ука ее  скользнула  под
легкое хлопчатобумажное одеяло.
   Джордж ощутил на бедре прохладные пальцы. Его рука перехватила их  до
того, как они добрались до края его больничного халата.
   - Двери палаты не запираются.
   - И что?
   - Только то, что они не запираются.
   - В таком  случае  приключение  становится  еще  более  волнующим,  -
прошептала Ким. - Подумать только - в любую минуту сюда могут войти.
   - Я того же мнения.
   - Скучно не будет.
   - Это хорошая мысль. Пожалуй, даже слишком.
   Ким встала и опустила занавески вокруг кровати.
   - А как теперь?
   Она была так серьезна, что Джордж не мог сдержать смеха.
   - Это сумасшествие!
   - Да, я немного сумасшедшая, наверняка ты это уже заметил.
   Она  села  на  край  его  кровати  и  отогнула  одеяло,  стараясь  не
потревожить раненую ногу.
   - Ким...
   - Ты ведь не скажешь, чтобы я прекратила? Верно?
   Она наклонилась, поцеловала его нежно и неторопливо, потом,  медленно
раздвинув полы его халата, снова поцеловала, на этот раз  в  подбородок,
потом в шею, в грудь, в живот. Подняв голову, Ким улыбнулась, прежде чем
продолжить свой путь вниз.
   Джордж вздохнул и закрыл глаза. В одном отношении она оказалась права
- теперь ему совсем не было скучно.

***

   Николь  все  же  приехала  в  больницу.  Она  была  далеко   не   так
невозмутима, как ей хотелось казаться.  В  желудке  у  нее  от  волнения
образовались спазмы.
   Джордж будет жить. Доктора говорили, что он поправляется,  заживление
идет отлично и прогноз положительный.
   И все же Николь знала, что, пока не войдет в его палату, не посмотрит
ему в глаза и лично не убедится, что с ним все благополучно,  она  ничем
не сможет заниматься с полной отдачей.
   Последние несколько дней были ужасны  -  она  в  пять  раз  медленнее
обычного выполняла даже несложные каждодневные  дела.  Ее  внимание,  ее
мысли были далеко - на расстоянии нескольких сотен миль,  на  севере,  в
штате Нью-Йорк.
   Николь усилием воли заставила себя стоять спокойно, а не топтаться на
месте в лифте, который скоро доставит ее на этаж, где расположена палата
Джорджа.

***

   - Так вы говорите, когда Гриффин впервые появился у вас  в  доме,  он
был громилой? - Гарри ел чипсы "Читос", доставая их из бумажного пакета,
и поэтому кончики его пальцев окрасились в ярко-оранжевый цвет. -  Черт!
Они забыли положить пакетик с салфетками! Должно быть, когда в очередной
раз был  налет  на  супермаркет,  салфетки  бросили  бандитам  вместе  с
деньгами. Теперь я меченый до конца жизни.
   -  Нет,  он  не  был  громилой  в  полном  смысле  слова,  -  сказала
Алессандра, невесело улыбнувшись. - Скорее пугалом, страшилой.
   - Гриффин?  -  Гарри  удивленно  покачал  головой.  -  Не  могу  себе
представить.
   -  Он  работал  для  одной  юридической  фирмы,  помогавшей  клиентам
выколачивать деньги должников. Когда мы познакомились, я еще  училась  в
средней школе. Гриффин привозил документы на  подпись  отцу  -  какие-то
закладные или что-то в этом роде.  Взимавшийся  за  услуги  процент  был
непомерно высоким, но приходилось платить. Отец мог отказаться, но, если
бы он не заплатил, вслед за Гриффином явился бы  молодец  с  бейсбольной
битой вместо атташе-кейса с бумагами.
   На этот раз Гарри выглядел так же скверно, как и она. Подбородок  его
был покрыт уже не щетиной, а  гораздо  более  длинной  порослью.  Прошло
больше двадцати четырех часов с тех пор, как они сделали свою  первую  и
единственную остановку в мотеле; пассажирка время  от  времени  спала  в
машине, Гарри не спал ни минуты. По мере их приближения к штату Колорадо
Алессандра все чаще задумывалась о его  намерениях.  Неужели  теперь  он
решил добираться до цели без единой остановки?
   -  Итак,  Гриффин  облегчил  для  вашего  отца  возможность  вторично
получить ссуду под залог имущества, - высказал  предположение  Гарри.  -
Должно  быть,  при  этом  он  урвал   хороший   куш   и   от   компании,
специализирующейся на ссудах, и от клиента, а потом начал  ухаживать  за
несовершеннолетней дочерью бедняги и кончил тем,  что  женился  на  ней.
