озможно, в эту минуту разыскивает ее. Позволить
ему найти и убить ее было  бы  скверной  шуткой.  По  сравнению  с  этим
выглядеть плохо - не такое уж большое неудобство.
   Гарри постучал по столу костяшками пальцев,  и  Алессандра  испуганно
посмотрела на него. Он указал на ее нетронутое пиво.
   - Вы не собираетесь его пить?
   Алессандра покачала головой и отодвинула  кружку.  Гарри  взял  ее  и
отхлебнул большой глоток, мысленно проклиная себя за то, что у  него  не
хватило денег снять для них отдельные номера. Они уже  достаточно  долго
пробыли в пути, и он мог  позволить  себе  расслабиться:  едва  ли  Айво
ухитрился  проследить  за  ними.  Машина  Гарри  была  самой  простой  и
неказистой на всем шоссе. Он несколько раз сменил номера, выбирая их  из
своей коллекции в багажнике, и даже перекрасил машину,  пока  Алессандра
сидела в салоне красоты и занималась своими волосами.
   И все же сейчас главным было то, что у  него  не  осталось  денег  на
отдельный номер для Алессандры.
   Он боялся предстать круглым дураком в глазах этой женщины.
   Пока все эти мысли проносились у Гарри в голове,  задняя  дверь  зала
внезапно открылась  и  с  шумом  захлопнулась;  в  тусклом  свете  лампы
блеснуло одно дуло,  затем  еще,  еще...  Всего  Гарри  насчитал  четыре
ствола.
   Итак, он ошибался. Алессандра по-прежнему в  опасности.  Он  совершил
ошибку, которая могла стоить им жизни. Толкнув Алессандру на пол,  Гарри
загородил ее и мгновенно выхватил из-за пояса револьвер.
   В дверь вошли еще двое... Черт возьми! Шестеро вооруженных людей!  Он
мог бы перестрелять  четверых,  если  бы  решил  за  один  раз  проявить
отпущенную ему  природой  ловкость  и  способность  творить  чудеса,  но
шестеро! Ему пришлось бы стрелять, даже если его ранят.
   Вошедшие не колеблясь направились в его сторону, но Айво среди них не
оказалось. Все шестеро были молоды, они не смотрели ни на  него,  ни  на
Алессандру. Смеясь, они прошли  мимо,  и  тут  Гарри  понял,  почему  их
винтовки  показались  ему  странными  -  из  таких  обычно  стреляли  по
раскрашенным воздушным шарам.
   Эти клоуны не были людьми Тротта - обычные безмозглые молодые идиоты,
которым, должно быть, и невдомек, что  даже  такое  потешное  оружие  не
стоит вносить в бар.
   Опустив  револьвер,  Гарри   наблюдал,   как   бармен   и   несколько
добровольцев набросились на  парней  с  потешными  ружьями.  Скоро  всех
шестерых скрутили и проконвоировали до двери, а затем выставили вон.
   - Господи! - выдохнула Алессандра. - Я подумала...
   - Знаю. Я ведь мог перестрелять их.
   Пряча револьвер в кобуру, Гарри поморщился.  Бросаться  на  пол  было
вовсе не то, что доктор советовал ему  делать,  учитывая  его  сломанное
ребро. Ему показалось странным, что никто в баре даже не посмотрел в  их
сторону.
   Может быть, Алессандра и впрямь  стала  невидимкой,  а  заодно  и  он
вместе с ней?
   Алессандра положила руку ему на грудь.
   - Сегодня на вас нет пуленепробиваемого жилета...
   Гарри покачал головой:
   - Вы правы, сегодня нет.
   - Но почему?
   Глаза ее наполнились слезами. Может быть,  она  и  была  невидимой  и
никто не замечал ее состояния, но Гарри не мог полагаться  на  случай  и
позволить ей  дальше  рисковать.  Он  встал  и,  потянув  ее  за  собой,
направился к задней двери.
   Ночной воздух был  прохладным  и  свежим.  Как  только  Гарри  плотно
затворил  за  собой  дверь,  какофония,  царившая  в   баре,   перестала
доноситься до них. Парковочную площадку  позади  здания  тускло  освещал
свет от неоновой вывески мотеля.
   - Так где ваш жилет?
   Гарри усмехнулся.
   - Это ведь не бакалейный товар - я не могу просто пойти и купить его.
   - Неужели вам непонятно? Если бы оказалось, что эти люди охотятся  за
мной, они убили бы вас!
   - Но ведь не убили...
   - Никогда, никогда не смейте рисковать жизнью из-за меня!  Вы  должны
мне пообещать, Гарри!
   - Дело в том... - начал он, тщательно подбирая слова, - мне  пришлось
думать о более важных вещах. Видите ли, я... я привязался к вам  и...  -
Он пожал плечами.
   Слезы заструились по ее лицу. Теперь Алессандра выглядела так,  будто
ноги ее вот-вот подкосятся  и  она  рухнет  на  землю.  И  Гарри  сделал
единственно возможное в этой ситуации - он заключил ее в объятия.
   - Ну же, Элли, все в порядке. Все хорошо. Это была ложная тревога. Мы
оба целы. Все нормально и...
   - Я тоже к вам  привязалась,  -  прошептала  она,  и  сердце  его  на
мгновение остановилось, пропустив удар. - Я не смогла бы  вынести,  если
бы с вами что-нибудь случилось. Ваша дружба так много значит для меня.
   Гарри рассмеялся. Дружба. Правильно. На мгновение  он  позволил  себе
вообразить...
   Алессандра обвила его шею руками и подняла к нему лицо...
   Примерно   три   секунды   Гарри   стоял   как   идиот,   неспособный
отреагировать, неспособный понять...
   Потом его мозг лихорадочно заработал, и он  осознал,  что  Алессандра
его целует. Не в силах дальше сдерживаться, он крепко прижал ее к  себе,
и это объятие не имело ничего общего  с  дружбой.  Сейчас,  как  никогда
прежде, Гарри понимал, что с первого мгновения, как заглянул ей в глаза,
он хотел только одного - быть как можно ближе к ней.
   Гарри почувствовал ее язык во рту, и колени его чуть не  подогнулись.
Они оба теперь нетвердо стояли на ногах.
   Он еще крепче прижал ее к себе, и руки его сомкнулись сначала  на  ее
талии, потом спустились ниже, ощутив  нежную  и  упругую  округлость  ее
ягодиц. С уст Алессандры слетел глухой стон, выразивший те  же  чувства,
что переполняли его.
   Вкус ее был сладостный и нежный, но  в  то  же  время  обжигающий,  и
именно таким он представлял рай. Ее руки скользнули  под  его  майку,  и
обнаженной грудью он ощутил их прохладу. Она  обвила  его  бедра  своими
ногами и прижалась  к  нему  еще  крепче.  Не  понять  ее  призыва  было
невозможно. Она не задала ему никакого вопроса, но он едва выдохнул:  "О
да!" Это было невероятное, сказочное, чудесное "да". Его руки скользнули
под ее рубашку и  ощутили  восхитительную  гладкость  кожи  и  упругость
нежной груди.
   Она снова  издала  низкий  призывный  стон  и  подчинилась  ласкающим
движениям его рук.
   Гарри потянул ее за собой в тень  дома,  не  выпуская  из  объятий  и
поглаживая ее уже восставшие соски большим и указательным  пальцами.  Ее
ноги сами собой раздвинулись, и он  оказался  стоящим  между  ее  колен.
Твердость его мужского естества ощутила ее нежную податливость, когда он
прижал ее вплотную к бетонным блокам стены.
   - О, Гарри, - прошептала она, задыхаясь. - Пожалуйста...
   Ее рука проскользнула вниз и принялась расстегивать  сначала  верхнюю
пуговицу, а потом и молнию его джинсов, прежде чем он  успел  остановить
ее.
   Господи, они ведь были на парковочной площадке!
   В этот момент ее руки прикоснулись  к  его  плоти.  Благовоспитанная,
рафинированная, холодная  как  лед  Алессандра  Ламонт  ласкала  его  на
парковочной стоянке дешевого бара! И как ласкала! Гарри казалось, что он
спит, и он ждал, что сейчас наступит  пробуждение.  Возможно,  эта  была
лучшая минута в его жизни.
   Алессандра действовала  бестрепетно  и  бесстыдно-откровенно.  Трудно
было усомниться в ее желаниях. Она  будто  совсем  забыла  об  остальном
мире. Когда она на мгновение выпустила его, то сделала это, только чтобы
расстегнуть и спустить собственные джинсы. Гарри чуть  подался  назад  и
схватил ее за запястья. Он дышал неровно, тяжело прижимаясь  лбом  к  ее
лицу.
   - Гарри, - прошептала Алессандра, - не пойти ли нам в нашу комнату? Я
просто умираю от... - Она крепче прижалась к нему. - Ну вы знаете...
   Гарри рассмеялся и подхватил ее на руки.

