И без того не особенно  хорошо  выглядевший  Леха  побелел  как  мел,
однако сделал шаг навстречу своей любимой и коротко дохнул.
   Серега на всякий случай  зажмурился.  Он  не  любил  смотреть,  когда
кого-то избивают.
   Впрочем, расправы не произошло.
   - Теперь ты, Мишка Квакин.
   Тютюнин честно дохнул и посмотрел на Елену.  На  ее  лице  отражалась
напряженная работа мысли, притом всего одной. Так и не сумев определить,
в чем состоит противозаконность поведения мужчин, Елена их отпустила,  и
Сергей с Лехой принялись за работу.
   Они ожесточенно махали палками, сбивая созревшие  макушки  лебеды,  и
эта работа доставляла им смутную радость.
   В голове у обоих была удивительная пустота, которая  защищала  их  от
страшных воспоминаний.
   - Эй, хватит! Хватит, я сказала! - закричала  Елена,  когда  увидела,
что  вошедшие  в  раж  работники  принялись  вслед  за  травой   крушить
покосившийся забор.
   - Нет, вы точно чего-то нажрались,  а,  Окуркин?  -  спросила  Елена,
когда Леха и Сергей, оставив колья, уселись возле костра.
   - Че? - переспросил Окуркин, и супруга,  заглянув  ему  в  глаза,  не
нашлась что сказать.
   - Ладно, обедать будем.
   Достав из пакета тарелки, Елена налила работникам горячего супа, и те
принялись за еду.
   - Эй, вы куда спешите, он же огненный! - предупредила Елена.  -  Нет,
ну вы сегодня точно чоканутые...
 
13 
 
   Домой возвращались молча. Леха рулил словно  робот,  не  совершая  ни
единой ошибки и не нарушая правил, однако инспектор  ГАИ  их  все  равно
остановил.
   - Нарушаем, гражданин водитель, - произнес он, нагибаясь к окошку.
   - Кто? - тупо спросил Леха, и хитрая улыбочка на лице гаишника  разом
исчезла.
   - Где? - в свою очередь произнес он.
   - А вы, товарищ майор, китайцев здесь не  встречали?  -  вклинился  в
разговор Тютюнин.
   - А какие они из себя?
   - Один толстый, - начал вспоминать Леха, - а остальные маленькие.
   - И сколько этих,  которые  маленькие?  -  совершенно  серьезно  стал
уточнять майор.
   - Примерно двенадцать штук.
   - Понял. Предупрежден, значит, вооружен... Счастливого пути.
   Гаишник козырнул, и "запорожец" поехал дальше.
   - Какой-то он странный, - оглядываясь назад, заметила Елена.
   - Да нет, - возразил ей Леха. - Просто человек хороший...
   До города они доехали без проблем и подкатили к гаражу еще  засветло.
Пока Окуркин ставил машину, Тютюнин ожидал его, сидя на старой покрышке.
   Леха запер гараж и присел рядом с Серегой.
   - Как ты думаешь, это были инопланетяне? - спросил Окуркин.
   - Может, и инопланетяне, - пожал плечами Тютюнин.
   - А зачем они нас похищали?
   - А они нас похищали?
   - Конечно. С полстакана настойки я еще ни разу никуда не перемещался.
Только два раза в больницу - было дело. Но там же  все  люди  были  -  и
санитары, и врачи.
   - Может, им нужна была информация? - предположил Серега.
   - А какая у нас информация? Мы ж не депутаты какие-нибудь.
   - Это да.
   Вскоре в сопровождении Елены появилась жена Тютюнина.
   - Вот, Любаш, передаю тебе из рук в руки, - прокомментировала  Лехина
половина. - Какие-то они квелые, но вроде ничего не пили.
   Люба забрала Сергея, и они ушли. А Леха еще какое-то время  сидел  на
покрышке, а потом спросил:
   - Лен, а ты НЛО хоть раз видела?
   - А к чему это ты?
   - Да так просто. - Леха поднялся с покрышки и махнул рукой. -  Ладно,
пошли лучше домой.
 
14 
 
   Наутро Сергей Тютюнин чувствовал себя в общем хорошо, если не считать
некоторой слабости и желания чего-нибудь сделать по дому.
   Желание это было таким сильным, то Тютюнин починил подтекавший кран и
помыл четыре тарелки, чем вызвал у  супруги  сначала  радость,  а  затем
настороженность.
   - Давай сходим на воскресную дневную пьесу,  -  неожиданно  предложил
Серега, сам не зная почему.
   - А... - В первое мгновение Люба растерялась, потом спросила:
   - А это где?
   -  Тут  недалеко,  через  четыре  остановки  народный   театр   есть.
Называется как-то... "Цитрамон" вроде.
   - Цитрамон, Сережа, это таблетки.
   - Нет,  таблетки  -  это  анальгин.  А,  вспомнил  -  "Центурион"!  В
двенадцать часов там представление начинается.
   - Ну давай, - согласилась Люба. - А кто поет?
   - Да никто не поет. Пьеса там.
   - Ну пускай пьеса. Я тогда свой сарафанчик новый  надену.  Который  с
петухами. И подкрашусь -  мне  мама  такой  обалденный  набор  косметики
достала - закачаешься.
   Через какие-нибудь полтора часа Люба была готова. Весь набор  дареной
косметики присутствовал на ее лице.
   - Ну как? - спросила она, выходя на середину комнаты. Сергей не успел
ничего сказать, поскольку кот Афоня,  не  признав  хозяйку,  сорвался  с
нагретого кресла и, пробив на окне сетку, спрятался на балконе.
   - Ой, Афоша,  что  это  с  тобой?  -  забеспокоилась  Люба  и  хотела
проникнуть на балкон, однако перепуганный кот вскочил на  перила  и  был
готов прыгнуть вниз, лишь бы не достаться ужасному чудовищу.
   - Наверно, ему кошку надо, -  по-своему  истолковав  поведение  кота,
заметила Люба и, подхватив сумочку, последний раз глянула в зеркало.  Ее
боевая раскраска идеально гармонировала с  петухами  на  сарафанчике,  и
Люба осталась собой довольна.
   Серега нарядился в бежевые хлопковые штаны и рубашку, которую  он  не
надевал, наверное, года три. А потом еще побрызгался одеколоном.
   На улице стояла отличная погода. Было солнечно, но  не  очень  жарко.
Картину портила  только  пенсионерка  Живолупова,  которая,  прячась  за
кустом сирени, бросала в соседских собак мелкими камешками.
   Бросила она и в Серегу, однако он сделал вид, что не заметил,  и  это
Гадючиху очень задело.
   Проехав в полупустом автобусе, Люба и Сергей  успели  к  двухчасовому
представлению. Театр располагался в бывшем доме пионеров. На  его  афише
значилось: "Отелло".
   - Это я помню, - оживилась Люба. - Это из  мультика  Маугли:  "Отелло
промахнулся! Отелло промахнулся!"
   - Ладно, давай скорее, а то еще билетов не хватит.
   Возле кассы к ним подошел синюшный мужик,  который  показался  Сереге
знакомым. На этот раз он выглядел еще более побитым и один глаз  у  него
был полностью закрыт фиолетовым синяком.
   - Не желаете сделать ставочки на исход спектакля? - бодро спросил он.
   - А какие же тут могут быть варианты? - удивился Сергей.
   - Как это какие? - Маклер усмехнулся. - Ты содержание знаешь?
   - Нет, - честно признался Тютюнин.
   - Ну вот. Ты  ж  не  можешь  сказать,  кто  кого  задушит,  Отелло  -
Дездемону или Дездемона - Отелло. Или, может, Яго их обоих порешит.  Так
что вариантов много.
   - Не, - замотал головой Тютюнин. -  Нам  этого  не  надо.  Ты  вон  в
прошлый раз все деньги пропил.
   - А я больше не буду.
   - Сказали же - вали отсюда! - вмешалась Люба.
   Спорить с женщиной, тем более такой уверенной, как Люба, букмекер  не
стал и, тяжело вздохнув, отошел в сторону.
   Тютюнины купили билеты и прошли в зал, в котором уже сидели зрители -
человек восемь.
   - Чего-то пусто, Сереж, - пожаловалась Люба.
   - Зато просторно.
   Актеры не стали дожидаться полного аншлага и начали спектакль. Серега
сразу  задремал,  а  Люба,  напротив,  прониклась  знакомой   атмосферой
латиноамериканских сериалов и даже немного поплакала.
   "Завтра на работу, - сквозь сон думал Серега. -  Интересно,  как  там
Фригидин? Отмочили его или он еще слипнутый?"
   Время от времени, когда Люба толкала его в бок, Сергей  просыпался  и
произносил: "Ух ты!" Затем снова погружался в липкую дрему.
   Окончательно он проснулся, лишь когда Отелло, Дездемона и Яго  запели
примирительную песню.
   Люба заливалась счастливыми слезами и сморкалась в платок,  а  Серега
чувствовал  себя  отдохнувшим   и   подумал,   что   правильно   сделал,
отправившись в театр.
 
15 
 
   Ранним  утром,  когда  будильник  Сергея  Тютюнина  только  собирался
зазвенеть,  на  другом  конце  города,  возле  парка  Зрелых   пионеров,
случилась природная аномалия.
   Кусты возле вагончика паркового сторожа  вдруг  подернулись  туманом,
который закрутился в тугой жгут и превратился в молодое голое деревце.
   Деревце задрожало ветвями и выпустило листочки. Затем  оно  покрылось
белыми цветами, которые тут же облетели, но  только  из  одного  из  них
начал стремительно расти плод.
   Из-под дощатого настила, на котором стоял домик с метлами и лопатами,
медленно выполз сторож. Он не помнил, как оказался под  домиком,  однако
не придал этому значения. Подобное случалось и прежде.
   С трудом поднявшись с четверенек, сторож посмотрел мутными глазами на
увеличивающийся плод и сказал:
   - Тоже мне мичуринцы...
   Затем повернулся и на полусогнутых ногах поплелся в  сторожку,  чтобы
вооружиться лопатой. Когда же он  вернулся,  то  не  обнаружил  никакого
дерева.
   И снова не удивился. Такое с ним тоже случалось.
   - Ох, - вздохнул сторож и  запустил  пальцы  в  нечесаную  бороду,  в
которой было полно  сухих  листьев  и  выброшенных  трамвайных  билетов.
Выпить хотелось так же сильно, как и накануне вечером.
   - Ох, - вздохнул кто-то рядом.  Сторож  повернулся  и  увидел  своего
двойника. Один в один. И, хотя он давно не смотрелся  в  зеркало,  сразу
себя узнал: так страшно - на его памяти - никто никогда не выглядел.
   - Ты кто? - спросил сторож и несильно ткнул двойника черенком лопаты.
   - Ты кто? - повторил тот.
   - Я - Палыч.
   - Я... Палыч...
   - Ну и хрен с тобой, - махнул  рукой  сторож  и,  положив  лопату  на
плечо, заковылял в сторону пруда, где не  так  давно  закопал  несколько
пустых бутылок. Теперь пришло время их достать.
   Его двойник постоял  на  месте  еще  какое-то  время,  несколько  раз
повторил фразу "я - Палыч" и отправился к выходу с территории парка.
   Несмотря на ранний час, перед воротами стоял крупный лысый мужчина  и
рассыпал голубям зерно.
   - Я хочу быть с вами... Вы так красивы... Я хотел бы  всегда  кормить
вас... - говорил лысый, тем самым подтверждая, что утро - время  птиц  и
сумасшедших.
   Двойник  сторожа  понаблюдал  за  кормящим   голубей   человеком   и,
раздувшись до его размеров, проскрипел:
   - Я хочу быть с вами... Вы так красивы... Я хотел бы  всегда  кормить
вас...
   Получилось  не  слишком  похоже.  Двойник  лысого  толстяка   немного
потренировался и двинулся вдоль парковой ограды.
   Он  долго  шел,  никого  не  встречая,  пока  не   увидел   остановку
троллейбуса, под козырьком которой стояла юная проститутка.
   У нее были точеные  ножки,  обесцвеченные  длинные  волосы  и  свежий
фингал под правым глазом.
   Двойник толстяка  задержал  на  ней  свой  взгляд  и,  остановившись,
произнес:
   - Я хочу быть с вами, вы так  красивы,  я  хотел  бы  всегда  кормить
вас...
   - Че-о-о? - угрожающе протянула  проститутка  и  достала  из  сумочки
кастет. - Повтори, чего ты сказал!
   - Я - Палыч.
   - Пошел вон, козел, пока я тебе рога не поотшибала.
   Мимо проехали две машины, потом показался троллейбус. Девушка  убрала
оружие и, как только двери открылись, заскочила внутрь.
   Двери зашипели, и троллейбус уехал.
   Двойник лысого издал шипение, имитируя закрывающиеся двери,  а  затем
вздрогнул и уместился в узкую  фигурку  увиденной  девушки.  Под  глазом
проявился  живописный  синяк.  Мгновение   спустя   с   легким   хлопком
материализовалась из воздуха сумочка.
   Девушка задумчиво постояла, вспоминая, чего  еще  не  хватает,  потом
потерла двум пальцами - и на ее ладонь лег кастет.
   - Я - Палыч, - произнесла она неженским голосом  и,  убрав  кастет  в
сумочку, зашагала дальше - к центру города.
 
16 
 
   Примерно к одиннадцати  утра  девушка  остановилась  перед  рекламным
щитом, на котором была изображена большая карта города.
   Поискав глазами нужную улицу, она уже собралась идти, когда  её  руки
коснулся смуглый незнакомец.
   - Э, "Наташа", давай дружить будем. Да? Сколько стоишь, да?
   - Я - Палыч, - ответила девушка.
   - А я Мурат, да? Сколько стоишь? Деньги есть, да?
   - Я хочу быть с вами, вы так  красивы,  я  хотел  бы  всегда  кормить
вас... - заговорила "Наташа" глуховатым болезненным голосом.
   - Э-э... - Мужчина на минуту растерялся, но, окинув  взглядом  ладную
фигурку, продолжил переговоры:
   - Деньги есть. Я немножко фрукты торгую - есть, говорю, деньги.
   - Тоже мне мичуринцы... - невпопад ответила девушка.
   - Почему Мичурин? Зачем обижаешь, да?
   - Че-о-о? Повтори, чего  ты  сказал!  -  В  руках  "Наташи"  появился
никелированный кастет, мужчина невольно попятился:
   - Ничего не сказал! Уже ничего!
   - Пошел вон, козел, пока я тебе рога не поотшибала.
   Когда незнакомец ретировался, девушка еще раз проследила  маршрут  по
карте города и зашагала к трамвайной  остановке,  на  которой  собирался
народ.
   Увидев симпатичную блондинку, к ней сейчас же подошел молодой человек
в очках и со скрипичным футляром в руках.
   - Прошу  простить  меня,  -  несмело  начал  он.  -  Я  понимаю,  что
знакомиться на улице неприлично, но... Одним словом,  меня  зовут  Петя.
Можно просто Петр. А как вас зовут?
   - Я - Палыч, - прохрипела девушка. Петр напрягся.
   - Прошу меня простить, я, наверное, плохо расслышал. Как ваше имя, вы
сказали?
   - А я Мурат,  да?  -  снова  мужеским  голосом,  но  уже  с  акцентом
произнесла незнакомка.
   Люди вокруг стали на нее коситься, однако Петр со скрипичным футляром
не сдавался.
   - Ка... Кажется,  я  понял,  -  сказал  он,  поправляя  очки.  -  Вы,
наверное, перенесли одну из тех операций, которые... Ну... - Петр  снова
поправил очки. - Из мужчины делают женщину.
   - Тоже мне мичуринцы, - ухмыльнулась девушка.
   Подъехал трамвай, и люди, вежливо пихая  друг  друга  локтями,  стали
набиваться в салон.
   Петр попытался было  поддержать  незнакомку  за  локоть,  однако  та,
полуобернувшись, негромко произнесла:
   - Пошел вон, козел...
   Пораженного таким ответом кавалера вытолкнули назад  к  остановке,  и
трамвай поехал без него. В вагоне сразу началось "обилечивание".
   -  У  вас  что?  -  спрашивала  полная  женщина  неопределенных  лет,
протискиваясь между тесно стоявшими пассажирами.
   - Проездной.
   - Ну так предъявляйте!
   - Я предъявил, а вы отвернулись!
   - Ну вы же у меня не один! У меня же таких много! И каждого обслужить
нужно!
   Так, переругиваясь с  сердитыми  гражданами,  кондукторша  подошла  к
молодой девушке.
   - Девушка, у вас что?
   - Девушка, у вас что? - повторила та.
   - Я уже давно не девушка, а вы покажите проездной или ваш билетик.
   - Ваш билетик... - произнесла  девушка,  тщательно  подделываясь  под
оригинал.
   - Ты мне еще шутки  здесь  будешь  шутить,  пигалица?!  -  взорвалась
кондукторша.
   - Пигалица! - таким же фальцетом отозвалась молодая пассажирка.
   - Вот нахалка, - заметила какая-то женщина.
   - А я ее  сейчас  выпихну,  если  она  не  обилетится!  -  пригрозила
кондукторша.
   - Правильно, - поддержала ее пенсионерка с фиолетовыми кудрями. - Вон
у нее какой фингал под глазом. Небось шалава или наркоманка!
   - Да что вы на девушку напали? - заступился мужчина со свежей рыбой в
пакете. - Может, она студентка. Может, у нее стипендия маленькая.
   - Ага, вот она и подрабатывает,  как  может!  -  язвительно  заметила
пассажирка  с  фиолетовыми  кудрями.   -   Платьице-то   едва   кой-чего
прикрывает! Проститутка она, по глазам видно.
   - Вот до чего демократы страну довели, - вступил  в  разговор  полный
дядечка с красным носом. - Уже проститутки в трамвае ездят!
   - И за проезд не платят! - с задней площадки заметила кондукторша.
   - Да что вы к ней привязались, давайте я за нее  заплачу  -  невелики
деньги, - снова вмешался мужчина с рыбой.
   - Не смейте этого делать! - закричала женщина с фиолетовыми  кудрями.
- Если за них платить, мы проституцию никогда не искореним!
   - А чего она сама-то ничего не отвечает? - поинтересовался дядечка  с
красным носом. - Может, она действительно того - под балдой?
   - Сам ты под балдой!  -  крикнул  ему  мужчина  с  рыбой.  -  Все  им
демократы виноваты! Пить надо было меньше, тогда бы и страну сохранили!
   - Да прекратите вы трясти своей рыбой! - заверещала какая-то дама.  -
Вы мне все платье изгадили! В это время трамвай сделал резкий поворот, и
пассажиры повалились друга на друга.
   -  Безобразие!  Он  что,  этот  вагоноводитель,  пьяный,  что  ли?  -
сталкивая с себя красноносого толстяка,  завопила  владелица  фиолетовых
кудрей.
   - Постойте, да в кабине же никого нет! - донеслось откуда-то спереди.
- Кабина-то пустая! Товарищи! Господа! Он, гад, на ходу выпрыгнул!
   После этого в вагоне поднялась жуткая паника. Кто-то стал звонить  по
мобильному телефону в милицию и службу спасения, другие  высовывались  в
окна и кричали: "Помогите!" Однако, поскольку  кричавших  из  окон  было
много, со стороны это выглядело пьяной свадебной  компанией  сотрудников
трамвайного депо.
   - Прекратите ор-р-рать! -  пробиваясь  сквозь  мятущихся  пассажиров,
закричала кондукторша. - Закройте окна и прекратите орать, я сказала!
   - Да чего же "прекратите", если водитель сбежал!
   - Никто не сбежал! Водитель - это я!
   - Как это вы? - спросил сонный мужчина с сачком для ловли бабочек.  И
все вокруг сразу замолчали. Стало  слышно,  как  постукивают  на  стыках
колеса и сигналят обгоняющие трамвай автомобили.
   -  Очень  просто,  я  вас  обилечиваю,  пока  трамвай  сам  идет   до
Митюковского рынка.
   - У.., у вас там автопилот, что ли? - поинтересовался тот, что был  с
сачком.
   - Да какой автопилот? - отмахнулась кондукторша-водитель. - Кирпич на
педаль бросила, и все дела.
   - Но кирпич, он же  неодушевленный  -  как  это  возможно!  Вы..,  вы
шутите? - Пассажир с сачком начал заикаться.
   - Да что вы все дрожите? Это ж трамвай, он никуда с рельс не денется.
А на Митюковском рынке на путях стык  один  разошелся.  Как  мы  на  нем
подпрыгнем, кирпич с педали сосмыкнется, и вагон затормозит...
   Пораженные таким простым и ужасным объяснением, пассажиры  стояли  не
дыша, пока трамвай не громыхнул на том самом разошедшемся стыке.
   Кирпич с грохотом полетел на пол кабины, тормоза вагона  пронзительно
заскрипели.
   Распахнулись двери, и кондукторша-водитель зычно объявила:
   - Митюковский рынок!
   Половина пассажиров вагона, даже те, кому нужно  было  ехать  дальше,
выскочили вон, крича и угрожая  жаловаться  в  министерство  трамвайного
сообщения.  А  кондукторша-водитель  обругала  их  матерными  словами  и
перешла в кабину.
 
17 
 
   Позабытая всеми девушка с  фингалом  сошла  на  нужной  остановке  и,
отойдя к газетному киоску,  стала  перебирать  в  памяти  все  увиденные
образы. Немного подумав,  она  решительно  преобразилась  в  человека  с
сачком. Уж больно любопытным ей  показался  предмет,  что  он  держал  в
руках.
   Ожидая  автобуса,  человек  с  сачком  неподвижно  стоял   на   самом
солнцепеке, не прячась в тень.
   Проходившие мимо двое крепких парней остановились  под  козырьком  и,
заинтересованно поглядев на странного человека, о чем-то пошептались.
   - Эй, ботаник, сколько время? - спросил один из них.
   "Ботаник" понял, что обращаются именно к нему, однако лишь  покосился
в сторону насмешников и ничего не ответил.
   - Плохо слышишь, ботаник?
   Один из крепышей вышел на солнце и,  подойдя  к  человеку  с  сачком,
заглянул ему в лицо.
   - Чего молчишь, чудик? Сказал бы чего-нибудь.
   -  Митюковский  рынок!  -  неожиданно  закричал   "ботаник"   голосом
вагоновожатой.
   Стоявший возле него хулиган отпрыгнул так, будто его ужалила оса.
   - Митюковский  рынок  на  другой  линии,  -  сообщила  сопровождавшая
десятилетнего внука бабушка. Конопатый мальчик  самозабвенно  ковырял  в
носу и внимательно следил за уличным представлением.
   Заметив, что  оправившийся  после  испуга  хулиган  снова  собирается
пристать к "ботанику", мальчуган откашлялся и сказал:
   - На твое