сть  будет  рыба.  Если  Джордж
говорит, что она хороша, значит, так и  есть.  Вас  не  смутит,  если  я
закажу гамбургер?
   - Нет.
   - Блестяще! Тогда заметано.
   Но Алессандра покачала головой:
   - Рыба не подойдет. Знаю, что в меню этого нет, но, может, они  могли
бы прислать кусочек жаренного на гриле цыпленка? Без всяких  приправ.  И
салат...
   - Здесь не подают такого ленча, как в фешенебельном загородном клубе,
- перебил Гарри. - Вы спасаетесь от Майкла  Тротта,  и  потому  в  ваших
интересах держаться тише воды, ниже травы, а это  означает,  что  вы  не
будете создавать лишних проблем для здешних поваров, не станете для  них
гвоздем в заднице. Меню не такое уж бедное. Выберите что-нибудь из него.
   - Но здесь во все блюда входит сыр, или жирные сливки, или...
   - Рискните! Ну наберете немного калорий. После этого взрыва и  такого
стресса вы заслуживаете маленького праздника.
   - Я не могу...
   - Конечно, можете.
   - Нет, - сказала Алессандра. - Вы не понимаете. У  меня  аллергия  на
молоко и все  молочные  продукты.  Слово  "анафилаксия"    что-нибудь  значит
для вас?
   - О черт! - выругался Гарри.
   - Ана... что? - спросил Джордж.
   - Филаксия, - подсказал Гарри. - Это значит, что, если наша принцесса
ненароком проглотит что-нибудь молочное, она может скапуститься. У  моей
кузины, родственницы бывшей жены, было такое же неприятие арахиса.  Если
бы в какой-нибудь пище оказалось  арахисовое  масло,  ну  хоть  четверть
чайной ложки, она могла бы умереть через несколько минут.  Кузина  везде
носила с собой шприц с адреналином, чтобы  впрыснуть,  если  почувствует
приближение этого состояния.  Предполагалось,  что  это  даст  ей  время
добраться до больницы.
   - Это "айпи-пен", - сказала Алессандра. - Мой остался в сумочке.
   - А сумочка со всем содержимым сгорела... - невольно вздохнул Гарри.
   - Я подумала, что важно иметь  такую  вещь,  поэтому  включила  ее  в
список.
   Гарри взял у нее список л быстро пробежал глазами.
   - Господи! - Он перевернул листок, но на обратной его стороне  ничего
не было написано. - Это все? Я хочу сказать, что  вы,  вероятно,  забыли
включить сюда авиабилет до Парижа и своего ручного хорька. А как  насчет
афиши с портретом Джона Траволты и его  автографом,  который  вы  всегда
мечтали иметь?
   Алессандра почувствовала, что краснеет. Ее  список  был  длинным,  но
ведь он просил ее включить в него все необходимые вещи...
   - Если это так сложно... - начала она.
   - Чепуха! Вовсе нет, - отозвался Гарри, передавая список  Джорджу.  -
Никаких сложностей. У ФБР хватит денег,  чтобы  заплатить  за  три  пары
новых туфель. Нам совершенно  незачем  покупать  такие  безделушки,  как
пули, например.
   Вместо того чтобы смолчать, как она делала все годы,  что  прожила  с
Гриффином, Алессандра на этот раз позволила себе взорваться.
   - Я не знаю правил, - сказала она с досадой. -  И  не  рассчитывайте,
что я смогу играть в ваши игры. У меня нет одежды. Мне нечего обуть. Мне
нужны легкие туфли вроде теннисных, а также какая-нибудь обувь к  платью
и сапожки на случай дождя.
   - Я не думаю, что все это такие же необходимые вещи,  как,  например,
зубная щетка или дезодорант. - Гарри  взял  список  из  рук  Джорджа.  -
Зачем,  вам,  к  примеру,  "нейтрогенное"  мыло?  Почему  вы  не  можете
пользоваться тем, что дают в отеле? И что вы, черт  побери,  собираетесь
делать с лосьонами трех разных сортов?
   - Один ночной, другой дневной для защиты кожи от солнца, а третий для
рук. А вообще-то это не ваше дело.
   Ей приятно было не только позволить себе вспылить, но и показать свое
раздражение. Но Гарри, казалось, не обратил  на  ее  гнев  ни  малейшего
внимания.
   - Отныне, - сказал он, -  и  до  тех  пор,  пока  вы  не  включены  в
Программу защиты свидетелей, все, что вы захотите сделать,  даже  каждый
глоток  воздуха,  который  вы  вдохнете,  будет  моим  делом.  Я  обязан
додержать вас  до  этого  момента  в  целости  и  сохранности,  живой  и
невредимой. - Гарри сел, потирая лоб, как делают при  головной  боли.  -
Было бы нелепо рассчитывать, что вы держали в секрете свою  аллергию  на
молочные продукты от всех, включая и своего бывшего мужа?
