х  концах.  Огромные  сводчатые
каменные арки поддерживали потолок. Пол из полированного черного  камня  был
покрыт коврами  из  шкур  диких  зверей,  а  стены,  арки  и  потолок  сияли
белоснежной краской, резко контрастируя с полом. Тяжелые  резные  стулья  из
темно-коричневого дерева были  расставлены  по  комнате,  громадный  стол  с
железным  канделябром  в  центре  возвышался  у  одного   из   каминов.   На
полированной поверхности громоздились книги в кожаных переплетах.
   - Книги, Релдиген? - изумленно осведомился господин Волк, снимая  плащ  и
отдавая его неизвестно откуда появившемуся слуге. - Ты и вправду стал  мягче
с возрастом, друг мой.
   Граф только молча улыбнулся.
   - Прости, совсем забыл правила вежливости, - извинился Волк. -  Моя  дочь
Полгара. Пол, это граф Релдиген, старый мой друг.
   - Госпожа! - воскликнул граф, отвесив изысканный  поклон.  -  Вы  оказали
большую честь моему дому!
   Тетя Пол  уже  хотела  что-то  ответить,  но  в  этот  момент  в  комнату
ворвались, горячо споря о чем-то, двое молодых люден.
   - Ты идиот, Берентейн!  -  рявкнул  первый,  темноволосый  юноша  в  алом
дублете.
   - Можешь думать все, что угодно, Торазин, - возразил второй, приземистый,
со светлыми курчавыми волосами, одетый в тунику с желто-зелеными полосами, -
но нравится тебе или нет, будущее Арендии в  руках  мимбратов,  и  все  твои
обличения и страстные речи не изменят этого факта!
   - Нечего рассыпаться в любезностях, Берентейн! - оскалился  темноволосый.
- Меня тошнит от твоих попыток подражать придворным льстецам!
   - Достаточно, господа! - резко вмешался граф Релдиген, стукнув  палкой  о
каменный пол. - Если вы  немедленно  не  прекратите  обсуждать  политику,  я
прикажу вас разделить, а если понадобится, то и силой.
   Молодые люди несколько минут не сводили друг с друга злобных  глаз,  и  в
конце концов угрюмо разошлись по разным концам комнаты.
   - Мой сын, Торазин, - извиняющимся тоном объяснил граф,  -  и  его  кузен
Берентейн, сын брата моей покойной жены, вот уже две  недели  донимают  друг
друга. Пришлось отобрать у них мечи  на  следующей  же  день  после  приезда
Берентейна.
   - Политические споры разогревают кровь, лорд Релдиген, - заметил Силк,  -
особенно зимой. Полезно для здоровья.
   Граф не смог удержаться от усмешки.
   - Принц Келдар, кузен короля Драснии, - представил Силка господин Волк.
   - Ваше высочество! - низко поклонился граф. Силк едва заметно поморщился.
   - Пожалуйста, не нужно, лорд  Релдиген.  Всю  жизнь  я  провел,  стараясь
убежать  от  подобного  обращения,  поскольку  уверен,  что  мое  родство  с
королевской фамилией так же смущает моего дядюшку, как и меня.
   Граф снова весело, непринужденно рассмеялся.
   - Почему бы нам не пойти к столу? - предложил он. - На вертелах  в  кухне
жарятся два жирных оленя,  а  на  днях  мне  прислали  из  Толнедры  бочонок
красного вина. Насколько мне помнится, Белгарат всегда питал  пристрастие  к
хорошему вину и вкусной еде.
   - И с тех пор не изменился, - заверила  тетя  Пол.  -  Стоит  только  раз
узнать вкус моего отца, и можно точно представить его желания.
   Улыбнувшись, граф предложил ей руку; все направились к двери  на  дальнем
конце комнаты.
   - Скажите мне, лорд Релдиген, - начала тетя Пол, - нет ли у  вас  в  доме
ванны?
   - Мыться зимой опасно, леди Полгара, - предостерег граф.
   - Господин мой, - торжественно заверила она, - я моюсь регулярно зимой  и
летом вот уже столько лет, что вам трудно вообразить.
   - Пусть себе делает что хочет, Релдиген, - убеждал господин Волк.  -  Пол
становится просто невыносимой,  если  заметит,  что  кожа  у  нее  чуть-чуть
потемнела.
   - Тебе бы ванна тоже не повредила, Старый  Волк,  -  ехидно  отпарировала
тетя Пол, -  последнее  время  стоять  рядом  с  тобой  становится  довольно
затруднительно.
   Господин Волк напустил на себя слегка оскорбленный вид.
   Гораздо позже, после того как все до отвала  наелись  жареной  оленины  с
пропитанным соусом хлебом и сладких пирогов с вишней, тетя Пол попрощалась и
вместе  со  служанкой  отправилась  посмотреть,  как  идут  приготовления  к
купанию.
   Мужчины продолжали сидеть за чашами  с  вином;  на  лицах  играл  золотой
отблеск огоньков множества свечей.
   - Позвольте, я провожу вас в ваши комнаты, - предложил Торазин Леллдорину
и Гариону, отодвинув стул и окидывая Берентейна  полным  скрытого  презрения
взглядом.
   Друзья последовали за ним по высокой лестнице, ведущей на  верхние  этажи
дома.
   - Не хочу обидеть тебя, Тор, - пробормотал Леллдорин, шагая вверх, -  но,
по-моему, твой кузен вбил себе в голову весьма странные идеи.
   - Берентейн просто осел, -  фыркнул  Торазин.  -  Думает,  что  войдет  в
милость к мимбратам, если будет подражать их выговору и  пресмыкаться  перед
ними.
   Мерцающий огонек свечи на миг выхватил потемневшее лицо и гневные глаза -
Зачем ему это нужно? - удивился Леллдорин.
   - Отчаянно добивается получения хоть каких-нибудь владений,  -  отозвался
Торазин. - У брата матери  было  очень  мало  земли,  а  этот  жирный  идиот
страдает по дочери одного из  баронов  в  той  местности,  где  родился,  и,
поскольку тот даже и не подумает  обратить  внимание  на  нищего  поклонника
дочери, Берентейн пытается втереться в доверие к мимбратскому губернатору  и
лестью выманить поместье.
   Думаю, он  принес  бы  клятву  верности  самому  Кол-Тораку,  обещай  ему
Одноглазый хоть какое-то богатство.
   - Неужели твой кузен не понимает,  что  у  него  нет  никаких  шансов?  -
настаивал Леллдорин. - Вокруг губернатора и без того вертится слишком  много
прихлебателей-мимбратов, выпрашивающих землю, тому и в голову не придет дать
что-нибудь астурийцу.
   - Я ему это говорил, - холодно-пренебрежительно объявил Торазин, - но  он
не желает ничего слушать. Поведение этого болвана позорит всю семью.
   Леллдорин сочувственно покачал головой и, заметив, что они добрались  уже
до верхнего этажа, быстро огляделся.
   - Мне нужно поговорить с тобой, Тор, - выпалил он, понизив голос.
   Торазин резко вскинул голову.
   - Отец велел мне отправляться на службу к  Белгарату.  Дело  чрезвычайной
важности, не терпящее отлагательств, - поспешно продолжал шептать Леллдорин.
- Не знаю, сколько  продлится  наше  путешествие,  так  что  тебе  и  другим
придется убить Кородаллина без меня.
   Широко раскрытые глаза Торазина налились ужасом.
   - Мы не одни, Леллдорин, - прошептал он сдавленным голосом.
   - Пойду в другой конец коридора, - поспешно откликнулся Гарион.
   - Нет, - твердо ответил Леллдорин, хватая его за руку.  -  Гарион  -  мой
друг, Тор, и у меня нет от него секретов.
