я Гариона он являлся источником постоянного раздражения.  Не
проходило и дня, чтобы новый договор или торговое соглашение не поступали от
императора. Гарион быстро понял, что толнедрийцы крайне негативно  относятся
к тому факту, что его подписи нет на том или ином пергаменте,  и  продолжают
действовать по принципу: если человеку постоянно подсовывать документы, то в
конце концов он что-нибудь да подпишет, лишь бы его оставили в покое.
   Стратегия Гариона была  очень  проста:  он  отказывался  вообще  что-либо
подписывать
   - Точно такой же документ они предлагали на прошлой  неделе,  -  мысленно
услышал он голос тети Пол. - Все, что они сделали, это  переставили  местами
пункты да ввели несколько новых слов. Скажи ему - нет.
   Гарион  посмотрел  на  хитрого  посла  почти  с  открытой  неприязнью   и
решительно заявил:
   - Совершенно исключено.
   Вальгон начал протестовать, но Гарион оборвал его.
   - Это предложение точь-в-точь соответствует  представленному  на  прошлой
неделе, Вальгон, и мы оба это прекрасно понимаем. В тот раз я сказал  "нет",
и  сейчас  мой  ответ  будет   таким   же.   Я   не   предоставлю   Толнедре
предпочтительный  статус  в  торговле  с  Райве;  я  не  собираюсь   просить
разрешения Рэн Боруна подписывать какое-либо соглашение с какой либо нацией,
и я, разумеется, не соглашусь с каким  бы  то  ни  было  изменением  условий
Вомимбрских соглашений. Пожалуйста, передай Рэн Боруну, чтобы он мне  больше
не надоедал, если, конечно, ему не захочется говорить дело.
   - Ваше величество! - воскликнул потрясенный Вальгон. -  Не  подобает  так
разговаривать с императором Толнедры.
   - Я говорю так, как  считаю  нужным,  -  подчеркнул  Гарион.  -  Я...  мы
разрешаем покинуть замок.
   - Ваше величество...
   - Вы свободны, Вальгон, - не дал ему договорить Гарион.
   Посол резко выпрямился, холодно поклонился и с  высоко  поднятой  головой
удалился.
   - Неплохо, - протянул король Энхег из укрытия,  где  он  сидел  вместе  с
другими  королями.   Незримое   присутствие   королевских   особ   постоянно
нервировало Гариона. Он  понимал,  что  они  следят  за  каждым  его  шагом,
присматриваются, приходят к определенным выводам, оценивают его решения, его
манеру поведения, его слова Он также понимал, что имеет право  на  ошибку  в
эти первые месяцы правления, и ему очень хотелось, чтобы при этом  никто  не
присутствовал, но как скажешь группе монархов, что он предпочел бы  не  быть
центром их внимания?
   - Немного прямолинейно, однако... вы так не  считаете?  -  сказал  король
Фулрах.
   - Со временем он научится вести себя более  дипломатично,  -  предположил
король Родар. - Я полагаю, что  Рэн  Борун  найдет  эту  прямолинейность  не
лишенной свежести... после того, как оправится  от  апоплексического  удара,
получив ответ нашего Белгариона.
   Собравшиеся короли и высокопоставленные особы  рассмеялись  шутке  короля
Родара, в то время как Гарион безуспешно пытался скрыть краску стыда.
   - Они не могут обойтись без этого? - яростно прошептал  он  на  ухо  тете
Пол. - Скоро и икнуть нельзя будет без комментариев.
   - Не злись, дорогой, - успокаивала она. - В самом деле, это прозвучало не
очень вежливо. Ты действительно уверен, что хочешь говорить  таким  тоном  с
будущим тестем?
   Больше всего на свете Гариону не  хотелось  выслушивать  упреки  на  этот
счет. Принцесса Се'Недра до  сих  пор  не  могла  простить  ему  неожиданное
вознесение на вершину власти, и у Гариона появились  серьезные  опасения  по
поводу женитьбы вообще. Как бы сильно он ни любил е„  (а  он  в  самом  деле
очень сильно любил е„), он сделал горький для  себя  вывод:  Се'Недра  будет
плохой женой. Она умна, испорчена и упряма как бык.  Гарион  не  сомневался,
что  она  постарается  до  предела  осложнить  ему  жизнь  и  будет   втайне
радоваться, видя,  как  муж  страдает.  Сидя  на  троне  и  слушая  шутливые
комментарии олорнских королей, он  порой  говорил  себе,  что  лучше  бы  он
никогда не видел Ока.
   В те мгновения, когда его думы возвращались к Оку, Гарион  бросал  взгляд
на сверкавший эфес меча, висевшего за спиной. В его сверкании  чувствовалось
некое самодовольство всякий раз, когда Гарион садился на трон.  Меч  как  бы
поздравлял себя с тем, что он, Белгарион-Райве, сотворен  им  и  только  им.
Гарион не понимал Ока. Камень  как  бы  хотел  что-то  сообщить  ему,  но  в
последний момент менял решение. Гарион время от времени общался с богами, но
уровень общения с Оком был ни на Что не  похож.  Камень  служил  средоточием
каких-то неведомых сил, к которым было  не  подступиться.  Более  того,  его
привязанность к Гариону казалась совершенно необъяснимой, что  не  нравилось
молодому королю. Когда Гарион приближался к  трону,  камень  начинал  пылать
нестерпимо ярким светом и голова наполнялась пленительной песней, которую он
впервые услыхал в башне Ктачика.  Песнь  завораживала  и  манила,  и  Гарион
чувствовал, что, если он подхватит эту мелодию, вдвоем они сумеют преодолеть
все преграды. Торак с помощью Ока сокрушил полмира. Гарион с его  помощью  в
состоянии выправить положение. Тревожило,  однако,  то,  что  не  успевал  о
чем-то подумать Гарион, как Око начинало советовать ему, что и как делать.
   - Не отвлекайся, Гарион, - мысленно услышал он голос тети Пол.
   Важные дела, намеченные  на  утро,  были  сделаны.  Оставалось  несколько
петиций  и  поздравления,  которые  поступили  рано  утром  из  Найссы.  Тон
поздравления был дружелюбный, и  подписал  его  евнух  Сэйди.  Гарион  решил
хорошенько подумать, прежде чем отвечать на нее.  Воспоминания  о  том,  что
произошло  в  тронном  зале  Солмиссры,  продолжали  волновать  душу,  и  он
сомневался в том,  что  ему  хочется  (по  крайней  мере,  сейчас)  наладить
отношения с людьми, поклоняющимися змее.
   В связи с тем, что со всеми официальными делами  было  покончено,  Гарион
извинился и покинул зал. В горностаевой мантии он  все  время  потел,  а  от
долгого  ношения  тяжелой  короны  болела  голова.  Не  терпелось   поскорее
вернуться в свои апартаменты и переодеться.
   Охрана, стоящая у боковой двери зала, склонилась в почтительном  поклоне,
когда Гарион проходил мимо, и построилась в боевом порядке  для  дальнейшего
его сопровождения, но он сказал сержанту:
   - Сегодня я больше никуда не пойду. Я отправлюсь к себе, а дорогу я знаю.
Почему бы вам и вашим людям не отправиться на обед?
   - Ваше величество очень добры, - ответил сержант. - Мы вам не потребуемся
позднее?
   - Вряд ли. В случае чего я дам знать.
   Сержант еще раз  поклонился,  а  Гарион  зашагал  по  тускло  освещенному
коридору.  Он  обнаружил  этот  проход  спустя  два  дня  после   коронации.
Пользовались им  редко,  и  это  был  самый  короткий  путь  из  королевских
апартаментов в тронный зал. Гарион любил ходить им и  чувствовать  себя  при
этом простым смертным, сумрак, царивший там, будил мысли и успокаивал.
   Он шел, погруженный в глубокие раздумья.  Так  много  неотложных  проблем
теснилось в голове, и в первую очередь - надвигающаяся война между Западом и
энгаракскими королевствами. Он,  как  владыка  Запада,  возглавит  Запад,  а
Кол-Торак, пробудившийся ото сна, двинет на него свою неисчислимую рать. Что
противопоставить столь грозному врагу? От одного имени "Торак" стыла  кровь,
а в искусстве ведения войн он  совершенный  профан.  Ошибки  с  его  стороны
неизбежны, и Торак одним ударом железного кулака раздавит все силы Запада.
   И никакая магия тут не поможет. Он еще слишком  слаб,  чтобы  вступать  в
схватку с самим Тораком. Тетя Пол, конечно, сделает все, чтобы выручить его,
но без Белгарата у них практически нет шансов на успех, а Белгарат никак  не
оправится после случившегося,  и,  не  допустите  боги,  он  лишился  своего
могущественного дара раз и навсегда.
   Гариону больше не хотелось думать на эту тему, но и во всем остальном  он
находил мало утешительного. Как преодолеть  нежелание  Се'Недры  помириться?
Если бы она стала вдруг благоразумной и поняла, что  различие  в  занимаемом
положении мало что значит. Ему очень нравилась Се'Недра. Он был даже уверен,
что его чувства к ней гораздо значительней. Она могла  (когда  хотела)  быть
совершенно обворожительной. Вот если  бы  удалось  преодолеть  эти  дурацкие
предубеждения. Мрачное настроение Гариона мало-помалу развеялось.  Рассуждая
таким образом, он задумчиво брел по темному коридору.
   Пройдя еще несколько шагов, он услышал за спиной чьи-то крадущиеся шаги и
вздохнул,  желая,  чтобы  неотвязчивый   человек-невидимка   подыскал   себе
какое-нибудь новое  развлечение.  Потом,  пожав  плечами  и  размышляя,  как
поступить с найсанцами, пошел дальше по коридору.
   Предупреждение пришло в последний момент.
   - Берегись! - отрывисто произнес голос в голове.
   Гарион немедленно распластался  на  полу.  Корона  слетела  с  головы  и,
ударившись о каменный пол, рассыпала  сноп  искр.  Брошенный  кем-то  кинжал
ударился  в  стену,  отскочил  и  зазвенел  под  ногами.  Гарион  выругался,
перекатился на спину и вскочил на ноги, вытаскивая свой  кинжал.  Взбешенный
внезапным нападением, он бросился  назад,  но  тяжелая  горностаевая  мантия
мешала бежать.
   Он успел только заметить, что нападавший был в сером плаще. Убийца нырнул
в боковой проход, и до Гариона донесся звук закрывающейся  двери.  Когда  он
подбежал к ней и рывком открыл, сжимая в руке кинжал, то обнаружил еще  один
длинный и темный коридор, в котором никого не было.
   Руки тряслись, но скорее от ярости, чем  от  страха.  Гарион  хотел  было
окликнуть охрану, но тут же отбросил  эту  мысль.  Продолжать  преследование
неразумно - ведь у него только кинжал, а у нападавшего может оказаться  меч.
Не исключено, что убийц несколько, а в этих тусклых и глухих  коридорах  его
шансы практически равны нулю.
   Стоя у двери,  он  заметил  кусочек  ткани,  лежащий  на  пороге.  Гарион
наклонился, поднял его и подошел к подсвечнику, висевшему на  стене.  Клочок
имел в ширину не больше двух пальцев и,  видимо,  оторвался  от  райвенского
плаща. Второпях убийца нечаянно прищемил дверью  капюшон  и  оставил  улику.
Глаза Гариона прищурились; он повернулся и заспешил к тому месту, где лежала
корона и кинжал убийцы. Оглядевшись, он не заметил ничего угрожающего.  Если
таинственный  убийца  решит  довершить  начатое  и  вернется  с  двумя-тремя
помощниками, ему несдобровать. Самое благоразумное - поскорее  добраться  до
своих  апартаментов.  Поблизости  никого  не  было,  и,  не   роняя   своего
достоинства, Гарион, подобрав полы королевской мантии,  бросился  бежать  со
всех ног.
   Подбежав к заветной двери, он рывком распахнул е„,  влетел  в  комнату  и
поспешно щелкнул  замком.  Потом  приложил  ухо  к  двери  -  не  слышно  ли
преследователей.
   - Что-нибудь не так, ваше величество?
   У Гариона душа ушла в пятки. Он резко повернулся  и  увидел  перед  собой
слугу, который в ужасе уставился на кинжалы в руке короля.
   - Э... ничего... помоги мне  снять  эту  штуку,  -  быстро  произнес  он,
стараясь скрыть смущение.
   Затем, небрежно бросив корону на  стоявший  рядом  стул  и  спрятав  свой
кинжал в ножны, Гарион осторожно положил второй кинжал с обрывком материи на
полированный стол.
   Слуга помог снять мантию и бережно положил е„ на спинку кресла.
   - Ваше величество не хочет избавиться от этого? - спросил  он,  взирая  с
неприязнью на кинжал и обрывок материи.
   - Нет, - решительно сказал Гарион и спросил:
   - Ты не знаешь, где мой меч?
   - Меч вашего величества висит в тронном зале, - ответил слуга.
   - Не тот, - объяснил Гарион.  -  Второй.  Тот,  который  я  носил,  когда
приехал сюда
   - Думаю, что я могу найти его, - с сомнением в голосе сказал слуга
   - Пожалуйста, - попросил Гарион. - Хотелось бы, чтобы он всегда  был  под
рукой. Да... вот еще  что  -  отыщи-ка  Леллдорина  Уилденторского.  Я  хочу
поговорить с ним.
   - Слушаюсь, ваше величество, - поклонился слуга и удалился.
