обычаи.
   С большим трудом, не меняясь в лице, Бренду удалось взять себя в руки.
   - Я могу удалиться, ваше величество? - спросил он.
   - Как вам будет угодно, - спокойно ответил  Гарион.  Дело  пошло  не  так
гладко, как он предполагал. И виной всему убеждения Бренда, о которых он  не
подозревал.
   - Это интересное решение, дорогой, - проговорила ему на ухо тетя  Пол,  -
но ты не считаешь, что лучше посоветоваться с кем-нибудь, прежде чем  делать
публичные заявления?
   - Разве это не наладит наши отношения с толнедрийцами?
   - Вполне возможно, - согласилась она. - Я же не говорю, что  идея  плоха,
Гарион;  я  просто  хочу  сказать,  что  не  мешало  бы  заранее  кое   кого
предупредить... Над чем ты смеешься? - набросилась она на Белгарата, который
прислонился к трону, стараясь подавить душивший его смех.
   - Приверженцев  культа  Медведя  разом  хватит  апоплексический  удар,  -
сдавленно проговорил он. е„ глаза расширились, и она выдохнула:
   - О... я совсем забыла!
   - Им это не понравится, - заключил Гарион, - в особенности  если  учесть,
что Се'Недра - толнедрийка.
   - Будь уверена - они сдохнут от ярости, - добавил старый чародей, смеясь
   Обычно  мрачные  залы  цитадели  теперь  заполнили  официальные  гости  и
представители, которые несколько дней бродили  по  крепости,  сплетничали  и
вели деловые разговоры в укромных уголках.  Богатые  и  разнообразные  дары,
преподнесенные ими, разложили на столах, поставленных вдоль стен просторного
тронного зала. Гариону, однако, было не до даров. Он целые  дни  проводил  с
советниками  и  толнедрийским  послом,  обсуждая  параграфы   документа   об
официальном обручении.
   Вальгон воодушевился  тем,  что  Гарион  пренебрег  обычаями,  и  пытался
добиться выгод для толнедрийцев, тогда как Бренд  отчаянно  старался  ввести
новые пункты и оговорки, которые бы жестко  ограничили  власть  Се'Недры.  И
пока эти двое спорили до хрипоты, Гарион ловил себя на  мысли,  что  слишком
часто поглядывает в распахнутое окно...  По  темно-синему  небу  ветер  гнал
редкие белые облака. На мрачных скалах острова кое-где уже виднелась  первая
весенняя поросль. Откуда-то издалека ветер  донес  песню  пастушки.  Природа
наградила е„ прекрасным голосом, и она пела, вкладывая в это всю свою  душу,
словно за сотни лиг е„ никто не мог услышать. Гарион вздохнул, когда смолкли
последние звуки е„ голоса, и вернулся к скучным переговорам.
   Его  внимание,  однако,  было  рассеянным  в  эти  первые  весенние  дни.
Поскольку он не мог заняться поисками человека с разорванным плащом сам,  то
пришлось поручить расследование Леллдорину.  Поиски  предполагаемого  убийцы
разожгли воображение  молодого  и  горячего  астурийца,  который  рыскал  по
цитадели и только сообщал  о  бесплодных  усилиях  заговорщическим  шепотом.
Поручать такое деликатное дело Леллдорину,  возможно,  и  было  ошибкой,  но
никого другого у Гариона не было на  примете.  Любой  из  друзей  немедленно
поднял бы всеобщую тревогу, и тогда тайна осталась  бы  тайной  на  века,  а
Гариону этого не хотелось. Он еще не решил, как поступит с убийцей, пока  не
установит, кто и с какой целью швырнул в  него  нож.  Слишком  многое  может
иметь отношение к этому делу. Только один человек мог сохранить все в полной
тайне - Леллдорин, пусть даже и  пришлось  предоставить  ему  неограниченные
возможности перемещения по цитадели и слежки. С  другой  стороны,  Леллдорин
отличался уникальной способностью превращать пустяки в катастрофы, и Гариона
это волновало не меньше, чем новое покушение на него.
   Среди приглашенных на церемонию обручения была двоюродная сестра Се'Недры
Зера, которая являлась  личным  представителем  королевы  Ксанты.  Робкая  и
застенчивая дриада вскоре оставила свою сдержанность,  в  особенности  когда
попала в центр внимания пылких молодых дворян.
   Подарок королевы Ксанты королевской паре Гарион  нашел  странным.  Ксанта
прислала два зрелых желудя, завернутых в простые листья.  Се'Недра,  однако,
пришла в восторг от преподнесенного дара. Ей  хотелось  немедленно  посадить
два семени, и  она  побежала  в  крохотный  садик,  разбитый  неподалеку  от
королевских апартаментов.
   - Очень мило,  -  с  сомнением  прокомментировал  Гарион,  наблюдая,  как
принцесса, стоя на коленях, старательно обрабатывает  влажную  землю,  чтобы
посадить в не„ желуди.
   Се'Недра резко вскинула голову.
   - По моему, ваше величество не понимает значения подарка, - -  произнесла
она  ненавистным  официальным  тоном,  на  который  теперь  переходила   при
разговоре с ним, когда была не в духе.
   - Прекрати, - сердито сказал Гарион. - У меня есть имя, в конце концов...
и я уверен, что ты его не забыла.
   - Если ваше величество настаивает, - высокомерно продолжала она.
   - Мое величество настаивает. Так что важного в этой паре желудей?
   Она посмотрела на него почти с жалостью.
   - А тебе не понятно?
   - Нет, пока ты не соблаговолишь объяснить
   - Очень хорошо, - раздраженно сказала Се'Недра. -  Один  желудь  с  моего
собственного дерева, второй - с дерева королевы Ксанты.
   - Да?
   - Ты видишь, насколько он глуп, - заметила принцесса сестре.
   - Он не из дриад, Се'Недра, - ответила примирительно Зера.
   - Сразу видно.
   Зера повернулась к Гариону и сказала:
   - Желуди на самом деле не от моей матери. Они - дары самих деревьев.
   - Почему нельзя было это сказать с самого начала? - резко спросил  Гарион
у Се'Недры.
   Она фыркнула и снова занялась землей.
   - Когда появятся молодые побеги, Се'Недра свяжет их вместе, -  продолжала
объяснять Зера. - Побеги переплетутся во время роста, образуя одно дерево. У
дриад оно служит символом замужества. Двое превращаются в одно... точно так,
как вы с Се'Недрой.
   - Ну, это мы еще посмотрим, - опять фыркнула Се'Недра, окучивая ямку.
   - Надеюсь, - вздохнул Гарион, - у деревьев хватит терпения.
   - Деревья очень терпеливы,  Гарион,  -  ответила  Зера,  слегка  кивая  в
сторону Се'Недры и делая ему знак  отойти.  Когда  они  удалились  на  такое
расстояние, что Се'Недра не могла их услышать, Зера продолжила:
   - Ты знаешь, она тебя любит, но никогда, конечно, не признается в этом. Я
знаю е„ слишком хорошо.
   - Тогда почему она ведет себя таким образом?
   - Ей не нравится действовать по принуждению, вот и все.
   - Я е„ ни к чему не принуждаю. Зачем ко мне так относиться?
   - А к кому ей еще так относиться? Гарион не подумал об этом. Он незаметно
вышел из сада. Слова Зеры позволяли надеяться на то, что  хотя  бы  одна  из
проблем в конце концов будет решена.  Се'Недра  будет  изводить  его  своими
капризами и насмешками, а затем, убедившись, что  он  помучился  достаточно,
успокоится.  Возможно,  дело  ускорилось  бы,   если   б   он   более   явно
демонстрировал свои страдания.
   Что  касается  других  проблем,  то  их  решение  откладывалось  надолго.
Во-первых, предстояло обдумать, как вести армию в поход  на  Кол-Торака,  во
вторых, Белгарат никоим образом не проявлял своих удивительных способностей,
и, наконец, кто-то продолжает бродить по цитадели с намерением его убить.
   Позднее ему сообщили, что тетя Пол приглашает его к себе. Гарион, недолго
думая, отправился к ней и нашел сидящей, как обычно, за шитьем.  Белгарат  в
потрепанной одежде сидел в комфортабельном кресле по другую сторону  камина,
положив на него ноги и держа кружку в руке.
   - Ты хотела меня видеть, тетя Пол? - спросил Гарион, входя.
   - Да, дорогой, - ответила она. - Садись. - Она  окинула  его  критическим
взглядом. - Он все еще не очень походит на короля, не так ли, отец?
   - Погоди, Пол, - произнес старик. - Он стал им совсем недавно.
   - Вы все знали заранее, признавайтесь? - с упреком произнес Гарион. -  То
есть кем я был.
   - Разумеется, - ответила своим не терпящим возражений тоном тетя Пол.
   - Хорошо... если бы вы хотели, чтобы я вел себя,  как  настоящий  король,
давно бы дали мне знать, чтобы я свыкся с этой мыслью.
   - По-моему, как-то заходил разговор на эту тему, -  заметил  Белгарат,  -
очень давно. Я уверен, что если ты пораскинешь мозгами, то  поймешь,  почему
мы все хранили в тайне.
   - Может, и так, - мрачно ответил  Гарион.  -  Но  все  произошло  слишком
быстро. Я не успел привыкнуть к тому, что я чародей, а теперь  -  и  король.
Это выбивает из колеи.
   - Ты умеешь хорошо приспосабливаться к  обстоятельствам,  -  сказала  ему
тетя Пол, ловко орудуя иглой.
   - Лучше вручи ему амулет, Пал, Посоветовал Белгарат.  -  Принцесса  скоро
придет.
   - Я как раз собиралась сделать это, отец,  -  ответила  дочь,  откладывая
свою работу.
   - Что это? - спросил Гарион.
   - Подарок от принцессы,  -  сказала  тетя  Пол.  -  Кольцо.  Оно  немного
претенциозное, но сделай вид, что тебе нравится.
   - Мне полагается ответить?
   - Я уже позаботилась обо всем, дорогой. - Она взяла бархатный  футляр  со
стола, стоящего рядом, и протянула Гариону. - Это передашь ей.
   Внутри лежал серебряный амулет, чуть меньше того, что  носил  Гарион,  на
котором было изображено тончайшей работы дерево - миниатюрная копия  дерева,
росшего в гордом великолепии в самом центре Долины Олдура.  В  ветви  дерева
была искусно вплетена корона. Гарион подержал  амулет  на  ладони,  стараясь
определить, не имеет ли он какую-то силу подобно тому, который висит на  его
шее. Ему показалось, что он ощутил какое-то воздействие, но  с  уверенностью
утверждать бы не стал.
   - Он не похож на наши, - заметил Гарион.
   - Ты прав, - ответил Белгарат, - хотя и отчасти. Се'Недра не  волшебница,
поэтому наш амулет ей не к чему.
   - Ты сказал "отчасти". Значит, все-таки он обладает некой силой?
   - Он позволит ей проникнуть в суть некоторых вещей, - отвечал  старик,  -
если она наберется терпения и поймет, как им пользоваться.
   - А что значит проникнуть в суть вещей?
   - Способность видеть и слышать то, что иначе невозможно  ни  увидеть,  ни
услышать, - пояснил Белгарат.
   - Мне полагается что либо еще знать перед тем,  как  передавать  ей  этот
амулет?
   - Скажи только, что это фамильная ценность, -  сказала  тетя  Пол.  -  Он
принадлежал моей сестре Белдаран.
   - Ты должна оставить его у себя, тетя Пол, - возразил Гарион.  -  Я  могу
подарить принцессе что-нибудь другое.
   - Нет, дорогой. Белдаран хочет, чтобы он принадлежал ей.
   Гарион знал, что  тетя  Пол  любит  говорить  о  давно  умерших  людях  в
настоящем времени, и это его несколько раздражало.
   Послышался осторожный стук в дверь.
   - Входи, Се'Недра, - ответила тетя Пол.
   На маленькой принцессе было простое зеленое  шитье,  чуть  приоткрывающее
грудь; лицо выражало кротость и смирение.
   - Проходи к огню, - пригласила тетя Пол. - В это время  года  по  вечерам
становится холодно.
   - В Райве всегда так холодно и  сыро?  -  спросила  Се'Недра,  подходя  к
камину.
   - Тол Хонет значительно южнее, - заметил Гарион.
   - Догадываюсь, - не без резкости в голосе сказала она.
   - Я всегда считал, что пререкаться принято после  свадьбы,  -  усмехнулся
Белгарат. - Что, правила изменились?
   - Попрактиковаться не мешает, - хитро улыбаясь, ответила  Се'Недра.  -  В
будущем может пригодиться. Старик рассмеялся:
   - Ты можешь быть очаровательной, когда захочешь.  Се'Недра  с  притворной
скромностью поклонилась, затем повернулась к Гариону.
   - По давнему  обычаю  девушки  Толнедры  дарят  своим  нареченным  ценные
подарки, - сообщила она, протягивая ему тяжелое, затейливо украшенное кольцо
с яркими камнями. - Это кольцо принадлежало Рэн  Хорту  II,  величайшему  из
всех толнедрийских императоров. Оно может сделать тебя великим королем.
   Гарион вздохнул. До чего же надоели все эти церемонии.
   - Для меня большая честь носить это кольцо, - ответил он, стараясь скрыть
раздражение. - Со своей стороны я хотел бы преподнести  это.  -  Он  передал
Се'Недре бархатный футляр.
   - Он принадлежал жене Железной хватки, сестре тети Пол.
   Принцесса взяла коробочку и раскрыла е„.
   - О Гарион! Какая прелесть! - Она положила амулет на ладонь  и  повернула
его к огню. - Дерево как настоящее. Мне даже кажется, что я слышу,  как  оно
шелестит листьями.
   - Благодарю тебя, - скромно ответил Белгарат.
   - Это ваше творение? - недоверчиво спросила принцесса.
   Старик поклонился и ответил:
   - Когда Полгара и Белдаран были маленькими, мы  жили  в  долине.  Там  не
хватало золотых дел мастеров, поэтому амулет пришлось  сделать  мне  самому.
Кое в чем мне помогал Олдур.
   - Это бесценный подарок, - сияя, сказала девушка, и Гарион  подумал,  что
будущее выглядит не таким уж мрачным. -  Помоги  мне,  -  скомандовала  она,
подавая ему концы  цепочки,  поворачиваясь  спиной  и  откидывая  в  сторону
прекрасные рыжие волосы.
   - Ты принимаешь подарок, Се'Недра? - спросила е„ тетя Пол со значением.
   - Ну конечно же принимаю.
   - Без каких-либо условий и по собственной воле? - раздельно спросила тетя
Пол.
   - Я принимаю подарок, леди Полгара,  -  ответила  Се'Недра.  -  Застегни,
Гарион. Понадежнее. Я не хочу, чтобы он соскочил с моей шеи.
   - Об этом не стоит так беспокоиться, - произнес Белгарат.
   Пальцы не слушались, когда он застегивал изящный замочек.  Но  вот  концы
соединились и замок защелкнулся.
   - Возьми амулет в руку, Гарион, - приказала тетя Пол.
   Се'Недра подняла голову, и Гарион взял медальон в правую руку. Тетя Пол с
Белгаратом положили свои ладони на его ладонь.  Какое-то  странное  ощущение
передалось через их руки в талисман, висящий на шее Се'Недры.
   - Отныне ты неразрывно связана с нами, Се'Недра, - объявила тетя Пол, - и
нить эту никогда не оборвать.
   Се'Недра недоуменно посмотрела на нее, е„ глаза расширились  от  ужасного
подозрения.
   - Сними его, - отрывисто сказала она Гариону.
   - Теперь невозможно, - объявил ей Белгарат, садясь и снова принимаясь  за
кружку.
   Принцесса двумя руками вцепилась в цепочку, пытаясь разорвать е„.
   - Ты только поцарапаешь себе шею, дорогая, - предупредила е„ тетя Пол.  -
Цепочка не оборвется; е„ невозможно перепилить и снять через голову. Так что
не бойся - она не потеряется.
   - Это все ты! - обрушилась принцесса на Гариона.
   - Что я?
   - Заковал меня, как рабыню, в цепь Как будто  недостаточно  того,  что  я
кланялась тебе. Теперь эта цепь.
   - Я не знал, - попытался оправдаться он.
   - Обманщик! - закричала она, повернулась и,  горько  рыдая,  выбежала  из
комнаты.

Глава 15

   Гарион был не в  настроении.  Перспектива  проведения  очередного  дня  в
долгих церемониях и утомительных совещаниях  его  совсем  не  привлекала,  и
поэтому он пораньше сбежал из спальни, пока  не  прибыл  чрезмерно  вежливый
секретарь с длинным списком дел и не расписал по  минутам,  что  ему  делать
Гарион втайне ненавидел бедного чиновника,  хотя  и  понимал,  что  это  его
работа. Время короля должно подчиняться строгому распорядку, и в обязанности
секретаря входит следить за этим.  Каждое  утро  после  завтрака  раздавался
вежливый  стук  в  дверь  и  входил  секретарь-распорядитель,   кланялся   и
принимался за свое. Гарион иногда с  ужасом  думал,  что,  вероятно,  где-то
спрятан и надежно охраняется самый главный документ, который  предопределяет
на долгие годы всю его жизнь вплоть до пышных похорон.
   Наступивший день выдался слишком  погожим,  чтобы  заниматься  невыносимо
скучными  делами.  Из-за  моря  Ветров  поднялось  раскаленное   солнце   и,
коснувшись заснеженных вершин,  окрасило  их  в  красновато-розовые  тона  и
озарило легким голубоватым сиянием  широкие  долины,  лежащие  внизу.  Запах
весны врывался через окно  из  сада,  и  Гариону  не  терпелось  сбежать  из
крепости хотя бы на час. Он быстро надел тунику, штаны и  мягкие  райвенские
сапоги (самое скромное, что нашлось в его  гардеробе),  подпоясался  ремнем,
взял меч и выскользнул из комнаты. Он решил было отказаться  от  охраны,  но
потом благоразумие все же взяло верх.
   Человека, который покушался на  его  жизнь  в  темном  коридоре,  они  не
обнаружили, зато Гариону и Леллдорину удалось установить, что верхняя одежда
подавляющего  большинства  райвенов  требует   ремонта.   Серые   плащи   не
предназначались для торжеств, скорее надевались для того,  чтобы  согреться.
Шились они из прочной дешевой ткани, и многие  занашивали  их  буквально  до
дыр, не видя в этом ничего предосудительного. Кроме того, с  приходом  весны
плащи снимут, и единственная улика, по  которой  можно  было  бы  установить
личность нападавшего, будет пылиться в чьем-нибудь шкафу.
   Гарион,  предаваясь  мрачным  размышлениям,  задумчиво  брел  по   глухим
коридорам цитадели, сопровождаемый двумя охранниками  в  кольчугах,  которые
шествовали на почтительном расстоянии. Эту попытку убийства,  рассуждал  он,
предприняли не гролимы, иначе тетя Пол обязательно распознала бы их  происки
и предупредила бы его. По всей видимости, нападавший не был иностранцем, так
как на острове их раз два и обчелся. Скорее всего, убийство замыслил кто  то
из  местных.  Но  зачем  райвену  понадобилось   убивать   короля,   который
возвратился на престол спустя тринадцать столетий?
   Он тяжело вздохнул и принялся думать о другом. Как хотелось стать прежним
Гарионом, проснуться в какой-нибудь отдаленной гостинице и с первыми  лучами
солнца отправиться в неизведанные края,  на  поиски  новых  приключений.  Он
снова вздохнул, сожалея о том, что теперь уже не принадлежит себе и  свобода
передвижения отныне ему заказана.
   Проходя мимо открытой двери, он вдруг услыхал знакомый голос:
   - ...Грех проникает в наше  сознание,  едва  мы  позволяем  нашим  мыслям
сбиться с пути праведного, - проповедовал Релг.
   Гарион остановился, жестом велев охранникам молчать
   - Может ли все быть греховно?  -  спросила  Таиба.  По  обыкновению,  они
находились вместе. Они почти не расставались  с  того  момента,  когда  Релг
вытащил Таибу, заживо погребенную под  развалинами  Рэк  Ктола.  Гарион  был
почти убежден, что их безотчетно влечет друг к другу. Кроме того,  он  часто
замечал признаки беспокойства на лице не только Таибы, но и Релга, когда они
находились порознь. Что-то помимо их воли сближало их.
   - Мир полон греха, - продолжал наставлять е„ Релг. - Мы постоянно  должны
быть  начеку.  Мы  должны  ревностно  хранить  нашу  чистоту  против   любых
искушений.
   - Это так утомительно, - с легкой иронией в голосе заметила Таиба.
   - Я думал, тебе нужны наставления, - укоряюще произнес Релг.  -  Если  ты
пришла сюда, чтобы смеяться надо мной, можешь немедленно уйти.
   - О, сядь, пожалуйста, Релг, - умоляюще попросила она. - Так мы ни к чему
не придем, если ты будешь принимать близко к сердцу все, что я несу.
   - Ты что, вообще не имеешь никакого  представления  о  религии?  -  после
непродолжительного молчания спросил он, явно заинтересовавшись.
   - В катакомбах для рабов слово "религия" означало  смерть  Оно  означало,
что у тебя вырежут сердце.
   - Это все извращенные обычаи гролимов. А у тебя нет своей веры?
   - Рабов  привозили  со  всего  света,  и  они  молились  разным  богам...
вымаливая смерть.
   - А что твой народ? Какому богу они поклоняются?
   - Я говорила тебе, что его имя - Мара. Но мы не молимся ему - с тех  пор,
как он оставил нас.
   - Человек не вправе обвинять богов, - строго сказал Релг. - Долг человека
восхвалять бога своего и молиться ему -  даже  если  его  молитва  не  будет
услышана.
   - А каков долг бога перед человеком? - открыто спросила она. -  Не  может
ли бог быть также равнодушен к человеку? Ты не считаешь, что бог  равнодушен
к человеку, если позволяет, чтобы его  детей  брали  в  рабство,  подвергали
пыткам и безжалостно убивали... или если он позволяет отдавать своих дочерей
в награду другим рабам, когда они ублажают своих  хозяев...  как,  например,
меня?
   Релгу трудно было что-либо ответить на такой болезненный вопрос.
   - Я думаю,