ных местах города, смогут выйти на улицу и увидеть солнечный свет.
     - Положи его на стол, - отрывисто скомандовала Сибела, завязывая свои длинные темные волосы узлом, чтобы они не мешали ей тщательно мыть руки в тазу. - Мне нужна горячая вода. Мари, разожги огонь. Петра, принеси бинты и мыло. Сними с него форму, Джузеппе.
     Она повернулась к Джо, обдав его взглядом темно-карих глаз.
     Джо кивнул и перенес американского лейтенанта на тщательно обструганный деревянный стол. С лейтенанта быстро сняли одежду - теперь при появлении немцев его можно было выдать за крестьянина, случайно раненного шальной пулей с приближающегося фронта.
     Джо собрал всю одежду и вложил в нее бирку с фамилией. "Чарлз Эштон", - прочитал он надпись на ней, прежде чем завязать все в узел. Одежду следовало зарыть немедленно - и достаточно глубоко, чтобы рыскающие по городу голодные собаки не учуяли запаха крови и не раскопали ее.
     Один из помощников Сибелы принес простыни, чтобы закутать в них Эштона, но Сибела отложила их в сторону. Эта летняя ночь была теплой, на теле американца выступил пот, так что покрывало ему не требовалось.
     Сибеле было всего двадцать лет, но на ее столе уже побывало немало самых разных людей - и все они были окровавлены.
     У Эштона, как заметил Джо, было три пулевых ранения - в плечо, в бок и в бедро.
     - Пули до сих пор сидят в нем, - произнесла Сибела, окончив осмотр. - Это хорошо. Должно быть, пули были на излете. Возможно, нам удастся сохранить ему жизнь.
     Пули на излете не пробивают человека насквозь и не вырывают мясо и жилы, оставляя незаживающие раны.
     - Если я смогу вынуть эти пули, - продолжила Сибела, - и если мы не занесем инфекции...
     Когда ее глаза встретились с глазами Джо, она показалась ему много старше своих лет. Да, он знал, что инфекция унесла не меньше жизней, чем немецкие пули. Без больниц, без настоящих докторов, раненые солдаты обычно умирали. Тот факт, что пули застряли в теле, позволял надеяться, что раненый выживет, но шансов на это было немного.
     Джо дотронулся до плеча Сибелы и ощутил ее напряженные мышцы. Эти руки уже не раз делали невозможное возможным.
     - Ты можешь его спасти, - тихо сказал он. Сибела кивнула:
     - Я могу попытаться. Мне необходим помощник, который бы подержал раненого, если тот очнется.
     У них не было морфия, а удаление пуль без обезболивающих средств не могло не быть крайне болезненным. У Джо уже был в этом собственный опыт. Может быть - только может быть, - потеря крови у Чарлза Эштона была столь большой, что он останется без сознания до того времени, пока она не закончит операцию.
     Конечно, эта надежда не сбылась. Раненый вдруг застонал, его веки дрогнули, и он открыл глаза, чтобы взглянуть на Сибелу глазами цвета летнего неба.
     Сибела на какой-то миг растерялась. Она в первый раз смотрела в глаза американца. Джо она не считала американцем, поскольку его мать была француженкой, а отец итальянцем и вырос он в Нью-Йорке - по своему характеру городе больше европейском, чем американском.
     Даже без одежды было видно, что раненый - американец. Он словно сошел со страниц журнала о Голливуде - с отливающими золотом волосами, словно вырубленными чертами лица, чистыми голубыми глазами.
     Раненый какое-то время смотрел на Сибелу, потом поднял руку, чтобы коснуться ее щеки.
     - Ангел, - прошептал он.
     Сибела поспешно отвела глаза и отступила, избегая его прикосновения.
     - Скажи ему, что он ошибается. - Сибела плохо знала английский, но произнесенное слово поняла. Она кинула взгляд на Джо. - И скажи, что после того, что я с ним сделаю, он будет называть меня дьяволом.
     Но Джо не успел перевести, поскольку Эштон поднял голову и с заметным усилием попытался привстать.
     - Француженка, - прохрипел он. - Ты - француженка, ангел. Сестра! Что случилось с?.. - У раненого не было сил даже говорить, но он все пытался приподняться. Вдруг его глаза закатились, и он рухнул на стол.
     - Быстро, - скомандовала Сибела Мари и Люку. - Держите его.
     Когда она щупом определяла положение первой пули, Эштон издал стон, но не очнулся.
     - Я не смогу пойти с тобой сегодня вечером, - сказала Сибела Джо. - Я должна присмотреть за ним. Первые несколько часов после операции всегда самые сложные.
     Джо расстроился, но попытался это скрыть.
     Она кинула на него взгляд и подарила грустную, нежную улыбку:
     - Тебе без меня будет даже безопаснее. Это было правдой. Сибела была просто безрассудна в своей борьбе с нацистами. Ей было недостаточно лишь пересчитывать немецких солдат и грузовики с боеприпасами. Она старалась подобраться ближе, так близко, чтобы подслушать разговоры, узнать, с какого склада ее маленькая армия может украсть оружие, чтобы потом использовать его против оккупантов. Она подбиралась к немцам на такое расстояние, что, будь она обнаруженной, пули в голову ей было бы не миновать.
     Джо опустил взгляд на сверток с одеждой, который все еще держал в руках. Нужно было немедленно вырыть глубокую яму, иначе он не успеет на конспиративную встречу.
     - Иди, - сказала Сибела, зная, что ему пора уже уходить.
     Джо перевел взгляд с нее на раненого американца, и в нем вспыхнула ревность. Джо тут же обругал себя. Ревности не должно быть к тому, кто умирает.
     Он бросил на Сибелу последний взгляд - на долю секунды утонув в темноте ее глаз, - потом повернулся и выскользнул в царящую за стенами дома ночь.
     Он знал, что Сибела на время войны установила для себя три правила. Эти три правила должны были помочь ей бороться с оккупантами, хозяйничавшими в Сент-Элен.
     Первым было - никогда не упускай возможности нанести удар по немцам. Вторым - никогда не обещай никому встретиться еще раз. И - это было третьим правилом - никогда не влюбляйся. Поскольку война и любовь несовместимы.
     Сибела рассказала Джо о своих правилах, когда они выпили несколько бутылок вина. Потом она отправилась к себе наверх, взяв с Джо слово, что он тоже будет следовать ее правилам.
     Теперь, роя лопатой яму, он мучительно раздумывал, даст ли ей это обещание раненый американский летчик.
     К тому же может оказаться, что Сибела от него и не потребует следовать своим правилам.

***

     - Спасибо тебе большое, - сказала Тому Келли, закрывая дверь в спальню отца. - Опять ты меня выручаешь.
     В длинном коридоре царил полумрак. Свет, пробивающийся с нижнего этажа, отбрасывал необычные тени. Это выглядело очень романтично.
     Но все остальное не располагало к роману - пульсирующая боль в голове, нелепый наряд, состоящий из одних шорт, и то, что Келли не относилась к пустышкам, которым можно было поморочить несколько недель голову, а потом смыться.
     - Я рад, что мог быть полезен, - сказал он. - Знаешь, Келли, я должен перед тобой извиниться.
     Она прочитала по его глазам, за что он хочет извиниться, и отвернулась:
     - Нет, не стоит.
     - Я должен. Та ночь, перед тем как я уехал из города...
     - Мы оба поддались порыву, - отозвалась Келли, стараясь не встретиться с ним взглядом. - Мы оба были такими молодыми.
     Это она была молодой. Ему-то было около девятнадцати. И на порыв можно списать первый поцелуй, но не то, что произошло позже, в темноте площадки для парковки автомобилей.
     - Так или иначе, я всегда хотел извиниться перед тобой. Я воспользовался случаем.
     - О, пожалуйста... - Явно смущенная, Келли поспешно пошла по коридору. - Не делай из мухи слона. Ты не передашь Джо, что он не уволен? Скажи, что у отца это просто сорвалось с языка.
     - Думаю, Джо и сам это понял, - ответил Том. - Но я передам ему.
     - Будет плохо, если Джо не помирится с отцом до самой его смерти.
     Том стоял у двери; он понимал, что пора уходить. Сейчас он попрощается и двинется домой. Он уже извинился, хотя Келли явно не была склонна затрагивать эту тему.
     Но уходить не хотелось. Хотелось обнять ее за талию, несмотря на то что ее сейчас обуревали заботы, несмотря на ее затрапезную домашнюю одежду.
     Том кашлянул:
     - Мне нужно посмотреть, как там Джо. Я попытаюсь с ним поговорить.
     Келли кивнула и протянула руку:
     - Спасибо тебе еще раз. И пожалуйста, не волнуйся насчет... Ты знаешь. Это было так давно.
     Так просто уйти сейчас было бы грубо. Том только осторожно протянул ладонь, боясь дотронуться до Келли.
     Ее маленькая твердая рука утонула в его, но пожатие было крепким. Это его не удивило - он знал характер Келли Эштон.
     Сделав над собой усилие, Том отступил назад. И разжал руку. Толкнув дверь кухни, он даже смог изобразить на лице улыбку.
     - Увидимся завтра, - произнес он, покидая кухню.

Глава 5

9 августа

     Верно, это он. Это Джо.
     Келли смотрела вверх на статую, расположившуюся посреди ухоженной лужайки между городской гаванью и знаменитой на весь мир гостиницей.
     Сегодня утром она встретила Тома перед памятником и нисколько этому не удивилась. Не было ничего странного в том, что он захотел еще раз взглянуть на статую, которую называли "Герой Болдуинз-Бридж".
     - Привет, - только и сказала она при встрече. Поспешное бегство Тома вчера вечером ее удивило.
     - Взяла свободный день? - Его голос звучал как обычно - непринужденно и дружелюбно.
     - Совсем нет. - Келли постаралась, чтобы ее голос прозвучал также непринужденно - чтобы он не догадался, что при его виде ее бросило в жар и ей захотелось, чтобы он немедленно, при всех, начал ее целовать. - Вернее, я действительно собиралась провести этот день дома, но мне позвонили, и потому мне придется возвращаться в Бостон.
     У Тома на голове была бейсбольная кепка, а на носу - очки. Хотя они и закрывали большую часть лица, все же можно было разглядеть усталость, словно Том плохо спал сегодня ночью или все еще мучился головной болью. Однако от него столь замечательно пахло свежим бельем и хорошим кофе, что у Келли неожиданно возник порыв уткнуться носом в его футболку и глубоко вдохнуть.
     - Посмотри. - Келли достала из сумочки сделанные в библиотеке ксерокопии. - Это из "Голоса Болдуинз-Бридж". Том рассмеялся:
     - У нас мысли совпадают. Я как раз собирался в библиотеку.
     - Я провела там больше двух часов, и это все, что я нашла, - сказала она. - Может, ты будешь более удачлив.
     - 8 мая 1946 года, - прочитал Том, взглянув на верхний лист. - Спустя год после войны.
     - Да, через год после победы в Европе. Тогда в городе торжественно открыли памятник. Именно этот памятник, - добавила она. - Его установили на средства миссис Харпер Бэлдвин в память о ее сыне и племяннике - хотя в статье и утверждается, что в честь двух ее сыновей. Оба служили в Пятьдесят пятой, оба остались в живых - и не в последнюю очередь благодаря Джо, который, рискуя жизнью, предупредил командование о готовящемся наступлении. Миссис Бэлдвин использовала фотографию Джо в качестве модели для памятника, но надпись со своим именем тот потребовал убрать.
     Келли замолчала, глядя, как Том быстро пробегает глазами страницу и разглядывает фотографии. На одном фото миссис Харпер Бэддвин стояла рядом с Джо, который явно чувствовал себя неловко. Их окружала весьма хорошо одетая публика. Джо же был в военной форме, и его лицо казалось не правдоподобно молодым. В 1946 году ему было двадцать два. Когда его сбили над Францией, ему было восемнадцать!
     - Во второй статье кратко пересказывается случай, как Джо спас дивизию, - пояснила Келли. - В ней я не нашла почти ничего нового по сравнению с тем, что рассказал нам отец прошлым вечером. Хотя здесь упоминается, что Джо... - Келли придвинулась ближе, чтобы прочитать текст из-за его плеча. Ее рука скользнула по руке Тома, когда она показывала нужный абзац. - Вот здесь. "Джозеф Паолетти, работающий в настоящее время садовником в Болдуинз-Бридж в семействе Эштонов, встретился с Чарлзом Эштоном, офицером Пятьдесят пятой, тогда лейтенантом, когда тот в июне 1944 года был ранен во Франции. Г-н Паолетти помогал прятать раненого офицера от немцев, когда из-за немецкого контрнаступления лейтенант Эштон оказался далеко в тылу на оккупированной немцами территории".
     Келли подняла глаза на Тома.
     - Мой отец тоже был там. В тылу у немцев. Ты знал это?
     Он удивленно взглянул на нее поверх очков, и она рассмеялась:
     - Глупый вопрос. Извини.
     Том медленно перевел взгляд с фотографии Джо - еще молодого, но уже столь же серьезного - на суровое лицо статуи.
     - Это точно Джо. - Келли перехватила его взгляд. - У него глаза Паолетти.
     Том рассмеялся:
     - Ты хочешь сказать, что у него хитрые глаза, как у всех Паолетти?
     Келли обернулась:
     - Нет, Боже. Ты не...
     - Ладно, - буркнул он. - Вольно! Я пошутил.
     Но она стояла достаточно близко, чтобы видеть выражение его глаз.
     - Нет, ты не шутишь.
     Келли сообразила, что стоит чересчур близко к Тому, но назад не отступила. Не захотела. Ее притягивало к нему. Это было удивительно - никакого притяжения не было, когда он находился далеко, и сразу возникало, когда он был близко. Это было что-то вроде притяжения наэлектризованных тел; Келли показалось, что между ней и Томом может проскочить искра.
     Прошлым вечером она извинила его за то, что он целовал ее когда-то давно, - но он не просил ее простить его за то, что он покинул город на следующий день, только лишь невнятно попрощавшись. Если бы он тогда попросил ждать его, она бы ждала.
     - Объясни. - Том посмотрел на нависающую над ними статую. - Ты сказала про глаза. Чем же таким они отличаются от всех прочих?
     Что ему ответить? Что его глаза действуют на нее магически? Заставляют биться сильнее сердце? Наполняют голову безумными фантазиями, подогреваемыми воспоминаниями о нескольких быстрых поцелуях на переднем сиденье автофургона?
     - Ну, - начала она, тщательно подбирая слова, - это трудно сформулировать. Может, это связано с вашим итальянским происхождением или с тем, что и ты, и Джо умело скрываете свои эмоции. - Заметив, что он собирается возразить, Келли поспешно добавила:
     - Это очень хорошо.
     К тому же вы оба всегда выглядите немножко грустными. Даже когда улыбаетесь. - Она бросила на него быстрый взгляд. - А может, потому что вы храните много тайн.
     Том рассмеялся; на щеках появились морщины.
     - У меня нет никаких тайн.
     - Конечно. - В голосе Келли прозвучала ирония. - Если не считать того, что ты служишь в спецподразделении ВМС и все, что ты делаешь, является секретным. Твоя жизнь - совершенно закрытая книга. Да и Джо... Все эти годы я думала, что он простой садовник, а оказалось, что у него есть тайна, которая касается другого государства. Куда ни кинь, везде одни секреты.
     - Только насчет войны, - запротестовал Том. - Из Европы вернулось много людей, которые не хотят вспоминать про войну. И их нетрудно понять.
     - Но у Джо есть секрет, связанный и с его личной жизнью.
     - Какой секрет? - удивился Том.
     - А, вот видишь! - с торжеством воскликнула Келли. - Почему Джо никогда не женился? Почему ты никогда не женился?
     Последний вопрос ей давно хотелось задать, хотя она и знала на него ответ. Том был не из тех, кто добровольно оседает на одном месте.
     Она показала пальцем на портрет Джо, который Том все еще держал перед собой:
     - Посмотри на него. Он просто великолепен. Но этого мало - он еще и герой войны; ему посвящен памятник. Я уверена - все женщины в городе должны были выстроиться в очередь, чтобы познакомиться с ним.
     - Знаешь, однажды я спрашивал Джо об этом, - сказал Том, - я хотел узнать, почему он не женился на моей бабушке - вдове его брата. Она приехала в Боддуинз-Бридж через несколько лет после Джо. Он нашел для нее работу повара в доме твоего отца. Похоже, она ему нравилась; я видел фотографии - настоящая красавица. Кажется, она вышла замуж за моего деда, когда ей было только семнадцать. Так что вдовой она оказалась в весьма юном возрасте - двадцати трех лет, хотя у нее и был уже "хвост" - пятилетний ребенок, мой отец. Джо помог ей снять в городе дом, помог осесть здесь - но это и все, что было между ними. Когда мне было около шести, она вышла замуж за почтового служащего. Мне это не понравилось. Много лет спустя я спросил Джо, почему он не женился на ней, и он ответил, что любит Грэй как сестру. Он был рад, что она вышла замуж, рад, что она нашла человека, с которым могла вместе провести жизнь, рад, что она не осталась в одиночестве. - Том посмотрел на памятник. - Тогда я спросил его, как получилось, что он никогда не был женат, как случилось, что он не нашел ту, с кем можно было жить вместе? Джо ответил, что не женился потому, что встретил и потерял свою единственную настоящую любовь во время войны. Помню, как он это сказал: "Свою единственную настоящую любовь". - Том несколько секунд молчал. - Он сказал мне, что после встречи с ней на других он смотреть уже не мог. Никто не мог с ней даже сравниться. А семьи ради семьи Джо не хотел. Он предпочел остаться одиноким.
     Келли еще раз окинула взглядом памятник.
     - Потерял, - прошептала она. - Она... - Келли бросила взгляд на Тома. - Она погибла?
     - Не знаю, - признался Том. - Слово "потерял" может означать многое. Может, она вышла замуж за кого-то другого. - Он бросил взгляд на бумаги, которые все еще держал в руках.
     Келли забрала эти бумаги и положила их в свою сумочку.
     - Боже, это кажется так... не знаю, как сказать. Так романтично. - Джо всегда казался ей прагматиком, весьма земным человеком. Он был для нее лишь садовником, прислугой. Однако все это время в его сердце жила былая любовь. Кто бы мог подумать? - Думаешь, он поступил правильно? - спросила Келли. - Значит, у человека может быть лишь одна настоящая любовь? Ты веришь в настоящую любовь?
     Том покачал головой.
     - Спроси кого-нибудь еще. У меня мало опыта в этом вопросе. Это было... довольно далеко от той работы, которой я занимался.
     - Но у тебя наверняка есть мнение на этот счет, - настаивала она. - У нас всех есть представление о том, какой любовь должна или не должна быть. Думаю, ты просто избегаешь серьезных отношений.
     - Ну, спасибо, доктор Фрейд, - протянул Том. - А тебе не приходило в голову, что при моей работе лучше вообще не связывать чью-либо судьбу со своей? - Внезапно он рассмеялся:
     - Мне кажется забавным выяснять этот вопрос, когда нас слушает Джо. - Он обернулся к статуе.
     Внезапно зазвенел пейджер Келли. Она выключила его, когда шла в библиотеку, но тот, перемещаясь в сумке, включился.
     - Извини, - произнесла она, бросив взгляд на экран пейджера и доставая сотовый телефон. - Я должна позвонить в офис.
     Она набрала номер.
     - Привет, это доктор Эштон. Я только что получила сигнал на пейджер.
     - Доктор, извините, что беспокою вас. - Это была Пэт Гири. - Но только что пришли результаты анализов Макенны.
     Келли закрыла глаза.
     - Пожалуйста, скажи мне, что это какая-то разновидность анемии.
     - К сожалению, это не так. Подтвердились самые худшие опасения, - ответила Пэт. - Бренда Макенна просила сообщить результаты. Могу я записать ее на завтра?
     - Нет, лучше на сегодня, - решила Келли. - И позвони доктору Мартину. Пусть онколог посмотрит Бетси как можно скорее.
     - Но вы сейчас в отпуске.
     - Это не отпуск. Это просто передышка. Назначь время для Макенны через час. Я еду немедленно.
     Том сделал шаг в сторону.
     - Я собирался купить краску в магазине "Все для дома", - произнес он. - Но я могу это и отложить, чтобы остаться с твоим отцом.
     - Не меняй своих планов, - ответила Келли, - но вот если бы ты зашел к нему по пути домой...
     - Хорошо, иди. Увидимся позже.
     Она побежала к своей машине.

***

     Это был он.
     В магазине "Все для дома" на Первой улице города Болдуинз-Бридж.
     Нагрузив коляску банками краски и валиками, Том прокладывал себе путь к кассе через толпу, когда увидел Торговца. Или по крайней мере человека, очень похожего на того, которого он видел у ленты выдачи багажа в аэропорту Л