Глава 14

   Алессандра захлопнула  за  собой  дверь  и  прислонилась  к  ней,  не
выпуская из рук майки Гарри, чувствуя, как он  прилагает  усилия,  чтобы
освободить ее от одежды, что было почти невозможно сделать,  потому  что
они продолжали целоваться. Он желал ее. Сейчас же. Немедленно.
   Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, но  пока  она  не  могла
прервать своего занятия и целовала его. Никогда ей не нравился вкус пива
на губах мужчины, но на губах Гарри он был восхитителен.
   Гарри нашел застежки ее лифа, принялся расстегивать крючки у  нее  на
груди и судорожно вздохнул, когда ему удалось освободить ее грудь.  Руки
его легли на эти два холма. Он прикасался к ней нежно  и  требовательно,
целовал ее грудь жадно, неистово.
   Ее джинсы были настолько ей велики, что сами упали на пол,  но"джинсы
Гарри плотно обтягивали бедра и не поддавались. Впрочем,  это  не  имело
значения. Она оттянула ткань его нижнего белья,  одновременно  стаскивая
свое, а потом снова начала ласкать его.
   Ощущение его требовательных губ на ее соске было  восхитительным,  но
этого ей казалось мало. Его пальцы заскользили,  едва  прикасаясь  к  ее
телу. Они были чуть шершавыми и прикасались  к  ней  везде,  кроме  того
места, где она хотела бы их ощутить. Это сводило ее с ума. Она направила
его руку в ложбинку  между  своих  бедер,  и  он  поднял  голову,  чтобы
посмотреть ей в глаза.
   Ни разу за все это время она не  видела  выражения  в  глазах  Гарри,
которое бы даже  отдаленно  напоминало  теперешнее.  Это  был  настоящий
огонь, он делал его неузнаваемым и даже отчасти напугал  ее.  Впервые  с
того момента, как она поцеловала его на парковочной площадке, Алессандра
испытала дрожь и даже страх.
   Но едва он улыбнулся, как сразу стал прежним Гарри. Он дотронулся  до
нее,  сначала  нежно,   но   потом   его   прикосновения   стали   более
требовательными. Улыбка его потускнела, когда  он  увидел  выражение  ее
глаз, а потом перевел  взгляд  на  нее,  обнаженную,  покоящуюся  в  его
объятиях.
   И снова его прикосновения сделались нежными, как прежде, но  ей  было
этого недостаточно. Она хотела большего. Она сделала  движение  бедрами,
затягивая его руку все глубже и глубже, а руками продолжая стаскивать  с
него джинсы.
   - Гарри, пожалуйста! Не можем ли мы...
   - О да. У меня в рюкзаке кондомы.
   Он выпустил ее из объятий и на мгновение переключил свое внимание  на
джинсы, болтавшиеся где-то возле его щиколоток.  Путаясь  в  штанах,  он
наконец упал на постель, силясь освободиться от лишней одежды.
   У Алессандры не было сил ждать дольше. Как только  Гарри  сел,  чтобы
стряхнуть с ног джинсы и обувь,  она  пробралась  к  нему  на  колени  и
принялась страстно целовать его в губы.  Она  не  могла  насытиться  его
поцелуями и не хотела больше ничего знать и ни о чем думать. Ей казалось
невероятным, что его большие  руки  с  рельефно  выступающими  мускулами
могут  быть  такими  нежными  и  держать  ее,  не  причиняя  боли.   Она
чувствовала твердость его мужского органа между  бедер,  когда  целовала
его. Губы у него были нежными и мягкими, и они заскользили  вниз  по  ее
телу, спускаясь на шею, потом на грудь...
   От нее потребовалось чуть изменить положение, и  оказалось,  что  она
обволакивает его полностью и что он заполнил ее  целиком.  Именно  этого
она и желала.
   - О! - сказал Гарри. - О Боже, кондом!
   Но она не собиралась прерывать их объятие теперь, когда они оказались
так тесно сплетены.
   - Он нам не нужен. Я ведь не могу забеременеть, помнишь?
   Она задвигалась, стараясь затянуть его еще глубже в свое лоно.
   - О Господи! - прошептал он, проводя рукой вниз по ее спине. - А  как
же безопасный секс? Мне все-таки нужен кондом.
   - Я была замужем семь лет.
   Гарри пытался остановиться, но из этого ничего не выходило.  Им  было
слишком хорошо.
   - У тебя, как ты сказал, давно не было женщины.
   - Да, но прежде я понятия не имел, с кем делю свою жену. -  Его  руки
прикрыли ее груди. - А их было видимо-невидимо.
   - Значит, твоя жена была полной дурой.
   - То же самое я мог бы сказать и о Гриффине, но, кажется, я  это  уже
говорил. - Он улыбнулся. - Соня и Гриффин - пара дураков,  какого  черта
мы говорим о них? Думаю, нам важнее, чтобы сегодняшняя ночь стала лучшей
в нашей жизни, ни с чем не сравнимой! Мы должны доказать им и,  главное,
себе, что стоим многого.
   Алессандра положила руки  ему  на  плечи  и  заставила  его  лечь  на
кровать, вынудив войти в нее как можно глубже. Потом она  услышала  свой
собственный стон.
   - О да, - пробормотал Гарри. - Да, еще, еще...
   - Так?
   - Да, это ни с чем невозможно сравнить, хотя для  того,  чтобы  можно
было с чем-то  сравнивать,  следует  повторить  это  тридцать,  а  то  и
пятьдесят раз.
   Алессандра рассмеялась:
   - Ты всегда болтаешь во время акта любви?
   - Обещаю, что, если ты позволишь мне достать презерватив, я употреблю
свой язык для других, более приятных вещей.
   Она выпустила его и отодвинулась.
   - Иди, но только поторопись.
   Гарри сделал огромный прыжок через комнату и принялся рыться в  своем
рюкзаке, разбрасывая вещи.
   Когда наконец он нашел нужный ему предмет и водрузил его,  Алессандра
случайно увидела свое отражение в зеркале и застыла.
   Ее волосы! Она забыла о своих ужасных волосах: они свисали вдоль лица
прямыми прядями и делали ее похожей на мокрого коккер-спаниеля. О  Боже,
ей следовало хотя бы пойти в ванную и подкраситься!
   Алессандра не знала, что делать. Ничто не  помешало  бы  ей  привести
себя в относительный порядок в уединении отдельной комнаты, но  где  она
была, эта комната? Мысль о том, чтобы следующие четверть часа провести в
ванной, наводя красоту, показалась ей не вполне удачной: в конце концов,
не она же будет смотреть на себя, а Гарри на нее.
   Он уже направлялся к ней, улыбаясь так,  как  умел  улыбаться  только
Гарри. Обняв Алессандру за талию, он увлек ее на постель.
   - Теперь моя очередь быть наверху.
   - Погаси свет, - сказала она.
   Гарри целовал ее груди, подолгу лаская их языком, и от  этого  у  нее
захватывало дух.
   - Что?
   Алессандра выскользнула из его объятий.
   - Я сама погашу.
   Выключатель был возле стены. Она щелкнула им, и  комната  погрузилась
во тьму. Занавески были плотными и не  пропускали  света  с  парковочной
площадки.
   - Не поздно ли  проявлять  стыдливость?  -  В  темноте  голос  Гарри,
казалось, обволакивал ее со всех сторон. Она все еще стояла возле двери.
   - Я просто... просто...
   Гарри шумно выдохнул.
   - Да, знаю, что ты просто... - Он включил бра возле кровати. - Что  с
тобой? А, ты посмотрела в зеркало и не узнала себя, не поняла,  кто  это
смотрит из него. Я совершенно уверен, ты увидела совсем не  ту  женщину,
которую вижу я.
   - Я смотрю в зеркало, и та, кого я там вижу... - Алессандра  покачала
головой. - Не могу поверить, что кто-то способен желать меня  так,  как,
по-видимому, желаешь ты.
   - По-видимому? - Взгляд Гарри проследовал по всему его телу от  груди
и ниже. - Неужели это только видимость? Подойди и проверь  сама,  потому
что, когда заходит речь о желании, не может идти речи о видимости.
   Алессандра недоверчиво рассмеялась:
   - Видишь ли, я... я знаю, что ты милый.
   - Да, и чтобы доказать, какой я милый, я всегда демонстрирую эрекцию.
Иди поближе - и я покажусь тебе еще милее. - Гарри протянул к ней руку:
   - Ну иди же!
   Алессандра снова покачала головой:
   - Можем мы выключить свет?
   - Нет! Ты с ума сошла!
   Она ожидала не такого ответа, и, почувствовав это, Гарри крепко  сжал
ее руку и потянул к себе.
   - Я хочу смотреть на тебя. Как бы ты ни выглядела, теперь я  выяснил,
что смотреть на тебя обнаженную - просто подарок судьбы, особая радость.
   Он поднес ее руку к губам и, поцеловав, перевернул так, что у его губ
оказалась ладонь. Он  поцеловал  ее,  потом  запястье,  потом  губы  его
коснулись локтя, предплечья.