   Гарион взял кинжал и кусок материи и принялся их изучать. Кинжал ничем не
отличался от любого  другого:  тяжелый,  сделанный  добротно,  с  рукояткой,
обмотанной проволокой. Никаких украшений или знака владельца, только  острие
чуть загнулось от удара о каменную стену.  Тот,  кто  бросал  его,  обладает
недюжинной силой. У Гариона пробежал холодок между лопатками. Кинжал вряд ли
мог быть уликой. Таких в цитадели сотни. С другой стороны, клок ткани  может
сыграть добрую службу. Где-то в крепости бродит  человек,  у  которого  край
плаща оторван. Порванный плащ и этот образец шерстяной материи должны  точно
совпасть
   Приблизительно через час появился Леллдорин.
   - Ты посылал за мной, Гарион?
   - Садись, - пригласил Гарион и, дождавшись, когда слуга  выйдет,  сказал,
усаживаясь поглубже в кресло перед столом:
   - У меня возникла неожиданная проблема Не мог бы ты помочь в одном деле?
   - Тебе не нужно ни о чем просить,  Гарион,  -  серьезно  ответил  молодой
астуриец.
   - Но строго между нами, - осторожно начал Гарион. - Никто не должен знать
о нашем разговоре.
   - Слово чести, - быстро ответил Леллдорин. Гарион подвинул другу кинжал.
   - Совсем недавно, когда я шел к себе, кто-то бросил в меня это.
   Леллдорин изумленно вытаращил глаза и прошептал:
   - Заговор?
   - Либо заговор, либо личные счеты. Я теряюсь в догадках
   - Надо предупредить охрану, - заявил Леллдорин, вскакивая с места.
   - Нет! Если я так поступлю, никак свободы мне не видать. И так  е„  почти
не осталось, и я не хочу лишиться последней малости.
   - Ты не успел  его  разглядеть?  -  спросил  Леллдорин,  снова  садясь  и
разглядывая кинжал.
   - Только со спины. На нем был обычный серый плащ.
   - Все райвены носят серые плащи, Гарион.
   - У нас есть за что зацепиться. - Гарион вынул из кармана  туники  клочок
ткани. - Швырнув в меня нож,  он  бросился  в  дверь,  и  она  защемила  его
капюшон, оторвав вот этот кусок.
   Леллдорин осмотрел его и заметил:
   - Кажется, это с плеча.
   - Я тоже так подумал, - согласился  Гарион.  -  Если  мы  с  тобой  будем
смотреть во все глаза, может, заметим того, у кого  недостает  этого  куска.
Затем, если нам удастся заполучить этот плащ  посмотрим,  подходит  ли  этот
вырванный кусок к нему.
   Леллдорин медленно кивнул и с перекошенным от ярости лицом изрек:
   - Когда мы схватим этого человека, я сам хочу поговорить с ним. Король не
должен встревать в такого рода дела.
   - Я, может, изменю кое-какие правила, - мрачно сказал Гарион.  -  Мне  не
нравится, когда в меня бросают ножи. Надо отыскать того,  кто  отважился  на
это.
   - Немедленно, - сказал  Леллдорин,  снова  поднимаясь  на  ноги.  -  Если
придется, я осмотрю все плащи в Райве. Мы найдем предателя, Гарион. Обещаю.
   Излив  душу  другу,  Гарион  почувствовал  себя  лучше.  Однако  это  был
осторожный молодой  король,  который  уже  в  сопровождении  охраняющих  его
гвардейцев  поздно  вечером  отправился  в  личные  покои  Хранителя   трона
Райвенов, постоянно оглядываясь по сторонам, держа правую  руку  на  мече  у
пояса.
   Бренд сидел перед большой арфой. Сильные руки  Хранителя  ласкали  струны
инструмента, извлекая жалобную мелодию.
   - Ты играешь очень хорошо, милорд, -  почтительно  сказал  Гарион,  когда
стихли последние аккорды.
   - Я часто играю, ваше величество, - ответил Бренд. - Когда  я  играю,  то
забываю, что со мной нет больше моей жены. - Он встал  со  стула,  расправил
плечи, на лице проявилась сосредоточенность.  -  Чем  я  могу  служить  вам,
король Белгарион?
   Гарион нервно откашлялся.
   - Может, у меня выйдет не так гладко, но, пожалуйста, пойми, что  я  хочу
сказать.
   - Постараюсь, ваше величество.
   - Я не хотел всего этого, сам знаешь, -  начал  издалека  Гарион,  обводя
рукой цитадель. - То есть корона... королевство... и прочее.  Мне  нравилась
жизнь, которую я вел до этого.