   - Леллдорин, пожалуйста, - запротестовал Гарион, - ведь я не  астуриец  и
даже не аренд. Не желаю знать, что вы замышляете.
   - Но я хочу дать тебе доказательство своего доверия, - объявил Леллдорин.
   -  Следующим  летом,  когда  Кородаллин  отправится  на  шесть  недель  в
разрушенный город Во Астур вместе со всем двором,  чтобы  поддержать  миф  о
единстве Арендии, мы будем поджидать его в засаде на большой дороге.
   - Леллдорин! - побелев, охнул Торазин. Но тот несся вперед очертя голову.
   - План наш совсем не прост, Гарион. Мы нанесем смертельный удар в  сердце
мимбрата. Подстережем  его  в  мундирах  толнедрийских  легионеров  и  убьем
толнедрийскими  мечами.  Нападение  это   вынудит   Мимбр   объявить   войну
Толнедрийской империи, а  Толнедра  раздавит  Мимбр,  как  яичную  скорлупу.
Мимбраты будут уничтожены, и Астурия станет свободной.
   - Нечек прикажет умертвить тебя за это, Леллдорин, - воскликнул  Торазин.
- Мы связаны обетом молчания. Ты клялся на крови.
   - Скажи мергу, я плюю на эти клятвы! - горячо возразил Леллдорин. - Зачем
астурийским патриотам нужен прихвостень мергов?
   - Он дает золото, ты, тупица, - взвился Торазин,  окончательно  выйдя  из
себя. - Мы нуждаемся в добром червонном золоте, чтобы купить мундиры, мечи и
подбодрить дух наших более слабых братьев.
   - Незачем иметь дело со слабаками! -  настойчиво  возразил  Леллдорин.  -
Патриот выполняет  свой  долг  из-за  любви  к  родине,  а  не  ради  золота
энгараков!
   Мозг Гариона работал с  необыкновенной  четкостью.  Момент  ошеломляющего
изумления прошел.
   - В Чиреке был такой человек, - вспомнил он. - Граф  Джарвик.  Тоже  брал
золото у мергов и замышлял убийство короля.
   Спорщики недоуменно уставились на него.
   - Что-то нехорошее происходит со страной,  где  короля  лишают  жизни,  -
пояснил Гарион. - Не имеет  значения,  насколько  тот  был  плох,  а  убийцы
хороши, страна распадается, повсюду царит смятение, и некому вести  народ  в
нужном направлении. Потом, если вы тут же начинаете войну с другой  страной,
хаос  еще  возрастает.  Думаю,  на  месте  мергов  именно  такую   смуту   в
королевствах Запада я и желал бы  разжечь  Гарион,  удивляясь  себе,  слушал
собственный голос,  сухой,  бесстрастный,  источник  которого  он  мгновенно
распознал. Еще со времен детства этот  голос  всегда  был  с  ним,  в  душе,
занимал спокойный скрытый уголок, объясняя, когда  он  не  прав  или  делает
глупости. Но до  сих  пор  этот  "советник"  никогда  не  вмешивался  в  его
отношения с другими людьми. Теперь же Гарион откровенно беседовал  с  обоими
юношами, терпеливо объясняя подробности.
   - Энгаракское золото - штука непростая,  -  продолжал  Гарион.  -  В  нем
скрыта развращающая людей сила. Поэтому, наверное, оно  и  окрашено  в  цвет
крови. Я бы задумался, прежде чем и дальше  принимать  червонное  золото  от
этого мерга Нечека. С чего это он  дает  вам  золото,  помогает  осуществить
заговор? Ведь он не астуриец, так что патриотизм тут ни при чем. И об этом я
бы подумал тоже.
   Леллдорин и его кузен явно встревожились.
   - Не бойтесь, я никому ничего не скажу, - заверил Гарион. -  Вы  доверили
мне тайну, а ведь я вовсе не должен был ни о чем знать. Но помните,  в  мире
происходит гораздо больше тревожных событий, чем сейчас  в  Астурии.  Ну,  а
теперь неплохо бы поспать. Если вы  покажете,  куда  идти,  я  оставлю  вас,
можете обсуждать свои дела хоть всю ночь, если пожелаете.
   Про себя Гарион подумал, что неплохо уладил все  дела  и  успел  заронить
зерно сомнения в души арендов. И хотя к тому времени достаточно хорошо успел
их узнать  и  понимал:  одного  разговора  явно  мало,  чтобы  заставить  их
отказаться от участия в заговоре, - все-таки для начала и это было неплохо.

Глава 4

   На следующее утро они выехали рано; клочья тумана все  еще  цеплялись  за
ветки деревьев. Граф Релдиген, закутанный в темный  плащ,  вышел  к  воротам
попрощаться. Торазин, стоявший рядом  с  отцом,  не  отрывал  глаз  от  лица
Гариона, но тот старался выглядеть  как  можно  более  бесстрастным.  Буйный
молодой Астуриец, казалось, был полон сомнений,  но  именно  они  могли  его
удержать от безрассудных порывов,  наверняка  ведущих  к  несчастью.  Гарион
понял, что достиг немногого, но в этих обстоятельствах  лучшего  ожидать  не
приходилось.
   - Возвращайся поскорее, Белгарат, -  окликнул  Релдиген,  -  и  оставайся
погостить Мы здесь оторваны от всего мира, а я бы хотел  узнать  побольше  о
жизни других людей. Будем сидеть у огня и беседовать месяц-другой.
   Господин Волк серьезно кивнул:
   - Вот закончу это дело, может, и вернусь,  Релдиген.  И,  повернув  коня,
поехал вперед, в мрачный лес через широкую поляну, окружавшую дом Релдигена.
   - Совершенно нетипичный Аренд, - небрежно заметил Силк. - Как ни странно,
я заметил в нем вчера некоторые проблески мысли.
   - Он сильно изменился, - согласился Волк.
   - И обед был превосходным, - добавил Бэйрек. - Не наедался так с тех пор,
как уехал из Вэл Олорна.
   - Еще бы, - вмешалась тетя Пол. - Съел чуть не всего оленя в одиночку!
   - Ты преувеличиваешь, Полгара, - защищался Бэйрек.
   - Ну не очень-то, - тихо заметил Хеттар.
   Леллдорин подъехал к Гариону, но ничего не сказал. Лицо юноши было  таким
же встревоженным, как у кузена:  было  очевидным,  что  он  хочет  объяснить
что-то, но явно не знает, как начать.
   - Выкладывай, - спокойно сказал Гарион. - Мы достаточно хорошие друзья, и
я не обижусь, если что-то будет не так.
   Леллдорин выглядел слегка пристыженным.
   - Неужели у меня все на лице написано?!
   - Просто ты слишком честен и никак  не  можешь  научиться  скрывать  свои
чувства!
   - Неужели это правда? -  выпалил  Леллдорин.  -  Не  сомневаюсь  в  твоих
словах, но действительно ли мерг в Чиреке замышлял убийство короля Энхега?
   - Спроси Силка, или Бэйрека, или Хеттара. Мы все там  были,  -  предложил
Гарион.
   - Нечек совсем не такой, - быстро, обороняясь, перебил Леллдорин.
   - Откуда ты знаешь? План-то ведь придумал именно он,  не  так  ли?  Каким
образом вы с ним познакомились?
   - Отправились на Большую  ярмарку  целой  компанией  -  я,  Торазин,  еще
несколько человек. Купили какие-то вещи у  мерга-торговца,  и  Тор  отпустил
пару ехидных замечаний насчет мимбратов, знаешь  ведь,  какой  он.  Торговец
сказал, что знает нужного нам человека, и познакомил с Нечеком.  Чем  больше
мы с ним говорили, тем горячее сочувствовал он нашим стремлениям к свободе.
   - Естественно.
   - Он объяснил нам, что замышляет король Ты бы просто не поверил такому.
   - Возможно.
   Леллдорин быстро, встревоженно взглянул на него.
   - Собирается отобрать наши поместья  и  отдать  безземельным  мимбратским
дворянам.
   - А вы проверяли, правду ли сказал Нечек?
   - Каким образом?! Мимбраты ведь ничего не признают, даже  если  их  прямо
спросить, но такие вещи вполне в их характере.
   - Значит, кроме слов Нечека, у вас нет других  доказательств?!  Но  каким
образом вам пришел в голову подобный план?
   - Нечек сказал, что, будь он астурийцем, ни за что никому не позволил  бы
отобрать принадлежащую ему  землю,  и  объяснил,  что,  когда  они  приведут
войска, мы уже ничего не сможем сделать. А еще добавил, мол, на нашем  месте
ударил бы первым, прежде чем мимбраты успеют подготовиться,  и  проделал  бы
все таким образом, чтобы они не узнали, чья  эта  работа.  И  тут  предложил
толнедрийские мундиры.
   - Когда он начал давать вам деньги?
   - Не помню. Об этом договаривался Тор.
   - Нечек говорил когда-нибудь, почему ссужает вам деньги?
   - Да, сказал, что по дружбе.
   - Не казалось ли это немного странным?
   - Но я бы не отказал друзьям в деньгах, - запротестовал Леллдорин.
   - Ты - астуриец, - покачал головой Гарион, - и отдал бы даже жизнь во имя
дружбы. Нечек - мерг, а я никогда еще  не  слышал  о  щедрости  этих  людей.
Подумай сам, чужак заявляет, что король желает отобрать  вашу  землю.  Потом
предлагает план его убийства, который поможет развязать войну с Толнедрой, а
чтобы убедиться в успехе замысла, дает деньги. Так ведь?
   Леллдорин безмолвно кивнул, не сводя потрясенных глаз с Гариона.
   - Неужели вы его так ни в чем не заподозрили?  Юноша,  казалось,  вот-вот
заплачет.
   - Но это такой хороший план! - взорвался  он  наконец,  -  И  обязательно
удался бы!
   - Именно поэтому он так и опасен, - ответил Гарион.
   - Слушай, что же мне теперь делать? - убито пробормотал Леллдорин.
   - Пока вряд ли что тебе удастся. Наверное, позже, когда будет  время  все
обдумать А если ничего  не  выйдет,  всегда  сможем  открыться  дедушке.  Он
придумает, как остановить все это.
   - Мы не можем никому признаться, - напомнил Леллдорин. - Связаны клятвой.
   - Значит,  придется  эту  клятву  нарушить,  -  поколебавшись,  предложил
Гарион.
   - Никто из нас ничем этому мергу не обязан. Но решать должны только мы. Я
никому ничего не скажу без вашего разрешения.
   - Лучше ты реши, - умоляюще пробормотал  Леллдорин.  -  Сам  я  не  могу,
Гарион.
   - Сможешь, - твердо заявил тот.  -  Уверен,  если  хорошенько  подумаешь,
увидишь почему.
   Они добрались до Великого Западного пути, и Бэйрек повел их на юг; лошади
перешли на быструю рысь, и дальнейшая беседа стала невозможной.
   Проехав около лит, они  миновали  грязную  деревню:  чуть  больше  дюжины
хижин, с крышами, покрытыми дерном, и стенами из обмазанных глиной  прутьев.
Поля вокруг деревни были усеяны пеньками; несколько тощих коров щипали траву
на опушке леса.
   Гарион был не в силах  сдержать  негодования  при  виде  столь  ужасающей
нищеты.
   - Леллдорин! - резко окликнул он. - Смотри!
   - Что? Где?
   Выйдя из глубокой тревожной задумчивости, молодой  человек  встрепенулся,
как бы ожидая немедленных неприятностей.
   - Деревня. Погляди хорошенько!
   -  Ну  и  что?  Всего-навсего  поселение  рабов,  -  равнодушно   обронил
Леллдорин.
   - Я таких сотни повидал.
   Казалось, аренд желал только вновь погрузиться в свои невеселые мысли.
   - Мы в Сендарии даже свиней  в  такой  грязи  не  держали!  -  возмущенно
зазвенел голос Гариона.
   Если бы только он мог открыть другу глаза!
   Двое одетых в лохмотья крестьян нехотя  откалывали  щепки  с  пней  около
дороги.  Когда  всадники  приблизились,  они  отбросили  топоры  и  в  ужасе
помчались к лесу.
   - Неужели ты можешь гордиться этим, Леллдорин? - не отставал Гарион. -  И
чувствовать себя хорошо, зная, что твои же соотечественники безмерно  боятся
тебя и убегают, едва завидев.
   - Но это крепостные, Гарион, - раздраженно  огрызнулся  Леллдорин,  будто
это все объясняло.
   - Они люди. Не животные. А люди заслуживают лучшего обращения.
   - Что же я могу сделать? Они ведь не мне принадлежат!
   И,  посчитав,  что  отделался  от  надоедливого  друга,  Леллдорин  вновь
возвратился к собственным невеселым мыслям.
   К концу дня они проехали десять лиг,  и  покрытое  облаками  небо  начало
постепенно темнеть; видимо, наступал вечер.
   - Думаю, придется провести ночь в лесу, Белгарат, -  вздохнул,  озираясь,
Силк. - Добраться до толнедрийской гостиницы ни за что не удастся.
   Господин Волк,  клевавший  носом  в  седле,  встрепенулся,  часто  моргая
глазами.
   - Хорошо, - согласился он, - но давай лучше отойдем подальше. Огонь может
привлечь внимание; и без того слишком многим известно о том, что  мы  уже  в
Арендии.
   - Здесь  неподалеку  просека,  -  показал  Дерник  на  видневшуюся  среди
деревьев дорожку. - По ней можно спокойно проехать -  Пойдем,  -  согласился
Волк.
   Мокрые листья заглушали стук копыт;  путешественники,  свернув  на  узкую
тропинку, проехали в молчании почти лигу, пока впереди не открылась поляна.
   - Может, спешимся здесь? - предложил Дерник, показывая  на  родник,  тихо
звенящий на покрытых мхом камнях.
   - Сойдет, - согласился Волк.
   - Но нам нужно хоть какое-то укрытие, - заметил кузнец.
   - Я купил шатры в Камааре, - сообщил Силк. - Они в тюках.
   - Весьма предусмотрительно с вашей стороны, - похвалила тетя Пол.
   - Я бывал раньше в Арендии, леди Полгара,  и  хорошо  знаком  со  здешним
климатом.
   - Тогда мы с Гарионом пойдем нарубим дров, - решил  Дерник,  спрыгнув  на
землю и отвязывая притороченный к седлу топор.
   -  Я  помогу  вам,  -  вызвался   Леллдорин;   встревожен|ное   выражение
по-прежнему не сходило с лица юноши.
   Дерник,  кивнув,  пошел  вперед.  С  деревьев  капала  вода,  но  кузнец,
казалось, каким-то шестым чувством вел их туда, где было посуше. Они  быстро
молча принялись за работу, стараясь сделать как можно  больше,  пока  солнце
совсем не закатилось, и вскоре набрали три большие вязанки веток и хвороста.
Пришло время возвращаться  на  поляну,  где  трудились  Силк  с  остальными,
воздвигая несколько серовато-коричневых шатров.  Бросив  хворост  на  землю,
Дерник ногой расчистил место для костра, опустился на колени и  высек  ножом
из кремня искры, успев вовремя поднести поближе кусок сухого трута,  который
всегда носил с собой.
   Вскоре по веткам весело побежал огонек, и тетя Пол  принялась  ставить  к
костру горшки, что-то тихо напевая.
   Вернулся, накормив лошадей, Хеттар, и все стали наблюдат