   - Давай-ка  кое-что  выясним  сразу  же,  -  продолжал  Гарри,  целуя
внутреннюю сторону локтя, поднимаясь выше, к плечу. - Мне нравится  твоя
стрижка, потому что она помогает спастись от Тротта.  И  что  бы  ты  ни
думала и ни говорила, я считаю, что без косметики ты  гораздо  красивее.
Нет, мы не станем гасить  свет.  Я  хочу  видеть  твое  лицо,  когда  ты
испытаешь наслаждение.
   Он  поцеловал  Алессандру  в  шею,  и  когда  она   подняла   голову,
предоставляя ему более широкое поле деятельности, он понял,  что  убедил
ее. Но, Иисусе сладчайший, если эта женщина не хотела заниматься любовью
при свете, считая себя недостаточно привлекательной, она спятила.
   Гарри поцеловал ее в губы так нежно и  ласково,  как  только  мог,  и
медленно заставил снова лечь на кровать.
   Ему до боли хотелось быть с ней,  но  он  сдерживал  себя  и  только,
целуя, ласкал ее прекрасное тело. То, что она так отчаянно желала его  и
так отважно вела себя, было невероятным счастьем, и ему  хотелось  снова
довести ее до экстаза.
   К его  счастью,  на  это  не  потребовалось  слишком  много  времени.
Алессандра отвечала на его поцелуи так же страстно,  как  прежде,  потом
притянула ближе к себе и баюкала, прижимая его голову к груди и  выгибая
спину в безмолвной мольбе о большей близости, когда он  чуть  прикасался
языком к ее коже.
   Наконец ее рука скользнула между их прижатыми друг  к  другу  телами,
обхватила его плоть, направляя ее к желанной цели.
   - Посмотри на меня, - прошептал Гарри, и она открыла глаза.
   Глядя в эти чудесные глаза, он проникал в нее, медленно овладевая ею.
   Негромкие звуки, похожие на воркование, которые  она  издавала,  были
чертовски волнующими. И когда она почти  выдохнула  его  имя,  голос  ее
звучал глухо и хрипло.
   Гарри не мог припомнить  момента,  когда  чувствовал  бы  себя  столь
преисполненным радости жизни.
   Улыбка Алессандры была трепетной и робкой, а  когда  она  протягивала
руку, чтобы дотронуться до его лица, в глазах ее сверкали слезы, которые
она старалась унять. Он теперь знал ее силу и верил, что она справится с
собой.
   В ней была необыкновенная смесь всего на свете: твердость и нежность,
решительность и слабость. Разумеется, она не была совершенной, и  мешало
ей в этом одно лишь непонимание собственной прелести.
   Когда он смотрел на нее сверху вниз, то  чувствовал,  что  грудь  его
сжимается и ему становится трудно дышать, но  причиной  было  не  только
сломанное ребро. Сейчас Гарри готов был сделать для нее все что угодно -
для нее, для ее безопасности. Даже умереть. Глядя ей  в  лицо,  ловя  ее
взгляд, он почувствовал некий призыв к  действию  и  начал  двигаться  -
сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, подчиняясь  невысказанным
ею, но очень понятным ему желаниям. Она любила жесткий, грубый  секс,  и
это было плохо, потому что очень быстро привело его на край. Ему  стоило
большого труда не рухнуть в бездну...
   Алессандра  с  яростью  целовала  его,  притянув  к  себе,  заставляя
проникнуть в себя как можно глубже, и он  подчинялся.  Это  была  полная
отдача, полная капитуляция перед страстью. Она целовала его, а он уже не
пытался противостоять потребности в освобождении, потребности отдать  ей
всего себя и даже больше. Он хотел подарить ей самый  немыслимый,  самый
невероятный сексуальный опыт, лучший в  ее  жизни,  и  видеть,  как  она
содрогается в его объятиях, но, когда Алессандра целовала его  так,  как
теперь, и у нее в глазах отразилась ее душа, полная страсти, он не  смог
больше сдерживаться. Это потрясло его, подбросило, как волна  прибоя,  и
из груди его вырвался мощный вздох.
   Гарри ощутил, как она почти тотчас же вслед за ним  испытала  оргазм.
Ее пальцы судорожно вцепились в него, и она выкрикнула его имя.
   Он был слишком  потрясен,  чтобы  почувствовать  облегчение,  поэтому
какое-то время не мог ни думать, ни связно говорить. Но постепенно гул в
ушах затих и медленно пришло осознание того, что  он  чуть  не  раздавил
Алессандру в своих медвежьих  объятиях,  против  чего  она,  похоже,  не
возражала: когда Гарри поднял голову и посмотрел на нее, она улыбнулась.
   Мускулы лица все еще плохо подчинялись ему, но он тоже улыбнулся ей в