нул тот. - Уйдет сейчас!
   - Пусть  уходит,  мы  его  уже  понаблюдали!  -  махнул  рукой  Леха.
Освобожденный Дроссель пулей вылетел из гаража.
   Притаившаяся за кустом Живолупова ошарашенно смотрела на пса, который
мчался прямо на нее.
   - Брыс-с-сь... - зашипела она. - Брысь, кому сказала!
   Однако Дроссель, ничего не видя и не слыша, врезался в агента  Зи-Зи,
да так сильно,  что  она  опрокинулась  на  спину  и  обронила  шапку  с
объективами и аудиопушкой.
   - Да  чтоб  тебя!  -  выругалась  старуха,  глядя  вслед  шалопутному
животному. Неожиданно толстый зад улепетывавшего  Дросселя  обрел  некую
воздушность и в следующее мгновение совершенно растворился.
   Собака пропала прямо на глазах у Живолуповой.
 
102 
 
   После того как Дроссель вырвался на свободу Сергей  и  Леха  перевели
дух и стали готовиться к мероприятию.
   Оба были взволнованы  до  слез  торжественностью  момента  и  уже  не
вспоминали о связанных с Дросселем недоразумениях.
   Первым делом Окуркин поинтересовался самочувствием  тыкликов,  но  те
заверили его, что видали чудовищ и пострашнее, а за дополнительную плату
обещали поймать этого зверя и принести хозяину шкуру.
   - Не надо, ребята. Он ведь просто собака, - отказался Леха. И,  глядя
на Серегу, добавил:
   - К тому же выполнял наше ответственное задание...
   Друзья рассмеялись.
   Накрывать "стол" решили  на  дне  железного  сейфа,  чтобы  в  случае
появления жен вовремя спрятать очевидные улики. Для тех  же  целей  были
приготовлены два куска  пеньковой  веревки,  пропитанной  дегтем,  чтобы
пожевать в целях устранения запаха.
   - Ну давай, товарищ,  по  маленькой,  -  с  легкой  дрожью  в  голосе
произнес  Окуркин.  Сергей  быстро  налил  спирт  в   два   стограммовых
стаканчика. Затем убрал кастрюлю на полку и снова вернулся к "столу".
   - За расширение нашего бизнеса, - торжественно провозгласил  Окуркин,
и они выпили.
   - Хорошо пошла, - чуть сипло  произнес  Тютюнин  и,  закусив  соленым
огурцом, добавил:
   - И как это Дроссель сапогом закусывал - я б так не сумел.
   - А ты посмотри на меня! - хохотнул Окуркин, демонстрируя  совершенно
босую ногу. - Он съел даже носок.
   - Хорошо еще, что не парадные, - заметил Тютюнин. - А то  бы  жена  с
тебя спросила.
   - Ой, спросила бы, - покачав головой, согласился Леха. - Парадные она
мне сама дарила. Ну чего, давай еще по разу?
   - Не вижу препятствий, - ответил Сергей и поднялся за кастрюлькой.
   Пока он наливал, Окуркин подобрал в  захламленном  углу  пару  зимних
калош и похвалился Сергею:
   - Смотри, даже блестят. Это еще тетка моя в семьдесят пятом  году  по
талонам десять пар получила, и,  что  интересно,  размер-то  практически
мой.
   - Ладно, не отвлекайся, а то остынет.
   - Твоя правда, товарищ,  -  улыбнувшись  счастливой  улыбкой,  сказал
Окуркин и поднял стаканчик. - Давай выпьем за науку.
   - А это на хрена? - не понял Сергей.
   - А потому, что таким способом, с помощью собак, наша  наука  шагнула
даже в космос.
   - С Дросселем она никуда бы не шагнула.  Его  ни  в  одну  ракету  не
засунешь.
   - Да, он в общем-то животина бесполезная. И зачем только таких  собак
делают?
   Они снова выпили и отметили, что пошло еще лучше, чем в  первый  раз.
Чувствуя, как на них накатывает хмель, размягчая  тело  и  душу,  друзья
вышли на воздух.
   - До чего же погодка нынче хороша, а, Серег?
   - Просто как на заказ,  -  согласился  Тютюнин  и  погладил  ладонями
живот. - Так бы и смотрел на этих людей вокруг, на эти дома с башенками,
на всадников, на черных быков...
   Тютюнин замолчал, они с Лехой одновременно посмотрели друг на друга.
   - Не та очистка, - высказал предположение Окуркин.
   - Теперь уже не важно, - вздохнул Тютюнин.
   Люди на базарной площади смотрели на двух незнакомцев с  подозрением.
Это и неудивительно, ведь все вокруг были наряжены в  темные  мешковатые
балахоны, а Леха и Сергей прибыли в штанах  и  в  рубашках  с  короткими
рукавами.
   Вокруг них стала собираться толпа, и ее сужающееся кольцо  не  сулило
путешественникам ничего хорошего.
   - Расходимся, граждане,  расходимся!  -  попытался  управлять  толпой
Леха, но это вызвало в толпе лишь краткое замешательство, а  затем  люди
снова начали наступать.
   Сергей и Леха пятились и пятились, пока не уперлись спинами в  связки
копченых колбас, свисавшие с деревянных крючьев.
   Тютюнин потянул носом и сглотнул слюну. Спирт разбудил в нем зверский
аппетит, а соленые огурцы, которыми он  закусывал,  только  усилили  это
состояние.
   - Сдается мне, что пахнет от  них  герцогом  Сармусом!  -  прошамкала
какая-то беззубая старуха в кожаном засаленном чепце.
   - Смерть шпионам Сармуса... -  негромко  сказал  мальчуган  с  дохлой
крысой на веревке.
   - На костер их! На костер! - крикнула толстая женщина,  и  вся  толпа
разразилась криками: "На костер! На костер!"
   - Ну конечно, разбежалися, - возразил Окуркин,  подбирая  с  прилавка
твердую и длинную, как палка, колбасину.  -  Пионеры,  блин,  костра  им
захотелось!
   Услышав такие непонятные речи, люди примолкли, и в наступившей тишине
послышался цокот копыт по мостовой. Несколько всадников  на  черных  как
смоль длинногривых лошадях стали расталкивать толпу,  покрикивая,  чтобы
"рвань" убиралась.
   - Именем марвиля Шонкура приказываю разойтись! -  кричал  верховой  в
черном, расшитом золотом мундире, в широкополой шляпе с  красным  пером.
Выглядел он очень представительно.
   - Кто вы и как сюда попали? -  едва  удерживая  норовистого  скакуна,
строго спросил всадник.
   - Вообще-то мы приезжие, - сказал Сергей.
   - Да, - подтвердил Леха. - Мы здесь ненадолго и скоро уедем.
   - Никуда вы не уедете, пока не получите разрешение  марвиля  Шонкура!
Здесь только он решает, кому ехать, кому оставаться, кому жить,  а  кому
умереть!
   - Ну ладно, - пожал плечами Тютюнин и миролюбиво улыбнулся.
   Между тем еще несколько всадников в таких же мундирах  и  с  красными
перьями на шляпах окружили незнакомцев, давая  понять,  что  у  них  нет
иного выбора, кроме подчинения.
   - Следуйте за мной во дворец  марвиля.  Он  сам  решит,  что  с  вами
делать.
 
103 
 
   Дворец правителя города и его окрестностей марвиля Шонкура размещался
в центре города  и  представлял  собой  неприступный  замок,  окруженный
двойным кольцом глубоких рвов.
   В  первом  рву,  заполненном  илистой  жижей,  плавали  длиннохвостые
зубастые твари, которые разрывали любого, кому выпадала  горькая  участь
свалиться в этот ров.
   В обычное время хвостатые хищники собирались возле подъемных  мостов,
ожидая, когда стражники бросят им костей или,  ради  развлечения,  живую
крысу.  Тогда  обитатели  рва  затевали  шумную   драку,   а   стражники
покатывались со смеха.
   Во втором рву воды не было, и все  его  дно  было  заполнено  острыми
каменными осколками, среди  которых,  словно  вечерние  тени,  струились
тысячи ядовитых змей.
   Сергей с Лехой полюбовались одним рвом, потом вторым,  заметили,  как
посматривают на них  вооруженные  алебардами  стражники,  и  поняли  без
особого труда, что дворцовые разбирательства  с  незнакомцами  частенько
заканчиваются как раз в одном из этих рвов.
   Преодолев второй ров, отряд прошел в узкие ворота, которые  закрылись
настолько поспешно, что едва не защемили хвост последней лошади.
   Лихо соскочив с коня, глава отряда передал поводья слуге и, посмотрев
на арестантов, объявил:
   - Сейчас вы предстанете перед марвилем Шонкуром Его суд будет  правым
и быстрым. Если вам не повезет, мужайтесь  и  не  опускайтесь  до  того,
чтобы лить слезы да ползать на коленях. На моей памяти это еще никому не
помогло. Напротив, вместо виселицы они прямиком шли  в  яму  со  змеями.
Если есть какие-то вопросы, задавайте их мне - Канту Дорнье.
   Тютюнин и Окуркин переглянулись. В такую передрягу они еще ни разу не
попадали.
   - А адвокатов у вас здесь нет, товарищ Дорнье?  -  осторожно  спросил
Сергей и по недоумению, написанному на лице  начальника  отряда,  понял,
что с адвокатами здесь туго.
   - Если других вопросов нет, следуйте за мной.
   Дорнье развернулся и зашагал к  длинной  каменной  лестнице,  которая
вела к парадному входу, украшенному потемневшими от времени колоннами.
   Сергей и Леха шли следом за  Кантом,  а  за  ними  шествовали  четыре
человека в черном и еще не менее дюжины стражников с алебардами, которых
Тютюнин заметил только сейчас.
   - Ты видел, как их много, Серег? - свистящим шепотом спросил Окуркин.
   - Да уж видел...  -  зло  прошипел  Тютюнин.  -  А  все  ты  -  давай
вымораживать, давай вымораживать... Вот сейчас тебя и подогреют, чтоб не
суетился...
   - А чего сразу я? Я в тебя заливал, что ли, этот спирт?
   Сергей ничего не ответил, придавленный тяжелыми сводами с закопченной
мозаикой.
   Блуждая взглядом по мозаичный  картинам,  он  без  всякого  удивления
подметил одну закономерность - на всех  картинах  кого-то  убивали.  Или
зверей на охоте, или людей в битве. Людей, правда, еще и вешали.
   - А я вот чего подумал, - снова заговорил Окуркин. - Вот  бы  бросили
нас к этим крокодилам, а действие спиртяги раз  бы  и  кончилось.  И  мы
сразу дома. Представляешь, как все эти топтуны удивились бы?
   - Слушай, Окуркин... Ты совсем, что ли, дурак? Ты чего это каркаешь?
   - Всем молчать перед Его Сиятельством полномочным марвилем  Шонкуром!
- громко провозгласил Кант Дорнье.
   Только сейчас Тютюнин заметил,  что  они  пришли  в  большой  зал.  У
дальней стены на возвышении, под множеством расшитых знамен  стоял  трон
марвиля.
   По обе его стороны располагались приближенные Сиятельного  Шонкура  -
по дюжине справа и слева. В отличие  от  скромно  одетого  марвиля,  они
выглядели подобно тропическим птицам.
   - Кого привел ты, Кант Дорнье? - спросил Шонкур.
   - Двух путников, мой господин. Чернь собиралась их побить, костром им
угрожала.
   - Костром? Тебе признаюсь я, что в том диковинного мало. Я  распустил
ее... Постой... Мне слышится или в самом деле стихами наша речь течет?..
Кант смущенно молчал.
   - Ну хорошо. Подведи их ближе  и  представь  мне.  Дорнье  подтолкнул
обоих путешественников и негромко спросил:
   - Как ваши имена?
   - Я - Сергей Тютюнин.
   - А я Алексей Окуркин. Женат. Ранее не судим.
   - Стойте, - скомандовал Кант, придержав их, затем выступил вперед  и,
указывая на Тютюнина, сказал:
   - Это благородный рыцарь Сирэй из Тютюна и его  безродный  оруженосец
Флекс.
   - А чего это он - рыцарь, а я, значит, безродный? -  пробурчал  Леха.
Тут он почуял запах жаркого, повертел головой и толкнул в бок Тютюнина.
   - Это у них столовка, что ли?
   - Заткнись... - краем губ приказал Сергей.
   - Какими подвигами славен твой род,  благородный  рыцарь?  -  скрывая
улыбку, спросил марвиль.
   Тютюнин задумался. Еще никогда ему не задавали таких вопросов.
   - Мой дед воевал во Вторую  мировую.  А  бабушка  была  санитаркой  в
госпитале. И еще батя одно время на автобазе парторгом работал,  но  его
за пьянку поперли. На пенсию ушел простым слесарем.
   Улыбка исчезла с лица марвиля, он вопросительно посмотрел на Канта.
   - Хотел бы я растолковать слова Сирэя из Тютюна.
   - О, речь его затейлива от ветра, он долго шел сюда и выбился из сил.
Но понял я, что...
   - Опять эта фигня со стихами, Кант! - перебил марвиль.  -  Давай  же,
говори обычным языком.
   - Короче, мой господин, дед Сирэя был славным воином, и  бабушка  его
была смелой женщиной - ухаживала за ранеными. А отец.., отец  возглавлял
союз рыцарей Зеленого  Парка,  но  вокруг  него  плелись  интриги,  коих
жертвою он пал...
   Шонкур сокрушенно покачал головой.
   - Это, по-твоему, обычный язык, Кант? "... Интриги, коих  жертвою  он
пал..."? Почему ты всегда говоришь то стихами, то такими вот непонятными
забубенциями? Ты ведь старшина дворцовой службы безопасности. Твое  дело
головы рубить, железом, понимаешь, жечь измены. А  ты  -  "..,  интриги,
коих жертвою он пал..." Шонкур замолчал, в зале повисла тишина.
   - Что за обувь  на  вашем  оруженосце,  рыцарь  Сирэй?  -  неожиданно
спросил марвиль.
   - Калоши.
   - Хороший ответ. И главное, без стихов. Марвиль поерзал на  неудобном
троне, потом снова заговорил:
   - Судя по вашему виду, рыцарь, и по виду вашего  оруженосца,  подвиги
не принесли вам достатка. Да и славы - ведь я ничего не слышал  о  Сирэе
из Тютюна. Скорее всего вы просто бродяги, а значит, по  законам  нашего
города и его окрестностей вас бросят в один из рвов - вы можете выбрать,
в  какой  именно.  Но  есть  и  другие  способы   урегулирования   этого
недоразумения...
   - Огласите, пожалуйста, весь список!  -  попросил  Леха,  чем  вызвал
замешательство в рядах приближенных марвиля.
   - Ударьте его ножнами... - подсказал Сергею  Кант.  -  Оруженосец  не
может подавать голос.
   - Ну у меня нет ножен.
   - Возьмите... - Дорнье подал Тютюнину  крепкие  деревянные  ножны  от
кинжала. Сергей размахнулся и с удовольствием долбанул Леху по башке.
   - Ой! - вскрикнул Окуркин и схватился за голову, а Шонкур засмеялся и
сказал:
   - Что, холоп, вспомнил господскую руку? Честное слово,  мне  нравятся
эти ребята, и если бы не необходимость...  -  Тут  марвиль  вздохнул  и,
махнув рукой, произнес:
   - Ладно, так уж и быть - оглашаю весь список. А состоит он только  из
одного пункта. Тут недалеко, один день пути, живет дракон.
   - Дракон? - не удержавшись переспросил Сергей.
   - Да, самый настоящий. Так вот он, благородный рыцарь  Сирэй,  десять
лет назад украл мою сестру, принцессу Глоссарию, и теперь  держит  ее  в
своей пещере... Думаю, вы понимаете, что мое братское  сердце  буквально
разрывается  от  отчаяния,  когда  я  представляю,  что  он  там  с  ней
выделывает. А он, по моим сведениям, выделывает... Одним словом, от  вас
требуется поехать к дракону, найти его, навязать ему драку и  быстренько
отрубить мерзавцу голову. Пленных не брать,  кроме,  разумеется,  сестры
моей Глоссарии. Задача ясна?
   - Да, - тупо кивнул Серега, не вполне понимая, как он  будет  убивать
дракона.
   - Разумеется, в этих подштанниках, что на вас сейчас,  рыцарь  Сирэй,
вы  воевать  не  поедете.  Мы  дадим  вам  кожаные  штаны  со  стальными
накладками, кирасу, шлем, замечательный меч,  надежный  щит  и  чудесные
звонкие шпоры. Разумеется, конь будет прилагаться. И разумеется,  полная
амуниция и горбатый мул для  вашего  оруженосца.  Для  этого  раздолбая,
разумеется.
   - Вы очень добры, э-э.., мой господин, - сказал Сергей, понимая,  что
говорить что-то нужно.
   - Господином назовете меня,  когда  возвратитесь  с  победой,  рыцарь
Сирэй, вот тогда я зачислю вас в свой штат.
   На этот раз Тютюнин молча поклонился.
   - Если вы, рыцарь Сирэй,  думаете,  что  сможете  сбежать  и  пропить
доспехи и лошадь в первой  же  деревне  герцогства  Сармусского,  то  вы
ошибаетесь. Вместе с вами поедет мой добрый Кант Дорнье с десятком своих
молодцов. Они проследят, чтобы вы не уклонялись от поединка и в точности
выполнили условия договора. Вы мне - мою сестру,  а  я  вам  -  жизнь  и
успешную карьеру. Мое слово тверже кремня,  я  никогда  не  вру,  можете
спросить у любого из моих людей - ни одна сволочь не  отважится  сказать
вам, что это не так. Поэтому будем считать, что я говорю правду.
 
104 
 
   После этого напутствия Сергея и Леху отвели на конюшню, где накормили
плебейской похлебкой из бобов с мясом.
   Дворовые слуги с интересом следили за двумя странными незнакомцами, а
одна рыжая девка то и дело подмигивала Тютюнину и  этим  напоминала  ему
врачиху Свету.
   - Я чего-то так ничего и не понял, Серег, -  сказал  Леха,  облизывая
ложку  после  того,  как  они  съели  первое.  -  Чего  ихний   директор
навыдумывал, драконы какие-то?
   - Сестру свою хочет вызволить. Она у дракона в  пещере  двадцать  лет
живет.
   - Настоящего дракона! - Леха ударил себя по колену. - И  на  кой  нам
это развлечение? Это же не сказки - здесь  дракон  и  с  зубищами,  и  с
лапищами. Сожрет без соли и спасибо  не  скажет...  И  потом,  Серег,  -
Окуркин понизил голос, -  она  ж  там  двадцать  лет  прожила  -  небось
привыкла уже.
   - Чего ты мне это говоришь? Пойди самому Шонкуру пожалуйся.  Он  тебе
сразу выбор предоставит - к змеям или к крокодилам.
   - Как я с этим Швондером буду разговаривать? Я же холуй господский, а
ты рыцарь, блин, печального образа... - В голосе Окуркина звучала  обида
от того, что Серегу  посчитали  человеком  благородным,  а  его  -  Леху
Окуркина, потомственного пролетария, фотография которого висела на доске
почета ложкоштамповочного предприятия, - записали в слуги.
   "Это из-за калош, - сказал себе Леха. - И еще штаны на мне грязные, а
Серега-то в чистом прибыл..."
   После похлебки с кухни принесли остатки пшенной каши с медом, которой
Леха съел аж две тарелки.  Голубоглазая  кухонная  работница  с  улыбкой
подкладывала ему добавки, и Окуркин не удержался, чтобы не  ухватить  ее
за зад.
   Работница  отскочила  от  Лехи  и  залилась  счастливым  смехом.  Это
Окуркину здорово подняло настроение.
   - Знаешь, рыцарь, - вытирая руки о поданную салфетку,  сказал  он.  -
Если б не эти дела  с  драконом,  я  бы  здесь  с  удовольствием..,  гм,
погостил. Девки тут - продукт высшего качества.
   Окуркин  заметил,  что  ущипнутая   им   девица   выглядывает   из-за
деревянного столба, и сделал вид, что собирается встать.
   Девица радостно захихикала и убежала.
   - Если господа насытились, их ждет Кант  Дорнье,  -  многозначительно
произнес старший конюх, которому  не  нравилось,  что  в  его  трапезной
кормят каких-то оборванцев.
   - А мороженое есть? - спросил Леха.
   - Мороженое - особое блюдо, доступное только самому марвилю.
   - Ну и ладно, - легко отказался Окуркин, поскольку съел столько,  что
едва мог двигаться.
   Старший конюх проводил их на явор и передал в  руки  двух  человек  в
черном, широкоплечих и невозмутимых.
   - Следуйте за нами, рыцарь Сирэй, - сказал один из них. - Мы проводим
вас в оружейное хранилище.
   - Мы не возражаем! - за своего "господина"  ответил  Леха  и  зевнул,
чувствуя, что из-за временной разницы его одолевает сонливость.
 
105 
 
   Оружейным залом оказалась большая круглая комната,  расположенная  на
самом верху сторожевой башни.
   Винтовая лестница, по которой пришлось  подниматься  Лехе  и  Сергею,
казалось, никогда не кончится, а после сытного обеда подниматься по  ней
было вдвойне тяжело.
   В зале их уже ожидали Кант Дорнье и какой-то сухой старик с  длинными
седыми волосами.
   - Вот это и есть рыцарь Сирэй, мастер Гофт, а с ним его оруженосец.
   - Щупловат, - заметил старик и, подойдя к Сергею, начал ощупывать его
руки и ноги.
   Тютюнин слегка опешил, не зная, как это  воспринимать  -  то  ли  как
оскорбительные действия, то ли как  медицинский  осмотр.  Впрочем,  лицо
старшины Дорнье оставалось невозмутимым. А стало быть, никакого  подвоха
не ожидалось.
   - Должно быть, у вас давно не было практики, рыцарь Сирэй,  -  сделал
вывод старик. - Ваши мышцы дряблы, и подобрать вам  легкое  и  в  то  же
время эффективное оружие будет не  так  легко.  Что  из  представленного
здесь привлекает вас?
   Мастер Гофт обвел  рукой  стены  зала,  увешанные  мечами,  секирами,
витыми пиками и кистенями.
   - Вот этот мне нравится,  -  сказал  Серега,  указывая  на  узкий,  в
полторы руки длиной, меч с красивой зеленоватой рукояткой.
   - Хороший выбор, рыцарь, - улыбнулся старик и, подойдя к стене,  снял
выбранное оружие. Затем взял его в руку  и,  совершенно  неожиданно  для
своего возраста и вида, сделал несколько быстрых  взмахов,  демонстрируя
искрящуюся сталь в действии.
   - Хороший выбор, - повторил он и подал оружие Сергею.
   Тютюнин взял меч за удобную рукоятку  и  сразу  ощутил  себя  рыцарем
Сирэем,  а  не  приемщиком  "Втормехпошива".  Эта  штуковина   мгновенно
изменила его и внешне