я прошу вас, - Долгов позволил себе первым вступить в разговор, -  Катя
здесь ни при чем. Она совершенно...
   Таня лишь посмотрела на него, удивленно вскинув брови, а затем, вынув  из
портфеля  какой-то  документ,  сделала  вид,  что  его  содержание   всецело
завладело ее вниманием.
   Игорю ничего не оставалось, как сидеть и ждать, нервно сжимая и  разжимая
кулаки.

Глава 21

   Билли понял, что Дэвид собрался по его душу  задолго  до  того,  как  тот
достиг больничного коридора.
   Разумеется, ребенок не знал ни имени, ни рода занятий этого человека,  но
что ему было нужно, это Билли  почувствовал  за  версту:  вопросы,  вопросы,
опять вопросы.
   Билли был вис себя от злости. Ну  когда  же  они  наконец  поймут,  когда
вобьют в свои дурацкие головы, что он не собирается отвечать ни на  один  из
их идиотских вопросов?!
   Билли Иванову изрядно досталось с того момента,  когда  он  чудом  уцелел
после взрыва "Холидея Первого". Ему  пришлось  оплакать  сначала  дедушку  с
бабушкой,  затем  -  Люпе.  А   потом   горечь   потерь   прорвала   плотину
успокоительных препаратов, выстроенную, но не до конца просчитанную врачами.
Мальчика,  на  долю  которого  выпало  слишком  много  страданий,   пришлось
перевести в отделение интенсивной терапии. Сначала он подолгу, по  несколько
часов подряд, плакал.
   Затем, поняв, что находится на краю пропасти, из которой нет пути  назад,
он обратил скорбь и горе в злость по  отношению  к  тому,  что  случилось  с
"Холидсем".
   Билли  был  слишком  маленьким,  чтобы  понять,   что   означает   термин
"психически неполноценный", но вполне взрослым, чтобы почувствовать, что те,
кто отмечен этим клеймом, шагнули в ту пропасть, над которой некоторое время
назад завис и он.
   Он сам провел черту, отделявшую его от  других,  так  называемых  обычных
людей.
   Во-первых, он был сиротой, круглым сиротой. И это он стерпит!
   Во-вторых, он был презираемым всеми  полукровкой  -  наполовину  русским,
наполовину американцем. И это он стерпит!
   Зато в-третьих, и это самое главное, он был колдуном! Черт побери, теперь
он был в этом уверен!
   Да, он был пока ребенком, и его колдовским  способностям  еще  предстояло
формироваться и расти, но ведь именно он, и только он, Билли  Иванов,  сумел
сложить такое заклинание, которое  выбросило  его  живым  из  пекла  взрыва,
уничтожившего корабль. Ну кто еще смог бы так? Даниэль Карвазерин?  Будь  он
хоть трижды главным колдуном, Билли не впечатлился от  встречи  с  ним.  Ему
что-то не верилось, что Карвазерин  смог  бы  остаться  живым  в  обреченном
корабле,  равно   как   и   выжить,   оказавшись   без   всякой   защиты   в
гиперпространстве. А Билли все это удалось. Как? Он и  сам  точно  не  знал.
Отчаяние придало ему дополнительные силы.
   Несколько раз он тайно пытался сделать нечто подобное, но безуспешно. Тем
не менее с каждым днем в нем росла уверенность,  что  его  магическим  силам
суждено неизмеримо вырасти и вырваться наружу.
   Вместе с тем в нем росло и крепло знание, что  на  "Холидее"  осталось  в
живых еще одно существо - моторный бес по имени  Старый  Черт.  В  последние
дни, вернее, ночи Билли стал видеть Старого Черта во сне,  причем  настолько
отчетливо, что сны эти казались ему  равноценными  яви.  Во  снах  он  видел
Старого Черта в каком-то отсеке станции "Бородино" вместе  с  запертыми  там
духами станции. А главное, Билли был уверен, что в этих снах  не  только  он
видит Старого Черта, но и тот видит самого Билли.
   В ту ночь Билли опять снился сон. Старый Черт  как  раз  открыл  огромную
зияющую пасть, собираясь впервые что-то сказать ему, но в этот момент  Билли
почувствовал приближение незнакомца и проснулся. Сердце яростно билось в его
груди, злость неслась по венам, растворенная в крови.
   Злость была так велика, что,  сам  того  не  ожидая,  он  ощутил  желание
создать  какое-нибудь  убийственное   заклинание,   чтобы   разнести   этого
непрошеного гостя в клочья.
   Нет, он вовсе не собирался по-настоящему убивать его: такой образ  просто
не мог родиться в голове  Билли.  Но  вот  желание  изрядно  насолить,  даже
причинить боль - это, пожалуй, было бы весьма кстати,  чтобы  отыграться  за
прерванный сон.
   Впрочем, как он ни пытался, ничего путного  из  его  стараний  не  вышло.
Время было упущено, а незнакомец уже стоял на пороге его комнаты.
   - Ты кто? - обвиняющим голосом спросил Билли.
   Дэвид скрыл удивление  и  пожал  плечами,  делая  вид,  что  не  понимает
вопроса.
   - Вот твое лекарство, - сказал он по-русски.
   - Не умеешь говорить по-английски - так  убирайся  отсюда,  -  потребовал
Билли. - Я же говорил: ненавижу  русских!  Это  все  они...  они  убили  мою
бабушку, моего дедушку, мою Люпе, всех-всех... Не хочу говорить по-русски. Я
теперь американец. Заруби себе на носу и убирайся отсюда!
   -  О'кей,  договорились,  -  Дэвид  перешел  на  английский,  -  никакого
русского.
   Билли не смог преодолеть любопытство и сел в постели,  внимательно  глядя
на ночного гостя.
   - Неплохое произношение, - оценил он. - Совсем  по-американски.  Русского
акцента вообще не чувствуется.
   Дэвид пожал плечами и поставил на столик поднос с лекарствами.
   - Я смотрел много американских фильмов, - сказал он словно невзначай.
   - А ты не боялся,  что  тебя  посадят  в  тюрьму?  -  удивился  Билли.  -
Американские фильмы запрещены.
   Снова пожав плечами, Дэвид сказал:
   - Я тогда еще маленьким был, не понимал ничего.
   - Прямо как я, - улыбнулся Билли, - в смысле  -  маленький.  С  той  лишь
разницей, что я кое-что понимаю.
   Дэвид, в свою очередь, улыбнулся в ответ:
   - Сдается мне, ты и вправду сообразительнее, чем я был в  твои  годы.  Но
уверяю, ты пропустил не меньше хороших фильмов, чем я.
   Билли это не понравилось. Похоже, его собирались держать за дурака.
   - Слушай, ты меня так просто не  проведешь.  Никакой  ты  не  врач  и  не
фельдшер. Да и медбрат из тебя...
   Дэвид застыл на месте. Провал, понял он, провал там, где не ждал.
   Теперь он должен убить мальчишку. На подносе среди лекарств и медицинских
аппаратов лежал собственный пистолет-шприц Дэвида. В  шприц  были  вставлены
две ампулы. Одна из них с ядом. Укол - и ребенок тотчас умрет.  В  другой  -
сильнодействующий наркотик,  который  должен  стереть  в  памяти  Билли  все
воспоминания  об  этой  встрече,  -  недавнее  приобретение  бойцов  корпуса
"Одиссей".
   Единственная сложность состояла в том,  что  этот  препарат,  по  отзывам
испытателей, не всегда бывал абсолютно эффективен. Разумеется, устав  и  все
приказы безоговорочно утверждали: если есть сомнения, отбрось  их,  доверься
более сильному средству. Убийство всегда надежнее любого другого метода.
   Дэвид посмотрел на Билли; незнакомая боль жгла его изнутри.

Глава 22

   Очаровательное зрелище:  парочка  влюбленных,  готовая  вместе  встретить
превратности судьбы. Катя  в  слезах,  обнимающий  ее  Игорь  -  воплощенное
героическое страдание.
   Картина и впрямь вызывала умиление, и не у кого-нибудь, а  у  самой  Тани
Лоусон, тайно обожавшей слезливые сериалы и мелодрамы, считавшей их наряду с
шоколадными конфетами идеальным средством расслабления и отдыха.  Ничто  так
не  излечивает  от   собственных   напастей,   как   участливое   созерцание
убедительных рыданий и всхлипываний придуманного персонажа.
   К сожалению, на картинку с Катей и Игорем неодолимо накладывалось  другое
изображение - взорванный круизный космолет, сотни невинных  жертв  и  вполне
реальная угроза мировой войны. И это уже  не  слезливый  сериал;  реальность
ситуации сомнений не вызывала.
   - Итак, уточним все еще раз, - голос  Тани  был  полон  сарказма.  -  Вы,
значит,  заперлись  в  каком-то  чулане  и  предавались  милейшему  занятию,
прерванному сигналом тревоги. Затем вы, старший лейтенант  Долгов,  на  ходу
застегивая ширинку, ввалились в боевую рубку  и  взамен  упущенного  оргазма
влепили боевую ракету в пассажирское судно. Так было дело? Если я права,  то
примите мои поздравления: ваш случай войдет во все учебники  по  клинической
сексологии, он станет классическим примером отрицательных последствий coitus
interruptus, если, конечно, после всего, что  вот-вот  разразится,  в  живых
останется хоть кто-то, кому приспичит заниматься любовью.
   - Но мы ничем таким не занимались! - возмущенно  взвыла  Катя.  -  Ничего
такого не было... пока.
   -  Полагаю,  ошибка  в  определении   стадии   процесса   не   столь   уж
принципиальна, - усмехнулась Таня.
   - Мы не были на дежурстве, - заметил Игорь.
   - Лично вы были включены в состав тревожной группы, - голос  Тани  звучал
как приговор, - хотя теоретически вы  не  обязаны  находиться  всю  смену  в
рубке.
   Более того, вы успели вовремя прибыть на пост даже более чем вовремя. Как
раз в самое время, чтобы единственно  верным  способом  разрешить  возникшую
проблему.
   Катя вдруг вытерла слезы и, в  свою  очередь,  обрушилась  на  полковника
Лоусон с обвинениями:
   - Вы... У вас все получается грязным и пошлым. А  мы...  -  Катя  топнула
ножкой. - Мы вообще помолвлены и собирались пожениться.
   Вместо того чтобы уставной командой поставить Катю на место за  нарушение
субординации, Таня пожала плечами и заметила:
   - Среди сотен  людей,  убитых  им,  -  она  ткнула  пальцем  в  Игоря,  -
большинство было  молодоженами.  Они  не  собирались,  они  уже  вступили  в
законный брак. Представляете, сколько нежных и страстных половых актов  было
прервано в ту ночь столь неожиданно и радикально?
   Катя побледнела как полотно. Послышался стон Игоря, который офицер не мог
сдержать, несмотря на все усилия воли; девушка уже ощутила себя  женщиной  -
хранительницей очага и не позволила себе упасть в обморок.
   - Прощу вас, - взмолилась она. - Госпожа полковник, я умоляю вас!
   Посмотрите, что вы с ним делаете. Он же весь извелся, он скорбит по  всем
погибшим вместе и по каждому из них в отдельности. Поймите, он же ни  в  чем
не виноват, а считает себя виноватым! Еще немного, и  он  сойдет  с  ума  от
мучений. Я же знаю, его мучают кошмары, мне едва удается успокоить его ночью
хоть на пару часов. Зачем вы его еще мучаете? Пощадите! Он ведь просто нажал
эту дурацкую кнопку, выполняя приказ!
   Таня внимательно слушала, то и дело помечая что-то в блокноте. Когда Катя
замолчала, она вписала еще несколько слов, а затем спросила:
   - Скажите, Игорь Долгов, правду ли говорит эта женщина? Действительно  ли
вы собираетесь жениться на Кате Поповой?
   Игорь пожал плечами и ответил:
   - Все так, мадам. Катя  абсолютно  права.  Зеленая  лампочка  подтвердила
искренность Игоря.
   - Итак, на данный момент вы помолвлены, - кивнула Таня. - Поставим вопрос
иначе: были ли вы помолвлены к моменту тревоги, окончившейся  боевым  пуском
ракеты?
   - Конечно были! - Катя опять топнула ногой. - Честное слово!
   "Ангел" подмигнул красным. Впрочем, Таню это  мал