   - Да, ваше величество.
   - Я клоню вот к чему. Ты... ты правил до меня в Райве.
   Бренд сдержанно кивнул.
   - По правде говоря, я не хотел быть королем, - признался Гарион, -  и  не
собирался занимать твое место. Бренд посмотрел на него и слегка улыбнулся.
   - Я все не могу взять в толк, почему вы смущаетесь всякий  раз,  когда  я
вхожу к вам в комнату, ваше величество. В этом причина вашего беспокойства?
   Гарион молча склонил голову.
   - Ты нас еще недостаточно хорошо знаешь, Белгарион, - сказал ему Бренд. -
Ты пробыл здесь не больше месяца. Мы - особенные люди. Свыше трех тысяч  лет
мы охраняем Око... В этом смысл нашего существования,  и  я  думаю,  что  на
столь далеком пути мы кое-что потеряли... свое "я",  которому  люди  придают
такое большое значение. Тебе известно, почему меня называют Брендом?
   - По правде говоря, никогда не задумывался над этим, - признался Гарион.
   - На самом деле у меня есть другое имя, - продолжал  Бренд,  -  но  я  не
должен  разглашать  его.  Каждого  Хранителя  называют  Брендом,  чтобы   не
создавать никакого ореола вокруг того, кто находится  у  власти.  Мы  служим
Оку, и в этом наше предназначение. Скажу откровенно,  я  очень  обрадовался,
когда ты пришел на смену мне.  Приближалось  время,  когда  мне  нужно  было
выбирать преемника - с помощью самого камня, конечно. Но у меня не  было  ни
малейшего представления, кто им станет. Твое прибытие облегчило мою задачу.
   - Значит, мы можем быть друзьями?
   - Кажется, мы уже стали ими, Белгарион, - торжественно произнес Бренд.  -
Мы оба служим одному и тому же, а это всегда объединяет людей.
   - Я делаю все правильно? - неуверенно спросил Гарион.
   Бренд подумал и ответил:
   - Кое-что я бы не стал делать так, как делаешь ты, но в этом  нет  ничего
страшного. Родар с Энхегом тоже не всегда делают все  одинаково.  У  каждого
своя манера
   - Они подшучивают надо мной... Энхег, Родар... другие. Я постоянно  слышу
их насмешливые замечания, когда хочу принять какое-то решение.
   - Я бы так не переживал из-за этого, Белгарион. Они - олорны, а олорны не
относятся к королям серьезно. Короли подсмеиваются  друг  над  другом  тоже.
Можно сказать, что  пока  они  шутят,  все  хорошо,  но  когда  перейдут  на
серьезные и официальные отношения знай - ты в беде.
   - Я не подумал об этом, - признался Гарион.
   - Со временем привыкнешь, - успокоил его Бренд.
   После разговора с Брендом у Гариона как будто камень с души свалился. Под
охраной гвардии он направился обратно в свои покои, но на полпути  передумал
и пошел проведать тетю Пол. Когда он вошел к ней,  то  увидел  тихо  сидящую
Адару, которая наблюдала за тем, как тетя  Пол  старательно  штопает  старую
тунику Гариона. Девушка встала и присела в реверансе.
   - Прошу тебя, Адара, - обиженно протянул он, - не делай этого,  когда  мы
одни. Я уже устал от этого, - он  махнул  рукой  в  сторону  приемных  залов
замка.
   - Как будет угодно вашему величеству, - ответила она.
   - И прошу тебя, не называй меня больше так. Для тебя я остаюсь Гарионом.
   Она серьезно посмотрела на него своими спокойными прекрасными  глазами  и
возразила:
   - Нет,  брат,  отныне  ты  не  будешь  просто  "Гарионом".  Он  вздохнул,
осознавая всю правду сказанного ею.
   - Прошу извинить меня, - продолжала она, - но я должна  идти  к  королеве
Сайлар. Ей нездоровится, и она говорит, что ей легче, когда я рядом.
   - Нам всем легче, когда ты рядом с нами, - сказал Гарион, не задумываясь.
   Она тепло и нежно улыбнулась ему.
   - Как-никак он не так безнадежен,  -  заметила  тетя  Пол,  ловко  орудуя
иголкой.
   Адара взглянула на Гариона и заметила:
   - Он никогда не был безнадежен, леди Полгара. - Склонила голову  и  вышла
из комнаты.
   Гарион принялся мерить комнату шагами, потом бросился в  кресло.  Столько
всего произошло за день! Он внезапно почувствовал, что  весь  мир  буквально
ополчился против него.
   Тетя Пол продолжала как ни в чем не бывало