▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ╩ыртхыы ─цхщьё. ╤хуєэ -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  -
нула ее обеими руками: указательный и большой пальцы левой руки аккуратно держали чашку, указательный палец правой руки касался донышка. - Вот, потому что вы великолепны! Он принял чашку и выпил, наслаждаясь ее теплотой и вкусом выдержанного вина. - Я так рад, что смог убедить вас остаться еще на день, вы так красивы. Кику-сан. - Вы тоже красивы и нравитесь мне. - Ее глаза мерцали в свете свечи, помещенной в бумажный фонарь среди цветов, свисающих с кедровой балки. Это была лучшая из комнат в чайном домике у площади. Она наклонилась, чтобы помочь ему взять еще риса из простой деревянной мисочки, стоящей перед ним на низком столике, покрытом черным лаком, но он покачал головой. - Нет, нет, спасибо. - Такому сильному человеку, как вы, нужно больше есть. - Я сыт, правда. Он не предлагал ей ничего, потому что она едва притронулась к салату - тонко нарезанному огурцу и изящно нашинкованной редиске, маринованной в уксусе, - это все, что она съела за ужином. Были еще ломтики сырой рыбы на шариках, рис, суп, салат и немного свежих овощей, приготовленных с пикантным соусом из сои и имбиря. Она мягко хлопнула в ладоши, седзи тут же раздвинула ее личная служанка. - Да, госпожа? - Сьюзен, убери все это и принеси еще саке и новый чайник зеленого чая. И фрукты. Саке должен быть теплее, чем в прошлый раз. Торопись, бездельница! - Она постаралась, чтобы это звучало строго. Сьюзен было четырнадцать лет: это была милая, старающаяся угодить девушка, ученица-куртизанка. Уже два года Кику отвечала за ее подготовку. Кику с трудом отвела глаза от чистого белого риса, который она так любила, и подавила свой голод. "Ты ела до прихода сюда и поешь позже, напомнила она себе. - Да, но даже тогда было слишком мало". - Госпожа должна иметь умеренный аппетит, очень умеренный аппетит, - говорила обычно ее учительница. - Гости едят и пьют - чем больше, тем лучше. Госпожа так не делает и, конечно, никогда не делает этого с гостями. Как госпожа может говорить или развлекать гостей, играть на сямисене или танцевать, если у нее набит рот? Ты поешь позднее, будь терпелива. Сконцентрируйся на своем госте. Следя за Сьюзен, критически оценивая ее искусство, она рассказывала Оми истории, которые заставили его смеяться и забыть про все на свете. Юная девушка стала на колени сбоку Оми, расставила маленькие мисочки и палочки для еды на лаковом подносе в том порядке, как ее учили. Потом она взяла пустую бутылку из-под сахе, попробовала налить, чтобы убедиться, что она пустая, - считалось дурным тоном встряхивать бутылку - потом встала с подносом, бесшумно подошла к двери из седзи, стала на колени, поставила поднос, открыла седзи, встала, прошла через дверь, опять стала на колени, подняла поднос и перенесла через порог, так же бесшумно положила его и совсем закрыла за собой дверь. - Мне, правда, скоро придется искать другую служанку, - сказала Кику, не очень расстроившись. "Этот цвет ей идет, - подумала она. - Надо послать в Эдо еще за шелком. Что за стыд думать, что это дорого! Неважно, при тех деньгах, которые заплатят Дзеко-сан за прошлую ночь и за сегодняшнюю, моей доли будет более чем достаточно, чтобы купить маленькой Сьюзен двадцать кимоно. Она такой приятный ребенок и действительно очень грациозная". - Она создает столько шума на всю комнату - извини. - Я не заметил ее, только тебя, - сказал Оми, допивая вино. Кику обмахивалась своим веером, улыбка осветила ее лицо. - Вы делаете мне приятно, Оми-сан. И позволяете чувствовать себя любимой. Сьюзен быстро принесла саке. И зеленый чай. Ее хозяйка налила Оми вина и передала ему. Девушка беззвучно наполнила чашки. Она не пролила ни капли и подумала, что звук, который издает жидкость, льющаяся в чашку, напоминает тихий звонок, после чего вздохнула задумчиво, но с огромным облегчением, опустилась на пятки и стала ждать. Кику рассказала занимательную историю, которую она слышала от одной из подруг в Мисима, и Оми рассмеялся. Рассказывая, она взяла один из маленьких апельсинов и с помощью своих длинных ногтей раскрыла его, как цветок-дольки апельсина напоминали лепестки. - Вам нравится апельсин, Оми-сан? Первым порывом Оми было сказать: "Я не могу разрушить такую красоту". "Но это было бы неуместно, - подумал он, пораженный ее артистизмом. - Как мне похвалить ее и ее безымянного учителя? Как могу я вернуть счастье, которое она дала мне, позволив следить, как ее пальцы создавали нечто столь прекрасное, сколь и эфемерное? " Он подержал цветок в руках, потом быстро отделил четыре дольки и съел их с наслаждением. Остался новый цветок. Он удалил еще четыре дольки, получилась третья цветочная композиция. Тогда он взял одну дольку и отодвинул вторую, так что оставшиеся три превратились в еще один цветок. После этого он взял две дольки и заменил оставшиеся в сердцевине апельсина, в центре со своей стороны, словно полумесяц в солнце. Одну он очень медленно съел. Затем он положил еще одну дольку на ладонь и предложил ей. - Это должна съесть ты, потому что это предпоследняя. Это мой подарок тебе. Сьюзен дышала с трудом. Для кого же была последняя? Кику взяла дольку и съела. Это было самое вкусное из того, что она когда-либо пробовала. - Это последняя, - сказал Оми, с серьезным видом кладя ее на ладонь правой руки, - это мой подарок богам, кто бы они и где бы они ни были. Я никогда не съем этой дольки, - разве что из твоих рук. - Это слишком, Оми-сама, - сказала Кику. - Я освобождаю вас от вашего обета! Это было сказано под влиянием ками, который живет во всех бутылках с саке. - Я отказываюсь освободиться от обета. Они были очень счастливы вместе. - Сьюзен, - сказала она, - теперь оставь нас. И пожалуйста, пожалуйста, дитя, сделай это грациозно. - Да, госпожа. - Молодая девушка вошла в соседнюю комнату и проверила, чтобы футоны были удобны, любовные инструменты и бусы для удовольствий были под рукой и цветы в полном порядке. Незаметная складка на и без того уже гладком одеяле была разглажена. После этого, удовлетворенная, Сьюзен села, вздохнула с облегчением, обмахнула жар с лица своим сиреневым веером и, довольная, стала ждать. В соседней комнате, которая была самой приятной из всех комнат чайного домика, потому что только она одна имела собственный выход в сад, Кику взяла сямисен с длинной ручкой. Это был трехструнный, похожий на гитару инструмент, и первая парящая нота заполнила комнату. Потом она начала петь. Сначала мягко, потом возбуждающе, снова мягко, потом более громко и, сладко вздыхая, она пела о взаимной и неразделенной любви, о счастье и печали. x x x - Госпожа? - Шепот не разбудил бы самого чутко спавшего, но Сьюзен знала, что ее хозяйка предпочитает не спать после Облаков и Дождя, как бы они ни были сильны. Она предпочитает отдыхать в спокойной полудреме. - Да, Сью-чан? - спокойно прошептала Кику, используя "чан", как говорят с любимым ребенком. - Вернулась жена Оми-сана. Ее паланкин только что пронесли по дорожке к его дому. Кику взглянула на Оми. Его шея удобно покоилась на обитой войлоком деревянной подушке, руки переплетены. Егo тело было сильным и чистым, кожа твердой и золотистой, местами блестящей. Она нежно приласкала его, достаточно, чтобы он почувствовал это сквозь сон, но недостаточно, чтобы разбудить его. Потом она выскользнула из-под стеганого одеяла, собирая свои раскиданные вокруг кимоно. Кику потребовалось немного времени, чтобы обновить макияж, пока Сьюзен причесывала и укладывала ей волосы в стиле Шимода. После этого хозяйка и служанка бесшумно прошли по коридору, вышли на веранду и через сад на площадь. Лодки, как светлячки, курсировали от корабля чужеземцев к пристани, где еще оставалось семь пушек. Все еще была глубокая ночь, до рассвета было далеко. Две женщины проскользнули вдоль узкой аллеи между скоплением домов и начали подниматься по тропинке. Покрытые пятнами пота и усталые носильщики стояли вокруг паланкина на вершине холма у дома Оми. Кику не постучала в садовую дверь. В доме горели свечи и слуги бегали туда и сюда. Она сделала знак Сьюзен, и та сразу же подошла к веранде около передней двери и постучала. Через мгновение дверь открылась. Кровать матери Оми еще не была разобрана. Она сидела, неподвижно прямая, около маленького алькова. Окно было открыто в сад. Мидори, жена Оми, сидела напротив нее. Кику стала на колени. Неужели всего лишь вчера она была здесь, напуганная Ночью Стонов? Она поклонилась сначала матери Оми, потом его жене, чувствуя напряжение между этими двумя женщинами, и спросила себя, почему неизбежно такое недоброжелательство между свекровью и невесткой. Разве невестка в свое время не станет свекровью? Почему она потом всегда обращается со своей невесткой так зло и делает ее жизнь несчастной и почему эта девочка потом делает то же самое? - Я сожалею, что беспокою вас, госпожа-сан. - Милости просим. Кику-сан, - ответила старуха. - Ничего не случилось, я надеюсь? - О нет, я просто не знала, хотите вы или нет, чтобы я разбудила вашего сына, - сказала она, уже зная ответ. - Я думала, лучше спросить вас, как вы, Мидори-сан, - она повернулась, улыбнулась и слегка поклонилась Мидори, которая ей очень нравилась, - как вы добрались? Старуха сказала: - Вы очень добры. Кику-сан, и очень предусмотрительны. Нет, оставьте его в покое. - Очень хорошо. Пожалуйста, извините меня за то, что я так надоедаю вам, но я подумала, что лучше всего спросить. Мидори-сан, я надеюсь, ваше путешествие было не очень тяжелым? - Прошу прощения, но это было ужасно, - сказала Мидори. - Я рада, что вернулась, я не люблю уезжать. С моим мужем все в порядке? - Да, все хорошо. Он много смеялся в этот вечер и казался счастливым. Он ел и пил умеренно и крепко спит. - Госпожа-сан начала рассказывать мне об ужасных вещах, которые произошли, пока меня не было... - Тебе не следовало уезжать. Ты была нужна здесь, - прервала ее старуха с ядом в голосе. - Или, может быть, нет. Может быть, тебе постоянно следует отсутствовать. Может быть, ты привела к нам плохого ками в дом вместе со своим постельным бельем. - Я никогда не делала этого, госпожа-сан, - сказала Мидори терпеливо. - Пожалуйста, поверьте мне, что я скорее бы покончила с собой, чем бросила мельчайшее пятно на ваше доброе имя. Пожалуйста, простите мне мое отсутствие и мои ошибки. Простите меня. - С того времени, как сюда пришел этот чертов корабль, у нас одни неприятности. Это все злой ками. Очень плохой. А где ты была, когда ты так нужна здесь? Сплетничала в Мисима, объедалась и пила саке. - Умер мой отец, госпожа-сан. За день до моего приезда. - Ну, у тебя даже не хватило вежливости или предчувствия, чтобы быть у смертного одра твоего собственного отца. Чем скорее ты навсегда уедешь из нашего дома, тем лучше для всех нас. Я хочу чаю. У нас здесь гостья, а ты даже не вспомнила о своем воспитании, не предложила ей освежиться! - Чай заказан сразу же, в тот момент, как она... - Но он не подан сразу же! Седзи открылись. Служанка нервно внесла зеленый чай и сладкие кексы. Сначала Мидори подала старухе, которая резко обругала служанку и стала грызть кекс, прихлебывая питье. - Вы должны извинить служанку. Кику-сан, - сказала старуха. - Чай безвкусный. Безвкусный! И горячий. Чего еще можно ожидать в этом