Хорошая сделка!
   - На самом деле мой отец не получал никаких ссуд.
   Гарри на мгновение оторвал взгляд от дороги.
   - Не получал?
   - А Гриффин не пытался за мной ухаживать,  пока  мне  не  исполнилось
восемнадцать, хотя я знаю, что нравилась ему. Он  был  увлечен  мною.  -
Алессандра вздохнула. - По крайней мере вначале.
   Она подняла голову и встретилась глазами с Гарри.
   - Если вам тяжело говорить об этом, то  и  не  будем.  Для  человека,
имевшего привычку весьма  бесцеремонно  шутить  кстати  и  некстати,  он
проявил необычайную чуткость.
   - Да тут и говорить особенно не о  чем,  -  возразила  Алессандра.  -
Гриффин заплатил долги моего отца, а также оплатил мои уроки красноречия
и записал меня в частную школу хороших манер.
   - Школу хороших манер? - Гарри рассмеялся. - Господи! А я и не  знал,
что такие школы еще есть. Должно быть, там была скука смертная.
   - Мне льстило внимание Гриффина. Он был высокого мнения обо мне.
   - Он пытался сделать из вас жену  по  своему  вкусу,  отлить  вас  по
образцу, придать вам желанную форму.
   - Я не возражала. По крайней мере в то время не  возражала.  В  день,
когда мне исполнилось восемнадцать, Гриффин пригласил меня  пообедать  и
попросил моей руки.
   - Вы хотели... - начал было Гарри, потом поправился:
   - Вы были вынуждены выйти за  него?  Я  хочу  сказать,  на  вас  было
оказано сильное давление, раз уж он тратил деньги на вас и вашу семью?
   - Нет, - ответила она поспешно. - Нет, я хотела  за  него  выйти.  По
крайней мере сумела себя убедить в этом. Моя мать  много  лет  твердила,
что мне нужен именно такой муж, и знаете, когда вам что-то говорят очень
часто, вы начинаете верить этому. Мне всегда внушали: чтобы преуспеть  в
жизни, я должна уметь пользоваться своей  внешностью,  стать  образцовой
женой, выйти замуж за богатого человека, чтобы, когда  постарею,  он  не
испытал искушения вышвырнуть  меня.  У  меня  якобы  не  хватало  мозгов
заниматься чем-нибудь серьезным. Это мне повторяли без конца.
   - Но теперь-то вы знаете, что все не так, верно? -  Гарри  бросил  на
нее быстрый взгляд. - Вы одна из умнейших  женщин,  каких  мне  довелось
узнать. Никогда не встречал человека, который читал бы так  быстро,  как
вы.
   Алессандра улыбнулась.
   - Мне приятно это слышать. Когда я  училась  в  школе,  у  меня  было
ощущение, что похвалить меня можно только за  правильно  выбранный  цвет
туши для ресниц или теней для век. - Она рассмеялась.  -  Я  была  такой
глупой, потому что не понимала: у меня всегда есть выбор.  Мне  даже  не
приходило в голову записаться в школе в класс литературного  творчества,
хотя я любила сочинять. Но в этот класс записывались круглые  отличники,
так что я и не пыталась, так же как не  пыталась  сказать:  "Я  не  хочу
замуж за Гриффина". Я не думала, что у  меня  есть  возможность  выбора,
ведь он казался совершенством - красивый, богатый,  со  связями...  Я  и
впрямь считала, что люблю его. Конечно, я была тогда ребенком...
   - Зато он был намного старше. Это вас не волновало?
   - Нет, до тех пор, пока я не поняла, что наши отношения  основаны  на
моем полном подчинении ему. Гриффин говорил мне, что я должна делать,  и
я беспрекословно подчинялась, никогда  не  задавая  вопросов.  Мне  было
девятнадцать, когда я вышла за него, и я  воображала,  что  сразу  стану
взрослой, как только это произойдет. В каком-то смысле так и случилось -
я стала замужней дамой. Но на самом деле я просто продлила свое  детство
на семь лет - во все время нашего брака я не принимала решений и в нашей
совместной жизни не имела права голоса.
   Алессандра снова вздохнула. Она старалась сделать свой брак удачным и
ради этого пренебрегала собственными желаниями и потребностями.
   - Когда мне было восемнадцать, Гриффин  представлялся  мне  сказочным
принцем  -  такой  красивый,  такой  светский.  У  него  были  деньги  и
потрясающая работа - или так мне тогда казалось. Я и не представляла, на
кого он работал, Гарри.
   - Но в конце концов вы поняли.
   - Да, - ответила она. - В конце концов поняла.
   И все-таки не  оставила  его.  Гарри  не  произнес  этого  вслух,  но
Алессандра отреагировала так, будто услышала его мысли.
   - Я его любила, - сказала она тихо, - но знаете, он  меня  не  любил.
Ему нравилось чувство обладания, власти надо мной, а когда он  нашел  во
мне недостатки, то быстро избавился от меня.
   - Да  он  просто  рехнулся!  -  Тон  Гарри  не  оставлял  возможности
возразить. - Я хочу сказать, достаточно посмотреть на то, что он сделал:
начинал вкладывать деньги глупо и бессмысленно, потом потерял их. Он мог
бы продать мавзолей, который вы называли своим домом, мог  урезать  свои
расходы, но вместо этого продолжал тратить деньги на безумные проекты  и
потерял все до последней рубашки. И что же он делает  дальше?  К  какому
решению приходит этот финансовый гений? Он  крадет  миллион  долларов  у
Майкла Тротта. Он укусил руку, которая его кормила,  что  крайне  глупо.
Удивительно ли после этого, что он решил избавиться от вас? Нет. У этого
типа просто крыша поехала.
   - Наш брак был обречен. У нас все не ладилось уже много лет, и,  если
бы он не ушел, в конце концов  я  бы  оставила  его  сама,  -  созналась
Алессандра. - Не сразу, конечно. Но мне  хочется  думать,  что  в  конце
концов это произошло бы. Я знаю, у  меня  хватило  бы  на  это  сил,  но
оставить его сразу я не могла, не была готова.  Впрочем,  не  знаю.  Мне
было просто страшно. Возможно, я снова сделала  ошибку,  когда  все  еще
пыталась цепляться за него, хотя надежды все наладить уже не оставалось.
Вероятно, мне не следовало позволять себе полюбить его, и это главное.
   - Мы не вольны выбирать, кого любить, а кого не  любить  и  насколько
сильно любить. Мне это знание тоже досталось дорогой ценой.
   - Вы имеете в виду свою бывшую жену?
   - Нет. - Гарри свернул с шоссе. - Послушайте, давайте-ка  остановимся
и перекусим. Возьмем что-нибудь такое, что не окрасит мои кишки в  дикий
оранжевый цвет.
   - Это несправедливо. После всего, что  я  рассказала  вам  о  себе  и
Гриффине, вы не можете оборвать разговор, когда он становится интересным
для меня.
   - Хотите пари?
   Машина съехала с шоссе по пологому пандусу, направляясь  к  парковке,
где расположилась целая цепочка ресторанов "Макдоналдс".
   - Мне нужно выпить кофе, а то у меня уже в глазах двоится,  -  сказал
Гарри. Припарковавшись, он повернулся к своей  спутнице.  -  Хотите,  мы
поведем машину по очереди?
   Алессандра удивилась:
   - Вы доверяете мне?
   Гарри перегнулся  через  нее  и  достал  бумажник  из  отделения  для
перчаток.
   - Разве стал бы я предлагать, если бы не доверял?
   - Нет.
   - Правильно мыслите. - Он  передал  ей  десятидолларовую  бумажку.  -
Выигравший купит кофе, а проигравший, тот, что  в  бейсбольной  кепочке,
позвонит в Нью-Йорк и справится о здоровье Джорджа.
   - Как мы можем быть друзьями, если вы не хотите рассказывать о себе?
   Гарри вышел из машины.
   - Как я могу болтать о  себе,  когда  волнуюсь  за  бедного  Джорджа,
томящегося на больничной койке и, возможно, страдающего от  боли?  -  Он
закрыл дверцу, но тотчас же открыл ее снова. - Эй,  возьмите  мне  кусок
яблочного пирога. Ладно?

***

   Остановившись перед дверью в палату Джорджа, Николь набрала  в  грудь
воздуха. Она услышала, как в палате зазвонил  телефон:  раз,  два,  три,
четыре...
   Если он спал, то телефонный звонок не разбудил его.
   Мимо нее проскользнула медицинская  сестра  с  подносом,  нагруженным
лекарствами. При виде Николь она остановилась:
   - Могу я вам чем-нибудь помочь? Снова послышался телефонный звонок.
   - Я пришла навестить Джорджа Фолкнера, - сказала  Николь.  -  У  него
процедура или его осматривает врач?
   - Нет, он там один. Можете войти и посмотреть сами.
   Наконец телефон перестал звонить. Николь открыла дверь в палату - там
было  тихо.  Палата  предназначалась  для  двоих,  но   вторая   постель
пустовала.
   - Хэлло!
   За занавесками, опущенными и скрывающими вторую  кровать,  послышался
шорох, какая-то возня. Может  быть,  там  врач  или  медицинская  сестра
меняет ему повязку?
   - Джордж?
   Поправляя блузку и прическу, из-за занавесок  появилась  темноволосая
женщина.
   - О! - сказала она. - Что, пора Джорджа протирать губкой?
   Женщина не была ни врачом, ни нянечкой. Ничего  подобного.  Это  была
Ким, стриптизерша, зловредный двойник Николь в блузке из набивной ткани.
Николь подумала, что ни одна приличная женщина  не  надела  бы  такую  -
тонкая   ткань   туго   натянулась   на   пышной   груди,   демонстрируя
исключительное богатство, которым Ким наградила природа. Джинсы ее  тоже
были чрезвычайно узкими, в обтяжку,  а  туфли  она  носила  на  высоком,
сужающемся книзу остром каблуке. Такие  туфли  Джордж  когда-то  называл
"Трахни меня". Удивительно, как уместно это звучало теперь.
   Николь прошла мимо Ким  без  единого  слова  и  отдернула  скрывающие
кровать занавески. За ними она увидела сидящего  на  больничной  постели
Джорджа  -  рука  его  все  еще  была  соединена  резиновой  трубкой   с
капельницей. На нем был больничный халат; покрывало свободно  лежало  на
постели, окутывая его снизу до талии. Худощавое лицо Джорджа было  чисто
выбрито, волосы взъерошены, что случалось с ним чрезвычайно редко, а  на
лбу и аристократической надменной верхней губе выступили мелкие капельки
пота. Ни у  кого  не  возникло  бы  сомнений  насчет  того,  чем  именно
занимались он и Мисс "Трахни меня".
   Пока Николь молча стояла у его постели, стриптизерша подошла к  окну,
взяла с  подоконника  свою  сумочку  и  подкрасила  губы.  Николь  молча
проклинала себя за то, что  увлеклась  фантазиями  и  вообразила,  будто
Джордж ждет ее. Она по доброй воле  поставила  себя  в  глупое  и  очень
уязвимое положение.
   - Привет, - сказала Николь. Многолетняя практика приучила ее скрывать
чувства, и когда она заговорила, голос ее звучал совершенно бесстрастно.
- Похоже, ты чувствуешь себя лучше.
   Джордж был одновременно и удивлен ее визитом, и ужасно  раздосадован;
он сидел  в  неловкой  позе,  пытаясь  скрыть  очевидные  и  неоспоримые
физические признаки тех услуг, которые ему оказывала  Ким  в  больничной
палате.
   - Черт возьми, Ники, я не ожидал тебя!
   За ее спиной Ким кашлянула. Джордж смутился еще больше.
   - О, - сказал он. - Это Ким Монахан. Ким,  это  Николь  Фенстер.  Она
моя...
   - Начальница, - подсказала Николь. - Я босс Джорджа. - Она ни за  что
на   свете   не   хотела,   чтобы   Мисс   Шаловливые-Блудливые    Губки
восторжествовала над ней, узнав, что она бывшая жена Джорджа.
   - Приятно познакомиться. - Ким сделала шаг вперед и  протянула  руку,
но Николь быстро попятилась и повернулась к Джорджу. У нее  не  было  ни
малейшей охоты пожимать руку его пассии,  так  как  она  слишком  хорошо
представляла, где только что была и что делала эта рука.
   - Я пришла узнать, куда запропастился Гарри. - Слава  Богу,  что  так
быстро нашелся правдоподобный предлог  для  визита,  подумала  Николь  и
повернулась к Ким:
   - Вы нас извините?
   - Если это ради дела...
   - Боюсь,  что  так,  -  сказала  Николь  настолько  сладким  голосом,
насколько у нее хватило сил.
   Ким все медлила, не спеша роясь в своей сумочке. Наконец  она  прошла
через комнату, подошла к кровати Джорджа и поцеловала его в губы.
   Стоя у окна, Николь могла видеть шоссе и сновавшие по нему  крошечные
машины.
   - Не волнуйся, дорогой, я еще вернусь, - донесся до нее шепот Ким.
   Потом стриптизерша вышла, плотно притворив за собой дверь.
   Рука Джорджа дрожала, когда он попытался незаметно  отереть  испарину
со лба.
   - Должно быть, физиотерапия - тяжелая штука, - кисло заметила Николь.
   - Послушай, Ник, мне жаль, но я не знаю, где  Гарри,  -  тихо  сказал
Джордж.
   - Но он ведь твой напарник. Подумай.
   - Я думаю. Наверное, он поехал навестить своих ребятишек - у  него  с
ними возникли какие-то сложности.
   - И взял с собой Алессандру Ламонт? - съязвила Николь.  -  Или  между
ними что-то есть?
   - Нет. Думаю, она была не прочь завести с  ним  шашни,  но  Гарри  не
допустил этого. Не знаю, что с ним творится, хотя уверен,  что  она  ему
нравится.
   - Мне надо, чтобы ты ему позвонил.
   - У меня нет его номера, - сказал Джордж. - У  тебя  тоже  не  должно
быть. Этот номер  не  внесен  в  его  досье  -  Гарри  не  хочет,  чтобы
кто-нибудь знал, где его дети.
   - Но кто-то все равно должен знать.
   - Нет, Ник, Гарри очень щепетилен на этот счет. Даже когда он  звонит
им, то  использует  специальный  код,  и  куда  или  откуда  он  звонит,
проследить невозможно.  Думаю,  эти  предосторожности  обходятся  ему  в
тысячу долларов за минуту, но он считает, что дело того стоит.  Господи,
как я хочу, чтобы мне разрешили курить!
   - Значит, нам до него не добраться? - Николь принялась расхаживать по
палате. - Вот досада! Джордж с трудом пошевелился на кровати.
   - В чем дело?
   - Нам нужна Алессандра Ламонт.  -  Николь  тряхнула  головой,  убирая
волосы со лба. - Вчера наш информатор  сообщил,  что  за  миссис  Ламонт
назначена неплохая цена, которую теперь  увеличили,  и  значительно.  На
данный момент она стоит больше двух миллионов долларов.
   -  И  все  из-за  ее  драгоценного  муженька?   -   Джордж   тихонько
присвистнул. - Это как-то не вяжется. Николь остановилась у его кровати.
   - Да, похоже, здесь есть что-то еще, чего мы не знаем, - нечто  очень
личное. Должно быть, Тротта отчаянно нуждается в том, чтобы скрыть  это.
Мы не должны упустить удобный случай. Если мафиози пришел в отчаяние, он
обязательно наделает ошибок.
   - Так ты думаешь, нам с  тобой  нужно  снова  подставить  Алессандру,
чтобы взять Тротта?
   - По крайней мере стоит попытаться. - Николь снова начала  шагать  по
палате. - Если Гарри позвонит тебе, узнай, где он. Но я не  хочу,  чтобы
ему стали известны наши планы: если у него роман с миссис Ламонт...
   - Может быть, лучше оставить их в  покое?  -  предположил  Джордж.  -
Просто дать Алессандре исчезнуть.
   - Ты же не думаешь всерьез, что Тротта позволит ей это?
   - Нет. - Джордж вздохнул и посмотрел на нее - лицо его было серьезно,
светло-карие  глаза  сумрачны.  Сидя  в  постели,  он   выглядел   очень
привлекательным, особенно когда глаза его блестели оживлением, - гораздо
привлекательнее, чем если бы был в гробу. В момент горького откровения.
   Николь поняла, что предпочитает видеть его в живых, даже несмотря  на
то что он завел шашни с другой женщиной.
   - Рада, что ты в порядке, - сказала она, изо  всех  сил  стараясь  не
выдать терзавших ее сомнений. Голос Джорджа внезапно стал хриплым:
   - Ник, я надеялся, что ты придешь. - Глаза его смотрели на нее нежно,
слишком нежно, будто ему и в самом деле было не все равно, будто  не  он
ее бросил и будто всего несколько минут назад его член не вздрагивал  во
рту у этой особы.
   - Жаль, что я не подождала еще минут десять, чтобы ты мог кончить,  -
сказала  Николь,  одарив  его  ледяной  улыбкой,  и,  не   попрощавшись,
стремительно направилась к двери.

***

   - Эй, а я думала, вы разрешите мне сесть за руль!
   Гарри смотрел из окна машины на Алессандру, стоявшую у дверцы с двумя
большими кружками кофе в руках. Ее улыбка потускнела, когда она  увидела
выражение его лица.
   - О нет, - сказала она. - Это Джордж?
   Он протянул руку через открытое окно, взял у  нее  горячие  кружки  и
поставил в деревянные держатели в машине.
   - Джорджу я не дозвонился.
   - Тогда...
   - Залезайте, а?
   Алессандра обошла машину и, сев на пассажирское место, захлопнула  за
собой дверцу. Глаза ее расширились от волнения - Гарри никогда не  видел
их такими огромными, - губы плотно сжались.
   - В