▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ╩ыртхыы ─цхщьё. ╤хуєэ -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  -
как она улыбалась, и меня проняло до кончиков пальцев. - Да, - сказал другой, - я думаю, что одна ее улыбка сделала бы меня твердым, как дуб. - Но не таким большим, как у Анджин-сана, да, Мура-сан? - хихикнул Уо. - Ну-ка, расскажи нам еще раз эту историю. Мура обрадовался и снова рассказал про первую ночь и баню. Его рассказ раз от разу улучшался, но никто не возражал. - О, надо же быть таким огромным! - Уо изобразил, как он несет такой член перед собой, и так расхохотался, что поскользнулся и грохнулся в грязь. - Кто-нибудь из вас думал, что этот чужеземец попадет из того подвала прямо в рай? - Мура оперся на лопату, переводя дыхание. - Я никогда не поверил бы в это - как в древнюю легенду. Карма, правда? - Может быть, он был одним из нас - в прежней жизни - и вернулся с тем же разумом, но с другой кожей. Ниндзин кивнул: - Возможно. Должно быть, по тому, что святой отец сказал, я думал, что он будет очень долго гореть в дьявольской топке в аду разве святой отец не сказал, что он наложил на него особое проклятье? Я слышал, он напустил на Анджин-сана кару большого иезуитского ками, и, ох-ко, я был очень напуган, - он перекрестился, и другие не обратили на это внимания, - но если вы меня спросите, я думаю, что иезуитская Мадонна вряд ли накажет его. Уо сказал: - Ну, я не христианин, как вы знаете, но, извините, мне кажется, что Анджин-сан хороший человек и лучше, чем христианский отец, который воняет, ругается и пугает всех подряд. И он хорошо относится к нам, правда? Он по-доброму ведет себя с людьми - говорят, он друг господина Торанаги, его нужно также уважать, правда? И не забывайте, Кику-сан почтила его своей Золотой Щелью. - Насчет золотой ты прав. Я слышал, ночь стоила ему пять кобанов. - Пятнадцать коку за одну ночь? - выпалил Ниндзин. - Ээээ, как повезло Анджин-сану! Его карма огромна назло врагам Бога Отца, Сына и Мадонны. Мура сказал: - Он заплатил один кобан - три коку. Но если вы думаете, что это много... - он остановился и заговорщически огляделся, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает, хотя он, конечно, знал, что под таким дождем никого нет - и даже если бы они были, какое это имеет значение? Все тоже прекратили работу и придвинулись поближе к нему: - Да, Мура-сан? - Мне только что шепнули, что она собирается стать наложницей господина Торанаги. Он купил ее контракт сегодня утром. Три тысячи коку. Это была умопомрачительная цифра, больше чем зарабатывала вся их деревня на рисе и рыбе за двадцать лет. Их уважение к ней увеличилось. И к Анджин-сану, который соответственно был последним человеком на земле, который насладился с ней как с куртизанкой первого ранга. - Ээээ! - промямлил Уо, не в силах говорить. - Столько денег - я не знаю, хочется ли мне плакать, мочиться или пукнуть. - Не делай ничего, - лаконично ответил Мура. - Копай. Давай найдем мечи. Все послушались его, каждый погрузился в свои мысли. Яма быстро углублялась. Вскоре Ниндзин, снедаемый беспокойством, не смог больше сдерживаться и прекратил работу. - Мура-сан, пожалуйста, извините меня, но что вы решили с новыми налогами? - спросил он. Остальные тоже прекратили копать. Мура продолжал копать так же методично и непрерывно. - Что решать? Ябу-сама говорит: "Плати", так мы и заплатим, правда? - Но Торанага-сама срезал наши налоги на четыре десятых, а теперь он наш сюзерен. - Верно. Но господину Ябу снова отдали Идзу, а также Суругу и Тотоми - и снова сделали нашим повелителем, так кто же наш сюзерен? - Торанага-сама. Конечно, Мура-сан, Тора... - Ты хочешь пойти пожаловаться ему, Ниндзин? Да? Проснись, Ябу-сама наш сюзерен, как было