инстинкт.   Повинуясь  этим   "голосам",   Жанна  выступала  как
воительница и, опираясь на них же, предстала перед трибуналом инквизиции. Ни
один вопрос из заданных ей на процессе не был прост,  все они, в отдельности
и вместе взятые, были цепью гнусной провокации. Величие народной героини, ее
душевная сила предстают во весь рост именно на этих страницах.
     Стилистический прием повествования от лица секретаря Жанны д'Арк сковал
возможности М.Твена-художника во  многих отношениях.  Вся  повествовательная
манера  стала  несколько  субъективной,  а  сатирическому дарованию  М.Твена
труднее было  развернуться.  Именно от  сатиры этот "Вольтер Америки" должен
был воздерживаться в тех описаниях суда над Жанной, которые давались от лица
ее секретаря.
     Процесс 1431 года был первым, но не единственным процессом Жанны д'Арк.
После того как народная героиня была признана ведьмой и  сожжена,  создалось
определенное неудобство для короля.  Ведь он-то  получил державу из ее рук и
благодаря ей.  Народ неизменно считал ее спасительницей Франции. Вот почему,
оглядевшись,  власти в  1456  году инсценировали новый процесс,  на  котором
прежний  приговор  был  объявлен  "несправедливым,  скандальным и  позорящим
королевскую корону".  Маркс писал по этому поводу:  "Впоследствии Карл VII и
его  канальи вынуждены были ради народа сделать кое-что  для "восстановления
чести" Жанны" [Архив Маркса и Энгельса, том VI, стр. 329].
     "Непогрешимая святая римско-католическая церковь" молчаливо согласилась
с  новым процессом 1456  года,  на  котором виновными в  гибели национальной
героини были объявлены Кошон и его подручные.  Но долго еще,  очень долго та
же церковь -  фактически расправившаяся с Жанной - так и не признавала ее. И
только  в  начале  XX  столетия  римско-католическая  церковь  нашла  нужным
причислить  Жанну  д'Арк  к  лику  святых.  Все  это  еще  раз  подчеркивает
неслыханное ханжество церковников.
     Но в памяти народной образ Жанны д'Арк всегда оставался величавым.  И с
этим  считались  многие  писатели.   Образ  Жанны  д'Арк  -  один  из  самых
поэтических в  своем  героизме образов  народных героинь в  мировой истории.
Естественно,   что   начатое   легендой  ее   воплощение  в   литературе  не
прекращается.  У  М.Твена в  этой теме были предшественники и последователи.
Полемизируя с верноподданным Шапленом, Вольтер в "Орлеанской Деве" оставил в
стороне историческое подвижничество Жанны  д'Арк и  выполнил совершенно иную
задачу: задачу разоблачения культа святых. Поучительно вспомнить, что тот же
Вольтер отмечал: "Жанна мужественная девушка, которую инквизиторы и ученые в
своей трусливой жестокости возвели на костер".
     С  Фридриха  Шиллера  начинается романтическая трактовка  образа  Жанны
д'Арк,  при  которой  в  жертву  идеалистическому  понятию  вины  приносится
историческая достоверность.  В одном из писем П.  И.  Чайковский, написавший
оперу "Орлеанская Дева" на слова Ф.  Шиллера, выразительно наметил поворот к
реалистическому изображению Жанны д'Арк:  "Тема "голосов" перенесена с небес
на землю и вещается уже не ангелами, а человеком".
     Книга  М.Твена  занимает видное  место  именно  в  ряду  реалистических
произведений мировой литературы,  посвященных истории Жанны д'Арк.  И  после
М.Твена  многие выдающиеся писатели обращались к  этому  богатейшему сюжету.
"История Жанны д'Арк" А.  Франса -  это  история о  том,  как эгоистические,
беспринципные  правящие   круги   политиков  различных  партий   втянули   в
политическую интригу,  а  затем  погубили  наивную  и  славную  крестьянскую
девушку",  - писал А. В. Луначарский в предисловии к русскому переводу книги
А. Франса.
     Если  А.Франс  в  своей  "Истории Жанны д'Арк",  оснащенной богатейшими
источниками,  явился  продолжателем вольтеровской традиции  разработке  этой
темы,  то  Б.  Шоу ближе к  М.Твену.  В  изображении выдающегося английского
драматурга Жанна - богатая натура, которой присущ природный ум. Ее "голоса",
как объясняется уже в первой сцене пьесы Б. Шоу, отзываются в ней самой, это
голоса земли,  на которой она трудилась.  Ее судили,  -  заключает Шоу, - по
букве законов, но не по законам народной жизни.
     "Патриотизм Жанны д'Арк -  патриотизм французской крестьянки, покинутой
ее королем и сожженной церковью на костре, пронизывает всю нашу историю, как
яркий луч света",  -  писал М.  Торез в  книге "Сын народа" [М.  Торез.  Сын
народа, М., 1950, стр. 98-99].
     Тема  подвига  Жанны  д'Арк  продолжает  оставаться  неистощимой  темой
современной литературы и искусства.
     В  1940  году  вышел в  свет  роман "Симона" Л.  Фейхтвангера,  героиня
которого опять слышит в  "голосах" свое призвание к  подвигу во  имя свободы
народа. Эпиграфом к роману стоят так часто звучавшие еще у М.Твена слова: "Я
пришла,  чтобы  утешить слабых  и  угнетенных..."  Вместе  с  Б.  Брехтом Л.
Фейхтвангер написал пьесу  "Сны  Симоны  Машар",  героиня которой -  простая
французская девушка  нашего  века  -  вступает  в  конфликт  с  современными
пособниками иноземных захватчиков-французскими коллаборационистами.
     Само  соприкосновение  с   темой  подвига  Жанны  д'Арк  подымает  даже
буржуазных писателей над  уровнем  развлекательной или  манерной литературы.
Так,   положительно  оценивается  театральной  критикой  пьеса  современного
французского драматурга Жана  Ануйя  "Жаворонок",  героиней которой является
патриотка из Домреми. Поэт-коммунист Луи Арагон говорит: "Откликается полная
слез старина,  Жанна д'Арк сновидениями потрясена".  Вдохновляемый подвигами
Лоран Казановы и  тысяч других патриоток,  Л.  Арагон в  примечании к  своей
"Легенде о  Габриэле Пери" заметил:  "Эта легенда дошла до  автора через два
года после смерти мученика,  видоизменившаяся,  как  это  всегда случается с
легендами в  наши дни так же,  как во времена Песни о Роланде,  трубадуров и
преданий,   переходивших  из  уст  в  уста  по  всей  Франции,  тогда  также
опустошенной и отданной во власть солдатне и химерам" [Л.  Арагон. Избранные
стихи, М., 1946, стр. 75-76].
     И в наши дни,  когда национальная независимость Франции слепо предается
господствующими классами, когда солдаты бундесвера топчут французскую землю,
французские патриоты повторяют за своим поэтом:

     Вернула партия мне чувства славных дней.
     Роланд трубит в свой рог, на битву скачет Жанна,
     Героев времена воскресли в партизанах;
     И в будничных словах я слышу звон мечей,
     Вернула партия мне чувство славных дней.
     [Л. Арагон. Избранные стихи, М., 1946, стр. 75-76]

x x x

     Наш советский читатель чутко воспринимает патриотическую и  героическую
тему в  литературе всего мира.  Поэтому в глазах нашего читателя книга Марка
Твена  о  Жанне  д'Арк приобретает отнюдь не  чисто исторический интерес.  С
кислой  миной  отмечают  современные  американские  исследователи,   что   в
Советском Союзе М.Твен пользуется вниманием совершенно удивительным по своим
масштабам и не меньшей симпатией. Мы горды тем, что в сознании нашего народа
Твен-юморист  отнюдь  не  заслоняет  собой  Твена-сатирика,   что  советский
читатель высвобождает восприятие этого выдающегося писателя из плена "чистой
развлекательности",  что,  как оттенял Теодор Драйзер,  нам близок в Твене и
его  "затаенный дар,  его  талант изображать мрачное и  разрушительное,  его
лирические и скорбные размышления о смысле и бессмысленности жизни,  а также
сила и  ясность его  реализма и  критики".  Все  эти  стороны его  дарования
находили  свое  отражение  не  только  в   таких  опубликованных  при  жизни
произведениях,  как  "Жанна д'Арк",  "Человек,  который совратил Гедлиберг",
"Таинственный незнакомец",  "Что такое человек",  но и  в его переписке и во
все  еще не  опубликованной "Автобиографии".  Это отмечалось Т.  Драйзером в
1935  году,  то  есть  тогда,  когда,  согласно завещанию М.Твена,  все  его
рукописи должны были быть опубликованы.  Но и  по сей день далеко не все его
произведения опубликованы.  А виной этому только те силы,  которые хотели бы
оградить читающую публику от  Твена "во гневе",  то есть от Твена-демократа,
от  Марка Твена,  который любим нашим читателем как создатель образов героев
из народа -Тома, Гека и Жанны д'Арк.

Д.ФАКТОРОВИЧ


     ИСТОЧНИКИ,  ПО КОТОРЫМ ПРОВЕРЯЛАСЬ ДОСТОВЕРНОСТЬ ПОВЕСТВОВАНИЯ: [Список
литературы предпосылается роману самим автором М.Твеном]

     Ж.Э.Ж.Кишера, Осуждение и оправдание Жанны д'Арк.
     Ж.Фабр, Осуждение Жанны д'Арк.
     Г.А. Валлон, Жанна д'Арк.
     М.Сепэ, Жанна д'Арк.
     Ж.Мишле, Жанна д'Арк.
     Берриа де Сен-При, Семья Жанны Д'Арк.
     Графиня А. де Шабанн, Лотарингская Дева.
     Монсеньер Рикар, Блаженная Жанна д'Арк.
     Лорд Рональд Гауэр, Жанна д'Арк.
     Джон О'Хаган, Жанна д'Арк.
     Дженет Таки, Дева Жанна д'Арк.


     Жене моей - Оливии Ленгхорн Клеменс эту книгу в день двадцатипятилетней
годовщины  нашей  свадьбы  (1870-1895)  в  знак  благодарного  признания  ее
неутомимой  и   бессменной  службы  в  качестве  литературного  советчика  и
редактора посвящаю

     Автор


     Обратите внимание на  одну важную особенность.  Среди мужчин и  женщин,
чьи имена значатся в  анналах истории,  Жанна д'Арк -  единственный человек,
который в  свои семнадцать лет  занимал пост главнокомандующего вооруженными
силами страны.

     ЛАЙОШ КОШУТ {Прим. стр.17}


     ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА {Прим. стр.19}

     Чтобы   дать   правильную  оценку   характера   какой-либо   выдающейся
исторической личности,  необходимо подходить к  ней с меркой ее эпохи,  а не
нашей собственней.  Если подходить к ней с меркой какого-то одного столетия,
то  самые благородные характеры более давних времен теряют свой блеск;  если
рассматривать знаменитых людей с позиций сегодняшнего дня,  то,  пожалуй, не
найдется ни одной личности,  жившей четыре-пять столетий тому назад, которая
бы  выдержала  испытания  во  всех  отношениях.   Но  образ  Жанны  д'Арк  -
единственный и  неповторимый.  К нему можно приложить мерки всех времен,  не
рискуя  ошибиться.  С  точки  зрения любой  эпохи  он  одинаково безупречен,
идеально прекрасен;  он и сейчас стоит на высоте,  недосягаемой для простого
смертного.
     Если  принять  во  внимание,   что  ее  век  был  самый  грубый,  самый
испорченный,  самый развращенный из всех мрачных веков истории, то нельзя не
удивляться чуду,  -  как  такая  почва  могла  вырастить такой  дивный плод.
Контраст между ней и ее веком - это контраст между днем и ночью. Жанна д'Арк
была правдива,  в  такие времена,  когда ложь была обычным явлением в  устах
людей;  она была честна,  когда целомудрие считалось утерянной добродетелью;
она твердо держала свое слово,  когда ни от кого нельзя было ждать верности;
она отдавала свой великий ум великим помыслам и  великой цели,  когда другие
великие умы  растрачивали себя на  пустые прихоти и  жалкое честолюбие;  она
была  скромна,  добра,  деликатна,  когда грубость и  необузданность,  можно
сказать,  были всеобщим явлением;  она  была полна сострадания,  когда,  как
правило, всюду господствовала беспощадная жестокость; она была стойка, когда
постоянство было даже неизвестно,  и  благородна в такой век,  который давно
забыл,  что  такое благородство;  в  своих убеждениях она  была тверда,  как
скала,  в то время,  когда люди ни во что не верили и все попирали; она была
непоколебимо верна  в  век,  пропитанный до  мозга костей вероломством;  она
сохраняла  свое  личное  достоинство  незапятнанным  в   век  раболепства  и
низкопоклонства;  она  была воплощением неустрашимого мужества в  то  время,
когда надежда и  мужество иссякли в  сердцах ее соотечественников;  она была
безупречно чиста  душой и  телом,  когда общество даже  в  высших слоях было
растленным и духовно и физически, - и всеми этими добродетелями она обладала
в  такое  время,  когда преступление было  обычным явлением среди монархов и
принцев и  когда самые высшие чины христианской церкви повергали в ужас даже
это  омерзительное время зрелищем своей гнусной жизни,  полной невообразимых
предательств, убийств и скотства.
     Жанна  д'Арк  была,   пожалуй,   единственной  бескорыстной  личностью,
когда-либо засвидетельствованной историей.  Ни  малейших следов или  намеков
своекорыстия нельзя  найти  в  ее  словах  и  поступках.  Когда  она  спасла
бездомного короля от нищенского прозябания и возложила корону на его голову,
ей  предлагали награды и  почести,  но она все отвергла и  не пожелала взять
ничего.  Для себя она просила у  короля только одного:  разрешения вернуться
домой, в родную деревню, чтобы по-прежнему пасти овец, ежедневно чувствовать
объятия  рук  матери  и  помогать  ей  в  домашнем хозяйстве.  Дальше  и  не
устремлялись личные помыслы и  желания этого  блестящего вождя  победоносных
войск, соратника принцев, кумира восхищенного и благодарного народа.
     Подвиг Жанны д'Арк можно смело назвать беспрецедентным в  истории,  тем
более,  если принять во внимание,  в  каких условиях он был совершен,  какие
препятствия  встречались  на  ее  пути  и   какие  средства  имелись  в   ее
распоряжении.  Цезарь шагал далеко,  но  он одерживал свои победы при помощи
прекрасно обученных,  надежных римских ветеранов; сам он тоже был прекрасным
воином.  Наполеон стирал с лица земли самые дисциплинированные армии Европы,
но  он  также был  опытным солдатом и  начал свое  дело с  преданными родине
батальонами,  воспламененными чудодейственным духом Свободы и Революции, - с
энергичными  подмастерьями великого  военного  ремесла,  а  не  со  старыми,
упавшими  духом  недобитыми  войсками,   давно  пришедшими  в   отчаяние  от
бесчисленных поражений на протяжении целого столетия.  А Жанна д'Арк,  сущий
ребенок,   невежественная,   неграмотная,   простая,   никому  не  известная
деревенская девушка,  без  связей и  влияния,  застала свою великую родину в
цепях,  поверженной, беспомощно и безнадежно стонущей под чужеземным игом, с
разоренной казною,  с разбежавшейся в страхе армией, с оцепеневшими умами, с
умершим мужеством в  сердце народа за эти долгие годы насилия и  притеснения
как со  стороны захватчиков,  так и  со  стороны собственных угнетателей,  с
запуганным королем,  который покорился своей участи и приготовился бежать из
своей страны;  Жанна д'Арк прикоснулась своей рукой к  этому трупу нации,  и
народ воспрянул и последовал за нею.  Она повела его от победы к победе, она
изменила  ход  Столетней войны,  она  нанесла  смертельный удар  английскому
могуществу и  умерла заслуженно называемая Освободительницей Франции -  имя,
которое осталось за ней и по сегодняшний день.
     И в награду за все это французский король,  которого она короновала, не
проявил  никакого  участия,   когда   французские  церковники  схватили  эту
благородную девушку, невиннейшее, прекраснейшее, восхитительнейшее создание,
когда-либо существовавшее во все века, и заживо сожгли ее на костре.


     ОСОБЕННОСТЬ ИСТОРИИ ЖАННЫ Д'АРК

     Подробности жизни  Жанны  д'Арк  составляют биографию  исключительную в
сравнении с другими мировыми биографиями в одном отношении: это единственная
история человеческой жизни,  дошедшая до  нас из-под присяги,  единственная,
дошедшая  до  нас  со  свидетельской скамьи.  Официальные отчеты  о  Великом
процессе 1431  года и  о  Процессе реабилитации,  который состоялся четверть
века спустя, хранятся до настоящего времени в Национальном архиве Франции, и
они с замечательной полнотой подтверждают факты из ее жизни. Ни одна история
жизни,   протекавшей  в   столь  отдаленную  эпоху,   не  изложена  с  такой
достоверностью и убедительностью, как история Жанны д'Арк.
     Сьер  Луи  де   Конт  в   своих  "Личных  воспоминаниях"  верен  фактам
официальной  биографии  Жанны  д'Арк,   и,  по  крайней  мере,  в  этом  его
воспоминания  безупречны  и  заслуживают  доверия;   но  множество  деталей,
сообщаемых им, остаются на его совести.

                   ПЕРЕВОДЧИК


КНИГА ПЕРВАЯ. В ДОМРЕМИ



Глава I

     Сьер Луи де Конт своим правнучатным племянникам и племянницам

     Теперь год 1492.  Мне восемьдесят два года.  То,  о чем я собираюсь вам
рассказать, я сам пережил и видел собственными глазами в детстве и в юности.
     Во всех рассказах,  песнях и исторических трудах о Жанне д'Арк, которые
вам  и   всему  миру  доводилось  слушать,   читать  и  изучать  по  книгам,
напечатанным позднее более усовершенствованными способами, упоминается и обо
мне,  сьере Луи де Конте.  Я  был ее пажом и  секретарем.  Я  был при ней от
начала до конца.
     Вырос я в одной деревне с нею.  Я играл с ней каждый день, когда мы оба
были еще детьми,  точно так же,  как и  вы  играете со  своими сверстниками.
Теперь, когда мы сознаем ее величие, когда ее шля гремит во всем мире, может
показаться странным,  что все, о чем я рассказываю, сущая правда; это похоже
на тусклую,  ничтожную свечку,  рассуждающую о вечно сверкающем солнце: "Оно
было моим сверстником и закадычным другом, когда мы оба были свечками".
     Но все же это сущая правда, как я и сказал. Я был ее товарищем в играх,
а  на  войне сражался рядом с  нею.  До  сегодняшнего дня  отчетливо и  ярко
сохранились в моей памяти ее прекрасный, светлый образ, ее изящная маленькая
фигурка;  вот она,  с  отброшенными назад волосами,  в  серебряной кольчуге,
прильнула грудью к шее коня и мчится в атаку во главе французской армии, все
дальше и  дальше врезается в  гущу  боя  и  порою  почти  исчезает из  вида,
скрываясь за головами коней, за поднятыми мечами, за развевающимися на ветру
перьями шлемов и  за преграждающими путь щитами.  Я  был с  нею до конца,  и
когда  наступил тот  черный день,  который ляжет  неизгладимым пятном на  ее
убийц в сутанах {Прим. стр.25}, этих французских рабов Англии, и на Францию,
оставшуюся  безучастной  и   не  предпринявшую  ни  малейшей  попытки  к  ее
освобождению,  -  моя рука была последней, которой Жанна д'Арк коснулась при
жизни.
     Проходили годы и десятилетия,  и образ чудесной девушки, промелькнувшей
метеором на военном горизонте Франции и  исчезнувшей в  дыму инквизиторского
костра,  отодвигался все дальше и  дальше в  прошлое и  становился все более
поразительным своей необычностью,  священным,  трогательным и прекрасным.  И
только теперь я полностью понял и осознал,  кем была она,  -  благороднейшим
существом, когда-либо жившим на свете после Сына божьего.



Глава II

     Я,  сьер Луи де Конт,  родился в Невшателе 6 января 1410 года,  то есть
как раз за  два года до рождения Жанны д'Арк в  Домреми.  Моя семья бежала в
эти отдаленные районы из-под Парижа в начале столетия. По своим политическим
убеждениям мои  родители  были  арманьяками-патриотами {Прим.  стр.26}:  они
горой стояли за своего французского короля, хотя он не отличался ни умом, ни
способностями.  Бургундская партия,  поддерживавшая англичан,  обобрала моих
родителей до  нитки.  Она отняла у  нас все,  кроме дворянского титула моего
отца;  поэтому,  поселившись в  Невшателе,  он жил в  бедности,  печальный и
одинокий.  Но зато политическая атмосфера,  в которой он очутился,  пришлась
отцу  по  вкусу,  а  это  много значило.  Покинув край,  населенный фуриями,
безумцами,    дьяволами,    где   кровопролитие   было   одним   из    видов
времяпрепровождения и  где ни один человек не чувствовал себя в безопасности
ни на минуту,  отец попал в сравнительно спокойный уголок. В Париже по ночам
бушевала чернь;  она грабила,  жгла, убивала беспрепятственно и беспрерывно.
Солнце всходило над  разрушенными,  дымящимися зданиями,  над изуродованными
трупами,  которые валялись везде  на  улицах,  раздетые донага  ворами:  они
довершали грязное дело черни.  Ни  у  кого не хватало смелости подбирать эти
тела для погребения; трупы разлагались, и это грозило вспышкой чумы.
     И чума вспыхнула. Эпидемия уносила людей; они гибли