╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
ну китайцы, - умрет без болезней, старым
человеком, его ноги твердо стоят на земле, он самый известный человек своего
времени. Но сам Тайко умрет в своей постели, уважаемым, почитаемым, в
старости, оставив здорового сына. Это так обрадовало Тайко, который был еще
бездетным, что он решил отпустить посольство обратно в Китай, а не убивать
их, как собирался сначала, за их оскорбления в первые встречи. Вместо того
чтобы торговаться за мир китайский император через свое посольство только
получил предложение "называть его королем государства Ва", как китайцы
называли Японию. Поэтому он послал их домой живыми, а не в маленьких ящиках,
которые уже приготовил, и возобновил войну против Кореи и Китая.
- Нет, господин Торанага, я не забыл, - сказал Ишидо, очень хорошо
помня все это. - Но зараза может быть очень обременительной. Вы можете
заболеть сифилисом, как ваш сын Небару, извините, или стать прокаженным, как
господин Оноши. Он еще молод, но так страдает. О да, он так страдает.
Торанага был моментально выведен из равновесия. Он очень хорошо знал
вред, причиняемый этими болезнями. Небару, его старший из оставшихся в живых
сын, получил эту болезнь, когда ему было семнадцать лет - десять лет назад,
- и все усилия докторов - японских, китайских, корейских и христианских - не
вылечили болезнь, которая уже отразилась на нем, хотя и не убила. "Если я
захвачу всю власть, может быть, - пообещал себе Торанага, - я смогу вылечить
эту болезнь. Неужели это действительно идет от женщин? Как женщины получают
се? Как это можно лечить? Бедный Небару, если бы не сифилис, ты был бы моим
наследником, потому что ты лучший солдат, лучший правитель, чем Судара, и
очень умный. Ты должен был сделать много плохого в своей прежней жизни,
чтобы нести такую большую ношу в этой".
- Клянусь Буддой, я не хотел бы никому такого, - сказал он.
- Согласен с вами, - сказал Ишидо, зная, что Торанага пожелал бы обе
болезни ему, если бы только мог. Он поклонился и ушел.
Торанага нарушил молчание:
- Ну?
Хиро-Мацу сказал:
- Если вы останетесь или уедете сейчас, все равно - плохо, потому что
вы преданы и изолированы, ваше величество. Если вы останетесь на встречу -
встречи не будет целую неделю, Ишидо мобилизует свои войска вокруг Осаки, и
вы никогда не уедете отсюда, что бы ни случилось с госпожой Ошибой в Эдо.
Очевидно, что вы преданы и что четыре регента будут решать против вас. В
Совете они проголосуют четырьмя голосами против одного, обвинив вас в
государственной измене. Если вы уедете, они издадут любой указ, который
пожелает Ишидо. Вы связаны тем, что решение будет поддерживаться четырьмя
голосами против одного. Вы не сможете сказать как регент ни одного слова
против.
- Я согласен.
Наступило молчание.
Хиро-Мацу ждал с растущим беспокойством.
- Что вы собираетесь делать?
- Сначала я собираюсь пойти поплавать, - сказал Торанага с удивительной
веселостью. - Потом я посмотрю на чужеземца.
x x x
Женщина спокойно шла через личный сад Торанага в замке, направляясь к
маленькой хижине с соломенной крышей, которая так уютно расположилась на
полянке среди кленов. Ее шелковое кимоно и оби были самыми простыми и тем не
менее самыми элегантными из тех, что могли сделать самые искусные мастера в
Китае. Ее волосы по самой последней в Киото моде были собраны высоко и
скреплены вместе длинными серебряными шпильками. Цветной зонтах защищал от
солнца ее нежную кожу. Она была тоненькая, всего пяти футов ростом, но очень
пропорционально сложена. На шее она носила тонкую золотую цепочку, на
которой висело маленькое золотое распятие.
Кири ждала на веранде хижины. Она сидела в тени, ее ягодицы нависали
над подушкой. Кири следила, как женщина шла по каменным ступеням, которые
были так аккуратно выложены во мху, что казалось, они росли из него.
- Вы более красивы, молоды, чем когда-либо, Тода Марико-сан, - сказала
Кири без ревности, отвечая на поклон.
- Я бы хотела, чтобы так оно и было, Киритсубо-сан, - ответила Марико
улыбаясь. Она села на колени на кушетку, машинально расправляя кимоно.
- Это правда. Когда мы встречались в последний раз? Два-три года назад?
Вы совсем не изменились за те двадцать лет, что я вас знаю. Должно быть,
прошло двадцать лет, как мы впервые встретились. Вы помните? Это было на
празднике, который устроил господин Города. Вам было четырнадцать, вы только
что вышли замуж и были очень красивы.
- И напугана.
- Нет, что вы, не напуганы.
- Это было шестнадцать лет назад, Киритсубо-сан, не двадцать. Да, я
помню это очень хорошо. "Слишком хорошо, - подумала она с болью в сердце. -
Это был день, когда мой брат прошептал мне, что по его предположению наш
уважаемый отец собирается отомстить своему законному господину диктатору
Городе и убить его. Своего законного господина! "
- О да, Кири-сан, я помню этот день, и год, и этот час. Это было начало
всего этого ужаса. Я никогда не давала никому повода подумать, что я заранее
знала о том, что должно было случиться. Я никогда не предупреждала ни своего
мужа, ни Хиро-Мацу, его отца, - оба они преданные вассалы своего господина,
- что предательство готовилось одним из его самых важных генералов. Хуже
того, я не предупредила Городу, своего законного господина. Так я нарушила
свои обязанности по отношению к своему господину, к своему мужу, к его
семье, которые после моего замужества стали моей единственной семьей. О,
Мадонна, прости мне мой грех, помоги мне очиститься. Я продолжала молчать,
чтобы защитить своего любимого отца, который обесчестил себя на тысячу лет.
О, мой Боже, о, Иисус Назаретянин, спаси этого грешника от вечного
проклятия...
Это было шестнадцать лет назад, - спокойно сказала Марико.
- В тот год я вынашивала ребенка господина Торанаги, - сказала Кири и
подумала, что если бы господин Города не был подло предан и убит отцом
Марико, господин Торанага никогда бы не должен был сражаться в битве у
Нагакуде, она никогда бы не простудилась там и ее ребенок не был бы
недоношен. "Может быть, - сказала она себе. - А может быть, и нет. Это была
просто карма, моя карма, все, что случилось, не так ли? "
- Ах, Марико-сан, - сказала она без злобы, - это было так давно, как
будто в другой жизни. Но вы без возраста. Почему я не могу иметь вашу фигуру
и красивые волосы и ходить так изящно? - Кири засмеялась. - Ответ простой:
потому что я слишком много ем!
- Ну и что из того? Вы пользуетесь расположением господина Торанаги, не
так ли? Так что вы вполне удовлетворены. Вы мудры и добросердечны и вполне
довольны собой.
- Я бы хотела быть изящной и тем не менее способной много есть и быть
любимой, - сказала Кири. - Но вы? Вы недовольны собой?
- Я только инструмент моего господина Бунтаро, на котором он играет.
Если господин, мой муж, счастлив, тогда, конечно, я счастлива. Его радость -
моя радость. То же самое и с вами, - сказала Марико.
"Да. Но не то же самое, - подумала Кири и тронула свой веер, золотистый
шелк которого поймал послеполуденное солнце. - Я так рада, что я не вы,
Марико, со всей вашей красотой и блеском, мужеством и знаниями. Нет! Я не
могла бы вынести ни одного дня брака с этим ненавистным, безобразным,
невежественным, грубым человеком, пусть даже оставшись одна в семнадцать
лет. Он так не похож на своего отца, господина Хиро-Мацу. Тот замечательный
человек. Но Бунтаро? Как отцы могут иметь таких ужасных сыновей? Я хочу
иметь сына, о, как хочу! Но вы, Марико, как вы можете терпеть такое плохое
обращение все эти годы? Как вы вынесли ваши несчастья? Кажется невозможным,
чтобы на вашем лице не было от них ни одной тени или хотя бы в вашей душе".
- Вы удивительная женщина, Тода Бунтаро Марико-сан, - сказала она
вслух.
- Благодарю вас, Киритсубо Топшко-сан. О, Кири-сан, так хорошо снова
встретить вас. /
- И вас. Как ваш сын?
- Красивый-красивый. Сарудзи теперь пятнадцать лет, можете представить?
Высокий и сильный и очень похож на своего отца, господин Хиро-Мацу дал ему
свой надел земли, и вы знаете, что он собирается жениться?
- Нет. На ком?
- Она внучка господина Кийяма. Господин Торанага так хорошо все
устроил. Очень хорошая партия для нашей семьи. Я только хочу, чтобы сама
девушка была более внимательна к моему сыну, более достойна его. Вы знаете,
она... - Марико засмеялась немного застенчиво. - Ну, это звучит у меня как у
каждой свекрови. Но я думаю, вы согласитесь, что она еще недостаточно
подготовлена.
- У вас будет время для этого.
- О, я надеюсь, что это так. Мне повезло, что у меня не было свекрови.
Я не знаю, что я должна делать.
- Вы получите ее ребенком и подготовите ее, как готовите всю свою
семью. Не так ли?
- О, я хочу, чтобы все так и было. - Руки Марико-сан без движения
лежали на колене. Она наблюдала за стаей стрекоз, пока те не улетели. - Мой
муж направил меня сюда. Господин Торанага хочет меня видеть?
- Да. Он хочет, чтобы вы переводили для него.
Марико вздрогнула.
- Кого?
- Нового чужестранца.
- О, а что же отец Тсукку-сан? Он болен?
- Нет. - Кири играла веером. - Я думаю, нам остается только гадать,
почему господин Торанага хочет, чтобы здесь были вы, а не священник, как при
первом разговоре. Почему это, Марико-сан, мы должны хранить все деньги,
платить по счетам, обучать наших слуг, покупать всю еду и товары для дома -
даже в большинстве случаев одежду для наших господ, - но они никогда не
говорят нам фактически ничего, не так ли?
- Может быть, из-за нашей догадливости.
- Возможно. - Взгляд Кири был ровен и дружелюбен, - Но я думаю, что это
будет носить очень личный характер. Так что вы поклянитесь своим
христианским Богом, что не разгласите тайну этой встречи. Никому.
День, казалось, терял свою теплоту.
- Конечно, - с трудом сказала Марико. Она ясно поняла:
Кири имеет в виду, что она не должна говорить ничего ни мужу, ни отцу,
ни священнику. Если ее муж приказал ей прийти сюда, очевидно по требованию
господина Торанаги, то можно ли, чтобы ее долг перед сувереном, господином
Торанагой, превысил долг перед священником? А почему переводчиком должна
быть она, а не отец Тсукку-сан? Она поняла, что снова против своей воли
втянута в своего рода политическую интригу, которая испортит ей жизнь, и
снова хотела, чтобы ее семья не была древней и не носила фамилию Фудзимото,
чтобы она никогда не рождалась со способностями х языкам, которые позволяли
ей выучить почти невозможные португальский и латинский языки, и чтобы она
никогда не рождалась вовсе. "Но тогда, - подумала она, - я бы никогда не
увидела моего сына, не узнала о младенце Христе, о его вере или о вечной
жизни".
"Это твоя карма, Марико, - сказала она себе печально, - просто карма".
- Очень хорошо, Кири-сан. - После этого она добавила, предчувствуя
нехорошее: - Я клянусь моим господом Богом, что я не разглашу ничего из
сказанного здесь сегодня или в любое время, когда я буду переводить для
моего суверена.
- Мне думается также, что вам придется скрывать ваши собственные
чувства, чтобы переводить точно то, что сказано. Этот новый чужестранец
странный человек и говорит необычные вещи. Я уверена, что мой господин
выбрал вас из всех возможных кандидатур по особым причинам.
- Я буду делать то, что скажет господин Торанага. Он никогда не должен
опасаться за мою преданность.
- В этом никогда не возникало сомнений, госпожа. Я имею в виду, что вы
не причините вреда.
Прошел весенний дождь, покрыл каплями лепестки, мох и листья и
кончился, сделав все еще более красивым.
- Я просила бы вас об одолжении, Марико-сан. Вы не будете так любезны
спрятать ваше распятие под кимоно? Пальцы Марико протестующе взметнулись.
- Почему? Господин Торанага никогда не возражал против моего перехода в
эту веру, также и господин Хиро-Мацу, глава нашего клана! И мой муж
позволяет мне держать и носить его.
- Да, но распятия приводят этого чужеземца в бешенство, а мой господин
Торанага не хочет, чтобы он был таким, он хочет, чтобы он был спокоен.
x x x
Блэксорн никогда не видел таких маленьких людей.
- Конничи ва, - сказал он. - Конничи, Торанага-сама.
Он поклонился, словно придворный, кивнул мальчику, который стоял на
коленях, широко открыв глаза, сбоку от Торанаги, и полной женщине, которая
была за ним. Они все располагались на веранде, окружающей маленький домик.
Домик состоял из одной маленькой комнаты с деревенскими ширмами и тесаными
балками под соломенной крышей и кухонного уголка сзади. Он был поставлен на
сваях из дереза и поднят на фут или около того над ковром из чистого белого
песка. Это был церемониальный чайный дом для проведения чайной церемонии
"ча-но-йу" и построен за большие деньги из редких материалов только для этой
цели, хотя иногда, поскольку эти дома были изолированы, стояли на отдельных
полянках, их использовали для свиданий и тайных разговоров.
Блэксорн подобрал кимоно и сел на подушку, которая лежала на песке ниже
и перед ними.
- Гомен насай, Торанага-сама, шхон го га ханазе-масея. Тсуахи го имаси
ка?
- Я ваш переводчик, сеньор, - сказала Марию сразу, на почти безупречном
португальском. - Но вы говорите по-японски?
- Нет, сеньорита, только несколько слов или фраз. - Блэксорн был
захвачен врасплох. Он ожидал, что переводчиком будет отец Алвито, а Торанагу
будет сопровождать самурай и, может быть, дайме Ябу. Но самураев поблизости
не было, хотя вокруг сада их было множество.
- Мой господин Торанага спрашивает: может быть, вы предпочитаете
говорить по-латыни?
- Как пожелаете, сеньорита, - Как любой цивилизованный человек,
Блэксорн мог читать, писать и говорить по-латыни, потому что латынь была
единственным языком, на котором проходили обучение вое цивилизованные люда.
"Кто эта женщина? Где она научилась такому хорошему португальскому? И
латыни! Где еще, кроме как у иезуитов, - подумал он, - В одной из их школ.
О, они так хитры! Первое, что они делают, - это строят школы.
Всего только семьдесят лет назад Игнатий Лойола организовал Общество
Иисуса, и теперь их школы, лучшие в христианском мире, распространились по
всему свету, и их влияние возводило на трон или низвергало королей. Они
имели влияние на Папу. Они заколебались немного во время Реформации и теперь
отвоевывали обратно огромные территории для своей церкви.
- Тогда будем говорить по-португальски, - сказала она. - Мой хозяин
хочет знать, где вы научились "нескольким словам и фразам"?
- Там в тюрьме был монах, сеньорита, францисканский монах, и он учил
меня. Таким словам, как "пища, друг, ванна, идти, прийти, истинный,
фальшивый, здесь, там, я, вы, пожалуйста, спасибо, хотеть, не хотеть,
заключенный, да, нет", и так далее. Это только начало, к сожалению. Не
будете ли вы так любезны сказать господину Торанаге, что я сейчас лучше
подготовлен отвечать на его вопросы, помогать ему и более чем рад тому, что
вышел из тюрьмы. За это я ему благодарен.
Блэксорн смотрел, как она повернулась и заговорила с Торанагой. Он
знал, что ему следует говорить просто, желательно короткими предложениями и
быть осторожнее, потому что, в отличие от священника, который переводил
синхронно, эта женщина ждала, пока он кончит, потом давала конспективное
изложение сказанного им или версию того, что было сказано, - обычная
проблема всех, кроме самых опытных переводчиков, хотя даже они, как это было
с иезуитом, позволяли своим личным пристрастиям влиять на то, что было
сказано, вольно или невольно. Ванна с массажем, еда и два часа сна освежили
его. Банная прислуга, все - женщины, крупные и сильные, массировали его
кулаками и мыли голову, заплели волосы в плотную косичку, а парикмахер
подстриг ему бороду. Ему дали чистую набедренную повязку и кимоно, пояс и
таби с ременными тапочками. Футон, на котором он спал, был такой же чистый,
как и комната. Казалось, что все это ему снится, и, просыпаясь после
крепкого сна без сновидений, он гадал сначала, что же было сном, настоящее
или тюрьма.
Он нетерпеливо ждал, надеясь, что его снова приведут к Торанаге,
планируя, что сказать и что открыть из тайного, как перехитрить отца Алвито
и как возвыситься над ним. И над Торанагой. Поскольку теперь, после всего,
что рассказал ему монах Доминго о португальцах, японских политиках и
торговле, он твердо знал, что может помочь Торанаге, который в свою очередь
легко может дать ему богатства, о которых он мечтает.
И теперь, избавленный от необходимости противостоять священнику, он
чувствовал себя еще более уверенно. Ему нужны только небольшая удача и
терпение.
Торанага внимательно слушал похожую на куклу переводчицу.
Блэксорн подумал: "Я мог бы поднять ее одной рукой, а если бы я
обхватил ладонями ее талию, мои пальцы бы сомкнулись. Сколько ей лет?
Прекрасна! Замужем? Обручального кольца нет. О, это интересно. Она не носит
никаких драгоценностей. Кроме серебряных булавок в волосах. Других женщин
здесь пет, только эта толстуха".
Он напряг свою память. Две другие женщины в деревне не носили
драгоценностей, и он не видел ничего на женщинах в доме Муры. Почему?
И кто эта толстая женщина? Жена Торанаги? Или нянька этого мальчика?
Этот парнишка сын Торанаги? Или, может быть, внук? Фриар Доминго говорил,
что японцы имеют только одну жену одновременно, но столько наложниц -
официальных любовниц, сколько пожелают.
Была ли переводчица Торанаги его любовницей?
Каково было бы с такой женщиной в постели? Боюсь, я бы сломал ее. Нет,
она бы не сломалась. Женщины в Англии почти такие же маленькие. Но не похожи
на нее.
Мальчик был маленький и прямой, круглоглазый, густые черные волосы
заплетены в короткую косичку, макушка не выбрита. Любопытство его казалось
безмерным.
Не задумываясь Блэксорн подмигнул. Мальчик подпрыгнул, потом засмеялся,
прервал Марико, показал на Блэксорна и заговорил, его терпеливо выслушали, и
никто не поторопил. Когда он кончил, Торанага коротко сказал что-то
Блэксорну.
- Господин Торанага спрашивает, почему вы сделали это, сеньор?
- О, просто чтобы повеселить паренька. Он ребенок, как и все дети, а
дети в моей стране обычно смеются, когда так сделаешь. Мой сын должен быть
примерно такого же возраста. Ему семь лет.
- Наследнику семь лет, - сказала Марико после паузы, потом перевела,
что он сказал.
- Наследник? Это значит, что этот мальчик единственный сын господина
Торанаги? - спросил Блэксорн.
- Господин Торанага приказал мне сказать, что сейчас вы должны
ограничиться только ответами на вопросы. - Потом она добавила: - Я уверена,
если вы будете терпеливы, Блэксорн, вам будет предоставлена возможность в
конце спросить о том, что вам интересно.
- Очень хорошо.
- Поскольку ваше имя трудно произносить, сеньор, ведь у нас нет многих
звуков, которые вы употребляете, могу ли я для господина Торанаги
использовать ваше японское имя, Анджин-сан?
- Конечно. - Блэксорн собирался спросить ее, но вспомнил предупреждение
и решил быть терпеливым.
- Спасибо. Мой господин спрашивает, есть ли у вас другие дети.
- Дочь. Она родилась как раз перед тем, к
╧Ёшъы■ўхэш 