доме. - Вот, пожалуйста, возьмите мой, - Мидори аккуратно подула на чай, чтобы охладить его. Старуха недовольно взяла его. - Почему нельзя было сразу дать хороший чай? - Что вы думаете обо всем этом? - спросила Мидори Кику. - О корабле и Ябу-сама и Хиро-Мацу-сама? - Я не знаю, что думать. Что касается чужеземцев, кто знает? Они, конечно, сборище очень необычных людей. И этот великий дайме, Железный Кулак? Очень интересно, что он приехал почти в то же время, что и господин Ябу, да? Ну, вы должны извинить меня. Пожалуй, я должна идти. - О нет, Кику-сан, я не могу и слышать об этом. - Но ты же видишь, Мидори-сан, - старуха нетерпеливо прервала ее, - нашей гостье неудобно, и чай ужасный. - О нет, чай мне понравился, хозяйка-сан, правда. Вы извините меня, я ведь немного устала. Может быть, завтра перед отъездом вы позволите мне навестить вас? Мне так приятно беседовать с вами. Старуха позволила обмануть себя, и Кику с Мидори вышли на веранду и прошли в сад. - Кику-сан, вы такая предусмотрительная, - сказала Мидори, держа ее за руку и любуясь ее красотой. - Это очень мило с вашей стороны, спасибо. Кику на мгновение оглянулась на дом и вздрогнула: - Она всегда такая? - Сегодня вечером она была вежлива по сравнению с другими днями. Если бы не Оми и мой сын, клянусь, я отряхнула бы пыль этого дома с моих ног, обрила голову и стала монахиней. Но у меня есть Оми и мой сын, и я все терплю. К счастью, она предпочитает Эдо и не может долго оставаться здесь. Я только благодарю всех ками за это, - Мидори печально улыбнулась, - просто привыкаешь не слушать, вы знаете, как это бывает. - Она вздохнула, очень красивая в лунном свете. - Но это все пустяки. Расскажите мне, что произошло здесь с тех пор, как я уехала. Именно для этого Кику так быстро пришла в этот дом, так как было очевидно, что ни мать, ни жена не захотят, чтобы Оми разбудили. Она рассказала милой госпоже Мидори все, что могло помочь ей защитить Касиги Оми, так же как она сама пыталась защищать его. Она рассказала ей все, что знала, за исключением того, что происходило наедине с Ябу. Она добавила слухи и рассказы, которые дошли до нее от других девушек или были придуманы ими. И все, что ей рассказал Оми, его надежды, страхи и планы, - все о нем, за исключением того, что произошло у них сегодня вечером. Она знала, что это неважно для его жены. - Я боюсь, Кику-сан, боюсь за моего мужа. - Все, что он советовал, было разумно, госпожа. Я думаю, что он все делал правильно. Господин Ябу нелегко награждает кого-либо, и три тысячи коку повышения платы он заслужил. - Но корабль теперь у господина Торанаги, и все эти деньги у него. - Да, но для Ябу-сама предложить корабль в качестве подарка было гениальной идеей. Оми-сан подал идею Ябу, - конечно, за это уже плата достаточная, не так ли? Оми-сан должен был зарекомендовать себя как преданный вассал. - Кику немного исказила правду, зная, что Оми-сан был в большой опасности, а с ним и его близкие. "Что будет, то будет, - напомнила она себе. - Но невредно облегчить опасения приятной женщины". - Да, я могу это видеть, - сказала Мидори. "Пусть это будет правдой, - молилась она. - Пожалуйста, пусть это будет правдой". Она обняла девушку, ее глаза наполнились слезами. - Спасибо. Ты так добра, Кику-сан, так добра, - Ей было семнадцать лет. ГЛАВА ВОСЬМАЯ - О чем ты думешь, англичанин? - Я думаю, будет шторм. - Когда? - Перед закатом. Дело было около полудня, они стояли на юте галеры под серыми облаками. Шел второй день, как они вышли в море. - Если бы это был твой корабль, что бы ты сделал? - Как далеко нам до места? - спросил Блэксорн. - Прибудем после заката. - Как далеко до ближайшей земли? - Четыре или пять часов, англичанин. Но заход в укрытие будет стоить нам полдня, и я не могу решиться на это. Что бы ты сделал? Блэксорн подумал минуту. Первую ночь галера шла на юг к восточному берегу полуострова Изу, используя большой парус на мачте в середине корабля. Когда они вышли на траверз самого южного мыса, мыса Ито, Родригес взял курс запад-юго-запад и ушел от безопасного берега в открытое море, направляясь к мысу Шинто, что был в двухстах милях. - Обычно на таких галерах мы держались побережья - для безопасности, - сказал Родригес, - но это занимает слишком много времени, а время важно. Торанага просил меня свозить Лизоблюда в Анджиро и обратно. Быстро. Меня ждет награда, если мы сделаем это очень быстро. Один из их кормчих хорошо плавает на такие короткие расстояния, но бедный сукин сын до смерти напуган перевозкой такого важного дайме, как Лизоблюд, особенно в открытом море. Они не привыкли плавать по океанам, эти японцы - великие пираты и воины, но только прибрежные мореплаватели. Глубина их пугает. Старик Тайко издал закон, чтобы на тех немногих океанских кораблях, которыми владеют япошки, на борту всегда был португальский кормчий. Этот закон еще действует в стране и по сей день. - Зачем он издал такой закон? Родригес пожал плечами. - Может быть, кто-нибудь надоумил его. - Кто? - Твой краденый бортовой журнал, англичанин, был португальский. Чей он был? - Я не знаю. На нем не было ни подписи, ни имени. - Где его взяли? - У главного купца голландской Восточно-Индийской компании. - А он откуда взял его? Блэксорн пожал плечами. Родригес засмеялся, но невесело. - Ну, я и не ожидал, что ты мне скажешь, но, кто бы ни украл, надеюсь, он горит в аду! - Торанага тебя нанял, Родригас? - Нет, только приплыли в Осаку, мой капитан и я. Мой капитан предложил меня. Я кормчий. - Родригес замолчал. - Я забываю, что ты враг, англичанин. - Португальцы и англичане были союзниками много веков. - А сейчас нет. Пошли вниз, англичанин. Ты устал, и я устал, а усталые люди ошибаются. Поднимемся на палубу, когда ты отдохнешь. Так Блэксорн оказался внизу, в каюте кормчего, и лег у него на койке. Бортовой журнал Родригеса с описанием маршрута лежал на морском столе, который был прикреплен к переборке, как стул кормчего ка юте. Книга была в кожаном переплете и имела подержанный вид, но Блэксорн не стал смотреть ее. - Почему ты оставил ее? - спросил он сначала. - Если бы я не оставил, ты бы искал ее. Но ты не тронул ее - даже не поглядел на нее без приглашения. Ты кормчий - не солдат или купец, вор или проститутка со свиным брюхом. - Я посмотрю его, если позволишь. - Но не без разрешения, англичанин. Кормчий так не сделает. Даже я бы не сделал! Блэксорн мгновение смотрел на книгу, а потом закрыл глаза. Он спал крепко весь этот день и часть ночи, и проснулся перед рассветом, как всегда. Потребовалось время, чтобы приспособиться к непривычному ходу галеры и дроби барабана, который заставлял весла двигаться как одно. Он удобно лежал в темноте на спине, положив руки под голову. Блэксорн думал о своем корабле, он отбросил в сторону все беспокойство о том, что случится, когда они достигнут берега и придут в Осаку. Всему свое время. Думай о Фелисите и Тюдоре и о доме. Нет, не сейчас. Думай, что если другие португальцы похожи на Родригеса, у тебя появляется хороший шанс. Ты получишь корабль. Кормчие - не враги, и черт со всеми остальными! Но ты не можешь сказать этого, парень. Ты англичанин, ненавистный еретик и антихрист. Католики владеют этим миром. Пока владеют им. Мы и голландцы собираемся разгромить их. Ну что за вздор все это! Католики и протестанты, кальвинисты и лютеране и прочее дерьмо. Ты родился католиком. Это просто твой рок привел отца в Голландию, где он встретил женщину, Аннеке ван Дрост, которая стала его женой, и он увидел испа

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє