.

98

     Новый день, как, впрочем, и прошедший, обещал Живолуповой много забот и денежное вознаграждение по способностям, поэтому, пересилив пенсионную лень, она встала пораньше.
     Послушав гимн в советский редактуре, она сделала короткую зарядку и, скушав простокваши, собралась на работу.
     Потертый ридикюль, валидол, бинокль и парабеллум. Что еще нужно пожилому человеку?
     Оторвав на бумажном календарике вчерашнее число, Живолупова погрозила кулаком отстававшим часам с кукушкой и вышла из квартиры.
     Чтобы размять старые кости, она стала спускаться по лестнице, размахивая загруженным ридикюлем и насвистывая "Нас утро встречает прохладой".
     С первого этажа донеслись незнакомые голоса, Гадючиха замедлила шаг и пошла потише.
     Она почти наверняка знала, кто там может оказаться, и вовсе не удивилась, обнаружив троих "быков" в кожаных жилетках и со стрижеными головами квадратной формы.
     - Опа, это по какому случаю тут распиваем? - с ходу поинтересовалась Живолупова.
     - Ты гляди, типа очевидное невероятно! - оживился один из "быков". - Эта клюшка еще и разговаривает!
     - Вали отсюдова, а то костыль-нога отстегнется, - любезно предложил другой "бык".
     - Ребятки, - миролюбиво начала Живолупова, - я ведь чего спрашиваю - это моя территория и я с нее кормлюся. Пенсии не хватает. - Живолупова вздохнула. - Поэтому скажите мне, вы по какому здесь поводу, случаем, не в семьдесят седьмую квартиру?
     - А ты ему кто - мамаша?
     - Не мамаша, но лицо заинтересованное.
     - Ну, лицо, короче ты напросилось... - мрачно пообещал бандит, которому надбровные дуги заменяли лоб. Он угрожающе двинулся на Живолупову, и та была вынуждена ударить его рукояткой парабеллума.
     Второго бандита она ткнула стволом в живот, от чего бедняга согнулся пополам, третьему - заехала головой в лицо.
     В одно мгновение все было закончено, и Живолупова, выйдя на крыльцо, поманила пальцем водителя большого "мерседеса".
     Почувствовав неладное, тот осторожно приблизился. Живолупова схватила его за шиворот и втащила в подъезд.
     - Только не убивайте, бабушка! - взмолился он, увидев в ее руках странное оружие.
     - Да я и не собираюсь. Просто забери отсюда все это барахло, - Живолупова указала пистолетом на бесчувственных бандитов, - и езжай себе с миром. Минуты хватит?
     - Хватит, бабушка, хватит! - обрадовался водитель и стал перетаскивать кровоточащие тюки в машину.
     Еще через несколько секунд "мерседес", как подорванный, выскочил со двора.

99

     Когда лифт скользнул вниз, Тютюнин почувствовал себя так, будто его заживо опускают в темные и сырые пещеры.
     Потный кулак сжимал в кармане собранные отступные, Серега лихорадочно соображал, следует ли ему ждать, пока бандиты пересчитают принесенные деньги, или сразу мчаться куда глаза глядят, чтобы оттуда прямиком на вокзал и в какой-нибудь Занзибар, к пигмеям.
     С одной стороны, немножко хотелось умереть героем, однако с другой - даже представить такое было страшно, к тому же нужно было как-то отвлечь внимание от Любы. Ей ведь тоже предстояло идти на работу, и если ее захватят в заложники, на фабрике за это не похвалят. Все начальство у Любы было сволочное. И они вполне могли сказать, что прогуляла.
     Лифт остановился, створки разъехались.
     Тютюнин с трудом сумел заставить себя сделать шаг, но это было все, на что его хватило.
     На полу подъезда Сергей увидел несколько пятен крови и чуть не упал в обморок.
     "Они уже начали с соседей! Они убивают невинных людей!" - пронеслось у него в голове. Эта мысль была ужасна, однако ее сменила другая, более трезвая.
     "Значит, если они кого-то - вместо меня, то я могу уже не бояться?"
     Сергей разжал в кармане кулак и вытащил занемевшую руку. На душе немного полегчало, он осторожно пошел к выходу.
     Неожиданно с улицы донесся хриплый кашель, Тютюнин понял, что напрасно тешил себя слабой надеждой. От судьбы не уйти.
     "Скоро выйдет Люба. И надо их отвлекать..." - обреченно подумал он и, чтобы хоть как-то приободриться и не расплакаться перед мучителями, запел первую, какая пришла на ум, песню.
     - Это е-э-эсть на-а-аш после-э-эдний и реши-и-итель-ный бо-о-ой! С Интернациона-а-алом!
     Сергей стоял перед подъездом и пел, на всякий случай зажмурив глаза. Это продолжалось минут десять, пока он наконец не устал и не решился посмотреть, что, где и как.
     Рядом с ним, подняв руку в пионерском приветствии, стоял Вася Магарыч.
     - Будь готов! - сказал он Сергею.
     - Всегда готов... - автоматически ответил Тютюнин.
     - Тогда наливай.
     Наливать Сергею было нечего, но на радостях он презентовал Васе четыре рубля и восемнадцать копеек, а потом, словно на крыльях, помчался к трамвайной остановке.
     "Наверно, это были телефонные хулиганы, - решил Се-рега. - И куда только телефонный узел смотрит?!"

100

     Еще за полчаса до прихода Тютюнина Гадючиха заняла позицию у дверей "Втормехпошива". Она нуждалась в "глазах и ушах" внутри организации, и, как ей казалось, одни такие подходящие уши во "Втормехпошиве" были.
     Они появились скоро, и Живолупова узнала их хозяина сразу - по характерному поведению. Преступный бухгалтер осторожно выходил из проходного двора, чтобы, подобравшись к лавочкам, налепить на них использованную жвачку.
     Затем он переворачивал у соседнего заведения урну и лишь после этого шел к дверям "Втормехпошива".
     - Эй ты! Иди сюда! - позвала его Живолупова.
     - Ну вот еще! У вас доказательств нету, и вам все это привиделось, старая маразматичка, - гордо ответил Фригидин и взялся за ручку двери.
     - Денег заработать хочешь?
     - Что, простите? - Фригидин развернулся всем корпусом и шагнул навстречу незнакомой старухе.
     - Я говорю: денег иностранных хочешь заработать? - повторила Живолупова.
     - Конечно. Но сразу предупреждаю, что тугрики я не беру. А что за работка? Не пыльная? Я люблю, чтобы не пыльная.
     - Подлая, но не пыльная, - сказала Гадючиха.
     - Это мне подходит. А что конкретно я должен делать?
     - Отечество продавать.
     - Продавать отечество? - негодующе воскликнул Фригидин, закрываясь рукой, словно от удара. - Да как вы можете мне такое предлагать?! А? У меня, между прочим, есть свои принципы... - Фригидин поставил портфель на землю и, одернув серый неглаженый пиджак, продолжил:
     - Только за достойную цену. Только. Я стою дорого. Предлагайте мне свои подлые деньги, предлагайте! Давайте с вами торговаться.
     - Я дам тебе тридцать американских денег.
     - Ну что же, это мне подходит. Где я могу получить шифры и пароли? И еще, где я должен расписаться? Я, знаете ли, бухгалтер и во всем люблю аккуратность. Далее - явочные квартиры должны быть окнами на юг. Врачи рекомендовали мне держаться поближе к теплу.
     - Про квартиры после разберемся. Сначала испытаю тебя в малом.
     - Хорошо, испытайте меня в малом, только потом сразу в большом, договорились?
     - Договорились. Задание станешь слушать или так и будешь брехать, как кобель?
     - Брехать, как кобель, не буду, - ответил Фригидин. - Говорите ваше задание.
     - Присядь.
     Фригидин сел верхом на свой портфель и, поставив локти на колени, подпер кулаками подбородок.
     - Короче так, башибузук. Мне в твоей конторе нужны свои глаза и уши. Именно ими ты и будешь функционировать, понял?
     - И за это я получу американские деньги?
     - За это.
     - А как насчет того, чтобы быть вашими ногами, руками, желудком и новенькими ребрами, а? Ведь вы же старенькая. Вам много чего пригодиться может.
     - Ты придурок или прикидываешься? - на всякий случай поинтересовалась Живолупова.
     - Я не придурок, - простодушно ответил Фригидин. - Просто я талантливый.
     - Похоже на то, - покачала головой Живолупова. - Ладно, будешь кем хочешь, но главное, чтобы слушал и смотрел.
     - А запоминать надо? -Надо.
     - Тогда необходимо добавить американских денег, ведь запоминание потребует от меня дополнительных усилий. Ведь так?
     - Ох и подлец! Таких, как ты, еще поискать нужно.
     - Ничего не нужно искать - вы меня уже нашли. Теперь немножко добавьте к цене, и мы поладим.
     Неожиданно Фригидин вскочил со своего портфеля и прыгнул за дерево, немало перепугав этим Живолупову.
     - Ты чего? - спросила она.
     - Елена Васильевна идет... Чего-то она рано сегодня. Эх, не идет, а выписывает. Правда, у нее красивая задница? Как вам кажется?.. Хотя вы же - бабушка, вас это не волнует.
     Статная и разведенная секретарша директора прошла по дворику и исчезла за дверью.
     Фригидин со вздохом выбрался из-за дерева.
     - Вот, - сказал он. - Теперь вы знакомы с моей жизненной драмой...
     - Ничего, вот отработаешь задание, получишь расчет и приманишь эту девку богатыми подарками.
     - Вы думаете?
     - Ну а то!
     Фригидин помолчал.
     - Я вообще-то собирался железную дорогу приобрести - игрушечную, признался он. - Паровоз у меня уже есть, вагончиков из картона наклею... Шпалы, шлагбаумы, то да се.
     - Все у тебя будет. Все, - продолжала увещевать Живо-лупова, прикидывая, сколько сможет слупить с майора Ян-дквана за вербовку нового агента. - Только ты сегодня внимательно слушай и запоминай, о чем будет говорить Сережка Тютюнин, да и Лешка Окуркин, если наведается в гости.
     - А как насчет Вячеслава Кузьмича?
     - Это который постарше, Серегин помощник?
     - Так точно.
     - Его тоже запоминай.
     - Очень хорошо вас понял.
     - И еще... Нужно придумать тебе позывной-кличку. Думаю, подойдет "глист". Агент Глист - это звучит.
     - Нет, как-то не очень звучит, - возразил Фригидин. - Нужно как-то более звучно, ну, например... - Фригидин сделал театральный взмах рукой и произнес:
     - Например, агент Парк Юрского периода!
     - Тогда уж "трамвай номер восемь" или "25-й съезд КПСС"...
     - Нет, просто "съезд". Агент Съезд. Или нет, агент Пленум!
     - Яволь. То есть - да, хорошо, пусть будет Пленум, - согласилась Живолупова, которую новоприобретенный агент уже утомил.
     - Эй, а чего это вы тут делаете?! - раздался совсем рядом голос Сергея Тютюнина. - Живолупова, ты чего приперлась?
     Гадючиха тут же схватила Фригидина за шиворот и, крепко встряхнув, сообщила:
     - Да вот, Сережа, возвращаюсь я с ночной смены, а тут этот хулиган скамейки жвачкой мажет. Вот я его и прихватила! Отведи этого гада к вашему директору, и пусть его лишат тринадцатой зарплаты!
     - И вовсе не так все было! - закричал Фригидин и тут же получил удар в живот, от чего перегнулся пополам и потерял способность говорить.
     - А с какой это ты смены возвращалась, Живолупова? - полюбопытствовал Тютюнин.
     - Дык крановщица я, Сережа. Потомственная. Помнишь, в прошлом году ты меня на кране засек? Ведь стыдно признаться тогда было, но без высоты я не могу совсем, Сережа. Скучаю, сил нет как скучаю. Вот и лазила по деревьям, пока не нашла должность подходящую - теперь гружу ржавые железки в речном порту. Ты мне веришь, Сережа?
     - Да мне это как-то без разницы, - отмахнулся Тютюнин и пошел на работу.
     Живолупова отпустила сучившего ножонками Фриги-дина, и тот плюхнулся в пыль.
     - За ч...то... Почему вы поступили со мной так неспортивно, бабушка? - простонал он, держась за живот.
     - Дурачок, ты меня за это благодарить должен. Я же тебя от военного трибунала отмазала.
     - Ка... какого трибунала?
     - А ты думал, за измену что полагается? Только деньги?
     - А разве нет?
     Фригидин поднялся на ноги и стал отряхивать костюм, о чем-то сосредоточенно думая.
     Потом подобрал портфель и, перед тем как уйти, спросил:
     - Скажите, бабушка, а нет ли у вас другой работы за американские деньги, но только без трибунала?

101

     Когда Сергей вошел в помещение приемки, Кузьмич был уже на месте.
     - Видел тебя утром по телевизору... - сказал он вместо приветствия.
     - Да, - кивнул Сергей. - Погуляли хорошо.
     - Ничего необычного там не заметил?
     - Не помню, - честно признался Тютюнин.
     - Ладно.
     Кузьмич подошел к одному из шкафов для хранения мехов и с самого низа, из-под тюков с резервными шкурками брюссельских хомяков достал большой пакет с травяным сбором.
     Протянув пакет Сергею, Кузьмич сказал:
     - Здесь как раз на двенадцать литров, - и, подумав, добавил:
     - На одно ведро. Это чтобы нести было удобно.
     - Понял.
     - Это карта - как лучше добраться до завода "Кристаллический рубин". Там же и план здания.
     С этими словами Кузьмич подал Тютюнину потертый
     Планшет.
     - Спасибо, Кузьмич. Сегодня после работы сразу приступлю к фильтрованию, чтобы уже завтра...
     Кузьмич понимающе кивнул, и они молча пожали друг
     Другу руки.
     В коридоре раздались чьи-то торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге появился блистательный Леха Окуркин.
     На нем был все тот же смокинг с "бабочкой" и уже сегодняшний фингал под левым глазом.
     - Привет всей честной компании. Не обращайте внимание на глаз - это меня Ленка воспитывала.
     - За пьянку? - спросил Сергей.
     - Нет, за то что сандалеты новые променял на эти вот туфли.
     - Но обмен, по-моему, выгодный, - заметил Кузьмич. - Я когда-то точно в таких к жене "агента 007" наведывался, пока он в командировке был.
     - Правда?
     - А я вам разве не рассказывал?
     - Ленка сказала, что дядя сделал для меня много хорошего, а я сандалии променял, которые были его подарком. И что я не имел права.
     - Какой дядя-то?
     - Ну мой дядя -.Карл. Карл-конюх, который теперь председатель колхоза.
     - Понятно. А я дал Сереге травяной сбор, так что прямо сегодня можете приступать. Вкратце я расскажу вам, как опознать на водочном заводе нужное оборудование. Когда-то я сам на таком работал.
     - Правда? - поразился Леха, не в силах поверить, что кто-то мог быть так близко к неисчерпаемым водочным ресурсам.
     - Правда. А я вам разве не рассказывал?
     Пока Кузьмич вводил Леху и Сергея в курс дела, верный новой клятве Фригидин выполз в коридор.
     Из фильмов про бразильских шпионов он знал, что передвигаться нужно быстро и желательно в маске, как у Зорро.
     В качестве маски пригодился один из старых нарукавников, которые Фригидин держал про запас.
     Смотреть через плотную материю было трудно, однако прорезать в еще хороших нарукавниках дырки для глаз Фригидин не хотел.
     В коридоре, где горела только одна полуживая лампочка, сквозь нарукавники видно было плохо, а точнее - ничего. Фригидин ориентировался лишь по слуху, улавливая то матюги злых с похмелья рабочих из покрасочного цеха, то волнующий голос Елены Васильевны, напевающей что-то в приемной директора.
     Фригидин понимал, что ему предстоит сделать бросок, однако бросок этот ему безумно хотелось сделать в сторону Елены Васильевны.
     С другой стороны, его влекла к себе игрушечная железная дорога. И это был не пустяк. Совсем не пустяк.
     "Я должен сделать это, я могу сделать это, и я сделаю это", - сказал себе Фригидин и совершил рывок вперед. При этом он зацепился надетым на голову нарукавником за "Доску почета" и, изменив траекторию, плашмя грохнулся возле служебной двери приемки.
     Шум от падения был таким сильным, что Тютюнин, Окуркин и Кузьмич удивленно переглянулись.
     - Ну-ка, Леха, посмотри, что там.
     Окуркин приоткрыл дверь и увидел лежащего на спине человека в какой-то странной шапке. Нарукавник разорвался пополам, и искаженное лицо Фригидина смотрело на мир сквозь небольшой иллюминатор.
     - Извините, - сказало лицо. - А вы случайно не... э-э... вы случайно не снежный человек?
     - А как ты догадался?
     - По синяку под глазом, который вам, наверно, снежная баба поставила.
     Рядом с Окуркиным появился Тютюнин:
     - О, Фригидин, это ты? А мы думали, потолок обрушился.
     - Вы знаете, Сергей, мне поначалу тоже так показалось, но потом я понял, что ошибся, - сказал бухгалтер, понимая, что нужно тянуть время и запутывать противника. В противном случае все могло закончиться обычным мордобоем.
     - Тебе помочь подняться, придурок? - напрямик спросил Окуркин.
     - Ну-у-у, у вас такой богатый костюм, Алексей Окуркин, а вы на меня обзываетесь, - пристыдил Окуркина Фригидин. - Покорно вас благодарю, я здесь еще немного полежу, отдохну, а потом отправлюсь работать. У меня, знаете ли, рабочий день начинается.
     С улицы в приемку постучали. Народ требовал начать отгрузку мехов.
     - Ладно, пусть валяется, - махнул рукой Сергей. - Нам сейчас с людьми работать. Открывай, Кузьмич, будем принимать.
     С этими словами Тютюнин прикрыл служебную дверь, а Фригидин, словно того и ждал, жадно приник к ней ухом.
     До игрушечной железной дороги оставалось совсем немного.

102

     Перед самым перерывом на обед, между третьим и четвертым чаепитием, в цех, где работала Люба Тютюнина, позвонили.
     - Ну, алле? - подняв трубку, отозвалась начальница цеха.
     - Позовите сборщицу Тютюнину.
     - Ага, щас. Уже побежала. Это вам не частная лавочка. У нас, между прочим, образцовое оборонное предприятие!
     - Лучше позовите, а то вам хуже будет.
     - Что? Меня - пугать? Это ваще хто?
     - Дед Пихто. Вам звонят из горкома партии.
     - Па... пастойте, минуточку, - опешила начальница цеха, у которой по спине пробежал уже подзабытый холодок. - Какой такой партии?
     - Правящей партии. Партии власти. Фамилия Черномырдин вам о чем-нибудь говорит?
     - Да... Он играет на гармошке.
     - Тем более. Звать Тютюнину будете?
     - Конечно! Сию минуточку!
     Начальница аккуратно положила трубку на стол и выпорхнула в цех, где триста толстых теток протирали ватками стекла военно-морских противогазов.
     - Тютюнина! Люба! - крикнула начальница. - Иди, тебя к телефону?
     - К телефону? - переспросила Люба, откладывая недоеденное печенье. - Кто?
     - Из партии власти, - заговорщицким тоном сообщила начальница и многозначительно добавила:
     - Сам!
     Не зная что и думать, встревоженная Люба поспешила к телефону.
     - Ну? - спросила она, хватая трубку. - Кто это мне позвонил?
     - Это я, доча, твоя мама.
     - Мама, ты куда звонишь, я же здесь работаю.
     - Вот я и удивляюся, доча, что ты работаешь за какие-то, смешно сказать, копейки, вместо того, чтобы дома быть и знаешь что делать?
     - Чего делать?
     - Обыск делать, вот что делать.
     - Какой обыск, мама?
     - Я тебе скажу как на духу, доча, - тотальный обыск. Моментально и повсюду.
     - Да что ты такое говоришь, мама? Какой обыск - ты нездорова?
     - Я-то здорова, доча! - начала выходить из себя Олимпиада Петровна. - Я-то здорова и смотрю по утрам новости по телевизору! Муж-то твой мильонщик тайный, а ты, дуреха, об собачьей шубе третий год мечтаешь!
     - А откуда ты узнала, мама, что мильонщик?
     - Ну оттуда, от того же верблюда, доча! Тебе же там черным по белому сказали - ворует где ни придется, правильно?
     - Правильно.
     - Ну а если ворует, значит, прячет?
     - Прячет, - согласилась Люба.
     - Так найти же ж надо, Люба, пока он там в приемке делишки обделывает.
     - Тогда я прямо сейчас с обеда иду домой, мама! И ты приезжай!
     - Ой, - вздохнула Олимпиада Петровна. - Да сама-то я не могу, малость захворала.
     - А чем захворала?
     - Да все через Сергея Викторовича, зятя любимого. Через клизмы его бесплатные страдаю.
     - Так чего, мама, они тебе не помогают?
     - А я знаю? Хожу и хожу, на два литра в день. Потом решила циферку в направлении подделать, чтобы раствору больше получать...
     - Ну и что?
     - Ой, да лучше бы не подделывала. Теперь не справляюся с таким количеством раствора. Ой, не справляюся. Так что давай, шуруй пока одна, доча. А мама немножко отдохнет и снова на процедуры поедет, будь они неладны... Не справляюся я с таким количеством раствора...

103

     В этот ответственный день Тютюнин снова ушел домой пораньше, благо Кузьмич вошел в курс приемного дела и довол