   Вопрос показался Алессандре настолько глупым, что  она  не  удостоила
его ответом. Гарри посмотрел на нее с мягкой, необидной насмешкой.
   - Да, прошу прощения. Глупый вопрос. - Он вздохнул.  -  Итак,  у  нас
есть основания полагать, что Майкл Тротта знает об этом.  Все,  что  ему
требуется сделать, - это велеть своим людям навести справки и  выяснить,
в каком из местных отелей заказывают блюда без капли молока,  сливочного
масла или сыра. - Он покачал головой.
   - Если бы все было легко и просто, - сказал Джордж, вставая, - ты все
равно нашел  бы  себе  какое-нибудь  трудное  дело.  А  теперь  давай-ка
откажемся от обслуживания в номерах, по  крайней  мере  для  Алессандры.
Пойду поищу "деликатессен шоп" и куплю сандвичей. Тебе как обычно?
   Подняв голову, Алессандра заметила, что Гарри пристально  смотрит  на
нее, но затруднялась истолковать выражение в его  глазах.  Возможно,  он
пытался внушить ей страх, запугать. В  конце  концов,  то,  что  она  со
своими проблемами оказалась "гвоздем в  заднице",  как  он  это  назвал,
нарушило их планы; она осложнила им жизнь,  составив  непомерно  длинный
список предметов первой необходимости, а ограничения по части  ее  диеты
еще больше усугубляли положение, и, вероятно, он хотел  ей  дать  понять
это.
   Но она уже извинилась, и с этим было покончено. Она твердо  выдержала
его взгляд, ожидая услышать не слишком лестное мнение о себе.
   Алессандра не сразу осознала: то, что она  приняла  за  враждебность,
было чем-то другим, гораздо более сложным. Возможно,  детектив  чересчур
утомлен: усталость проступала на его лице, сквозила в выражении его глаз
и в резких линиях вокруг рта. Когда-то эти линии означали  склонность  к
смешливости,  а  морщинки  у  внешних  уголков  глаз   образовались   от
постоянной улыбки, и это делало его лицо живым и привлекательным.
   Теперь он был слишком  усталым  даже  для  того,  чтобы  скрыть  свое
влечение к ней. Она видела в его глазах свое отражение, отражение своего
обнаженного тела в отблесках пожара, в  блеске  пламени  горящего  дома.
Алессандра  могла  безошибочно  различить  в  его  взгляде  голод  -  он
прекрасно помнил все, что ему довелось видеть  и  осязать.  На  нее  это
производило  гипнотическое  действие.  Должно  быть,  маленькая  Красная
Шапочка испытывала такое же оцепенение, глядя  в  глаза  большому  злому
волку. Но было в его взгляде еще что-то... Презрение? Его тянуло, влекло
к ней, но из-за этого он презирал и себя, и Алессандру.
   - Гарри, - нетерпеливо окликнул Джордж. - Салат с  тунцом  на  ржаном
хлебе?
   Детектив наконец оторвался от затянувшегося  созерцания  и  удивленно
посмотрел на своего напарника, будто не ожидал, что тот еще здесь.
   - Да, конечно. - Гарри снова  посмотрел  на  Алессандру  и  встал.  -
Думаю, пожалуй, прогуляться лучше мне. - Он явно не хотел  оставаться  с
ней наедине. - Почему бы тебе не выяснить, чего еще она хочет, а я  пока
попробую дозвониться.
   Алессандра смотрела, как он снова поднял трубку  и  набрал  множество
цифр. Междугородный звонок. Она видела, как напряжена фигура Гарри,  как
прямо он держит плечи и как крепко прижимает телефонную трубку к уху,  -
живая картина, олицетворяющая исключительное внимание.
   - Есть какая-то проблема,  о  которой  мне  следовало  бы  узнать?  -
спросила Алессандра. Джордж покачал головой.
   - Это частный звонок. У Гарри сложности с его ребятишками.
   С ребятишками? Так у него есть дети! Алессандра отвернулась, стараясь
не показать своего удивления. Раз есть дети, то, вероятно, есть и  жена.
Она бы и за миллион лет не  догадалась,  что  Гарри  О'Делл  -  семейный
человек.
   Неудивительно,  что  он  не  хочет  оставаться  наедине  с  ней.  Она
представляет собой искушение. Все мужчины, в том числе  и  женатые,  или
желали обладать ею, или пытались сохранить дистанцию. Среднего  варианта
не было, а она очень нуждалась в друге. Даже в таком, как Гарри  О'Делл.
Возможно, именно в таком, как он.

***

   Стерев пар с зеркала в ванной пляжного домика,  Шон  подался  вперед,
чтобы поближе рассмотреть свое лицо.
   Даже в  таком  виде,  когда  его  светлые  волосы  стали  влажными  и
потемнели после душа, он не слишком походил на Гарри. Эмили унаследовала
цвет волос и кожи отца, а Шон был подобием матери в мужском варианте, но
недостаточно мужественным, за что его немилосердно преследовали в школе.
После их переезда в Колорадо Кевина уже не было  рядом  и  защитить  его
было некому.
   Сверстники  сразу  же  стали  дразнить  его  "девчонкой"  и  все  еще
продолжали так обзывать, хотя он вытянулся и уже не был коротышкой,  как
в шестом классе.
   У Шона были светлые волосы, зеленые  глаза  и  нежная  бледная  кожа,
мгновенно обгоравшая на солнце, вместо того чтобы покрываться золотистым
загаром, в то время как Гарри и Эм приобретали на пляже ореховый цвет. В
четырнадцать лет ему стало ясно, что он унаследовал фигуру и рост матери
- за последние два года из самого  низкорослого  мальчика  в  классе  он
превратился в одного из самых высоких. По правде говоря, при таком росте
- пять футов одиннадцать дюймов  -  его  легко  можно  было  принять  за
ученика старших классов.
   По-видимому,  та  рыжеволосая   девушка   так   и   подумала,   когда
остановилась на пляже поболтать с ним.
   Шон надел очки и слегка отступил назад. Мускулы на его груди и  ногах
были сильными и крепкими, хорошо  развитыми  после  двух  лет  посещения
танцкласса. До того как они с Эм переехали в дом Мардж  в  Колорадо,  он
играл в бейсбол в Малой лиге и  добился  успеха.  Шон  был  собранным  и
отлично бегал, но сердце его не участвовало в  игре  -  он  и  играть-то
пошел в бейсбол, потому что Кевин и Гарри игру любили до одурения, а  он
обожал их обоих. Он бы прыгнул в  кишащую  акулами  воду,  только  чтобы
оказаться поближе к  ним,  если  бы  им  вздумалось  развлекаться  таким
образом. Конечно, бейсбол был не так уж плох, и все же его эта  игра  не
волновала. Но танцы: балет, джаз или степ, не важно что, -  все  это  он
любил и в этом достиг немалых  успехов.  Хорошо,  что  он  получил  роль
Искусника в школьной постановке мюзикла: десятки ребят  пробовались,  но
как только он начал танцевать, то по лицу миссис Джексон  сразу  увидел,
что подошел.
   Тетка убедила его позвонить Гарри и рассказать о том, что он  получил
роль в шоу, но Шон этого не сделал. Он  больше  не  мог  этого  вынести:
снова оставлять сообщение на  автоответчике  отца.  Он  и  не  стал  ему
сообщать о мюзикле, чтобы не огорчаться оттого, что Гарри не появится на
представлении. Да отец все равно бы не приехал, даже если бы Шон  позвал
его, - он был в этом уверен.

***

   - Могу я сама выбрать новое имя? - спросила Алессандра.
   - Безусловно, можете, - заверил Джордж. - У вас уже  есть  что-нибудь
на примете?
   - Я всегда хотела, чтобы меня звали Фрайди, -  застенчиво  призналась
она.
   Гарри чуть не подавился своим сандвичем.
   - Так звали героиню книги, которая мне очень нравилась.
   Фрайди. Гарри смотрел на Джорджа округлившимися глазами.
   - Отлично, - сказал он  голосом,  полным  сарказма,  как  только  ему
удалось  проглотить  свой  сандвич.  -  Вы  вступите  в  стройные   ряды
пятидесяти восьми Фрайди в маленьком городишке в штате Огайо, городишке,
где мы вас поселим.
   - В Огайо? - с ужасом спросила она.
   Господи! Ну как с ней говорить? Она не понимает шуток. Гарри старался
ожесточиться, отказываясь признать, что каждый  раз,  когда  его  взгляд
встречал чистую синеву ее глаз, он ощущает  физический  ответ  ее  тела,
будто что-то щелкает у нее внутри.
   - В Огайо, - повторил он. - Или в Индиане. А возможно,  в  Иллинойсе.
Вам гораздо легче будет стать неприметной на Среднем Западе, чем на Юге.
Если, конечно, вы не пожелаете научиться говорить с южным акцентом.
   - Я сумею, - ответила она, с вызовом встречая его взгляд.
   Гарри не смог сдержать улыбки. Да уж конечно,  сделать  это  для  нее
пара пустяков.
   - Это труднее, чем вы думаете, миссис Ламонт.
   - Знаю, - спокойно ответила она. -  Я  ведь  выросла  на  острове,  в
Массапикуа-Парк, и почти  полгода  брала  уроки  ораторского  искусства,
чтобы избавиться от своего акцента.
   Странно, в ее досье было сказано, что она родилась в Коннектикуте,  и
Гарри был уверен, что  почти  всю  жизнь  Алессандра  прожила  в  округе
Фэрфилд, штат Нью-Джерси, где посещала частную школу, брала уроки игры в
теннис и говорила, с  рождения  в  совершенстве  воспроизводя  округлые,
богатые звучанием гласные.
   Массапикуа-Парк был местом обитания среднего класса -  почему  же  об
этом ничего не было сказано в ее досье? Гарри взял себе это на  заметку,
чтобы позже выяснить, кто там напортачил и сделал такую грубую ошибку.
   - Мы должны посоветоваться с руководством Программы защиты свидетелей
до того, как узнаем точно,  куда  они  отправят  вас,  -  сказал  Джордж
Алессандре. - Что касается имени... - он покачал головой и  улыбнулся  с
извиняющимся видом, - Фрайди не подойдет.
   Гарри был еще более прямолинеен и категоричен:
   - Они выберут что-нибудь  совершенно  благопристойное  и  ординарное.
Например, Барбара Конвэй. Это имя - как раз то, что надо.
   Синие глаза уставились на него с неподдельным ужасом.
   - Они также заставят вас остричь волосы, - безжалостно продолжал  он,
- и, вероятно, перекрасят в каштановый цвет. Вашу манеру одеваться  тоже
изменят: одежда должна быть более приемлемой для Барбары  Конвэй  -  для
этого подойдут юбки до колена  тускло-оливкового  или  синего  цвета,  а
также прочные крепкие башмаки, хлопчатобумажные блузки  с  застежкой  до
горла и все остальное в этом же роде.
   Алессандра посмотрела  на  него  так,  будто  он  описывал  ей  ужасы
Армагеддона.
   Джордж деликатно отер рот салфеткой.
   - Да брось ты, Гарри, у тебя будущее выглядит гораздо  хуже,  чем  на
самом деле. К чему все это?
   Алессандра с надеждой обратила свой взор к Джорджу.
   - Значит, на самом деле все не так страшно? Мне не  придется  красить
волосы в другой цвет?
   - Сделаете это, если вам дорога ваша  безопасность,  -  настаивал  на
своем Гарри. - Распрощаетесь  навеки  с  Алессандрой  Ламонт  и  станете
Барбарой Конвэй.
   - Но что хорошего в безопасности, если мне  придется  превратиться  в
кого-то, кем я не хочу быть? Гарри пожал плечами.
   -  Выбор  за  вами.  Хотя  мне  все  кажется  довольно  ясным,  когда
приходится  выбирать  между  короткими  темными  волосами  и  уродливыми
башмаками или пулей в голове... Думаю, в этом  случае  темные  волосы  и
безобразная обувь имеют больший шанс.
   По выражению ее лица он понял, что ему  не  удалось  убедить  ее,  но
спорить она больше не стала. В течение нескольких минут они  ели  молча,
потом Алессандра заговорила снова.
   - Итак, завтра приедет кто-нибудь из Программы защиты  свидетелей,  -
обратилась она к Джорджу. - И  тогда  вы  и  мистер  О'Делл  отправитесь
домой?
   "Мистер О'Делл"! Господи!
   - Нам нельзя покидать  вас  до  тех  пор,  пока  вы  не  окажетесь  в
безопасности в предназначенном для вас городе и мы не  убедимся,  что  с
вами все в  порядке.  И  пожалуйста,  называйте  меня  просто  Гарри,  -
попросил он, - Когда вы говорите "мистер О'Делл", у меня мурашки  бегают
по коже.
   - Но вы называете меня миссис Ламонт, - возразила она.
   Черт бы ее побрал, и правда.
   - О'кей. Вы зовите меня Гарри, а я буду называть вас... Элли.
   Ему показалось, это ее уязвило.
   - Мое имя Алессандра.
   - Нет, теперь уже нет. Считайте, что имя Элли будет неким  переходным
между вашим старым именем и новым, каким бы оно ни было.
   - А кто принимает решения? - спросила она. Джордж  наконец  проглотил
свой "севен-ап".
   - Вероятно, какой-нибудь компьютер...
   - И сколько времени пройдет,  пока  мне  позволят  снова  жить  своей
жизнью?
   Гарри посмотрел на Джорджа. Это был каверзный  вопрос.  Если  бы  все
прошло в соответствии с Программой защиты свидетелей, то они должны были
бы распрощаться с ней уже завтра. Они передадут  ее  в  чьи-то  надежные
руки и отделаются от нее. Но в их случае не  было  и  речи  ни  о  каком
нормальном обороте  дел.  Они  собирались  ее  использовать  в  качестве
наживки, чтобы с ее помощью заманить Тротта в ловушку - поэтому и он,  и
Джордж должны были находиться рядом с Алессандрой двадцать четыре часа в
сутки еще неделю или две, а то и дольше, - столько, сколько потребуется,
чтобы Тротта проглотил наживку и попытался нанести удар. И  снова  Гарри
ощутил укол совести. Господи! Он  должен  отделаться  от  этого  чувства
вины. Да, они  используют  Алессандру  как  приманку,  и  это,  конечно,
дерьмовая ситуация. Неприятно, но необходимо и неизбежно, Почему бы  ему
не смириться с этим фактом и не продолжить свою работу?
   Джордж откашлялся и ответил:
   - Ну, это  зависит  от  многих  обстоятельств.  Может  быть,  пройдет
неделя, может, больше...
   - Так долго?
   Взгляд Алессандры скользнул по лицу Гарри, и он догадался, о чем  она
подумала.
   Ему это тоже не нравилось, но он заставил себя улыбнуться.
   - Только до тех пор, пока мы не убедимся, что вам ничего не угрожает.
Видите ли, мы люди дотошные.  Обещаю,  через  некоторое  время  вы  даже
перестанете нас замечать.
   Он потянулся за своим стаканом с содовой, но пальцы его  соскользнули
и стакан выпал из рук, забрызгав его холодной жидкостью.
   - Черт! - не удержался он.  Штаны  промокли  насквозь  -  было  такое
впечатление, будто он обмочил их или что произошло нечто  худшее.  Гарри
поднял глаза на Алессандру и встретил  холодный  взгляд  синих  глаз.  -
Прошу прощения, - сказал он, ощущая,  как  холод  проникает  сквозь  его
боксерские шорты, но она уже смотрела на Джорджа, делая вид,  что  Гарри
вообще здесь нет.
   - Когда же вы бываете дома и проводите время со своими семьями? И как
ваши жены относятся к тому факту, что вы собираетесь ночевать  здесь,  в
моем номере?
   - Я разведен, а детей у  нас  не  было,  поэтому...  -  Джордж  пожал
плечами. - Что касается Гарри...
   - У меня тоже нет семьи, - перебил Гарри. - Больше нет.
   Алессандра повернула голову и в упор посмотрела на него.
   - Но Джордж сказал - у вас есть дети.
   Гарри встал, жалея, что не может переодеться прямо сейчас.
   Джорджу  следует  усовершенствовать  свою  способность  лгать,  когда
вынуждают обстоятельства, подумал он.
   - У Гарри действительно есть сын и дочь.
   - Если вы будете здесь со мной  день  и  ночь,  то  когда  же  вы  их
увидите? - спросила Алессандра, переводя глаза на незадачливого отца.
   Штаны Гарри были холодными и липкими - ужасное сочетание.
   - Никогда, - решительно ответил он, направляясь в ванную. - Но  может
быть,  при  таких  условиях  они  доживут  хотя  бы  до  шестнадцати   и
отпразднуют свои дни рождения.
   - Не понимаю. - Алессандра снова  посмотрела  на  Джорджа  в  надежде
получить разъяснения.
   - У Гарри был еще один сын, Кевин, - тихо сообщил Джордж. - Его убили
два года назад, когда...
   Алессандра  едва  не  подскочила,  так  как  дверь   ванной   комнаты
стремительно распахнулась, с грохотом ударившись о край ванны.
   - Что это, черт возьми, за разговоры?  -  спросил  Гарри,  выходя  из
ванной с полотенцем в руках. К счастью для  Алессандры,  гнев  детектива
был направлен не на нее, а на Джорджа.
   Тот только пожал плечами:
   - Я думал...
   - Так не думай впредь! - заорал на него Гарри, - И ничего  не  говори
обо мне в мое отсутствие. Держи, мать твою, свои знания при себе!
   Алессандра почувствовала себя ответственной за размолвку и попыталась
исправить положение:
   - Я спросила, а он только ответил... Гарри яростно повернулся к ней.