всегда. Ничего не изменилось. И если он обложит нас налогом, мы его заплатим. Конечно! - Но это заберет все наши запасы. Все их, - в голосе Ниндзина прорывалась ярость, но все знали, что он говорит правду, - даже тот рис, что мы украли... - Рис, который мы спасли, - цыкнул на него Уо, поправив его. - Даже с ним будет недостаточно, чтобы протянуть зиму. Мы продадим лодку или две... - Мы не продадим лодки, - сказал Мура. Он воткнул свою лопату в грязь и вытер пот со лба, перевязал тесемку шляпы и снова начал копать. - Работай, Ниндзин. Это все выскочит у тебя из головы завтра. - Как мы протянем эту зиму, Мура-сан? - Мы еще должны протянуть лето. - Да, - с горечью согласился Ниндзин. - Мы заплатили больше чем за два года налогов вперед, и этого еще недостаточно. - Карма, Ниндзин, - сказал Уо. - Война идет. Может быть, у нас появится новый хозяин, который будет лучше? - сказал еще один. - Хуже он не будет - никто не может быть хуже. - Не спорьте об этом, - сказал им всем Мура. - Вы живы - а вы можете умереть очень быстро, и тогда не будет Золотых Щелей, ни с зарослями, ни без них. - Его лопата наткнулась на камень, и он остановился. - Дай мне руку, Уо, старый дружище. Вдвоем они вытащили камень из грязи. Уо шепнул тревожно: - Мура-сан, что если святой отец спросит об оружии? - Скажи ему. И еще добавь, что мы готовы - что Анджиро готово. ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ Они добрались до ╨косе в полдень. Бунтаро уже перехватил Затаки в предыдущий вечер и, как и приказал Торанага, встретил его с подчеркнутой официальностью: - Я просил его стать лагерем за деревней, к северу от нее, господин, пока не будет подготовлено место для встречи, - сказал Бунтаро. - Официальная встреча будет проведена здесь после полудня, если вам так захочется, - и он добавил в шутку, - я думаю, час козла будет самым удачным. - Хорошо. - Он хотел встретиться с вами вечером, но я отменил это. Я сказал, что вы будете "польщены" встретиться с ним сегодня или завтра, когда бы он ни пожелал, но не после того, как стемнеет. Торанага что-то буркнул в знак согласия, но слезать со своей взмыленной лошади не стал. На нем были нагрудник, шлем и легкие бамбуковые доспехи, как и на его по-дорожному одетом эскорте. Он еще раз внимательно огляделся. Место было выбрано так, что засаду устроить было бы невозможно. На большом расстоянии не было ни домов, ни деревьев, где могли бы спрятаться лучники или мушкетеры. Сразу же на запад от деревни местность была ровная, постепенно повышаясь. С запада, севера и юга место было окружено деревней, над быстрой рекой был проложен мост. Здесь в узких местах река изобиловала водоворотами и камнями. На западе за Торанагой и его усталыми пропотевшими спутниками дорога круто поднималась к перевалу через хребет, скрытый в тумане в пяти ри отсюда. Вокруг везде возвышались горы, многие из них были вулканического происхождения, их вершины были покрыты туманом. В центре площадки на низких столбиках был специально устроен помост на двенадцать матов. В том, как он был построен, чувствовалась хорошая, неторопливая работа плотников. На татами друг против друга были положены две парчовые подушки. - У меня поставлены люди там, там и там, - продолжал Бунтаро, показывая своим луком на все скалы с хорошим обзором, - вы можете обозревать окрестности на много ри во все стороны, господин. Хорошо обороняются также мост и вся деревня. Ваше отступление на восток обеспечивается еще большим количеством людей. Конечно, мост надежно перекрыт часовыми, и я оставил "почетную стражу" в сто человек в его лагере. - Господин Затаки сейчас там? - Нет, господин. Я выбрал для него и его придворных гостиницу на северной окраине деревни, достойную его ранга, и пригласил его понежиться в бане. Эта гостиница изолирована и охраняется. Я имел в виду, что вы приедете на курорт Чузензи завтра, и он будет вашим гостем, - Бунтаро указал на аккуратную, одноэтажную гостиницу на краю площадки, которая была обращена окнами в сторону с самым красивым видом, расположенную около горячего источника, бьющего из скалы и стекающего в естественную ванну. - Это ваша гостиница, господин. - Перед ней на коленях стояла группа людей, низко опустив головы, неподвижно склонившихся в их сторону. - Это староста и старейшины деревни. Я не знал, не потребуются ли они вам сразу же. - Позже, - лошадь Торанаги устало заржала и вздернула голову, звякнув удилами. Он успокоил лошадь и, полностью удовлетворившись безопасностью места, сделал знак своим людям и спешился. Один из самураев Бунтаро подхватил поводья - самурай, как и Бунтаро, и все остальные, был в доспехах, вооружен и готов к бою. Торанага с удовольствием потянулся и с хрустом расправил конечности, стараясь облегчить боль в сведенных судорогой спине и ногах. Он весь путь от Анджиро прошел одним форсированным маршем, останавливаясь только для замены лошадей. Остальной обоз под командой Оми - паланкины и носильщики - все еще был далеко позади, петляя по дороге, спускавшейся с перевала. Дорога из Анджиро сначала змеилась вдоль побережья, потом разветвлялась. Они направились по дороге, ведущей в глубь острова, и упорно двигались через девственные леса, изобиловавшие дичью, справа от них была гора Омура, слева - хребет Амади, пики вулканов которого вздымались почти на пять тысяч футов. Езда обрадовала Торанагу - наконец какое-то дело! Часть пути проходила через такие отличные места для соколиной охоты, что он пообещал себе поохотиться по всему Идзу. - Хорошо, очень хорошо, - сказал он, наблюдая деловую суету людей, - вы все прекрасно устроили. - Если вы хотите оказать мне милость, господин, я прошу вашего разрешения разделаться с господином Затаки и его людьми немедленно. - Он оскорбил вас? - Нет, напротив, его манеры достойны любого придворного, но флаг, с которым он едет, это флаг измены. - Терпение. Как часто я должен говорить вам это? - сказал Торанага, но не очень сердито. - Боюсь, что всю жизнь, господин, - мрачно ответил Бунтаро, - прошу вас, извините меня. - Вы же были ему другом. - Он был и вашим союзником. - Он спас вам жизнь в Одаваре. - Тогда мы воевали на одной стороне, - уныло сказал Бунтаро, потом взорвался: - Как он мог так поступить с вами, господин? Ваш собственный брат! Разве вы не любили его, не были с ним в одних рядах? - всю его жизнь? - Люди меняются, - Торанага внимательно осмотрел помост. Со стропил над помостом свисали изысканные шелковые занавески, украшавшие платформу. Кисточки из парчи, гармонировавшие с подушками, тянулись вокруг помоста в виде очень красивого оформления, более крупные кисточки были и на четырех угловых столбах. - Слишком богато и придает нашей встрече излишнюю важность, - сказал он. - Сделайте попроще. Снимите занавески, все кисточки и подушки, верните их продавцам и, если они не вернут квартирмейстеру денег, скажите ему, пусть продаст их. Положите четыре подушки - простых, соломенных! - Слушаюсь, господин. Взгляд Торанаги остановился на источнике, и он задумался о нем. Горячая, сернистая вода, с бульканьем выходила из расщелины в скале. Его тело запросилось в ванну. - А христианин? - спросил он. - Что? - Тсукку-сан, христианский священник? - А, этот! Он где-то в деревне. Ему запрещено появляться здесь без вашего разрешения. Он сказал что-то о том, что хотел бы повидать вас, когда это будет вам удобно. Хотите принять его прямо сейчас? -- Он был один? Бунтаро скривил губы: - Нет. Его сопровождают двенадцать человек, все с тонзурами, как у него, - все с Кюсю, господин, все благородного происхождения и все самураи. Все на хороших лошадях, но без оружия. Я их обыскал. Тщательно. - И его? - Конечно, и его, - его тщательнее, чем всех остальных. У него в багаже было четыре почтовых голубя. Я их конфисковал. - Хорошо. Прикончи их. Некоторые неумелые самураи делают это нечаянно, так что извинись, ладно? - Я понял. Вы хотите, чтобы я послал за ним прямо сейчас? -- Позже. Я увижусь с ним позднее. Бунтаро нахмурился: - Мне не нужно было его обыскивать? Торанага покачал головой и рассеянно оглянулся на хребет, задумавшись. Потом он сказал: - Пошли пару человек, которым мы можем доверять, пусть понаблюдают за мушкетным полком. - Я уже сделал это, господин, - лицо Бунтаро осветилось довольной улыбкой, - и у господина Ябу в личной охране есть несколько наших глаз и ушей. Он не сможет и пукнуть без того, чтобы мы об этом не узнали, если вы этого захотите. - Хорошо, - из-за поворота на извилистой дороге появилась головная часть обоза, все еще очень далеко. Торанага разглядел три паланкина. Оми ехал верхом впереди, как и было приказано. Анджин-сан сейчас был рядом с ним, также непринужденно держась в седле. Он повернулся к ним спиной: - Со мной едет ваша жена. - Да, господин. -- Она просила меня разрешить ей съездить в Осаку. Бунтаро посмотрел на него, но ничего не сказал. Потом покосился назад на едва различимые фигуры. - Я ей разрешил - при условии, конечно, что вы также дадите свое согласие. - Если вы разрешили, господин, я тоже, - сказал Бунтаро. - Я могу позволить ей ехать сушей из Мисимы, или она может с Анджин-саном ехать до Эдо и оттуда морем до Осаки. Анджин-сан согласился взять на свою ответственность - если вы разрешите. - Морем было бы безопасней, - вяло сказал Бунтаро. - Все будет зависеть от того, что за сообщение привез Затаки. Если Ишидо официально объявляет мне войну, тогда я, конечно, должен запретить. Если нет, ваша жена может выехать завтра или через день, если вы разрешите. - Что бы вы ни решили, я согласен. - Сегодня после обеда передайте ваши обязанности Нага-сану. У вас будет время установить мир с вашей женой. - Прошу извинить меня, господин. Я бы хотел остаться с моими людьми. Я прошу вас позволить мне остаться с ними, пока вы не уедете. - На сегодняшний вечер передайте свои обязанности моему сыну. Вы и ваша жена присоединитесь ко мне перед ужином. Вы остановитесь в гостинице. Помиритесь. Бунтаро смотрел на землю, потом сказал с заметным усилием: - Да, господин. - Вам приказано попытаться помириться, - сказал Торанага. Он хотел добавить, что "достойный мир лучше войны, не так ли? " Но это было неверно и могло втянуть в длинные философские споры, а он устал и не хотел спорить, только принять ванну и отдохнуть. - А сейчас приведите старосту! Староста и старейшины деревни кинулись перед ним на колени, приветствуя его самым подобострастным образом. Торанага прямо сказал им, что счет, который они представят его квартирмейстеру при отъезде, должен быть, конечно, правильным и обоснованным: - Ясно? - Хай, - хором угодливо заявили они, благодаря своих богов за неожиданно свалившееся на них счастье и жирные барыши, которые наверняка принесет им этот приезд. С многочисленными поклонами и комплиментами, каждую минуту поминая, как они горды и польщены тем, что им позволили служить величайшему дайме в империи, старик-староста услужливо проводил их в гостиницу. Торанага осмотрел ее всю, его встречали группы кланяющихся и улыбающихся служанок всех возрастов - цвет деревни. Гостиница включала в себя десять комнат, неописуемо красивый садик с Чайным Домиком в центре, кухнями на задах, в западном конце прилепилась к скалам большая баня с водой, поступающей прямо из источников. Вся она была обнесена аккуратным забором с крытым переходом к бане и удобна для обороны. - Мне не нужна вся гостиница, Бунтаро-сан, - сказал он, остановившись снова на веранде, - три комнаты будет достаточно: одна для меня, одна для Анджин-сана и одна для женщины. Ты займешь четвертую. Не стоит платить за все остальные. - Мой квартирмейстер говорил мне, что он очень выгодно снял всю гостиницу, господин, на все время, меньше чем за полцены, так как сейчас еще не сезон. Я утвердил эти расходы, исходя из соображений вашей безопасности. - Хорошо, - неохотно согласился Торанага, - но пусть представит счет перед отъездом. Не стоит даром терять деньги. Вы лучше разместите в них охрану по четыре человека на комнату. - Да, господин, - Бунтаро и сам уже решил сделать это. Он проследил, как Торанага крупными шагами со своими двумя личными охранниками, в окружении четырех самых красивых служанок направился в свою комнату в восточном крыле. Он уныло размышлял: что за женщина? какой женщине нужна комната? Фудзико? "Неважно, - подумал он, - скоро я все узнаю точно". Мимо него проскочила служанка. Она радостно улыбнулась ему, он ответил механической улыбкой. Она была молодая, хорошенькая, с мягкой кожей, он спал с ней прошлой ночью. Но это не доставило ему удовольствия, и, хотя она была ловка, полна энтузиазма и хорошо обучена, его страсть скоро исчезла - он не чувствовал никакого желания. Наконец, соблюдая правила хорошего тона, он сделал вид, что достиг полного блаженства, она тоже притворилась что достигла оргазма, после чего вскоре ушла. Все еще в задумчивости, он вышел во двор и уставился на дорогу. Почему в Осаку? В час козла часовые на мосту отступили в сторону. По мосту проходил кортеж. Сначала шли знаменосцы с флагами, украшенными знаком регентов, потом богатый паланкин и под конец охрана. Жители деревни поклонились. Все встали на колени, втайне приятно взбудораженные таким богатством и помпой. Староста осторожно выведал, должен ли он по такому случаю собрать весь народ, но Торанага послал записку, что могут присутствовать те, кто не работает, и с согласия их хозяев. Поэтому староста с еще большей осмотрительностью отобрал депутацию, которая включала в основном стариков и самых дисциплинированных из молодежи, как раз столько, сколько нужно для приличия, хотя каждый взрослый тоже хотел бы присутствовать, но невозможно пойти против воли великого дайме. Все, кто мог, наблюдали из удобных мест, стоя в дверях или глядя в окна. Сайгава Затаки, властелин Синано, был выше Торанаги и на пять лет моложе, такой же широкий в плечах, с таким же выдающимся носом. Но живот его был плоским, щетина на бороде черная и густая, глаза на лице казались только щелочками. Хотя между двоюродными братьями и было удивительное сходство, если рассматривать их по отдельности, сейчас, стоя вместе, они казались совершенно разными. Кимоно Затаки было богатым, доспехи блестели, как на параде, мечи были в прекрасном состоянии. - Добро пожаловать, брат, - Торанага сошел с помоста и поклонился. На нем были самое простое кимоно и солдатские соломенные сандалии. И мечи. - Прошу извинить меня, что я принимаю тебя так неофициально, но я прибыл со всей возможной скоростью. - Пожалуйста, извините, что я так вас обеспокоил. Вы хорошо выглядите, брат. Очень хорошо, - Затаки вышел из паланкина и поклонился в ответ, начиная бесконечные скрупулезные формальности ритуала. - Пожалуйста, займите эту подушку, господин Затаки. - Пожалуйста, извините меня, я был бы счастлив, если бы вы заняли место первым, господин Торанага. - Вы так добры. Но, пожалуйста, окажите мне честь, садитесь первым. Они продолжали играть в эту игру, в которую они играли до этого случая так много раз, друг с другом, с друзьями, врагами,

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє