▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ╩ыртхыы ─цхщьё. ╤хуєэ -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  -
вая сказанное. Торанага внимательно слушал, следя за его губами, как делал и сам Блэксорн. - Я слушаю вас, но куда вы клоните, Анджин-сан? - Простите, господин? Торанага стал говорить в той же манере, что и Блэксорн, используя всего несколько самых необходимых слов: - Получить что? Захватить что? Взять что? - Господина Оноши, господина Кийяму и господина Хариму. - Так вы хотите вмешаться в нашу политику, как священники? Думаете, что вы тоже знаете, как управлять нами, Анджин-сан? - Извините меня... пожалуйста, извините, - я не понял. - Неважно. - Торанага долго думал, потом заявил: - Священники утверждают: у них нет такой власти, чтобы приказать дайме-христианам. - Неверно, господин, пожалуйста, простите меня. Деньги имеют большую власть над священниками. Это правда, господин. Если в этом году не будет Черного Корабля и на следующий год не будет Черного Корабля, - это верное разорение. Очень, очень плохо для священников. Это правда, господин. Деньги - это власть. Пожалуйста, подумайте: что, если в одно время с "Малиновым небом" или до того я нападу на Нагасаки? Нагасаки сейчас враждебен вам, да? Я возьму Черный Корабль и атакую морские дороги между Кюсю и Хонсю. Может быть, такой угрозы достаточно, чтобы превратить врага в друга? - Нет. Священники прекратят торговать. Я не воюю со священниками или с Нагасаки. Или с кем-нибудь еще. Я собираюсь в Осаку. "Малинового неба" не будет. Вакаримас? - Хай. - Блэксорн не удивился. Он знал: теперь Торанага точно усвоил - такая тактика возможна, и она, конечно, перетянет большую часть сил Кийямы - Оноши - Харимы, которые базируются на Кюсю. И "Эразмус", конечно, нарушит крупномасштабные морские перевозки войск с этого острова на главный остров. "Будь терпелив, - предостерег он себя. - Пусть Торанага обдумает этот план. Возможно, будет так, как сказала Марико: между сейчас и Осакой много времени и кто знает, что может случиться? Готовьтесь к лучшему, но не бойтесь и худшего". - Анджин-сан, почему вы не изложили этого при Марико-сан? Боитесь, что она передаст священникам? Вы думали об этом? - Нет, господин. Просто хотел поговорить напрямую. Война - не женское дело. Еще одна, последняя просьба, Торанага-сан. - Блэксорн настроился на выбранный курс. - Бывает, что хатамото просит о милости, иногда. Пожалуйста, простите меня, господин, могу ли я изложить мою просьбу об оказании мне милости? Торанага перестал обмахиваться веером. - Какой милости? - Я знаю, у вас легко развести супругов по приказанию господина. Я прошу вас, помогите мне жениться на Тода Марико-сан. - Торанага был ошарашен, и Блэксорн испугался, что зашел слишком далеко. - Прошу извинить мою дерзость, - добавил он. Торанага быстро пришел в себя: - Марико-сан согласна? - Нет, Торанага-сан. Это мой секрет. Я ничего не говорил ни ей, ни кому-либо другому. Это моя тайна. Тода Марико-сан я ничего не говорил. Никогда. Киндзиру, да? Но я знаю, что они между собой очень ругаются. У вас в Японии развод - легкое дело. Я решил просить господина Торанагу. Очень большая тайна. Пожалуйста, извините меня, если я позволил себе что-то лишнее. - Это слишком неуместная просьба для иностранца. Неслыханно! Поскольку вы хатамото, мой долг обязывает меня рассмотреть ее, хотя вы и не должны говорить о ней ни при каких обстоятельствах ни Марико-сан, ни ее мужу. Вам это ясно? - Простите? - Блэксорн ничего не понял, мысли его спутались, он едва способен был что-нибудь сообразить. - Вы очень плохо спросили и плохо думали, Анджин-сан. Понятно? - Да, господин, изви... - Поскольку Анджин-сан - хатамото, я не сержусь. Подумаю. Понятно? - Да, думаю, что да. Благодарю вас. Пожалуйста, простите мне мой плохой японский. - Не говорите с ней, Анджин-сан, о разводе. Ни с Марико-сан, ни с Бунтаро-саном. Киндзиру, вакаримас? - Да, господин, понял. Это тайна между мною и вами. Тайна. Благодарю вас. Пожалуйста, извините меня за нетактичность, благодарю вас за ваше терпение. - Блэксорн старательно поклонился и почти как во сне вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась. На площадке все смотрели на него с насмешкой. Ему хотелось поделиться с Марико своей победой, но нельзя - она так спокойна, и здесь столько посторонних... - Извините, что я заставил вас так долго ждать. - Это было все, что он догадался вымолвить. - О нет, вовсе не долго, - ответила она как о чем-то неважном. Они стали спускаться по лестнице. Пройдя один пролет, Марико сказала: - Ваш упрощенный стиль речи странен, но хорошо понятен, Анджин-сан. - Я слишком много раз терял нить разговора. То, что вы присутствовали, очень помогало. - Здесь нет моей заслуги. Дальше они шли молча, Марико - немного сзади, как положено по обычаю. На каждом этаже они проходили через пост из нескольких самураев. Но вот на повороте лестницы край ее кимоно зацепился за перила, и она споткнулась. Блэксорн подхватил ее, помог удержать равновесие, и это внезапное прикосновение принесло радость обоим. Она поблагодарила - и смутилась, когда он ее отпустил. Теперь они чувствовали большую близость друг к другу, чем когда-либо за этот вечер. На улице, во дворе, освещенном факелами, - повсюду слонялись самураи. У них еще раз проверили пропуска и, освещая дорогу факелами, по извилистому проходу - настоящему лабиринту между высокими каменными стенами - повели к главным воротам замка, а потом - к следующим воротам, ведущим к рву с водой и деревянным мостом. Семь рвов образовывали кольца внутри замкового комплекса: искусственные или прорытые на месте зарастающих ручьев и речек. Пока они шли к главным воротам с южной стороны, Марико рассказала Блэксорну о крепости: через два года она будет закончена и вместит сто тысяч самураев и двадцать тысяч лошадей со всеми припасами, необходимыми на год осады. - Тогда она станет самой большой в мире, - подумал вслух Блэксорн. - Это был план господина Торанаги, - ее голос звучал очень серьезно, - сигата га нан, нех. Наконец они достигли последнего моста. - Там, Анджин-сан, вы можете увидеть, что замок - это центральная ось Эдо. Центр сети улиц, которые расходятся лучами, образуя город. Десять лет назад здесь была только маленькая рыбацкая деревушка. А теперь кто знает, сколько здесь народу... Двести тысяч? Триста? Четыреста? Господин Торанага не проводил еще переписи. Но все они здесь только с одной целью - служить замку, который защищает порт и равнины, а они, в свою очередь, кормят армии. - Больше ни для чего? - Ни для чего. "Не стоит беспокоиться, Марико, и глядеть так официально, - радостно думал он. - Со всем этим я сумею справиться. Торанага удовлетворит все мои просьбы". На противоположной стороне освещенного факелами Ичи-баси - Первого Моста, который вел непосредственно в город, - она остановилась. - Теперь я должна вас покинуть, Анджин-сан. - Когда я смогу увидеть вас? - Завтра. В час козла. Я буду ждать вас на переднем дворе. - Я не могу встретиться с вами ночью? Если рано вернусь? - Нет, простите, пожалуйста, не этим вечером. - Марико церемонно поклонилась. - Конбанва, Анджин-сан. Он поклонился как самурай и смотрел, как она возвращалась через мост. Ее сопровождали несколько человек с факелами, вокруг факелов, укрепленных на столбах, кружились насекомые... Марико вскоре затерялась среди пешеходов. Тогда, чувствуя нарастающее возбуждение, он повернулся спиной к замку и пошел за своим провожатым. ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ - Чужеземцы живут там, Анджин-сан. - Самурай показал вперед. Блэксорн напряженно всматривался в темноту, ощущая, как душен и зноен воздух. - Где? В этом доме? Там? - Да. Это здесь, прошу прощения. Вы видите? Еще одно скопление домишек среди аллей - в ста шагах перед ними, за клочком голой болотистой земли; над всей местностью возвышается большой дом, смутно выделяясь на черном небе. Блэксорн некоторое время осматривался, выискивая хоть какие-нибудь ориентиры и отмахиваясь от налетающих на него насекомых. Вскоре после Первого Моста он совсем запутался в этих лабиринтах. Они шли по многочисленным улицам и проулкам, сначала в сторону берега, забирая к востоку, через мосты и маленькие мостики, потом повернули севернее, опять вдоль берега ручья, который петлял по окраинам города. Местность здесь была низменная и сильно увлажненная. Чем дальше от замка, тем хуже становились дороги, беднее жилища; люди, которые попадались навстречу, вели себя подобострастно; все реже пробивалось сквозь седзи мерцание света. Эдо представляло собой сплошной массив деревень, разделяемых только дорогами и ручьями. Здесь, на юго-востоке города, все было заболочено, дороги оказались неимоверно грязными. Зловоние заметно усиливалось - миазмы морских водорослей, осадков, грязи и ила перебивались резким сладким запахом, которого Блэксорн не мог определить, но он казался ему знакомым. - Вонь как на Биллингс-гейт во время отлива, - пробормотал он, хлопнув себя по щеке - очередная ночная муха. Все его тело стало липким от пота. Тут он услышал едва донесшийся до него отрывок разухабистой морской песни на голландском - и тут же все его недовольство исчезло: "Это Винк? " Сразу повеселев, он заторопился на звук голосов, - носильщики заботливо освещали ему дорогу, самураи торопились следом. Подойдя ближе, он увидел одноэтажное строение, частично японское, частично европейское. Оно возвышалось на сваях, было огорожено высоким покосившимся бамбуковым забором, обозначающим границы участка, и казалось новым по сравнению с хижинами, сгрудившимися вокруг него. Ворот в заборе не было, просто маленькая щель, крыша из соломы, передняя дверь очень прочная, стены толстые, на окнах ставни, похожие на голландские. Повсюду из щелей струился свет. Пение и веселая болтовня в доме стали слышнее, но голосов он еще не узнавал. Каменные плиты вели через неухоженный сад прямо к ступеням веранды, где у входа был привязан короткий флагшток. Блэксорн остановился и рассмотрел его: небольшой сшитый вручную флаг Нидерландов висел совершенно без движения, - при виде его сердце Блэксорна забилось чаще... Передняя дверь резко распахнулась от толчка, на веранду устремился столб света. У порога появился пьяный Баккус Ван-Некк, с полузакрытыми глазами, споткнулся, вытащил гульфик и стал мочиться высокой изогнутой струей. - Аххх... - пробормотал он со вздохом наслаждения, - что может быть приятнее... - Что такое? - по-голландски окликнул его Блэксорн от ворот, - Почему не пользуешься парашей? - А? - Ван-Некк близоруко мигал, всматриваясь в темноту и не видя Блэксорна, который стоял под факелами самураев. - Бог мой, самураи! - Он, ворча, подобрал брюки и неуклюже поклонился в пояс, - Гомен насаи, самурай-сама. Исибон гомен насаи всем обезьянам-сама. Он выпрямился, выдавил из себя болезненную улыбку и пробормотал почти про себя: - Видно, я здорово пьян. Показалось мне, что этот негодяй, этот сукин сын говорит по-голландски! Гомен насаи, нех? - Он откинулся к стене дома, почесываясь и что-то на ощупь нашаривая в гульфике. - Эй, Баккус, ты не придумал ничего лучше, чем гадить у себя в доме? - Что? - Ван-Некк вздрогнул, огляделся кругом и слепо уставился на факелы, изо всех сил пытаясь что-нибудь рассмотреть. - Кормчий? - выдохнул он. - Это вы, кормчий? Черт бы побрал мои глаза, ничего не могу там увидеть... Кормчий, ради Бога, это вы? Блэксорн захохотал. Его старый друг казался таким беззащитным, неодетым, таким глуповатым, со своим свисающим членом. - Да, это я! Потом обратился к самураям, наблюдавшим за этой сценой с плохо скрываемым презрением: - Матге курасаи. Подождите меня, пожалуйста. - Хай, Анджин-сан. Блэксорн подошел ближе: падающий из двери свет выделил кучи мусора на раскиданных носилках. Он брезгливо скинул сандалии и взбежал по ступенькам. - Эй, Баккус, ты стал еще толще, чем при отъезде из Роттердама, верно? - Он тепло похлопал его по плечам. - Боже мой, это правда вы? - Ну, конечно, я. - Мы давно уже считаем вас мертвым. - Ван-Некк подошел и потрогал Блэксорна, чтобы удостовериться, что он не во сне. - Боже мой, ты услышал мои молитвы! Кормчий, что с вами случилось, оттуда вы взялись? Чудеса! Это и правда вы? - Да, да. Теперь, пожалуйста, заправь свой гульфик и давай зайдем в дом, - ответил Блэксорн, чувствуя себя самураем. - Что? Ох! Ох, извините, я... - Ван-Некк поспешно привел себя в порядок, по щекам его побежали слезы. - О Боже, кормчий.... Я думал, это джин опять вытворяет со мной свои шуточки. Пойдемте, но дайте мне сначала сказать им про вас, а? Покачиваясь, он зашагал в дом - хмель от радости сразу улетучился. Блэксорн шел за ним. Ван-Некк оставил ему дверь открытой, потом закричал, перекрывая хриплое пение: "Ребята! Посмотрите, кого привел нам рождественский Дед Мороз! " Он хлопнул дверью, закрывая ее за Блэксорном, чтобы усилить эффект. Мгновенно наступило молчание... Блэксорну потребовалось несколько мгновений, чтобы зрение привыкло к свету. Смрад в комнате чуть не вызвал у него обморока. Он увидел, что все в изумлении уставились на него, как будто он какое-нибудь дьявольское отродье. Потом удивление прошло и на него обрушились крики радости, приветствия, все его тискали, хлопали по спине, и все говорили почти разом: - Кормчий, откуда вы? - Вьпей-ка! - Боже, разве такое может быть?.. - Черт-те что, я так рад вас видеть! - А мы вас мертвым считали... - Брось, у нас все нормально... ну, в основном-то! - Убери стул, гад-сама, кормчему - самый лучший! - Эй, грогу! Ну-ка, давай быстро, черт возьми! Мои проклятые глаза сейчас лопнут, если я не пожму ему руку! Наконец Винк завопил: - Погодите, ребята! Вы мешаете ему что-нибудь сказать! Стул кормчему и выпить, ради Бога! Да я думаю, он к тому же и самураем был... Кто-то протянул ему деревянный кубок, Блэксорн сел на расшатанный стул, все подняли бокалы, и на него опять посыпались вопросы... Блэксорн огляделся. Комната, освещенная несколькими свечами и масляными лампами, была заставлена скамьями и грубо сколоченными стульями и столами. На грязном полу - огромный бочонок с саке. На одном из столов - грязные тарелки с полупрожаренным мясом, усеянным мухами. Шесть неопрятно одетых женщин стояли на коленях на полу, они поклонились и опять откинулись к стене. Его команда, сияя, ждала, когда он начнет рассказ: повар Сонк, Джохан Винк, помощник боцмана и главный артиллерист, Саламон, юнга Круук, парусный мастер Джинсель, Баккус Ван-Некк, главный купец и казначей, и, наконец, Жан Ропер, еще один купец, сидевший, как всегда, в сторонке все с той же улыбкой на худом, строгом лице. - Где адмирал? - спросил Блэксорн. - Умер, кормчий, умер, - ответили все шесть голосов, перекрикивая друг друга, - ничего нельзя было понять, пока Блэксорн не поднял руку: - Баккус, говори ты! - Он умер, кормчий. Даже не вылез из этого погреба. Помните, он болел? После того, ну, когда увели вас, той ночью, - мы слышали, как он задыхался в темноте. Так, ребята? - Хор голосов ответил утвердительно, и Ван-Некк добавил: - Я сидел рядом с ним, кормчий. Он пытался найти воду, но ничего не было... Он задыхался и стонал не знаю сколько времени - мы все были до смерти напуганы, но в конце концов он задохнулся, потом наступила смерть. Это было ужасно, кормчий... Жан Ропер добавил: - Да уж, скверней некуда. Видно, наказание Божье. Блэксорн по очереди всмотрелся в лица. - Кто-нибудь подошел х нему? Попытался помочь? - Нет, нет, ох нет! - Это простонал Ван-Некк. - Он просто хрипел. Его оставили в яме вместе еще с одним, японцем, - вы помните его? Тот, который пытался утопиться в параше... Потом господин Оми приказал им принести Спилбергена и они сожгли его. А тог несчастный так и остался внизу. Господин Оми просто дал ему нож, тог вспорол себе живот, и его чертовы кишки расползлись по всему погребу... Вы помните его, кормчий? - А что с Маетсуккером? - Лучше ты расскажи, Винк. - Малыш с крысиным лицом сгнил, кормчий... - начал Винк; остальные тоже закричали, передавая подробности и пересказывая события; крик стоял до тех пор, пока Винк не заревел: - Баккус попросил меня рассказать, так дайте же мне, ради Бога! Потом все расскажете по очереди! Голоса стихли, и Сонк сказал ободряюще: - Расскажи ты, Винк. - Кормчий, у него начала гнить рука. Он порезал ее в той схватке - помнете эту драку, когда вас утащили? Боже мой, кажется, это было так давно! Вот тут у него и стала гноиться рука. Я пустил ему кровь ва следующий день, потом еще через день, а после она стала чернеть. Я предложил вскрыть рану или вообще отнять руку - говорил сто раз, мы все ему говорили, но он не слушался. На пятый день рана стала ужасно пахнуть. Мы держали его силой, а я срезал ему большую часть того, что уже гнило, но получилось неудачно. Я знал, что плохо, но кое-кто считал, что попробовать стоило. Несколько раз приходил этот негодяи, желтокожий доктор, но он ничего не смог сделать. Крысеныш протянул еще день или два, но нагноение зашло слишком глубоко и он начал буйствовать в бреду. Перед концом нам даже пришлось его связать. - Это правда, кормчий, - сказал Сонк, уютно почесываясь. - Мы должны были его связать. - А что с его телом? - спросил Блэксорн. - Они отнесли его на гору и там тоже сожгли. Мы хотели устроить ему и адмиралу настоящее христианское погребение, но они нам не дали. Только сожгли их. Наступила тишина: - Вы не дотронулись до выпивки, кормчий! Блэксорн поднес свою чашку ко рту и попробовал: чашка была такая грязная, что его чуть не стошнило, чистый спирт ожег ему горло. Запах немытых тел и пропотевшего, нестиранного белья вдруг ударил ему в нос. - Как грог, кормчий? - горделиво осведомился Ван-Некк. - Отличный, отличный... - Расскажи ему, Баккус, расскажи! - Ну, мы сделали его уже целую бочку. - Ван-Некк был очень горд, остальные тоже сияли. Рис, фрукты и воду оставляем на брожение, ждем около недели и потом, с помощью небольшого колдовства... - Толстяк захохотал и с удовольствием почесался. - Конечно, лучше выдержать год-другой, но мы выпиваем его быстрее, чем... - Он не договорил. - Вам не по вкусу? - О, прости, он замечательный... - Блэксорн заметил вошь в редких волосах Ван-Некка. Жан Ропер спросил вызывающе: - Ну, а вы, кормчий? У вас все прекрасно, не так ли? Как у вас дела? Посыпался град вопросов - и замер, когда Винк закричал: -- Дайте же ему возможность сказать! Тут прорвался счастливый голос человека с морщинистым лицом: - Боже, когда я увидел, что вы стоите у двери, я подумал, что это одна из их обезьян, - честно-честно! Раздался одобряющий гул голосов, и Ван-Некк прервал их: - Это правда. Проклятые глупые кимоно - вы похожи на женщину или на одного из этих полумужчин! Гнусные педерасты, черт побери! Среди японцев полно гомосеков, ей-богу! Один все бе

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє